Книга: А. Дюма. Собрание сочинений. Том 28. Сан Феличе. Книга 1
Назад: LXIX РАЗБОЙНИКИ
Дальше: LXXI ЛЕГЕНДА ГОРЫ КАССИНО
LXX
ПОДЗЕМНЫЙ ХОД
Караччоло сказал правду: для политики Англии было важно, чтобы Фердинанд и Каролина, изгнанные из столицы королевства на материке, обрели пристанище на Сицилии — острове, где они уже не могли бы рассчитывать на свои войска и на подданных, а только уповать на английские корабли и английских моряков.
Вот почему Нельсон, сэр Уильям и Эмма Лайонна побуждали королеву к бегству, к которому она и сама склонялась, охваченная страхом. Королева знала, как ее ненавидят, и предвидела, что, если начнется республиканское движение, народ не защитит ее, хотя может заступиться за короля, но, напротив, допустит, чтобы она попала в тюрьму, а то и погибла!
Призрак ее сестры Антуанетты, обхватившей руками голову, которая поседела за одну ночь, неотступно стоял перед нею.
И вот десять дней спустя после возвращения короля, то есть 18 декабря, Каролина беседовала у себя в спальне с Актоном и Эммой Лайонной.
Было восемь часов вечера. Бешеный ветер бил крылами в окна королевского дворца, и слышался грохот моря, валы которого обрушивались на арагонские башни Кастель Нуово. В комнате горела единственная лампа, освещая план дворца, в чертежах которого королева и Актон, казалось, искали нечто ускользающее от них.
В углу комнаты, в полумраке, виднелась застывшая, немая фигура; человек стоял неподвижно как статуя, и, по-видимому, ждал распоряжения, готовый тотчас исполнить его.
У королевы вырвался нетерпеливый жест.
— Но ведь существует же этот потайной ход! — воскликнула она. — Я в этом уверена, хотя им давно уже не пользуются.
— И вы, ваше величество, считаете, что вам этот ход нужен?
— Необходим! — отвечала королева. — Предание говорит, что он ведет к военной гавани, и только так можно будет незаметно перенести на английские корабли наши драгоценности, золото, произведения искусства, которые мы хотим взять с собою. Если народ догадается о нашем отъезде и увидит, что на борт "Авангарда" переносят хоть один сундук, все поймут, что происходит, и поднимется бунт, — тогда уже не уехать. Значит, ход надо найти во что бы то ни стало.
И королева, вооружившись лупой, снова принялась упорно искать карандашные пометки, которые должны были обозначить подземный ход — средоточие всех ее надежд.
Актон поднял голову, поискав глазами тень, о которой мы упомянули, и, найдя, позвал:
— Дик!
Молодой человек вздрогнул, словно не ожидал, что о нем вспомнят: казалось, мысль, верховная владычица тела, унесла его за тысячу льё от места, где он физически находился.
— Что прикажете, монсиньор?
— Вы знаете, о чем вдет речь, Дик?
— Никак нет, монсиньор.
— Между тем вы здесь, сударь, находитесь уже около часа, — несколько нетерпеливо заметила королева.
— Это правда, ваше величество.
— Значит, вы должны были слышать, о чем мы говорим, и знать, что мы ищем.
— Монсиньор не предупредил меня, государыня, что мне дозволяется слушать. Потому я ничего не слышал.
— Сэр Джон, — не вполне уверенно сказала королева, — по-видимому, вы располагаете редкостным слугой.
— Потому я и говорил вашему величеству, что весьма дорожу им.
Затем он обратился к своему секретарю, который, как мы уже видели, столь умно и последовательно исполнял приказания хозяина в ночь, когда Феррари упал с лошади и потерял сознание.
— Подойдите, Дик, — сказал он.
— Я здесь, монсиньор, — ответил молодой человек, приблизившись.
— Ведь вы, кажется, в некоторой степени архитектор?
— Да, я два года изучал архитектуру.
— В таком случае посмотрите, сюда. Быть может, вам удастся найти то, чего мы никак не можем отыскать. Здесь в подвалах должно быть подземелье с потайным ходом, который ведет из дворца к военной гавани.
Актон отошел от стола и уступил место секретарю.
Тот склонился над планом, но тотчас же выпрямился.
— Мне кажется, искать бесполезно, — сказал он.
— Почему же?
— Если архитектор устроил в подвале потайной ход, то никак не стал бы обозначать его на плане.
— Но почему же? — по обыкновению, раздраженно спросила королева.
— Потому, государыня, что, если ход обозначен на плане, он тем самым перестает быть потайным, поскольку он известен всем, кому доступен план.
Королева рассмеялась.
— А ведь ваш секретарь рассуждает довольно логично, генерал.
— Очень логично, и мне стыдно, что я сам этого не сообразил, — признался Актон.
— Так помогите же нам, господин Дик, отыскать этот подземный ход, — вмешалась Эмма. — Если он будет обнаружен, я готова, как героиня Анны Радклиф, исследовать его и о результате доложить королеве.
Прежде чем ответить, Ричард посмотрел на генерала Актона, как бы прося у него позволения.
— Говорите, Дик, говорите! — подбодрил его генерал. — Королева разрешает, а я не сомневаюсь в вашем уме и в том, что вы умеете молчать.
Дик слегка поклонился.
— Мне кажется, прежде всего надо исследовать всю ту часть фундамента дворца, которая выходит в сторону внутренней гавани. Как бы тщательно ни замаскировали выход, наверное, все-таки можно его обнаружить по какому-нибудь едва заметному признаку.
— Значит, надо подождать рассвета, — сказала королева, — а ночь будет потеряна.
Дик подошел к окну.
— Почему же, государыня? — возразил он. — Небо в облаках, но сейчас полнолуние. Всякий раз, когда луна станет выходить из облаков, будет достаточно светло для поисков. Мне надо бы только знать пароль, чтобы я мог спокойно заглядывать во все уголки гавани.
— Чего же проще, — сказал Актон. — Мы вместе отправимся к коменданту дворца; он не только сообщит вам пароль, но и даст распоряжение часовым не обращать на вас внимания и предоставить спокойно заниматься своим делом.
— В таком случае, генерал, как изволили заметить их величество, не следует терять время.
— Идите, генерал, идите, — сказала королева. — А вы, сударь, постарайтесь оправдать то высокое мнение, которое сложилось о вас.
— Я приложу все усилия, государыня, — ответил Дик.
И, почтительно поклонившись, он удалился вслед за генерал-капитаном.
Минут через десять Актон вернулся один.
— Ну как? — спросила королева.
— Наша ищейка взяла след, как сказал бы его величество, и я удивлюсь, если она возвратится ни с чем.
Действительно, после того как дежурный офицер предупредил о нем часовых, Дик, зная пароль, принялся за поиски и в одном из углов стены обнаружил заржавленную, всю в паутине, решетку, мимо которой все проходили, не обращая на нее ни малейшего внимания. Дик не сомневался, что нашел один из концов потайного хода, и теперь ему оставалось только отыскать другой конец.
Возвратившись в замок, он справился о том, кто из многочисленной челяди, кишащей в нижних этажах, самый старый; оказалось, что это отец буфетчика, некогда сам прослуживший в этой должности сорок лет; сын же унаследовал эту должность лет двадцать тому назад. Старику было восемьдесят два года; в должность он вступил при Карле III, который вывез его из Испании в год своего вступления на престол.
Дик велел отвести его к старику.
Он застал все семейство за столом. Семья состояла из двенадцати человек. Старик являлся ее стволом, а все остальные — ветвями. Было тут два сына, две снохи, семеро их детей и внуков.
Один из сыновей был, как раньше его отец, буфетчиком, другой служил в замке слесарем.
Глава семейства, несмотря на преклонные лета, был представителен, прям, еще крепок и, по-видимому, сохранил ясность ума.
Дик вошел и обратился к нему по-испански.
— Вас требует королева, — сказал он.
Старик вздрогнул: после отъезда Карла III, то есть целых сорок лет, никто не обращался к нему на его родном языке.
— Меня требует королева? — с удивлением ответил он на неаполитанском диалекте.
Сидевшие за столом поднялись с мест, словно подброшенные пружиной.
— Королева желает видеть вас, — повторил Дик.
— Меня?
— Вас.
— Ваше превосходительство не заблуждается?
— Нет, уверен.
— А когда мне явиться?
— Немедленно.
— Но я не могу в таком виде предстать перед ее величеством.
— Она требует, чтобы вы явились незамедлительно в таком виде, в каком вы есть.
— Но, ваше превосходительство…
— Королева ждет.
Старик встал, скорее встревоженный, чем польщенный приглашением, и с некоторым беспокойством оглянулся на сыновей.
— Скажите вашему сыну-слесарю, чтобы он не ложился спать, — продолжал Дик по-прежнему по-испански, — вечером он, вероятно, потребуется королеве.
Старик повторил сыну приказание по-неаполитански.
— Вы готовы? — спросил Дик.
— Да, ваше превосходительство, — отвечал старик.
И почти столь же твердым, хотя и более тяжелым шагом, чем у его провожатого, он поднялся по служебной лестнице, как того пожелал Дик; потом они двинулись по коридорам.
Придверники видели, как молодой человек вместе с генерал-капитаном вышли из апартаментов королевы; они хотели возвестить о его возвращении; но Дик сделал знак, чтобы они не утруждали себя, подошел к дверям покоев королевы и тихонько постучал.
— Входите, — раздался повелительный голос Каролины, рассудившей, что один только Дик мог из предосторожности не позволить придвернику доложить о себе.
Актон бросился к двери, спеша отворить ее, но не успел он сделать и двух шагов, как Дик, сам распахнув дверь, вошел в комнату, оставив старика в передней.
— Что же вы нашли, сударь? — спросила королева.
— То, что вы искали, ваше величество. Так я, по крайней мере, надеюсь.
— Нашли подземный ход?
— Я нашел один из его выходов, который ведет к военной гавани, а также привел к вашему величеству человека, который, надо полагать, сумеет обнаружить и второй.
— Человека, который обнаружит второй вход?
— Это бывший буфетчик короля Карла Третьего, старик восьмидесяти двух лет.
— Вы его расспросили?
— Я не считал себя уполномоченным на это, ваше величество, и подумал, что вы изволите сделать это сами.
— Где же этот человек?
— Здесь, — ответил секретарь.
— Пусть войдет.
Дик направился к двери.
— Войдите, — сказал он.
Старик вошел.
— Ах, это вы, Пачеко, — сказала королева, вспомнив, что лет пятнадцать или двадцать назад он прислуживал ей. — Я не думала, что вы еще живы. Очень рада, что вижу вас в добром здоровье.
Старик поклонился.
— Вы можете, именно в силу своего преклонного возраста, оказать мне услугу.
— Готов служить вашему величеству.
— Во времена покойного короля Карла Третьего — храни Господь его душу! — вы, вероятно, знали и слышали о потайном ходе, который вел из подвалов замка к внутренней, или к военной, гавани.
Старик приложил руку ко лбу.
— Да, что-то в этом роде припоминаю.
— Вспомните, Пачеко, вспомните! Сейчас нам необходимо отыскать этот ход.
Старик покачал головой; у королевы вырвался нетерпеливый жест.
— Беда в том, что я состарился, — вздохнул Пачеко, — на девятом десятке память уже не та. Разрешите посоветоваться с сыновьями?
— А кто они, ваши сыновья? — спросила королева.
— Старший — ему уже пятьдесят — сменил меня в должности буфетчика, а другой, ваше величество, — слесарь, ему сорок восемь.
— Слесарь, говорите вы?
— Именно так, ваше величество. Он к вашим услугам, если только сумеет угодить.
— Слесарь! Слышите, ваше величество? — сказал Ричард. — Чтобы отпереть дверь, понадобится слесарь.
— Хорошо, — сказала королева. — Посоветуйтесь с сыновьями, но только с ними, а не с женщинами.
— Да хранит вас Господь, ваше величество, — ответил старик и, поклонившись, вышел.
— Пойдите с этим человеком, господин Дик, — приказала королева, — и возвращайтесь как можно скорее, чтобы доложить о результатах этого их совещания.
Дик поклонился и вышел вслед за Пачеко.
Четверть часа спустя он вернулся.
— Ход отыскали, — сказал он, — и слесарь готов отпереть дверь по приказу вашего величества.
— Генерал, — заметила королева, — в лице господина Ричарда вы располагаете бесценным человеком, и в один прекрасный день я, вероятно, попрошу вас уступить его мне.
— В тот день, ваше величество, осуществятся его самые заветные желания, так же как и мои. А сейчас что прикажет ваше величество?
— Пойдем, — обратилась королева к Эмме Дайонне, — бывает такое, что надо это видеть собственными глазами.
Назад: LXIX РАЗБОЙНИКИ
Дальше: LXXI ЛЕГЕНДА ГОРЫ КАССИНО
