— Мда… — Произнес Борис Федорович устало потер виски, недовольно поглядывая на патриарха, завершившего пересказывать беседу с «рейтаром». Сокращенно, разумеется, без лишних подробностей. — И что, получается он тот самый Дмитрий? Ты же был у его гроба.

— Ты не хуже меня знаешь, что в той истории все очень странно. Тело, к приезду Шуйского с помощниками уже погребли под предлогом тления. Дескать, жарко и пахнет сильно. Гроб был. Труп был. Но кто конкретно там лежал достоверно не известно. Почти все, кто входил в ближний круг царевича, умерли. Быстро. Кто в тот же день, кто в течение недели. Твоих людей, что ты посылал с… хм… деликатным поручением, тоже перебили. Сами же они так глупо не поступили бы. Задумали же медленным ядом действовать. Никто бы ничего и не узнал. А тут такая несуразица…

— То есть, ты полагаешь… что?

— Это не исключено. Сам я юного царевича видел только мельком. Он был неинтересен. Признаться, не вспомню ни цвета волос, ни глаз. Однако, в любом случае, кровь Ивана Васильевича в этом муже явно имеется. И, в отличие от Федора, Дмитрий удался на славу. Даже внешность его не так перекошена, как у старшего брата. Нос прямой, глаза и спина не скособочены. Вышло лучше, чем у отца.

— Интересно… — произнес Борис, вставая и прохаживаясь. — Кто же этот благодетель, что столько лет обучал и воспитывал «подрастающее поколение». А главное — для чего?

— Мне кажется, что это кесарь.

— Рудольф?

— А кто еще мог это сделать?

— Мог. Верно. Но зачем?

— Волнения в царстве не стихают долгие годы. Возможно, он хотел подождать подходящий момент. Женил бы на дочери, давая в приданое войско папистов с великим множеством ксендзов. И сел бы Дмитрий в Москве. Вроде Рюрикович, но без армии Рудольфа — никто. Верный. Податливый. Удобный.

— Возможно, — буркнул Борис Федорович.

— А больше и не кому, — развел руками патриарх. — Все остальные либо бедны, либо им нет никакого дела до нас. Та же Франция или Испания. Что мы им? Очень далеки. Хотя могли бы, при желании.

— Кстати, не люди ли кесаря мутят воду в Москве? Хм?

— Сегодня же начну выяснять, — серьезно ответил патриарх, коря себя за то, что раньше не отдал очевидный приказ.