Дарлинг проснулся, не понимая, что его разбудило. Некоторое время он спокойно лежал, прислушиваясь и стараясь понять, что происходит.

Он услышал знакомые звуки: жужжание холодильника, царапанье по бумаге самописца эхолота, дыхание Тэлли. Все окружающее было знакомо: темнота, прорезаемая только слабым красным мерцанием из нактоуза в рулевой рубке. Но он почувствовал изменения в движении «Капера». Появилось какое-то сопротивление, как будто судно больше не двигалось вместе с морским течением, а скорее боролось с ним.

Вип скатился с койки, прошел к двери и шагнул наружу. Как только его глаза определили направление движения воды, он понял, в чем дело. Судно шло в противоположном направлении.

Что-то тянуло его назад.

Тогда Вип посмотрел на корму и увидел, что по ней плещут и разбрасывают брызги небольшие волны. Тросы все еще уходили в воду под прямым углом, но они дрожали, и даже на расстоянии Вип слышал высокий писк напрягающихся волокон.

«Ну вот, – подумал он. – Начинается».

Он нырнул обратно в каюту и закричал:

– Маркус!

Тэлли выпрямился на скамейке и спросил:

– Что?

– Включите ваш монитор, док, – скомандовал Дарлинг, затем позвал снова: – Маркус! Давай сюда.

– Почему? – спрашивал еще не проснувшийся как следует Тэлли. – Что...

– Мы подцепили на крючок этого сукина сына, вот что. И он тащит нас назад.

Дарлинг потянулся через Тэлли и включил монитор. Экран сверкнул и осветился. Изображение было неопределенным: водоворот пузырьков и теней, вспышки света, пронизывающие темноту, – картина хаоса и неистовства.

– Приманка! – вскричал Тэлли. – Где приманка?

– Он ее захватил, – сказал Дарлинг, – и пытается удрать.

Как раз в это время снизу появился Шарп. Дарлинг сделал ему знак и вышел наружу.

Мэннинг, весь мокрый от брызг, стоял на корме, уставившись на звенящие тросы.

– Это он? – спросил американец.

– Или это наш зверь, или мы подцепили самого дьявола.

Дарлинг направил Шарпа на лебедку правого борта, а сам подошел к лебедке на левом борту, и вместе они принялись накручивать тросы.

Некоторое время ничего не получалось: вес на лебедках был слишком велик, чтобы подтянуть его, поэтому барабаны просто прокручивались под тросами. Судно продолжало двигаться в обратную сторону, разбрасывая брызги, когда корма зарывалась в волны.

Но вдруг тросы ослабли, и судно остановилось.

– Напряжение исчезло, – сказал Шарп. – Что он, сорвался с крюка?

– Может быть. Или просто поворачивает. Не могу сказать точно. Продолжай накручивать.

Они накручивали одновременно правый и левый тросы, выбирая по футу каждую секунду – десять морских саженей в минуту. Мускулы на руках Дарлинга болели, а затем начали гореть, и он менял руки каждые несколько поворотов.

– Вип, он, должно быть, сорвался, – предположил Шарп, когда двухсотсаженные отметки на тросах прошли через барабаны лебедок и упали кольцами у их ног. – Должно быть, сорвался.

– Не думаю, – ответил Дарлинг. Его рука лежала на тросе, и он проверял его натяжение. На тросах находился груз, но напряжение отсутствовало, была тяжесть, но не было активности. – Судя по тросам, он здесь, но он не тянет. Может, отдыхает.

– А вдруг мертв? – произнес Шарп с надеждой.

– Продолжай наворачивать, Маркус, – ответил Дарлинг.

Из каюты появился Тэлли.

– Я ничего не могу рассмотреть на видео. Это какая-то мешанина.

– Но тем не менее оставьте камеру включенной.

– Я так и сделал.

Тэлли встал позади них, прислонившись к переборке каюты. Он вынул из ящика еще одну видеокамеру и спешил зарядить в нее магнитную ленту и присоединить батарею.

Внезапно Шарп воскликнул:

– Вип! Смотри! – и указал рукой.

Тросы больше не висели вертикально, они медленно начали скользить прочь от судна. Но лебедки не захлебывались, и трос продолжал поступать на борт.

– Он поднимается! – закричал Дарлинг. – Он совсем как сарган, пытающийся сорваться с крючка: тянет, останавливается, набирается сил, а теперь вновь собирается действовать. – Он посмотрел на Мэннинга и проговорил: – Взведите курок. Это то, чего вы ожидали. – Потом обратился к Тэлли: – Если вы хотите снять что-то на пленку, док, делайте это быстрее. Зверь не собирается здесь задерживаться.

В последующие минуты никто не произнес ни слова. Для Дарлинга молчание было подобно обманчивому спокойствию в центре урагана.

Дарлинг и Шарп вращали рукоятки лебедок, трос поступал на борт, но вот он закончился, и через фальшборт загрохотали большие замки, а за ними последовали первые отрезки кабеля.

– Осталось пятьдесят саженей, Маркус, – сказал Дарлинг. – Это еще одна-две минуты.

Кабели поступили на лебедку вслед за замками, подрагивающие, натянутые и уходящие под углом в глубину.

Тварь, должно быть, приближалась к поверхности. Определить наверняка было нельзя, так же, как и определить, глубоко ли она находится и как далеко от судна.

Все пристально смотрели на воду за кормой, пытаясь проследить серебряные нити кабеля, рассмотреть что-то за пределами круга света, отбрасываемого галогенными лампами.

– Покажись, ты, ублюдок! – выкрикнул Дарлинг и внезапно понял, что характер его страха изменился. То, что он ощущал теперь, не было боязнью, предчувствием или ужасом, это было возбуждающее чувство опасности перед встречей с противником более грозным, чем он когда-либо себе представлял. Это было почти как электрозаряд, здоровый страх, подумал он, и этот страх переплетался с лихорадкой охотника.

В этот момент лебедки дернулись, забуксовали, и только что вытащенный из воды кабель рванулся из уложенных на палубе колец и зазмеился за борт.

– Что это он делает? – закричал Шарп.

– Он опять удирает, – ответил Дарлинг, схватил рукоятку лебедки и налег на нее, но лебедка отказывалась работать, и кабель продолжал отступать в воду.

– Нет! – заорал Мэннинг. – Задержите его!

– Не могу, – ответил Дарлинг, – и ничто не сможет.

– Вы просто не хотите. Вы боитесь. Я покажу вам, как надо.

Мэннинг бросил винтовку, нагнулся к кольцу кабеля, лежавшему у его ног, и ухватился за него.

– Не трогайте! – завопил Дарлинг и сделал шаг к Мэннингу, но прежде, чем он смог остановить американца, Мэннинг набросил кабель на буксирную стойку, которая проходила до самого киля, закрутил и привязал его.

– Вот, – заявил он.

Кабель продолжал сбегать с кормы, с гудением проходя через стальной фальшборт. Мэннинг повернулся лицом к корме и поднял винтовку в ожидании, когда тварь появится на прицеле. Но, поворачиваясь, он поскользнулся, и именно в тот момент тварь, должно быть, увеличила скорость, потому что внезапно кольца кабеля подпрыгнули и понеслись за борт. Мэннинг пытался вернуть себе равновесие, но одна нога попала в петлю кабеля, кабель резко затянулся вокруг бедра, и американца подняло над палубой, как куклу. Какую-то долю секунды он висел в лучах света. Он не издал ни звука, винтовка выпала из его рук.

Огромная сила рывком натянула кабели, и Мэннинг полетел вперед спиной, раскинув руки, как будто собирался нырнуть в воду с вышки. На мгновение вспышка света осветила его лицо, и Дарлинг не увидел на нем ни ужаса, ни боли, ни протеста – только удивление, словно последним чувством Мэннинга было недоумение, что судьба имела безрассудство помешать ему.

Винтовка ударилась о палубу и выстрелила, пуля рикошетом отскочила от фальшборта и просвистела над их головами.

Дарлинг подумал, что нога Мэннинга оторвалась от тела, так как что-то вроде бы упало в воду. Но он не слышал всплеска – все звуки поглотились скрежетом кабеля, затягивающегося вокруг стойки. Мгновенно кабель вытянулся в горизонтальную линию, и судно потянуло назад. Волны плескали о транец, промочив насквозь троих мужчин.

Дарлинг увидел, что кабель поднялся выше, и заорал:

– Он всплыл!

– Где? – кричал Тэлли. – Где?

Они услышали всплеск, звук раздуваемых кузнечных мехов и почувствовали резкую вонь. Брызги, окатившие их, внезапно стали дождем черных чернил.

Дарлинг стоял на коленях. Он начал подниматься, но в десяти или пятнадцати футах за кормой увидел проблеск серебра и инстинктивно понял, что это такое. Оплетки кабеля начали рваться и закручиваться.

– Пригнитесь! – закричал он.

– Что? – не понял Тэлли.

Дарлинг прыгнул на канадца и прижал его к палубе. Лишь только они упали, из-за кормы судна раздался гул – как будто выстрел из «магнума» в туннеле, – за которым немедленно последовал пронзительный свист.

Отрезок кабеля провизжал над их головами и вдребезги разбил окна каюты. Следом за ним пролетел второй, и они услышали треск футляра видеокамеры, разлетевшегося о стальную переборку.

Некоторое время судно раскачивалось и рыскало, но вскоре вновь осело на волнах.

– Господи Иисусе, – проговорил Тэлли.

Дарлинг откатился от ученого и поднялся на ноги. Он посмотрел за корму, во тьму. Никаких признаков того, что там кто-то находился, – ни взбаламученной воды, ни единого звука. Только нежное дуновение ветерка над безмолвным морем.