20

– Нет! – громко завопил Эван, когда зеленое вещество коснулось его подбородка.

Тянет его. Тащит на дно.

– Нет!

Надо попытаться. Вверх. Еще разочек. Вверх. Вверх. Да!

Мертвой хваткой держа край ванны, он подтягивал себя вверх, поднимая себя, напрягая последние остатки сил.

Да! Да! Он победит. Он был сильнее, чем оно. Еще один рывок, и он будет свободен.

С победным стоном он перевалился через край ванны на холодный пол подвала.

И лежал там, прижавшись к влажному бетону, пытаясь успокоиться. Когда он оглянулся, Сарабет стояла в нескольких футах, склонив голову и уставившись на него желтыми глазами, с выражением предельного удовлетворения на темной кошачьей морде.

На следующее утро после прерывистого сна, не давшего отдыха, Эван принес на кухню листок желтой линованной бумаги и фломастер.

– Ну и ну, – встретила его Катрин, ставя перед ним тарелку с манной кашей, – ты выглядишь как те несчастные создания, которые мне притаскивает кошка! – Она засмеялась, покачивая головой.

– Не упоминайте при мне кошку! – пробормотал Эван. Он отодвинул тарелку и помахал перед Катрин листком бумаги.

– У тебя остынет завтрак, – заворчала Катрин, пододвигая тарелку назад к нему. – Ты получаешь с кашей много витаминов. И это хорошая простая пища.

– Меня не волнует твоя простая пища, – раздраженно бросил Эван, зная, что она его не слышит. Он снова показал на листок и начал писать, быстро выводя большие буквы.

Это привлекло ее внимание. Она обошла стол и встала сзади, читая его отчаянное послание.

У МЕНЯ ПРОБЛЕМА, – написал он. – МНЕ НУЖНА ВАША ПОМОЩЬ. ВАННА ВНИЗУ ПОЛНА ЗЕЛЕНОЙ ДЬЯВОЛЬСКОЙ КРОВИ, И Я НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬ ЕЕ.

Он положил фломастер и поднес листок поближе к ее лицу.

Катрин вдруг показалась ему очень старой. Только ее глаза, блестящие и голубые, быстро бегающие снова и снова по одним и тем же словам, были молодыми и живыми.

Она сжала губы, старательно читая, что он написал. Потом Эван увидел, что ее рот растянулся в широкую улыбку. Она откинула голову назад и громко рассмеялась.

Ошеломленный ее реакцией, Эван откинул стул и вскочил. Она опустила руку на его плечо и игриво ущипнула его.

– Не смейся над старой женщиной! – воскликнула она, покачивая головой. Она повернулась и пошла к своему месту за столом. – Я думала, ты серьезно. Теперь мне кажется, что ты совсем не похож на своего папу. Он никогда не разыгрывал такие глупые шутки и не обманывал. Цыпленок всегда был очень серьезным мальчиком.

– Мне наплевать на Цыпленка! – завопил Эван и со злостью швырнул бумагу на обеденный стол.

Его тетя прекратила смеяться. Она, похоже, даже не заметила, что Эван сильно расстроен.

– Дьявольская кровь! Какое воображение! – Она стерла рукой слезы смеха на глазах.

Потом внезапно выражение ее лица стало серьезным. Она крепко схватила его за ухо.

– Я предупреждала тебя, – прошептала она. – Предупреждала тебя быть осторожным.

Когда он вскрикнул от боли, она отпустила его ухо, сверкнув на него злыми глазами.

«Мне надо убираться отсюда», – подумал Эван, потирая пунцовую мочку уха.

Он повернулся и быстро выскользнул из кухни, побежав в свою комнату.

«Так и знал, что она не поможет. Она просто сумасшедшая старуха. Надо привести ее в подвал и показать отвратительное вещество, – подумал он, с раздражением сбрасывая на пол одежду, в которой он был вчера ночью. – Но ради чего? Она еще раз посмеется надо мной. Она не хочет помогать мне».

Есть только один человек, которому он может доверять. Энди. Он позвонил ей, набирая номер дрожащими пальцами.

– Привет. Как дела? – выпалил он, не давая ей возможности ответить. – Мы хотели отнести вещество в магазин.

– Если мы сможем это сделать, – ответила Энди обеспокоенным голосом. – Этот кусок дьявольской крови, который ты мне дал, стал больше кофейной банки. Я положила его в ведерко для мороженого, но он переполнил и его.

– Может, сойдет ведро для мусора? – предложил Эван. – Наверное, в двух все уместится.

– Можно попробовать, – сказала Энди. – Это вещество такое отвратительное. Оно чавкает все время и прилипает.

– Расскажи-ка поподробнее, – мрачно ответил Эван, вспомнив прошлую ночь. – Я искупался в нем.

– Что? Ты объяснишь попозже, – нетерпеливо прервала она. – Мне кажется, магазин открывается в десять. Я жду тебя на углу через двадцать минут.

– Договорились. – Эван повесил трубку и пошел в гараж за пластиковым ведром.

Энди стояла, держа велосипед, к которому было привязано ведро. Снова та же история. Эвану придется успевать за ней на своих двоих. Его ведро трещало по швам и было таким тяжелым, что он волок его почти по земле. Он не мог поднять его.

– Ванна была почти полна до краев, – сказал он Энди, застонав и пытаясь подтащить ведро на тротуар. – Боюсь, что оно может вывалиться из него.

– Нам идти только два квартала. – Она пыталась говорить спокойно.

Мимо них медленно ехала машина. Водитель, подросток с длинными темными волосами, высунул голову в окно и усмехнулся:

– Что несете? Расчлененное мертвое тело?

– Просто мусор, – запинаясь, выдавил из себя Эван.

– Это уж точно, – пробормотала Энди, когда машина скрылась вдали.

Они встретили по дороге несколько прохожих, которые останавливались и разглядывали их с любопытством.

– Здрасте, миссис Уинслоу. – Энди кивнула маминой подруге.

Миссис Уинслоу помахала ей рукой, удивленно посмотрела на них и зашла в бакалейную лавку. Энди слезла с велосипеда и покатила его рядом. Эван старался не отставать со своим неподъемным ведром.

Они дошли до следующего квартала и начали переходить улицу перед магазином игрушек.

Но внезапно оба застыли посередине дороги. И широко разинули рты от изумления и испуга. Окна магазина были закрыты ставнями. На двери болтался маленький бумажный листочек, на котором крупными буквами было выведено: МАГАЗИН ЗАКРЫТ.