291
МИССИС РИЧАРД УОТСОН

Дорогая миссис Уотсон,

Я узнал, что Вы в Брайтоне, в тот самый день, когда послал Вам рождественский номер в Рокингем. Я послал бы Вам еще один экземпляр в Брайтон, но меня остановило опасение, что я создаю вокруг этого дела слишком много шума. И когда я подумал о том, что рокингемский экземпляр могут отослать в Брайтон, и представил себе, как два объемистых конверта одновременно появляются за завтраком в Джанкшен-хаус, мною овладела какая-то комичная застенчивость. Я в восторге от бирмингемской аудитории, которая оказалась исключительно чуткой. Мне — да думаю, что и никому — в жизни не приходилось видеть ничего интереснее, чем этот вечер для рабочих. Их было две с половиной тысячи, и более тонких и внимательных слушателей невозможно себе представить. Они ловили каждое мое слово, все поняли так как нужно, смеялись и плакали с самой восхитительной искренностью и так воодушевили меня, что мне показалось, будто я живым возношусь на небо вместе со всеми своими слушателями.

Зал, где проходили чтения, чрезмерно велик для этой цели; но я тщательно все обдумал и, по-моему, добился того, что даже сидевшие в самых дальних рядах слышали все так же ясно, как если бы я читал для них в своей собственной комнате. Накануне первого вечера я несколько опасался, что мне не удастся сделать незаметными необходимые для этого усилия, но я очень скоро с удовольствием обнаружил, что это мне удалось и что, судя по всему, мы уже на первой странице так славно спелись, как будто сидели все вместе у камина.

Немногое из того, что я видел за границей, так поразило мое воображение, как электрический телеграф, подобно солнечному лучу насквозь пронзивший жестокое, древнее сердце римского Колизея. Даже на вершинах Альп, среди вечных снегов и льдов, я увидел столбы, защищенные несколькими подпорками от ярости горного ветра. Я уж не говорю о том, что он проходит и по морскому дну, о чем я вспомнил, переезжая через Ла-Манш.

Всегда преданный Вам, моя дорогая

миссис Уотсон.