Нет больше романтики в Гемере
(Венгерский очерк)
Когда в Добшине бывает базар и старуха Карханиха, которая у костела продает разноцветные платки, видит поблизости Юраша, она тотчас же убирает в ящик красные платки с голубыми колечками.
И вот почему. Лет пять назад Юраш купил Маруше Пухаловой точно такой же платок, но так и не женился на ней, хоть и ухаживал больше четырех лет.
С тех пор Юраш видеть не может эти платки, каждый раз скандалит:
— Что же ты, бабка, такие платки продаешь?!
Лет пять назад в Добшине тоже был базар. Юраш пошел туда с Марушей, купил ей платок, в городском трактире угостил стаканчиком сладкого вина и на обратном пути (а идти-то до Гнильцы четыре часа надо) то и дело объяснялся ей в любви.
А под вечер этого чудесного дня два жандарма вели Юраша в Спишску Нову Вес — в суд за недозволенную охоту в лесу и дерзкое сопротивление властям.
Бедняга Юраш! Он проводил Марушу до дому и на радостях выпил сливовицы у Радика. А там услыхал, что граф Андраши выехал сегодня в лес на охоту.
— Чем я хуже графа? — сказал Юраш, голова которого кружилась от любви и сливовицы, встал с изрезанной скамейки, пошел домой, взял двустволку покойного отца и отправился в лес браконьерствовать.
Идет он вдоль ручья по долине, а навстречу ему лесник Пехура.
— Уйди с дороги, Пехура, — сперва вполне добродушно посоветовал Юраш.
Лесник Пехура, который шел, не зарядив ружья, схватился за длинный нож, что был у него в кармане куртки.
— Черт сам не пройдет, так жандарма пошлет, — рассказывает теперь Юраш. — Отобрал я нож у Пехуры, и он уже стоял на коленях, потому что я грозил пырнуть его. И тут откуда ни возьмись жандармы… И после того…
Словом, суд приговорил Юраша к шести месяцам тюрьмы.
На четвертом месяце отсидки в камеру к Юрашу попал молодой Оравец. Он угодил под арест на неделю за угрозу бросить в ручей сельского старосту из Предней Гуты.
— Чудные дела у нас в Гнильце творятся, — сказал в первый день Оравец, лег на нары и уснул.
На следующий день он обратился к Юрашу:
— И Маруша…
И только на третий день договорил:
— Маруша выходит замуж.
Оравец, боясь, что Юраш его изобьет, сказал это в присутствии надзирателя, когда тот принес им еду.
Тем не менее Юраша перевели в камеру № 4 и, наложив на него дисциплинарное взыскание, посадили на несколько дней в темный карцер, ибо в тюремном дисциплинарном уставе сказано: «а) Если заключенный учиняет насилие над другим заключенным, то…»
А Маруша и вправду собралась выйти замуж. Узнав, что Юраша в тот достопамятный день увели жандармы, она забыла и думать о том утре, когда он, ее жених, объяснялся ей в любви, и о том, что он купил ей на шею красный платок с голубыми колечками, и сказала отцу:
— Этот Юраш — чистый разбойник. Несчастной будет та женщина, что ему в жены достанется.
В следующее воскресенье Марушу провожал в костел Васко.
У Васко была большая мельница, на голубую куртку были нашиты тяжелые серебряные пуговицы. А у Юраша была крохотная хибарка, он поставлял древесный уголь на рудник и вместо голубой куртки носил рубашку с пряжками. Вдобавок это был негодяй и разбойник.
Через две недели Васко пришел к Пухалам просить руки Маруши. Старый Пухала дал согласие, но на следующий день Васко пожаловался, что у него болит спина — его подстерегли у мельницы парни, друзья арестованного Юраша.
Узнал об этом лесничий в Долинке и при случае как-то сказал добшинскому нотариусу:
— Какой наш народ романтичный!
А романтики еще прибавилось, когда Юраш вышел из тюрьмы.
Все видели, что Юраш торчал целый день у мельницы Васко.
— Ждите самых удивительных событий, — сказал лесничий в добшинском казино городскому нотариусу.
И в самом деле произошли преудивительные события.
Лежит Юраш в лесу у самой мельницы и внимательно следит, не покажется ли Васко.
— Ну-ка выйди, парень! — кричит Юраш мельнику. — Выдь-ка, мне надо с тобой потолковать!
У окна показывается испачканное мукой лицо Васко.
— Ну, так выйдешь ты или нет? — снова кричит Юраш.
Васко осторожно приоткрывает окно.
— Юраш, дружок, не сердись…
— Так впусти меня! — кричит Юраш. — Мне надо кое о чем с тобой потолковать.
— Юрашек, — упирается Васко, — не могу, ты меня изобьешь.
— Спрашиваю, ты впустишь меня или нет? — гаркнул Юраш на весь дремучий черный лес, подходя к окну.
Васко, еле волоча ноги, подошел к воротам, отодвинул засов и впустил Юраша.
— Хорошо, — одобрил Юраш и шагнул в комнату, Васко — за ним. Оба сели.
— Юрашек, не сердись. Не выпьешь ли рюмочку? — дрожащим голосом спросил Васко.
— Выпью, отчего не выпить, — согласился Юраш. — Знаешь, о чем я хочу с тобой потолковать?
— Не сердись, друг милый, — попросил Васко. — Я и сам не рад, что так получилось. Девушки что листья с дерева. Сегодня здесь, завтра там.
— Васко, давай неси вино, — посоветовал Юраш, — да народ от окошек отгони.
Ведь половина деревни ждала, чем кончится эта встреча.
Вскоре Васко вернулся с вином, налил, оба выпили.
— Доброе вино, — сказал он, — в Ягре покупал. Не кислое, но и не сладкое.
— Замолчи! — ответил Юраш. — Да знаешь ли ты, зачем я к тебе пришел?
— Милый, золотой мой, — попросил Васко, — к чему этот разговор! Мы всегда были товарищами, и… понимаешь, она мне понравилась, я — ей…
— Не об этом я спрашиваю! — закричал Юраш. — Садись-ка поближе да вина наливай, чего ты все к двери жмешься?
Юраш выпил и тихонько сказал Васко:
— Тот платок, что я Маруше купил, обошелся мне в два гульдена. Васко, заплати мне эти два гульдена, и дело с концом!..
— Видишь теперь, братец, — сказал немного спустя Юраш, пряча деньги за потертый пояс, — мы всегда были товарищами.
— Нет больше романтики в Гемере, — сказал на следующий день в добшинском казино лесничий из Долинки и стал рассказывать…
