XIII
МАРС И ВЕНЕРА
Стоило адмиральше удалиться, как все, догадываясь, что произошло нечто из ряда вон выходящее, воскликнули в один голос:
— Так что же такое случилось с госпожой адмиральшей?
— Спросите у господина де Жуэнвиля, — ответила королева-мать.
— Как? У вас? — удивился кардинал Лотарингский.
— Говорите, принц, говорите! — воскликнули одновременно все женщины.
— Ей-Богу, сударыни, — ответил принц, — я сам еще не знаю, о чем идет речь. Но, — продолжал он, вынимая записку из кармана, — пусть она заговорит вместо меня.
— Записка! — раздалось со всех сторон.
— Записка! Тепленькая, надушенная, шелковистая, выпавшая… из чьего кармана?
— О принц…
— Догадываетесь?
— Нет; да говорите же!
— Из кармана нашей суровой противницы, госпожи адмиральши!
— А-а, — догадалась Екатерина, — так вот почему вы подали мне знак, чтобы я позволила ей уйти?
— Да, признаюсь в своей нескромности: я торопился узнать, что же содержится в этой записке.
— И что же?
— Мне показалось неуважительным к ее величеству прочесть эту драгоценную записку до того, как ее прочтет королева.
— Тогда подайте ее, принц.
И с почтительным поклоном г-н де Жуэнвиль подал письмо королеве-матери.
Все столпились вокруг Екатерины: любопытство перевешивало придворный этикет.
— Сударыни, — обратилась к ним Екатерина, — похоже, в этом письме раскрываются некие семейные тайны. Позвольте мне сначала прочесть письмо самой, и я вам обещаю, что, если его можно будет прочесть вслух, я не лишу вас подобной радости.
Все отошли от Екатерины; теперь ничто не загораживало свет канделябра, и королева-мать приступила к чтению.
Господин де Жуэнвиль с беспокойством следил за изменением выражения лица королевы, и когда Екатерина кончила, он объявил:
— Сударыни, королева прочтет нам записку.
— По правде говоря, принц, мне кажется, что вы слишком торопитесь. Я еще не решила, можно ли раскрывать любовные тайны моей лучшей подруги, госпожи адмиральши.
— Значит, это на самом деле любовная записка? — спросил герцог де Гиз.
— По правде говоря, — сказала королева, — судить об этом вам, потому что я в нее как следует не вчиталась.
— Значит, вы прочтете ее еще раз, мадам? — нетерпеливо произнес принц Жуэнвиль.
— Слушайте же! — проговорила Екатерина.
Настала необычайная тишина, когда не было слышно и вздоха, несмотря на то что присутствовало человек пятнадцать.
Королева стала читать:
"Не забудьте, дорогая моя возлюбленная, прийти завтра, в час ночи, в зал Метаморфоз; комната, где мы уединялись вчера ночью, слишком близко от апартаментов обеих королев; наша конфидентка, чья верность Вам известна, проследит за тем, чтобы дверь была открыта!"
Раздался крик изумления.
Да, речь шла о свидании, назначенном по всем правилам, — о свидании, назначенном адмиральше, ведь записка выпала из ее кармана.
Значит, визит адмиральши к королеве Екатерине был всего лишь предлогом, чтобы войти в Лувр, а поскольку командовал стражей Дандело, то адмиральша, бесспорно, могла рассчитывать на деверя, чтобы выйти из дворца, когда ей заблагорассудится.
Оставалось лишь узнать, кто же этот мужчина, назначивший свидание?
Стали по одному перебирать всех друзей адмиральши; но г-жа Колиньи вела до такой степени строгий образ жизни, что остановиться было не на ком.
Заподозрили даже Дандело, ибо при столь развращенном дворе подобная мысль была естественной.
— Но ведь, — заявил герцог Гиз, — имеется простейшее средство узнать, кто этот галантный кавалер.
— Какое? — раздалось со всех сторон.
— Свидание состоится этой ночью?
— Да, — подтвердила Екатерина.
— В зале Метаморфоз?
— Да.
— Отлично, так почему бы не обойтись с любовниками точно так же, как поступили боги Олимпа с Марсом и Венерой?
— Навестить их во время сна? — воскликнул г-н де Жуэнвиль.
Дамы переглянулись.
Они умирали от желания встретить это предложение единодушными рукоплесканиями, но не осмеливались сознаться в подобном желании.
Была уже половина первого. Надо было подождать еще полчаса, а полчаса в злословиях по поводу ближнего проходят быстро.
Все стали сплетничать об адмиральше, заранее представлять себе, в какое она придет смущение; и вот полчаса истекли.
Екатерина больше всех восхищалась великолепной идеей застать на месте свидания свою дорогую подругу-адмиральшу.
Пробило час.
Все стали потирать руки — настал долгожданный миг.
— Пошли, — воскликнул принц де Жуэнвиль, — вперед!
Однако маршал де Сент-Андре их остановил.
— О, нетерпеливая юность! — воскликнул он.
— У вас есть какие-либо соображения? — спросил г-н де Ларош-сюр-Йон.
— Да, — заявил маршал.
— В таком случае, — вмешалась Екатерина, — прислушайтесь к ним, причем самым добросовестным образом. Наш друг маршал обладает огромным опытом по всем вопросам, а особенно в подобных материях.
— Так вот, — произнес маршал, — поясню, почему мне хочется умерить пыл моего зятя, господина де Жуэнвиля: часто случается так, что свидание происходит не обязательно в точно назначенный час, а если мы появимся слишком рано, то рискуем все сорвать.
Все согласились с благоразумным советом маршала де Сент-Андре, поскольку, как и королева Екатерина, были убеждены в том, что он непревзойденный знаток таких дел.
Договорились, что надо подождать еще полчаса.
Полчаса истекли.
Но теперь нетерпение достигло такого предела, что, если бы маршал де Сент-Андре и высказал какие-либо новые соображения, их никто бы не слушал.
Но он и не рискнул их высказывать — то ли потому, что понимал полнейшую их бесполезность, то ли потому, что время для намеченной вылазки уже настало.
Он, однако, пообещал, что проводит веселую компанию до самых дверей и там будет ждать результата.
Решили, что королева-мать отправится к себе в спальню, а принц де Жуэнвиль придет туда и даст полный отчет о происшедшем.
И когда все формальности были согласованы, каждый взял в руки по свече.
Юный герцог де Монпансье и принц де Ларош-сюр-Йон взяли по две, и группа во главе с г-ном де Гизом торжественно направилась к залу Метаморфоз.
Подойдя к дверям зала, остановились, и каждый по очереди приложил ухо к замочной скважине.
Ни единого звука.
Тогда вспомнили, что с этой стороны зал Метаморфоз отделен прихожей.
Маршал де Сент-Андре слегка надавил на дверь прихожей, но она не поддалась.
— Черт! — проговорил он. — Мы об этом не подумали: дверь заперта изнутри.
— Мы ее взломаем! — воскликнули юные принцы.
— Потише, господа! — предупредил г-н де Гиз. — Мы же в Лувре.
— Верно! — согласился принц де Ларош-сюр-Йон. — Но зато мы сами из Лувра!
— Господа, господа! — настойчиво обращался к ним герцог. — Мы пришли сюда, чтобы засвидетельствовать скандал, а не создавать еще один.
— Совершенно верно! — воскликнул Брантом. — Совет разумный. Я когда-то знавал одну прекрасную и достойную даму…
— Господин де Брантом, — засмеялся принц де Жуэнвиль, — в данный момент мы не рассказываем историю, а ее творим. Придумайте нам средство войти внутрь, и это станет новой главой в ваших "Галантных дамах".
— Так вот, — заявил г-н де Брантом, — поступите так, как принято в резиденции короля: тихонько поскребитесь в дверь, и, возможно, вам откроют.
— Господин де Брантом прав, — сказал принц де Жуэнвиль. — Скребитесь же, тесть, скребитесь!
И маршал де Сент-Андре стал скрестись.
Лакей, который был на страже, а точнее, спал в прихожей и не слышал ни единого слова из приведенного нами разговора (он все же велся на пониженных тонах), проснулся и, полагая, что это Лану пришла за мадемуазель де Сент-Андре, как бывало обычно, приотворил дверь и спросил, протирая глаза:
— Кто там?
Маршал де Сент-Андре плечом распахнул дверь, и лакей оказался лицом к лицу с г-ном де Гизом.
Увидев все эти свечи, всех этих сеньоров, всех этих дам, все эти смеющиеся глаза и издевательски улыбающиеся губы, лакей сообразил, что готовится какой-то сюрприз, и попытался затворить дверь.
Однако герцогу Гизу уже удалось пройти в прихожую, и этот истый покоритель городов подставил носок сапога под закрывающуюся дверь.
Лакей продолжал сопротивляться изо всех сил.
— Эй, дурень! — обратился к нему герцог. — Отвори-ка нам эту дверь!
— Но, монсеньер, — отозвался бедняга, дрожа при виде герцога, — у меня официальные распоряжения…
— Мне известны эти распоряжения; но мне известна и тайна того, что происходит там, и именно для блага короля и с его согласия мы желаем войти внутрь: эти господа и я.
Ему следовал бы добавить "и эти дамы", потому что пять или шесть любопытных женщин, прыскающих в кулак, проследовали за компанией.
Лакей, зная, как и все, какой властью при дворе обладает г-н де Гиз, и на самом деле вообразил, что герцог условился с королем. И тогда он широко распахнул дверь прихожей, а затем и зала Метаморфоз, приподнявшись на цыпочках, чтобы хоть краем глаза поглядеть на разыгрывающуюся сцену.
В зал не просто вошли, в зал ворвались. Живой поток хлынул в комнату, как нарастающий приливной вал, и.
