XX
Д’АРТАНЬЯН
ПРОДОЛЖАЕТ СОБИРАТЬ СВЕДЕНИЯ
На следующий день с восходом солнца д’Артаньян собственноручно оседлал Хорька, угощавшегося всю ночь остатками овса двух своих соседей.
Мушкетер расспросил о чем только мог хозяина гостиницы, который показался ему хитрым, подозрительным и преданным душой и телом Фуке.
Чтобы не навлечь на себя подозрений, д’Артаньян повторил свою басню о покупке солончаков.
Отправиться отсюда в Бель-Иль значило вызвать толки, которые неминуемо дошли бы до замка. К тому же, как ни странно, путешественник со слугою остался для д’Артаньяна загадкой, несмотря на все вопросы, обращенные к хозяину, по-видимому хорошо знавшему своего постояльца.
Порасспросив о солончаках, мушкетер направился к болотистой местности, оставив берег справа и углубившись в обширную печальную равнину, представлявшую собой море грязи, на котором местами серебрились отложения соли.
Хорек смело ступал своими мускулистыми ногами по узеньким тропинкам, проложенным в солончаках.
Д’Артаньян, доверившись лошади, стал рассматривать три остроконечных утеса, возвышавшихся на горизонте, точно копья, среди голой равнины.
Местечки Пирьяк, Бате и Круазик, похожие друг на друга, привлекли к себе его внимание. Когда мушкетер оборачивался назад, чтобы лучше ориентироваться, он видел на горизонте тоже три колокольни: Геранда, Пулигена и Сен-Жоашема. Они походили на кегли, между которыми он со своим Хорьком изображал шар. С правой стороны от него был ближайший маленький порт Пирьяк.
В тот момент, когда д’Артаньян въехал туда, пять огромных барж, груженных камнем, вышли из гавани.
Д’Артаньяну показалось странным, что камень вывозят из местности, где его, по-видимому, совсем нет. Со свойственным Аньяну простодушием он попробовал узнать у местных жителей причину такой особенности.
Старый рыбак ответил Аньяну, что камень не из Пирьяка и, конечно, не из болот.
— Где же он добывается? — спросил мушкетер.
— Его, сударь, привозят из Нанта и из Пенбёфа.
— А куда его везут?
— В Бель-Иль, сударь.
— Вот как! — воскликнул д’Артаньян тем же тоном, каким он выразил свое удивление поэту, когда просил познакомить его с секретами типографского дела. — А разве там что-нибудь строится?
— Как же, сударь. Господин Фуке каждый год ремонтирует свой замок.
— Разве он такой старый?
— Да, порядком.
"Тогда нет ничего удивительного. Каждый владелец имеет право чинить свою собственность, — подумал д’Артаньян. — Этак и мне бы сказали, что я укрепляю свой дом на Гревской площади, тогда как я просто-напросто собираюсь ремонтировать его. Мне кажется, что король получает неправильные донесения, которые вводят его в заблуждение…"
— Но все-таки, — продолжал он уже вслух, ибо возложенное на него поручение заставляло его быть недоверчивым, — согласитесь, милый человек, что камень этот везут странным путем.
— Почему же? — спросил рыбак.
— Камень доставляют из Нанта или Пенбёфа по Луаре?
— Да, по течению реки.
— Это действительно удобно, но почему же его доставляют не прямо из Сен-Назера в Бель-Иль?
— Э, наши баржи плохи и непригодны для моря.
— Не все ли равно?
— Простите, сударь, вы, видать, никогда не плавали по морю, — прибавил рыбак не без оттенка презрения в голосе.
— Объясните мне это, милейший. Мне кажется, что проплыть из Пенбёфа в Пирьяк, чтобы потом отправиться из Пирьяка в Бель-Иль, — все равно что совершить переезд из Рош-Бернара в Нант, а потом пуститься из Нанта в Пирьяк.
— По воде путь короче, — возразил невозмутимый рыбак.
— Но ведь так получается крюк.
Рыбак отрицательно покачал головой.
— Вы забываете о течении, сударь.
— Согласен.
— И о ветре.
— А!
— Конечно. Течение Луары доносит суда почти до Круазика. Если им нужно чиниться или пополнить команду, они идут в Пирьяк вдоль берега. Близ Пирьяка они встречают течение в другую сторону, которое несет их до острова Дюме.
— Хорошо.
— Оттуда течение Вилены отбрасывает их к следующему острову. — Гедику.
— Так.
— А от этого острова прямой путь на Бель-Иль. Море между островами как зеркало, по которому баржи плывут, словно утки по Луаре.
— А все-таки этот путь долог, — заметил упрямый Аньян.
— Да уж так приказал господин Фуке, — заключил рыбак, в знак почтения к этому имени приподнимая свою шерстяную шапку.
Быстрый и проницательный, как стальное лезвие, взгляд мушкетера открыл в сердце старика только наивную доверчивость, а в его чертах выражение полного и спокойного удовлетворения. Он произнес "так приказал господин Фуке" таким тоном, каким говорят "воля Божья".
Д’Артаньян потрепал по шее своего коня, и тот, еще раз показав свой прекрасный характер, двинулся в путь, ступая по солончакам и втягивая ноздрями сухой ветер, пригибавший прибрежные травы и жалкий вереск.
К пяти часам мушкетер приехал в Круазик.
Если б д’Артаньян был поэтом, он залюбовался бы громадными отмелями шириной в целое льё, которые во время прилива покрываются водой, а когда море отступает, тянутся серыми, унылыми полосами, усеянными водорослями, мертвыми травами и белыми редкими валунами, напоминающими кости на кладбище.
Но он — солдат, политик, честолюбец — не находил утешенья даже в том, чтобы смотреть на небо и читать в нем надежду или предупреждение.
Для такого человека, как он, багровое небо означало только ветер и бурю. Белые легкие облака на синеве небосклона говорили всего лишь, что море будет спокойным. И д’Артаньян решил:
"При первом же приливе я поплыву хотя бы в ореховой скорлупе".
В Круазике, как и в Пирьяке, мушкетер заметил на берегу громадные груды камней. Эти исполинские стены убывали с каждым приливом, так как камень увозили на остров Бель-Иль, что подтверждало подозрения, явившиеся у него в Пирьяке.
Но что сооружал Фуке? Чинил ли он разрушенную стену? Возводил ли новые укрепления? Чтобы узнать это, надо было увидеть.
Д’Артаньян поставил Хорька в конюшню, поужинал, лег спать, а на следующий день, на рассвете, уже расхаживал по гавани, вернее, по гальке.
На отмели несколько рыбаков беседовали о сардинах и креветках.
Аньян подошел к ним с веселой, приветливой улыбкой.
— Будет сегодня ловля? — спросил он.
— Да, — ответил один из рыбаков, — мы ждем прилива.
— А где вы ловите рыбу, друзья?
— У берегов.
— А где ловится лучше?
— В разных местах, например, близ острова.
— Но до острова далеко.
— Не очень. Четыре льё.
— Четыре! Да это целое путешествие!
Рыбак расхохотался.
— Послушайте-ка, — наивно заметил Аньян, — ведь на расстоянии четырех льё уже не видно берега. Правда?
— Не всегда.
— Ну… словом, это далеко, даже слишком далеко, не то я попросил бы вас взять меня с собой и показать то, чего я никогда не видал.
— А что?
— Живую морскую рыбу.
— Вы из провинции? — спросил один рыбак.
— Да, из Парижа.
Бретонец пожал плечами и прибавил:
— А видели вы в Париже господина Фуке?
— Часто, — ответил д’Артаньян.
— Часто? — повторили рыбаки и столпились около парижанина.
— Вы его знаете?
— Немножко. Он близкий друг моего господина.
— Ага! — протянули рыбаки.
— И еще, — прибавил д’Артаньян, — я видел его замки в Сен-Манде, Во и его парижский дом.
— Хорош?
— Великолепен!
— Ну, не так хорош, как его замок в Бель-Иле, — заметил один рыбак.
— Ого! — воскликнул мушкетер и так презрительно расхохотался, что все присутствующие рассердились.
— Сразу видно, что вы не бывали на острове, — заметил самый любопытный из рыбаков. — Да знаете ли вы, что его усадьба занимает шесть льё и там такие деревья, каких не увидишь и в Нанте!
— Деревья! В море-то? — воскликнул д’Артаньян. — Желал бы я посмотреть.
— Это нетрудно. Мы ловим рыбу у острова Гедика. Оттуда видны темные бель-ильские деревья и белый замок, который, как лезвие, врезается в море. Хотите посмотреть Бель-Иль?
— А это можно? — спросил д’Артаньян.
— Все могут бывать там, — продолжал рыбак, — кто не желает зла Бель-Илю или его владельцу.
Легкая дрожь пробежала по телу мушкетера.
"Правда", — подумал он и прибавил вслух:
— Если б я был уверен, что не буду страдать морской болезнью…
— В нем-то! — сказал рыбак, с гордостью указывая на свой красивый баркас с круглыми боками.
— Ну, уговорили, — сказал д’Артаньян. — Я отправлюсь посмотреть Бель-Иль, только вряд ли меня пустят.
— Нас же пускают.
— Вас? Почему?
— Потому что мы возим рыбу для экипажей каперов.
— Каперов?
— Ну да, господин Фуке построил два капера, чтобы преследовать не то голландцев, не то англичан, и мы продаем рыбу матросам этих маленьких судов.
"Ого! — подумал д’Артаньян. — Еще того лучше! Типография, бастионы, военные суда! Да, Фуке — нешуточный противник, как я и полагал. Стоит потрудиться, чтобы поближе присмотреться к нему".
— Мы выйдем в половине шестого, — деловито прибавил рыбак.
— Я никуда от вас не уйду.
Действительно, когда подошло время, он увидел, как рыбаки подтащили свои баркасы к воде. Начинался прилив. Аньян сел в баркас, представляясь испуганным, и ребятишки рыбаков, наблюдавшие за ним своими большими умными глазенками, смеялись.
Мушкетер лег на сложенный вчетверо брезент, предоставив трудиться рыбакам, и баркас, распустив свой большой квадратный парус, через два часа уже был в открытом море.
Д’Артаньян принес рыбакам счастье; так они ему говорили. Ему до того понравилась ловля, что он сам взялся за дело, то есть за лесу, крича и чертыхаясь от радости (да так, что изумил бы самих своих мушкетеров), когда лесу дергала новая добыча, заставлявшая его напрягать мускулы и проявлять силу и ловкость.
Веселое занятие отвлекло мысли мушкетера от его дипломатического поручения. Он воевал с огромным морским угрем, держась одной рукой за борт, чтобы поймать раскрытую пасть своего противника, когда хозяин баркаса произнес:
— Осторожно, как бы нас не увидели с Бель-Иля.
Эти слова произвели на д’Артаньяна впечатление разорвавшейся бомбы. Он бросил лесу и морского угря, которые исчезли в воде.
На расстоянии не более полульё д’Артаньян увидел синеватый силуэт скал Бель-Иля, а над ним белую линию величавого замка.
Дальше виднелись леса, зеленые пастбища, скот.
Солнце, поднявшееся до четверти неба, бросало золотые лучи на поверхность моря и окружало волшебный остров словно сверкающей пылью. Благодаря ослепительному свету все тени падали четко, прорезая темными полосами блестящий фон лугов и стен.
— Эге, — сказал д’Артаньян, поглядывая на темные скалы, — вот, кажется, укрепления, которые не нуждаются ни в каком инженере. Где тут высадиться на эту землю? Сам Бог сделал ее неприступной.
Рыбак переставил парус и повернул руль; баркас накренился, качнулся и устремился к маленькой круглой красивой гавани с новой зубчатой стеной.
— Это что, черт возьми? — спросил д’Артаньян.
— Локмария.
— А дальше?
— Это Бангос.
— А еще дальше?
— Соже… потом дворец.
— Боже ты мой! Целый мир! — заметил мушкетер. — А вот и солдаты.
— На острове тысяча семьсот человек, — с гордостью ответил рыбак. — Знаете ли, что здешний гарнизон состоит, самое меньшее, из двадцати двух пехотных рот?
"Черт побери! — подумал д’Артаньян про себя. — Кажется, король был прав…"
И они пристали к берегу.
