От лидерства в партии до лидерства в стране
Когда Маргарет заявила мужу, что будет бороться за пост председателя партии консерваторов, Дэнис счел, что жена сошла с ума. Простолюдинка, не говоря уже о том, что женщина, хочет поставить под знамена своих нехитрых истин монолитный клуб английских тори, считающих себя сливками сливок общества?!
Начало 1970-х… Англия погружалась во все больший хаос, но это был тот самый ветер, который дул в паруса миссис Тэтчер. В ноябре 1972 года правительство приняло «роковое решение» о замораживании цен и заработной платы на 90 дней, чтобы сдержать инфляцию, достигшую уже 17%. Это означало конец свободного рынка, а уж для консерваторов, которые в тот момент были у власти, было актом самоубийства: тори стали проводить политику лейбористов. «И уже не важно, был ли кризис и в самом деле глубок, но само общество вдруг предстало в виде тяжелобольного…»
Зрели перемены. Твердые консерваторы все громче стали говорить, что путь страны выстлан 30 годами добрых намерений и череды провалов. Маргарет Тэтчер в предвыборной речи на пост лидера Консервативной партии поставила свой диагноз «Государству-Провидению»: «Истинная проблема состоит в проникновении политики в те сферы, где ей совершенно нечего делать».
Вместе с горсткой соратников Тэтчер доказывает, что единственно верное решение — проведение безотказной, достойной доверия монетарной политики. Перестать печатать деньги для оплаты экзотических социалистических прихотей. Например, во время забастовок государство продолжает платить рабочим пособие — это как?! В экономике исказились все пропорции, исчезли ориентиры — что, как и за сколько производить, поскольку при такой инфляции этого не определить, нужен контроль за денежной массой. Обнаглевшие профсоюзы должны понять, что, постоянно требуя денег, они убивают рабочие места: зарплата может определяться только производительностью труда. Да, будет временная безработица, придется туго. Но нужно дать естественным законам простор, они сами все поставят на свои места. Накануне своей победы в борьбе за пост председателя партии она бросает знаменитую фразу: «Работяг — поднять и поставить на ноги, лодырей — вон!»
Но лидерства в партии ей мало — она же борется за свой народ, а не за должности. Ей нужно, чтобы партия, в которой она теперь играет первую скрипку, победила на выборах. Весной 1979 года Тэтчер пошла в наступление.
Она заявила, что профсоюзы вольны вести переговоры с компаниями сами, не впутывая в это дело правительство. Обратилась к ним напрямую, что было в те времена неслыханно: «Вы сами себе худшие враги. Требуете, чтобы государство регулировало продолжительность рабочего дня, ваши условия работы, следило за ростом ваших зарплат. Вы лишаете себя тем самым единственного, что вы можете продать, — вашей производительности». В интервью БаИу Telegraph она заявляет, что искать дальше какой-то иллюзорный консенсус с профсоюзами недопустимо.
Консенсус — это примирение с тем, что никому не нравится, но все в какой-то степени могут с этим жить. Когда нужны радикальные перемены, не может идти речь о консенсусе, нет места компромиссам. Тэтчер подхватила фразу фон Хайека: «Выиграйте борьбу идей, прежде чем пытаться выиграть политическую борьбу».Это была как будто ее собственная мысль — ведь она давно поняла, что обязана завоевать людей новой моралью. Слишком долго Британия питалась идеями двух элит.
С одной стороны, английская аристократия, давно живя в обществе частной собственности и капитала, презирала капиталистов. Даже крупные фабриканты оставались для нее торгашами и нуворишами. С другой — лейбористы, начитавшись заумных книг Рассела, Хаксли, анархиста Маркузе, обличали пороки капитала.
И для тех и для других капитализм был чуждой и безжалостной системой. Для Тэтчер — явлением привычным и созидательным. Она знала, что ее отец мог нанимать новых работников, потому что он удовлетворял требования своих клиентов. И чай, и сахар, и пряности для покупателей — все это результат свободы торговли. «Нет лучше школы для понимания экономики рынка, чем бакалейная лавка на углу», — повторяла она.
«Двигатель капитализма — это прежде всего механизм производства товаров массового потребления. Это предметы одежды по доступным ценам, это заводы. Чтобы достичь такого успеха, есть только одно средство: рынок. Первый противник, которого надо одолеть, — это, совершенно очевидно, инфляция, тормозящая инвестиции и пожирающая накопления».
Пресса подхватила ее слова. Газеты пишут о повороте, который совершила в собственной партии миссис Тэтчер. Все отдают должное тому, что она «поднялась над скромной средой своего происхождения ценой больших усилий». Она ничем не обязана семейному богатству, а значит, не будет страдать от типичного комплекса тори — чувства вины за свои деньги. Только госпожа Тэтчер может предложить Британии новую мораль, которой так не хватает в политике.
Так что не только Марина Цветаева считала, что деньги непременно вызывают чувство вины, и полагала, что русские промышленники должны были от нее страдать. Британская кичливая аристократия в середине XX века вдруг почувствовала, что богатство стало крайне немодно. Модным стало равенство. Четверка буйных мальчишек из Ливерпуля подожгла умы проповедями братства и всеобщей любви.
К середине же 1970-х британцы увидели, что и цвета социализма стали линять на глазах. Поблек страх перед мощью СССР и Восточного блока, там на смену послевоенному рывку пришел застой. Берлин показывал миру, что только стена с колючей проволокой и патрули с собаками могут предотвратить массовое бегство немцев из коммунистического рая в Западную Германию. Голос Солженицына долетал до самых глухих провинций острова.
Даже жители шахтерских районов понимали, что так называемое «светлое будущее» лязгает гусеницами советских танков на брусчатке Будапешта и Праги. В газетах и на экранах мелькали картины длиннющих очередей у продовольственных магазинов в странах реального социализма, подтверждая, что пушки там, быть может, и есть, а вот масла совершенно точно нет.
И британцы начинают прозревать… Очумев от 30 лет хаоса, они больше не поминают Кейнса, забывают анархиста Маркузе, перестают апеллировать к идее «общества всеобщего благоденствия». Начинают зачитываться «Открытым обществом» Карла Поппера, работами Фридриха фон Хайека, Артура Кестлера. В это же время получает Нобелевскую премию Милтон Фридман…
