В бедной Ипатьевской каливе
И так, взыскуя возлюбленное безмолвие, а также по причине расшатанного здоровья, отец Паисий перешёл на Катунаки и поселился в Ипатьевской каливе, в местности, называемой Влахика, над кельей Данилеев.
В письме от 18 сентября 1967 года он писал: «Слава Богу, я чувствую себя очень хорошо. Одышка меня не беспокоит, ведь я могу открывать окно и днём и ночью — потому что здесь нет сырости. Соседей у меня тоже нет».
Калива, где поселился Старец, была бедной хижиной без храма — с небольшим колодцем и тремя каменными террасами на прилегающем участке. В нескольких метрах от главной каливы была ещё одна — совсем маленькая, обитая жестью. Эта вторая каливка имела особое благословение, потому что в своё время в ней подвизался Старец Ефрем по прозвищу «Окаянный». Отец Паисий часто приходил туда молиться и чувствовал благодатную намоленность этого места. В ста метрах выше была пещера — в древности она служила прибежищем разбойникам, — в которой также подвизался Старец Ефрем.
Жизнь на Катунаках была безмолвной, беспопечительной и очень бедной. Старец занимался рукоделием — вырезал на кипарисовых дощечках Распятия с предстоящими Божией Матерью и святым Иоанном Богословом. Немногие из этих иконок он продавал, чтобы иметь какие-то средства на пропитание, но по большей части раздавал их в благословение. Также он раздавал в благословение прессованные иконки, которые тоже делал сам. В это время он извлёк из могилы останки своего предшественника, румынского монаха Старца Ипатия.
Когда Старец помогал отцам Данилеевской кельи во время их престольного праздника, среди других помогавших был один монах из Кавсокаливитского скита. На него произвёл большое впечатление неизвестный ему монах (это был отец Паисий), который ловко и расторопно помогал отцам, справляясь с работой за двоих или даже за троих. Он трудился молча, творя молитву, совсем не присаживаясь отдохнуть.
Однажды, плывя на кораблике из Дафни в Катунаки, Старец Паисий подошёл к монаху, которого видел впервые, со смирением поклонился и обратился к нему по имени. Это был великий карульский подвижник Старец Гавриил, который, в свою очередь, рад был познакомиться с отцом Паисием, так как уже слышал про аскета, живущего в местности Влахика. Два подвижника отошли в сторонку и с искренней любовью и задушевностью духовно беседовали. Позже отец Паисий рассказывал: «Старец Гавриил был настоящий подвижник, но у Старца Петра (Петракиса) было что-то особенное. Он отличался какой-то духовной нежностью». Живя на Катунаках, Старец Паисий познакомился и с другими отцами, пришедшими в высокую духовную меру.
Подарки подвижнику
Больным и стареньким монахам отец Паисий разносил «благословения» — одежду и продукты. Один пожилой монах повесил на двери своей каливы записку: «Не беспокойте меня. Я стар и немощен». Он не хотел ни от кого ничего принимать. Однако отцу Паисию удавалось убедить его принимать от него благословения следующими словами: «Бери, Геронда, бери. Ведь ты и немощен, и стар».
Однажды отец Паисий посетил катунакского монаха Старца Савву и оставил ему кое-какие благословения. Уходя, он спросил Старца, в чём тот нуждается. Старец Савва ответил, что у него нет маек. Возвращаясь в свою каливу, отец Паисий встретил паломника, который шёл к нему и нёс в подарок свёрток. Развернув свёрток, отец Паисий поразился Промыслу Божию. В свёртке были майки, которые отец Паисий тут же, вернувшись, отдал Старцу Савве.
Бесноватый
«Однажды, — рассказывал Старец, — поднимаясь в каливу основательно нагруженный разными вещами, я встретил мирянина из Трикалы, который вызвался мне помочь. Этот несчастный был бесноватым. По дороге бес стал его мучить, и он упал на тропинку. Когда я перекрестил его крестом от чёток, бесноватый схватил мою правую руку и начал гнуть её так сильно, что чуть не сломал. Я переложил чётки в левую руку и снова перекрестил его со словами: „Во Имя Господа нашего Иисуса Христа, изыди, нечистый душе“. Он тут же успокоился и попросил у меня прощения». Рассказав эту историю, Старец с особым чувством добавил: «Чётки имеют великую силу — ого-го какую!»
Нищета Старца
Однажды, сидя во дворе своей бедной каливы, Старец заметил неизвестного, который прятался в лесу и следил за ним. Было похоже, что этот человек ищет удобного случая, чтобы обворовать келью Старца.
Подумав, Старец сказал себе: «Должно быть, несчастный испытывает нужду». Не медля ни минуты, он ушёл из каливы, оставив дверь открытой. Вор свободно зашёл внутрь, но, к своему огорчению, не нашёл в жилище Старца ничего «достойного» воровства, а лишь соломенный матрац и несколько предметов самой ничтожной стоимости. «Хотя, — рассказывал Старец, — вор и был человек дикий, неотёсанный, но увиденное тронуло его сердце. Потом он уже сам принёс мне продуктов». Раскаявшись, вор попросил у Старца прощения, и тот простил его от всего сердца.
«Доброе лицемерие»
Однажды в каливу Старца пришёл отец Даниил из Данилеевской кельи. Он несколько раз постучал в дверь со словами: «Моли́твами святы́х оте́ц на́ших…», — однако ответа долго не было. Наконец дверь открылась. На пороге, весь в слезах, стоял Старец Паисий. В руках он держал луковицу и сухарь. «Как твои дела, отец Паисий?» — спросил отец Даниил. «Э, отец мой, какие там дела… — ответил Старец. — Вот, разве не видишь? Ем. Всё ем и ем…» Говоря это, Старец откусывал от луковицы и сухаря, а из глаз его потоком катились слёзы. Видимо, Старец находился в состоянии такого сильного умиления, что не мог сдержать слёз. Однако, услышав, что пришёл отец Даниил, он постарался совладать с собой, потому что надо было открыть гостю дверь. И вот, будучи не в силах сдержать слёз, он прибег к уловке с луком. Но отец Даниил, рассказавший об этом случае, понял, в чём была истинная причина слёз Старца.
Свет сладчайший
Живя на Катунаках, Старец имел опыт Божественного посещения. «Однажды ночью, — рассказывал он, — творя Иисусову молитву, я исполнился великой радости. Я продолжил молитву, и вдруг моя келья озарилась Светом, белым, с чуть голубоватым оттенком. Моё сердце сладостно билось. Я продолжил молиться по чёткам пока не взошло солнце. Ах, каким ярким был этот Свет! Ярче, чем свет солнца. Рядом с ним солнце становилось тусклым. Я смотрел на солнце, и оно казалось мне бледным — подобно лунному свету в полнолуние. Я видел этот Свет долго, а потом, когда он исчез и Благодать уменьшилась, ни в чём не находил утешения и радости. Резко перейдя из одного состояния в другое — низшее, — я ощущал себя животным, пытался есть, пить воду, заниматься рукоделием — и чувствовал себя подобно животному. Потом я совершенно забыл об этом событии и вспомнил о нём лишь позавчера, когда один благоговейный адвокат, занимающийся Иисусовой молитвой, рассказал мне о пережитом им подобном состоянии».
Старец не назвал виденный им Свет словом «Нетварный», хотя не может быть сомнений в том, что это был именно Нетварный Свет. Не описывая Свет более подробно, Старец добавил лишь то, что «этот Свет виден и с закрытыми, и с открытыми глазами, и в ночной тьме, и днём — при солнечном свете».
Божественная Благодать утешала подвижника Паисия: волею обнищавшего и с самоотречением подвизавшегося в лишённой утешений Катунакской пустыне.