Глава 7
АРТЕФАКТЫ И ШУТКИ

Распрощавшись с деревом и учителем, девушка почти бегом двинулась к корпусу блюстителей. Всему курсу предстояло нынче первое вводное занятие по артефакторике. Первое и единственное, стоящее в расписании как обязательное к посещению. Следующее занятие уже должно было стоять в сетке факультативов, и ходить на него могли не все. Яна, как и загадывала еще на первом курсе, собиралась по возможности посещать факультатив. Глупых надежд на то, что из нее выйдет выдающийся артефактор, девушка не питала, но чем черт не шутит, вдруг у нее получится научиться хоть чему-нибудь? И малость может пригодиться!

Голодные после глобальной очистки желудка — лучшего средства от копченого на неподходящем дымке мясца — студенты уже рассаживались по местам в аудитории. Янку тут же взяли в оборот любопытные напарники, подступив с сакраментальным вопросом:

— Где была, что делала?

— В теплицах с Байоном. Ходили смотреть на тот росточек, что из сливовой косточки Первого Древа вырос. В конце года на дачу заберу. Так мастер велел.

— Великое Древо в техномир фиолетового спектра? Однако! — первым делом мимоходом удивился Лис, но, поскольку ботаника, даже волшебная, его никогда особенно не интересовала, удивился вяловато.

— Кстати, деревце сливами поделилось, на следующей перемене угощу. А как у вас? — перевела стрелки Янка.

— Мы лечились, — мрачно констатировал Хаг, тоскливо покосившись на сумку напарницы, где прятались плоды, и, вздохнув, признался: — Есть всем дегустаторам рикбита запретили до шести вечера.

— Сливы — это я люблю! Это ты правильно решила разделить угощение с друзьями! После занятий угостишь! — причмокнул Машьелис и, с удовольствием переключившись, начал отвечать подруге. Он в лицах поведал о том, как они с напарником страдали от лечебных процедур. А потом еще и прослушали занудно-поучительную лекцию «О неосмотрительности дегустации незнакомой пищи» в исполнении дорогого декана, заявившегося прямо в лечебницу, дабы скрасить пребывание там третьекурсников. Какое именно из наказаний — промывание желудка, нотация Гада или категорический запрет на употребление любой пищи вплоть до ужина — было хуже, Машьелис оценить затруднился.

Авзугара, кстати, Гадерикалинерос на допрос в кабинет не потащил. Под попытку отравления «главным злодеем пророчества» угощение оборотня всяко не подпадало. В основном потому, что парень сдавал оставшиеся с прошлого года хвосты и в эти выходные вовсе не покидал стен академии. Присланную вчера вечером посылку из дома ему передавал лично Гад. А чтобы подозревать самого себя… до такой степени паранойя дэора еще не дошла. Зато с горца взяли слово съедать и выпивать все подарочки многочисленной родни самому или, если уж хочется поделиться, спрашивать, безопасно ли угощение, лично у декана.

Со звоном колокола, тактично не отрывая от перемены ни минуты студенческой свободы, Гад вошел в аудиторию. Он поднялся на кафедру, облокотился на нее двумя локтями, уложил подбородок на сцепленные пальцы и внимательно оглядел своих подшефных. Те в свою очередь быстренько примолкли и выжидающе уставились на мастера, как птенцы на папу с жирным червяком в клюве.

— Искусство создания артефактов, — неторопливо начал вещать дэор, — это действительно искусство, во всей своей многогранности открывающееся лишь по-настоящему одаренным студентам. Сегодняшнее занятие, на котором мы совместим лекцию и практическую работу, позволит понять, к чему именно вы способны.

Итак, в качестве вступления немного скучной теории. В самом широком смысле артефакт — это сотворенный предмет, обладающий магическими свойствами. Мы на своих занятиях будем касаться лишь одной категории артефактов, изготавливаемых посредством знаков Игиды и при использовании пыли Игиды. Классификация данных артефактов ведется по нескольким признакам, как то: первое — материалы, используемые для создания, второе — разновидности знаков Игиды, подбираемых для артефакта, и, наконец, третье — предназначение создаваемого предмета. Остановимся на первой из классификаций, самой нужной в вашей сегодняшней работе. Для создания любого артефакта, как я уже сказал, используется пыль Игиды. Ее либо добавляют в сам материал для изготовления артефакта, либо в раствор, которым наносятся знаки. Смешение техник недопустимо, оно приводит к невозможности полного контроля и точного расчета свойств артефакта в силу того, что просчитать объем примененной пыли чрезвычайно сложно. Условно все материалы, используемые в качестве основы, делятся на пластичные и твердые.

— А почему условно-то? — недопонял Картен.

— Потому что все вы одарены разными талантами, — охотно начал разъяснять декан. — Если, скажем, глина — материал однозначно пластичный, то металл или камень будут относиться к материалам условно пластичным. Металл легко расплавляется обладателями огненного дара, а камень, оказавшись, скажем, в пальцах тролля, станет мягким, подобно глине. Но вернемся к теме. При сотворении артефактов из твердых материалов для нанесения знаков Игиды, превращающих предмет в артефакт, артефакторы используют состав, близкий к тому, каким вы рисуете знаки на пустышках Игиды. Состав чернил для мягких материалов, где пыль Игиды примешивается к самой основе, иной. Компоненты для них также подбираются индивидуально.

Сегодня каждый из вас попробует сотворить простейший артефакт-хран из заготовки деревянной шкатулки. Последовательность знаков для этого предмета минимальна. Их всего три. Первый знак — обозначает качество, которое подлежит изменению, второй — задаваемый характер изменения, третий — закрепляет результат. Заранее предупреждаю: наносить на заготовку черновой рисунок нельзя, это результат искажает.

Декан взял указку-карандаш и начертал на доске тройку символов. КАРД — размер, ЛЕРТ — метаморфоза, ДУОН — постоянство, припомнила Янка самые распространенные значения знаков Игиды.

— Кто мне скажет, в чем главная трудность работы артефактора? — продолжил вводную лекцию мастер.

— Нам Стефаль когда-то рассказывал, что очень сложно при нанесении знаков удержать в голове цепочку символов, наполняемых силой, и одновременно задать без искажений цель артефакта. Значений-то множество, — припомнила слова напарника Яна, для которой главной трудностью, как ни крути, оставался сам процесс рисования без шанса на ошибку. Это на пустышку листа Игиды неверный знак не ляжет да не проявится, а с артефактами такой трюк не пройдет. Хорошо еще знаки были очень просты в написании. КАРД представлял собой палочку с тремя косыми насечками. ЛЕРТ — волнистую линию с четырьмя горбиками один выше другого, а ДУОН — знакомый еще по земной математике символ бесконечности, только перечеркнутый посередине.

— Что там трудного-то? — хмыкнул нетерпеливый Картен. — Бери и царапай. Давайте уже попробуем!

— Что ж, давайте попробуем! — разрешил с усмешкой декан. — Переодеваемся в рабочие мантии и берем в лабораторных шкафах инструменты. Если испортите заготовку, в моем лабораторном шкафу можно взять замену. Думаю, напоминать вам о технике безопасности не нужно, с прошлой практической работы никто ничего не забыл.

Студенты согласно загудели и застучали стульями. Лабораторные шкафы вдоль стен ждали ребят. Янка накинула через голову зеленую мантию, которая, несмотря на свою внешнюю хламидообразность, оказалась очень удобной, а главное, защищала хозяйку от случайных брызг едкого раствора на основе йиражжи. На ее личном подносе с высокими бортиками, так же, как и у каждого третьекурсника, находилась простая деревянная шкатулка размером примерно в три детских игрушечных кубика.

Оттащив добычу за индивидуальный стол, девушка глубоко вздохнула и попыталась частично погрузиться в то самое отстраненное состояние сознания, какое наилучшим образом помогало наполнять энергией листья Игиды и вообще сосредотачиваться.

Перед ней стояла цель — превратить заготовку в артефакт хранения. Откупорив флакон с раствором, Янка взялась за стиж, поудобнее пододвинула к себе шкатулку, настроившись на создание храна, точь-в-точь такого же, как ее медальон, только в форме шкатулки, и начала наносить символы на светлую древесину.

Ну что сказать, красиво рисовать и даже чертить, несмотря на все усилия бесконечно терпеливого Стефаля, занимавшегося с ней дополнительно, Донская так и не научилась. Но за два года писать некрупные знаки так, чтобы они, хоть и кривоватые, походили именно на знаки, которые девушка намеревалась изобразить, а не на страшных кракозябр-мутантов, Янка научилась. Эстетической красоты в нацарапанной тройке символов не нашел бы и самый невзыскательный знаток искусства, если только поклонник примитивизма, однако на шкатулке красовались именно КАРД, ЛЕРТ и ДУОН, наполненные силой создательницы.

В аудитории царила обычная рабочая атмосфера. Мастер Гад прохаживался между столами, приглядывая за студентами. Довольно мурлыкал что-то под нос Машьелис, сосредоточенно сопел Хаг, скрежетала зубами нетерпеливая Ириаль, которая всегда хотела получить все и сразу, ругался Еремил, запоровший знак, по той же причине хлюпала носом Таата, вздыхала Тита…

Яна как раз собиралась опробовать шкатулку в действии, когда Картен, благополучно загубивший третью заготовку, как бы невзначай ляпнул:

— Эй, господин декан, а если краску не свою взять, а чужую, чего выйдет?

— Много чего может выйти, но совершенно точно ничего хорошего, — мрачно отозвался Гад. — От обычной порчи заготовки до взрыва в аудитории.

— Ой, — выдохнул Картен и метнул опасливый взгляд в сторону Ириаль и Юнины.

— Так, всем оставить работу, — враз насторожившись, скомандовал дэор и приказал: — Студент Картен Рос, что вы сделали? Отвечайте немедленно!

— Я только пошутить хотел. Девчонкам банки с раствором поменял. — Картен вжал голову в плечи и ткнул в направлении эльфийки и вампирши. — Ничего же не случилось!

Мастер скрипнул зубами, подошел к столам девушек. Осмотрел их шкатулки. Юнина, оказывается, уже успела закончить работу, а Ириаль выцарапывала последний знак.

— Ваше счастье, Картен, катастрофа отменяется. Юнина, мне жаль, дорогая, но твои знаки, хоть и нарисованы безукоризненно, верно активировать шкатулку не смогут. У тебя слишком живое воображение.

— Это плохо? — растерялась девушка, подняв на мастера дивные эльфийские очи.

— Развитое воображение — чудесное качество, но в работе артефактора нашей специфики — большая помеха. Ты видишь слишком много дорог, чтобы пойти по одной. Изготовленные такими творцами предметы никакого утилитарного значения не имеют. Твоя шкатулка будет работать произвольно: может уменьшить помещаемый в хран предмет, может его увеличить или перекрасить, а то и переместить в неизвестном направлении.

— Ой! Спасибо за объяснения, мастер. — Кажется, прилежная девушка искренне расстроилась из-за своей неспособности к созданию артефактов, но спорить с деканом не стала.

— А у меня? — нетерпеливо влезла в разговор Ириаль.

— У тебя, — оглядел результат потуг Шойтарэль декан и едва заметно усмехнулся, — нужный артефакт может получиться при должном старании и подходящем эмоциональном настрое. Сейчас ты сотворила универсальную корзину для мусора. Каждый помещенный внутрь предмет будет рассыпаться горсткой пыли. Слишком много злости, Ириаль.

— Ну, не очень-то и хотелось, — повела плечиком вздорная девица и злобно оскалилась на Картена. — А это точно не из-за подмены раствора?

— Точно-точно, это-то и странно, девушки. По всем правилам артефакторики ваши заготовки вообще не должны были превращаться в артефакты. Обмен растворами, не влияющий на результат работы, я наблюдал лишь однажды. Это произошло с близнецами Торстосен… — Прервав объяснение, декан обратится к паре студентов: — Пит, Картен, у вас чесотка или вызов в Портальный зал для блюдения пророчества?

— Ой, ага, оно! — оживился Картен, слишком увлеченный объяснениями мастера, чтобы мгновенно установить связь между щекочущими ощущениями в районе запястья и вызовом. — Тогда мы побежали! Айда, Пит, пора причинять добро туземцам!

— Куда? — тигром рыкнул Гад — так, что на месте замерли не только Рос с Цицелиром, а и все студенты в аудитории. — Навести порядок на рабочем месте и убрать оборудование в шкафы, только потом я дозволяю вам покинуть кабинет!

— Да ладно, ща уберем, не серчайте, — благостно, уже в предвкушении предстоящей авантюры отмахнулся голубокожий парень и действительно меньше чем за минуту выполнил требования декана. Причем не свалил все абы как, а убрал по-настоящему. Вот что подходящий стимул с разгильдяем-то сделал!

— О наказании, назначенном за сегодняшнюю выходку, я проинформирую вас позже, Рос, — полетела в спину раздолбаю угроза. Но, кажется, должного воспитательно-устрашающего эффекта не возымела.

— Вы не переживайте так, господин декан, — серьезно попросил друг и сосед парня — Максимус. — Картен всегда таким был, сколько я себя помню. Уж чего только папка и дед с ним не делали! Вроде ничего-ничего, а потом раз — и как чего выкинет! Его ж даже бить хворостиной и ремнем пробовали.

— Бесполезно? — утвердительно предположил декан.

— Да, если что ненадолго и пронимало, так только бабушкина придумка. Она его, как чего отчебучит, усаживала стихи наизусть зубрить, какие подлиннее и поскучнее, — принялся рассказывать парень. — Один раз гимны Воителю учить заставила, но Рос так переврал, что у нас буря с градом всю вишню побила и сортир в огороде развалила. С той поры ему давали учить только чего-нибудь описательное про природу или историческое…

Максимус виновато захлопнул рот, глядя, как на длинноносой физиономии декана расцветает предвкушающая, не сказать чтобы откровенно мстительная, улыбка.

— С историческими вы это зря. А ну как герои минувших лет, разгневавшись на косноязыкого, в гости заявились бы? — хихикнул Лис.

— Что ж, спасибо за совет, думаю, я смогу подобрать нашему носителю неконтролируемого хаоса что-нибудь в меру заунывное, полезное для обучения, без религиозных мотивов, — удовлетворенно заключил дэор. — А теперь возвращаемся к работе, студенты.

— Мастер, еще вопросик! Вы сейчас Роса этим эпичным титулом в шутку назвали или как? — влез любопытный Машьелис, подсознательно почуяв что-то интересное.

— Или как, о Либеларо. Неужели вы, господа студенты, до сих пор не сообразили, что в вашей группе есть два носителя хаоса, чьи деяния сильно… хм… разнообразят внутреннюю жизнь как третьего курса блюстителей, так и всей академии? — по-птичьи склонил голову набок мужчина.

— Это вы про меня, что ли, мастер? — виновато вздохнул и потупился Авзугар, изучая свои сильные руки, запоровшие уже пару заготовок. Выходку со спиртным, стоившую Машьелису неконтролируемого оборота, мастера припоминали оборотню по сей день, а дегустация деликатесного мяса, состоявшаяся пару часов назад, была свежа в памяти и организмах всех находящихся на занятии студентов.

— Смотри-ка, догадался, — умилился дэор.

— А чего ж тогда нас не отчислили до сих пор, коль мы такие опасные? — не на шутку забеспокоился оборотень-медведь, и сам не успевший отойти от сегодняшней своей выходки, каковую почитал добрым делом. Он так разволновался, что аж стиж сломал.

— Потому, Авзугар, — язвительно поведал аудитории и персонально оборотню мастер, чуть склонившись к косматой голове юноши, — что ваши действия, пусть и носят хаотичный характер, тоже направляются Силами Судьбы и допущены Игидрейгсиль, ибо являются неотъемлемой частью жизни и обучения как вашего, так и прочих студентов. Что, разумеется, не освобождает вас от ответственности за содеянное и необходимости искупления прегрешений ударным трудом.

— Так я ж и не бегаю от дела, — с готовностью закивал студент, на душе у которого стало чуть-чуть легче. Когда можно разделить вину за свои выходки хоть с кем-то, тем паче с Силами Судьбы, на душе светлее становится. Ну а что наказывают его одного, так не Силам же поручать мытье лестниц или написание реферата? Они такой простой работе не обучены.

— Значит, Картен поменял наши баночки с чернилами не просто так? — уловила главное и не позволила декану соскочить с темы встревоженная Юнина. — Мастер, как же такое возможно, почему мы с Ириаль смогли работать? Это из-за того, что мы напарницы?

— Ну так! Близнецами нам точно не быть, — хохотнула Шойтарэль. — Ты с виду стопроцентная эльфийка, а я вампирша. Если только мой блудливый папашка отметился с твоей мамой в ритуальную ночь?! Так это легко проверить хоть сейчас! Давай руку, уж вкус крови родной сестры я опознаю! — С грохотом отодвинув стул, вампирша подошла к напарнице и протянула руку. Юнина, глядя на девушку расширенными то ли от шока, то ли от странной надежды глазами, вложила свои пальчики в ее ладонь.

Третьекурсники затаили дыхание. Ириаль поднесла руку эльфийки ко рту и куснула указательный палец. А потом, выпустив пальчики подруги из своих, заковыристо выругалась и с нервным смешком выдала:

— Ну, привет, что ли, сестренка! Хоть какую-то пользу светлый Лойтарэль в жизни принес, кроме своих магических песенок. За это ему, пожалуй, спасибо при встрече скажу!

— Так, девушки, пожалуй, вам нужно покинуть аудиторию и обсудить обнаруженное родство, занятие вы уже отработали, — вздохнул мастер. Если Ириаль еще можно было заставить работать, то у Юнины начался умиленно-трогательный слезоразлив, и точно ничего путного больше не вышло бы.

Шойтарэль согласно хмыкнула, помогла напарнице убраться и довольно быстро уволокла повисшую на ней эльфийку за дверь. Шоковая тишина взорвалась гулом голосов, впрочем, смолкших, едва мастер пообещал нерадивым сплетникам еще одно дополнительное занятие и отработку в придачу.

Янка вернулась к своим баранам — то есть шкатулке, гадая, можно ли считать изделие законченным и провести испытание или следует для подстраховки позвать декана. То, что Гад об этом не предупредил, — еще ничего не значило, он вполне мог сделать так нарочно. Не для того, конечно, чтобы подстроить какую-нибудь катастрофу, а чтобы студенты-балбесы приучались работать головой и взвешивать риски. Вдруг у нее тоже что-нибудь вроде мистической мусорки получилось или, того хуже, какой-нибудь портал? Откроешь шкатулку и провалишься в неизвестность или выпустишь кого-нибудь страшного, как мастер Сейата на гадании.

Решив все-таки перестраховаться, девушка тихо позвала:

— Мастер, не посмотрите у меня?

Гад подошел, окинул цепким взглядом изделие с неказистой тройкой кривоватых символов на крышке и кивнул:

— Ну что ж, Яна, мастером-артефактором, изготавливающим предметы на продажу, тебе не быть, сама понимаешь — эстетическая сторона подкачала. А вот для личного пользования делать вещи сможешь. Будет желание, на факультатив приходи.

— Спасибо, — искренне обрадовалась девушка. Свои художественные способности она оценивала адекватно, потому по-настоящему приятно поразилась тому, что смогла сделать артефакт. Ну и пусть неказистый, зато работающий! Для себя-то! Руки буквально чесались от желания попробовать шкатулку в действии. Янка слазила в сумку за тетрадкой по лекарскому делу и поднесла конспекты к откинутой крышке. Почти тут же девушка ощутила тягу, даже более мощную, чем в маленьком медальоне-хране, и выпустила вещь из рук. Тетрадь уютно устроилась на дне шкатулки. Чуток подождав, мастерица сунула пальцы внутрь и вытащила конспекты назад.

«Получилось! Получилось! Получилось!» — возликовала девушка.

Уж сколько раз она видела, как творят магию другие студенты, и нет, не завидовала, конечно, а просто очень хотела и сама сделать хоть что-нибудь более волшебное и осязаемое, чем заполнение энергией листа Игиды или приговор. И вот наконец она САМА сделала по-настоящему волшебную вещь, которая будет работать даже на Земле!

Довольная улыбка не сходила с лица Янки еще несколько минут. Из мечтательного состояния ее выдернули особо громкие слова декана, прежде вполголоса беседовавшего с каждым из студентов по поводу сотворенного артефакта или попытки сотворения такового:

— Мне нужно в личную лабораторию. До конца занятия те, у кого получились артефакты, могут попробовать повторить попытку, остальным в мое отсутствие рекомендую заняться повторением теории. Кто не уберет за собой рабочее место — отправится драить площадь.

Озвучив задания и угрозы, мастер умчался. Если судить по расовым способностям дэора к сотворению дублей, не так уж ему и нужно было в лабораторию, а вот проверить в очередной раз своих студентов на вшивость — это всегда пожалуйста. К примеру, Гад вполне мог поставить очередной натурный эксперимент на тему «как распорядятся условно свободным временем урока третьекурсники».

Разумеется, не успела за деканом захлопнуться дверь, как народ загудел, обсуждая вовсе не свои успехи в сотворении шкатулок-хранов. Им-то, привычным к магии, выросшим с ней, происходящее было не в диковинку. Куда больше студентов волновало внезапно подтвердившееся родство Ириаль и Юнины.

— Кто бы мог подумать! Вампирша и эльфийка! — ахала Тита, привычно закатывая выпуклые глаза.

— А они похожи, — задумчиво делилась своими соображениями Ольса. — Разрез глаз, форма губ, только у Ириаль уголки вечно книзу опушены, а Юнина улыбается.

— Да что тут сомневаться-то! — глумливо хихикал Машьелис. — Если их папаша светлый Лойтарэль, то у девчонок четверть академии в родственниках оказаться может!

— Ты знаешь их папу? — удивилась осведомленности дракончика Янка, позабыв про свои планы на создание второго артефакта.

— Кто ж его не знает? Знаменитый маг-менестрель! Его песни-иллюзии разбили не одно сердце. Ловелас, красавчик, талант — сочетание для женского пола убойное, — в свою очередь почти удивился Янкиному неведению дракончик, потом вспомнил, что подруга — житель техномира, куда на гастрольный тур ни один светлый эльф не заглянет ни за какие деньги, и только рукой махнул. — Как в Дрейгальте выступать будет, сходим, послушаем.

— Он хоть и бабник, но талант! — уважительно согласился Хагорсон, шкатулку которого Гад одобрил так же условно, как и творение напарницы. Кайрай, чье изделие было удостоено похвалы, тряхнул ушами, да и остальные поддержали резолюцию тролля согласным гулом.

Из всех третьекурсников о сердцееде-менестреле, оказывается, не ведала только Янка. Может, потому Ириаль помалкивала об имени отца?

Теперь вместо творения артефактов и уборки ребята наперебой принялись просвещать однокурсницу, вываливая на нее подробности биографии лучезарного Лойтарэля. Знаменитость еще в юношеские годы то ли прокляли, то ли благословили (тут мнение публики разнилось) не только на любвеобильность, а и на изрядную плодовитость, эльфийской расе не свойственную. Потому детишек разных рас, полов и возрастов у сладкоголосого менестреля по всем мирам подрастало изрядное количество. Обсудив блудливый талант, студенты стали строить предположения о том, как девчата будут общаться с отцом и друг с другом. Между прочим, сестричек пока дружно решили ни о чем не спрашивать, чтобы не нарваться на агрессию Ириаль или слезы Юнины.

Удар колокола застал студентов в разгар беседы, так что убираться, переодеваться, затем быстренько перекусывать, чем силаторх послал, и отправляться к суровому мастеру Ясмеру на его технологию третьекурсникам пришлось в ускоренном темпе.

У мастера для ребят на сегодня было припасено нечто особенное. Студенты только успели рассесться по местам и выслушать интригующее сообщение об изменении плана занятия, как в дверь постучали.

— Войдите, — спокойно разрешил мужчина, чем четко продемонстрировал разницу в отношении к предметам. На основы Мироздания он опоздавших не пускал категорически, на историю Игиды пускал очень неохотно, а сейчас остался совершенно спокойным.

В коридоре завозились, зашумели, и в распахнутую створку ввалился клубок из четырех тел. Ириаль, Картен и Пит не поделили между собой право первыми войти в аудиторию, а бедная Юнина оказалась на пути амбиций и не успела вовремя отступить. Причем голубокожий носитель хаоса и капризный сирен выглядели изрядно подкопченными и измотанными, а вампирша просто злой. Парни упирали на то, что валятся с ног после работы над пророчеством, и их можно было бы пропустить к стульям первыми, а Ириаль принципиально не собиралась никого пропускать в силу природной вредности!

— Можете полежать, — «великодушно» разрешил хулиганам Ясмер, — садиться не стоит, потому что сейчас мы все отправимся в зал медитаций к мастеру Тайсе.

Лежать даже самые усталые студенты почему-то не захотели. Возможно, решили, что под строгим оком лектора не смогут расположиться на полу с должным комфортом, а может, побоялись, что с Ясмера станется в профилактических целях провести остальную группу по их поверженным телам. Так что весь курс довольно дружно построился и потопал наверх, в зал медитаций.

Конечно, Цицелир — синеволосая «звезда» блюстителей — решил воспользоваться вынужденной паузой в занятии для прославления себя любимого. Сирен принялся в красках расписывать личные заслуги в исполнении важнейшего пророчества, дающего надежду целому миру. Сегодня никто иной как «скромный ОН» и его ничтожный напарник заодно охраняли опустевшее гнездо великой птицы на великой скале, согревая яйцо пламенем неугасимого костра, чтобы в назначенный час на вершину поднялся субъект пророчества и обрел в птенце легендарной птицы помощника для спасения целого мира.

В общем, если говорить менее выспренним языком, Картен как неплохой огненный маг в поте лица грел живым огнем скорлупу, исполняя роль инкубатора, а Цицелир как водное создание с переменным успехом не давал огню начисто пожечь все вокруг. Так ребята развлекались чуть ли не полдня. Куда делась мама-наседка гигантского яйца, студенты вопросом не задавались. Покрашено яйцо желтым маркером, в пророчестве значится, потому греем его, тушим окрестности и ждем будущего владельца.

Лис, слушавший излияния сирена с неподдельным интересом, засмеялся в голос и полушепотом поделился причиной веселья с напарниками.

— Представляете, забирается герой сквозь дым и огонь в гнездо на вершине скалы, и что она там видит?

— Яйцо, — пожала плечами Яна и, чуть подумав, поправилась: — Или уже птенца.

— Не-э-эт, — простонал дракончик, держась за тощий живот. — Готов спорить на что угодно, эта парочка знак невидимости активировать не догадалась. Так что герой увидел яйцо — раз, подкопченного парня голубого цвета — два и парня с длинным русалочьим хвостом (в истинном-то облике всегда магичить легче) — три. Представляете, что мог подумать тот скалолаз?

— Стал гадать, какой дурман-травой он надышался в дымных горах? — присоединился к веселящемуся напарнику Хагорсон и оскалил клыки в ухмылке.

Захихикала и Янка. Больно живописную картинку нарисовал Машьелис! А вот мастер Ясмер, как оказалось, прислушивавшийся к цветистому повествованию сирена, не преминул уточнить:

— Скажите, студенты, я могу понять, почему для тушения пожаров не использовались водные знаки Игиды — их для частого применения потребовалось бы слишком много, а ливневый дождь как помеху для действий субъекта пророчества вызывать было нецелесообразно. Но почему вы, Картен, не прибегли к знаку Игиды как способу прогревания яйца?

— Дык я же не жарить или варить его собрался, а греть, — хлопнул глазами Рос, самолично не только роя себе яму, а еще и присыпая землицей сверху после залезания в оную.

— Вот как? — выгнул бровь Ясмер. — Пожалуй, мне стоит побеседовать на эту тему с вашим деканом.

— Да что не так-то?! Я все сделал! То есть… мы с Питом. Пророчество исполнено! — взвыл голубокожий ротозей, едва не навернувшись от возмущения на лестнице. Ему и так сегодня досталось от дэора на орехи, вдобавок предстояла отработка. Это Картен еще не ведал о развязавшемся языке лучшего друга и нависшей над ним литературной угрозе.

— Чтобы написать слово, если нет под рукой карандаша с пылью Игиды, можно взять готовые чернила, карандаш, мелок, краску, а можно зачерпнуть грязи из лужи или отворить себе вену. Результат будет один — способы разные, — ровным тоном промолвил мастер, не выказывая недовольства.

— Есть знак ХОТР, дурень, — шепнул в спину другу Макс. — Он тепло вызывает, задал бы нужные условия для прогрева скорлупы и выведения птенца да отдыхал…

— Что, правда есть? — наморщил лоб Картен, а потом беспечно махнул рукой: — Ну и ладно, все равно справились, правда, Пит?!

Сирену оставалось только кивнуть и поскрежетать зубами. Ему, честно признаться, тоже не пришло в голову воспользоваться знаком тепла. Наверное, слишком переволновался, оказавшись в горах. Цицелира не очень-то волновало пророчество, успел притерпеться к таким ситуациям — он банально боялся высоты. Почему-то подводные глубины — та же высота, только мокрая — сирена ничуть не беспокоили, а на суше, стоило подняться повыше, бедолагу начинало неудержимо потряхивать. Теперь-то, когда все осталось позади, можно спокойно хвастаться, а тогда, в гнезде, Питу было изрядно не по себе, хорошо еще исполнение пророчества отвлекало и требовало действий, пугаться времени не имелось.

Случись что-то подобное в начале прошлого года, Картена точно ждал бы грандиозный скандал с визгом, жестикуляцией перепончатыми лапками и топаньем ног, но АПП исподволь и незаметно меняла всех своих обитателей, начиная от студентов и заканчивая преподавателями. Стала спокойнее и как-то женственно-мягче Ириаль, стала суровее Юнина, обрела силу духа Таата, избавился от ярких приступов страха Машьелис. Повзрослел и Цицелир. Пусть юный сирен не утратил значительную долю самодовольства и по-прежнему полагал себя центром Мироздания, однако прибавил терпимости и здравомыслия.

— Пришли! Ясного дня, мастер Тайса! — поприветствовал Ясмер коллегу.

Хрупкая фигурка в белом, проблеснувшая по контуру радужной вспышкой — намеком на скрытые от чужих взглядов крылья, — развернулась в воздухе.

— Ясного дня, студенты, мастер, — ровно поздоровалась сильфида. — Присаживайтесь.

Все приняли предложение Тайсы и озадаченно замерли. Для чего их приволок сюда Ясмер, третьекурсники не понимали, но спорить с мастером даже не пытались.

Между тем сильфида простерла руку и притянула к себе шэ-дар, который большая часть студентов видела лишь однажды, на первом курсе, когда их делили по командам и выявляли таланты к магии. Яна, Машьелис и Хаг еще разок испытали на себе действие уникального артефакта в прошлом году, когда волшебный шар помог присоединиться к их компании Стефалю. Но зачем шэ-дар мог понадобиться сейчас, гадали все.

«Надеюсь, нас не собираются заново делить по командам!» — опасливо шепнула Таата, рефлекторно двигаясь на коврике поближе к своему напарнику Еремилу Надалику. Пусть полудемон, он был для хоббитянки настоящей опорой, другом и помощником, а она… Наверное, она напоминала юному носителю демонической крови о том, как хрупки многие дорогие создания и как нуждаются в его силе и защите.

— Полагаю, каждый из вас помнит, как действует артефакт, — промолвил Ясмер, не тратя времени на объяснения. — Пожалуйста, мастер Тайса.

Та коротко кивнула и без предупреждения резко подбросила шар в воздух. Сакраментальное «нефтехим» совпало с ярчайшей вспышкой, исторгнутой из недр шэ-дара. Тот завис в воздухе и выбросил из своих недр пучок разноцветных лучей, после чего, будто исчерпав силы, плюхнулся в подставленную ладонь сильфиды. А разноцветные лучики, как отлично выдрессированные собачки, заметались по залу с единственной целью — соединить студентов разноцветными линиями.

Светло-синий треугольник объединил Титу, Авзугара и Кайрая, чуть более интенсивного оттенка лучики протянулись между Таатой и Еремилом и, с небольшой задержкой, между эльфийкой и вампиршей. Макса и дриаду соединила зеленая ленточка, такой же светящийся ручеек заструился от Картена к Питу. Цвет своей команды — бывший синий и ставший прекрасным фиолетовым, с тех пор как к тройке присоединился Стефаль, — Яна знала. Удивилась только вспыхнувшей посередине луча, повисшего между нею и Машьелисом, яркой фиолетовой звездочке.

— В прошлом году в настройки шэ-дара внесены изменения, звездой отмечен ваш отсутствующий в зале член команды, — предупреждая вопрос, объяснила сильфида. — Отныне ареал действия артефакта расширен до границ АПП. Он являет потенциальные и явные связи для присутствующих в зале блюстителей.

Члены команды Янки довольно переглянулись. Они, как и все присутствующие, понимали: мастера решили скорректировать работу шэ-дара после присоединения к их команде старшекурсника Стефаля.

— А чего это у нас с Питом цвет другой? — почти перебил мастера Картен, ткнув пальцем в зеленый лучик. ТТХ артефакта голубокожего парня не очень-то интересовали.

— Именно с целью проверки цвета соединяющих лучей вы пришли сегодня в зал и будете его посещать ежегодно вплоть до выпуска, — невозмутимо ответил Ясмер и в свою очередь вместо ответа задал новый вопрос: — Кто желает высказать предположения о причинах изменения или сохранения цветового индикатора шэ-дара? Юнина?

— Нам говорили, цвет — показатель гармоничности группы, но не упоминали о возможности изменения, — начала рассуждать вслух эльфийка. — Рискну предположить, что изменение цвета дает сигнал о сохранении, улучшении или регрессе уровня гармоничности команды в зависимости от ряда факторов.

— Верно, в зависимости от благоприятного микроклимата внутри группы, слаженности действий при выполнении миссии блюстителей, развития магических талантов, дружеских отношений и иного цвет лучей шэ-дара меняется. Насколько я понимаю, на вашем курсе регресса не наблюдается, есть стабильные команды, есть прогрессирующие. Последним мое одобрение!

Янка, хоть убей, не смогла бы вспомнить, какого цвета лучи соединяли ее однокурсников два с половиной года назад. Свой цвет помнила, и ладно. Зато рядышком сидел Машьелис, чья драконья память хранила многое. С довольной улыбочкой Лис шепотком поведал напарникам:

— Прогресс у всех, кроме Макса с Ольсой. Даже Рос с Питом из желтеньких зелеными стали. Остальные тоже на один цвет вперед шагнули.

— Странно, почему? — тоже шепотом откликнулась Яна. — Максимус и Ольса хорошо учатся.

— Учатся-то они хорошо, а напарниками так толком и не сделались, — крякнул Хаг.

Мастера обсуждать цвет лучей не стали, персональной похвалы или упреков никому не досталось. Похоже, все, что собирались сказать и показать, учителя сделали. А уж выводы оставили студентам. Судя по задумчиво-виноватой физиономии Максимуса и жалобной гримаске на личике Ольсы, начало осмыслению было положено.

А уж как гордо переглядывались Картен и Цицелир — два недоразумения, нашедшие друг друга и умудрившиеся сработаться! С парней можно было писать диптих «Самодовольство».

Дав третьекурсникам немного погудеть или помолчать, переваривая новость, мастер Ясмер выразил благодарность за помощь в проведении лекции мастеру Тайсе. Слова были формальными, однако Яна с удивлением отметила след румянца, проступивший сквозь смуглую кожу мужчины.

— Ого, а мастер-сильфида Ясмеру нравится! Эк он смущается. Может, сказать ей? — с ходу просек и начал веселиться Машьелис. Чтобы поведать друзьям о своих наблюдениях, он даже специально замешкался и задержал их у дверей зала.

— Первый явный шаг в отношениях, о Либеларо, всегда за мужчиной. — Прохладный голос сильфиды, раздавшийся за спинами компании, заставил троицу подпрыгнуть на месте и развернуться. Но нет, мастер не сердилась. Ее тон никак не вязался с искрами смешинок, пляшущих в глубоких глазах, таких старых на вечно юном лице.

— Ну не скажите, — заспорил нахальный дракончик.

— Скажу, — покачала головой Тайса. — Если женщина берет на себя ведущую роль, то должна быть готова к тому, что и в дальнейших отношениях с избранником бремя решений будет нести сама. Мало рас во вселенной, чьи обычаи исключают подобную закономерность. Впрочем, каждый выбирает для себя сам.

— А если он, то есть мужчина, не решится? — неуверенно спросила Яна.

— Значит, это был не тот мужчина или женщина не для него, — жестко высказалась Тайса, движением на миг проявившегося крыла открывая перед студентами дверь и захлопывая новым взмахом.