303
МИССИС РИЧАРД УОТСОН

Дорогая миссис Уотсон.

«Прогулка» написана не мною. Это лишь очень удачная подделка под меня. Никак не могу понять, почему меня так измучила работа над «Тяжелыми временами». Возможно, потому, что я не собирался приниматься за что-либо подобное в течение года, когда мысль об этой книге внезапно свирепо вцепилась мне в горло; не говоря уже о том, что стремление писать сжато и как можно более насыщенно (что совершенно необходимо, когда книга печатается отдельными выпусками) держало меня в постоянном напряжении. Как бы то ни было, я устал не на шутку, — состояние для меня столь непривычное, что я до сих пор не могу о нем забыть. Я провел праздную осень в очаровательной местности и стал весьма толст и черен.

Если Вы решите осуществить эту блестящую идею относительно Кройдона, рассчитывайте на то, что мы с готовностью присоединимся к Вам, но известите меня об этом за несколько дней, и, если Вы почувствуете себя в силах созерцать усы (только что подстриженные), мы с радостью приедем повидаться с Вами, невзирая даже на убийственную скуку Хрустального дворца . Сам по себе он, разумеется, весьма замечателен, но когда тебя то и дело потчуют этакой махинищей и посещение ее объявляют одной из священных обязанностей человека, то даже мне, при всем моем благодушии, начинает казаться, что это немного больше того, что можно вынести.

Вы всегда хотите знать, что я собираюсь делать, а потому разрешите сообщить Вам, что 19 декабря я намерен читать «Песнь» в Рединге, где после смерти нашего бедного Тальфура я стал председателем Литературного общества. Затем с этой же целью я еду в Шерборн в Дорсетшире по приглашению другой организации (одна из немногих радостей, оставшихся в жизни Макриди). Потом возвращаюсь домой к рождеству. После этого мне, очевидно, придется поехать в Брэдфорд в Йоркшире, чтобы и там почитать что-нибудь у камелька для маленькой компании всего в четыре тысячи слушателей. Затем я снова отправляюсь домой, чтобы поставить новый вариант «Детей в лесу» (к слову сказать, еще не написанный), который дети будут исполнять в день рождения Чарли.

Война вызывает у меня самые противоречивые чувства: восхищение нашими доблестными солдатами, страстное желание перерезать горло русскому императору и нечто вроде отчаяния при виде того, как пороховой дым и кровавый туман снова заслонили собой притеснение народа и его страдания у нас дома. Когда я думаю о Патриотическом фонде, с одной стороны, а с другой — о той нищете и тех бедствиях, которые породила у нас холера, в одном лишь Лондоне жестоко и бессмысленно уничтожившая неизмеримо больше англичан, чем может погибнуть за все время войны с Россией, мне кажется, что какая-то сила отбросила мир на целых пять столетий назад.

Если Вы читаете сейчас новые книги, я думаю, Вас заинтересует полемика между Уивэллом и Брустером по поводу того, существует ли жизнь на окружающих нас небесных светилах. Книга Уивэлла называется «О множественности миров»; книга Брустера — «Иные миры» Вполне вероятно, что Вы о них уже все знаете. Там содержится бездна интереснейших фактов из области естествознания и весьма любопытные рассуждения обоих авторов; что до самой проблемы, то она почти не сдвинулась с места.

При выезде из Булони мы попали в милейшую переделку. Барометр в честь нашего отъезда за какие-то несколько часов упал почти на фут, наступила ужасная ночь с неистовым ветром и небольшим потопом. Пароконная повозка с нашим багажом (как Вы, вероятно, догадываетесь, довольно громоздким) застряла в выбоине посреди поля — я ни с места. Наш слуга, которого эти удручающие обстоятельства совершенно лишили рассудка, кинулся в город в надежде раздобыть там еще пару лошадей на подмогу и спустя некоторое время вернулся с этими лошадьми и возчиком Б., обладателем самой лучезарной улыбки, какую только можно себе представить. Тут возчик А., который все это время простоял у своего недвижимого экипажа, узнал в возчике Б. своего злейшего врага, выпряг обеих принадлежащих ему лошадей и увел их. В результате наши пожитки остались на всю ночь в поле, мы же — тринадцать индивидуумов, обладателей одной гребенки и одного носового платка, направились в город. От всех этих приключений у меня просто голова шла кругом.