Сука, вся эта херня с воздержанием меня доводит. То есть по-настоящему доводит: доводит до голосов в голове, доводит до мрачных-сука-мыслей — доводит до черт знает чего еще. Поэтому я беру столько ночных смен, сколько могу, и пью пидарский чаек с кофеином, чтобы не заснуть и как-то отвлечься. В такой сезон и в такое позднее время на улице нихуя интересного — полуголых пташек, которые могли бы причинить мне страдания, не видать, в основном работяги возвращаются с ночной смены. Разве что еще сотрудники «Стэндард лайф»: эти шляются когда угодно.

Вчера денек был так себе, пришлось давать показания полиции по поводу виски. Потом они попросили меня поехать в участок в Саутсайде и еще раз все повторить.

— Когда вы в последний раз видели эту бутылку виски, мистер Лоусон?

Я ответил этому полицаю — мужику в возрасте с большим таким мясистым мешком вроде мошонки под горлом, — что я вообще видел ее всего один раз, вместе с Ронни, и было это на винокурне «Боукаллен», когда эта бутылка еще стояла в витрине. В тот день на поле я ее вовсе не видел, а видел только, как Морти ходил с сумкой. У этого придурка с тем же успехом могло лежать там какое-нибудь дерьмо из «Теско» или вообще нихуя, так-то. Мужик, кажется, остался доволен таким ответом, если эти придурки вообще когда-нибудь бывают довольны.

Потом я ненадолго заскочил в «Свободный досуг». От Джинти ни слуху ни духу, и кажется, что они уже поставили на ней крест. Я вышел с Саскией попить кофе, потом вернулся в свою постельку (один, ну и пытка, и это после того, как провел столько времени с сочной пташкой), чтобы успеть немного вздремнуть перед ночной сменой. Раздался телефонный звонок, номер не определился; наверное, звонили из телефонной будки, но голос я опознал сразу.

— Трахнись, — вот и все, что я услышал, трубку сразу повесили.

Я еду по Балгрин-роуд и вижу впереди какого-то мелкого придурка, который толкает большую алюминиевую тачку, а потом сворачивает с ней на Горджи-роуд. Ядрен батон, это же тот идиот, малыш Джонти! Подъезжаю к нему и останавливаюсь. Он смотрит сначала вроде как настороженно, но, когда замечает меня, весь расплывается в улыбке.

— Джонти! На кой черт тебе эта тачка, приятель?

— Я везу ее назад, к себе назад, точняк, вот, везу.

— Серьезно? — говорю я. На этом бедолаге футболка и тонкая короткая куртка, он насквозь промок и дрожит. — По-моему, ты замерз, приятель. Запрыгивай. У меня выключен счетчик! Давай. Куда едем?

— Я живу прямо на этой улице, Терри, ага. — Затем он показывает на свою тачку. — Ты не против тачки у себя в такси?

— Да я и не с такими тачками там управлялся, приятель, — смеюсь я, но мелкий не врубается — стоит и смотрит на меня. — Да ты замерз, чувак. Я бы на твоем месте отправился домой, — подмигиваю я ему, потом вспоминаю про Джинти и пробую его подловить. — Пристроился бы рядом со своей подружкой что ли!

Маленький засранец продолжает на меня пялиться. А затем говорит:

— Она ушла, точняк, и я не знаю куда, совсем не знаю…

Вот бедолага. Да, он, конечно, недалекий и лапшу на уши вешать явно не умеет. Смоталась она от него к чертовой матери. Наверное, упражняется сейчас с каким-нибудь чуваком в постели.

— Ладно, приятель, запрыгивай.

— Но у меня же тачка, Терри, тележка.

— Забей, парень, просто закинь ее внутрь…

Я помогаю ему, и мы вместе загружаем его тачку в кэб, а потом едем в круглосуточную кофейню в промзоне. Я беру ему черный кофе, а себе чай.

— Спасибо, Терри, — говорит Джонти, — ты ужасно добрый.

— Твое здоровье, дружище.

— Терри, добрый водитель такси, — говорит этот мелкий идиот. — Добрый Терри. Ты ведь добрый, а, Терри? Ты добрый? Не многие люди в этом мире добрые, Терри, но ты один из них. Добрый Терри. Да, Терри? Ты добрый?

Если честно, меня уже немного достал этот чокнутый засранец. Но в этом маленьком психе определенно что-то есть: не зря же он пялил такую пташку, как Джинти. И если верить парням из «Паба без названия», это «что-то» находится у него в штанах, и никакие, сука, проблемы с сердцем не портят ему малину…

Я размышляю о том, что еще перешло ему по наследству от старого козла, и задаюсь вопросом, как же этот маленький псих получился таким недалеким. Я хочу сказать, старый придурок тоже, конечно, не инженер космического приборостроения, но его мамаша в таком случае должна была быть настоящим, сука, укурком; одно из двух — или так, или она как следует приложила маленького засранца головой об пол, когда он родился. Малышка Люси, моя первая бывшая, была, сука, довольно умной, и наш Джейсон стал адвокатом. Вив, мамка моей Донны, тоже была не дурой, но бедняжка Донна пошла в меня: мозг у нее в штанах. Правда, ни малыш Гийом, ни, если быть честным, Рыжий Ублюдок на болванов не тянут. Слава яйцам, моя старушка была первой ученицей в классе, когда училась в ДК, о чем она до сих пор не забывает нам повторять. Не то чтобы это о многом говорит, вообще-то, это примерно как быть самым симпатичным насильником в Питерхеде.

Да, когда эту школу закрыли, всем одичавшим отбросам с окраин пришлось идти в Академию Лита, туда, где учились эти избалованные детки из пригородов. Я помню, как еще, сука, мальчишкой в Саутон-Мейнс видел, как младшая сестра моей матери, тетя Флоренс, проплакала все глаза, причитая: «О боже… они идут к нам… эти замарашки из Детей Куку идут к нам…»

Конечно, старый хрен был одним из них, так он и познакомился с моей матерью. А она принесла в подоле меня, и они переехали в новый дом в Саутон-Мейнс. Какое-то время они оставались вместе, и поэтому он успел заделать еще и Ивонну, а потом съебался, грязный старый ублюдок. После этого он перетрахал полгорода, разбросав своих детей по всем закоулкам. Тогда еще не знали ни СПИДа, ни алиментов, и этот придурок расплачивался только «Твиксами» и «Марсами»!

Я подвожу малыша Джонти до дома и наблюдаю, как он тащит свою тачку в подъезд.

— Ты сейчас на боковую, Джонти?

— Не-а, Терри, я работаю, но только неофициально, ага. Вон там, ага, я крашу «Паб без названия». — И он достает большой ключ. — Я должен делать это по утрам, поэтому никому не говори! Просто у меня есть еще одна работа, с Рэймондом. Рэймондом Гиттингсом. В Инче, точняк, в Инче.

— Заметано, со мной твоя тайна в безопасности, приятель. Давай я помогу тебе застелить пол пленкой. Бизнес сегодня что-то плохо идет, — говорю я и выхожу из кэба.

— Э-э-э, я не могу пригласить тебя наверх, Терри, потому что мне неудобно, понимаешь, там в квартире вонища. Но ты можешь подождать здесь, я сразу вернусь, точняк. — И маленький засранец исчезает.

Я возвращаюсь в кэб и вижу сообщение из диспетчерской — разумеется, от Большой Лиз.

ОТ ТЕБЯ СЛИШКОМ ДОЛГО НЕ БЫЛО СИГНАЛА НА СПУТНИКЕ ЛЮБВИ, НЕГОДНЫЙ МАЛЬЧИШКА! ДУМАЮ, ТЕБЕ ПОРА УЗНАТЬ, ЧТО ТАКОЕ ДИСЦИПЛИНА!

Я не могу заставить себя написать что-нибудь в ответ. Затем раздается звонок от Ронни, этот придурок звонит в любое время дня и ночи.

— Терри… очень хорошо, я подумал, что у тебя может быть ночная смена, и решил позвонить.

— Как продвигается дело, Ронни?

— Проклятый виски по-прежнему не нашли. Полиции насрать, а Ларсу не терпится надрать мне задницу. Слушай… мы можем встретиться у тебя через час?

Это тревожный звоночек.

— Ага, ладно, приятель, — говорю я и называю ему адрес.

Джонти, как и обещал, спускается уже через пару минут, и мы идем в паб через дорогу. Он вставляет в замок большой ключ и открывает кабак.

Мы застилаем рабочую зону за баром, и неожиданно мне в голову приходит восхитительная мысль. Я смотрю на ряд бутылок виски, лучший из них, судя по всему, «Макаллан», есть там и «Хайленд-парк», есть и дерьмовые «Гленливет» и «Гленморанджи», которые пьют лохи, ничего не понимающие в виски и считающие при этом, что они потчуют себя настоящим лакомством, есть и обычные купажи: «Беллз», «Граус», «Дьюарс», «Тичерз».

— Что это ты там делаешь, Терри? — смеется Джонти. — Надеюсь, ты не крадешь выпивку, ведь у меня из-за этого будут неприятности, ага, как пить дать.

— Нет, дружище, здесь нет ничего стоящего, а я за последние дни стал ценителем.

Я еще какое-то время помогаю ему, а потом оставляю этого маленького придурка и еду обратно в Саутсайд.

Я подъезжаю к своему дому, а возле него уже собрались Ронни, Йенс с Ларсом, этот похожий на вурдалака агент и два, сука, скользких пидора бодибилдерского телосложения, в костюмах. Сразу ясно, что от этих ребят жди неприятностей, но на многое они не способны. Сплошные накачанные мускулы; в настоящем махаче они не помогут, никакой реальной силы в них нет.

— Слушай, Терри… — говорит Ронни, уводя меня в сторону и понижая голос, — это чертовски унизительно, но полиция не торопится, и поэтому агенты и страховая компания наводят справки обо всех, кто был поблизости в момент исчезновения виски. На этом настоял мистер Симонсен. — Ронни кивает на придурка Ларса. — Я не могу заставить тебя согласиться, я могу лишь просить об этом. Нам нужно обыскать твою квартиру. Мы уже проверили у Мортимера и в гольф-клубе, и нам, ммм, удалось склонить тех двух парней к сотрудничеству, — объясняет Ронни и вздымает вверх руки. — Даже мой номер в отеле перевернули вверх дном. И все впустую.

— Так, значит, вы нашли тех парней с поля? Как вам это удалось?

— О, у нас свои методы. — Ронни бросает взгляд на эту парочку сидящих на стероидах бакланов при параде. — Правда, я бы не сказал, что нам это помогло, никаких следов виски мы у них не нашли. Но ты же понимаешь, мы должны принять все меры предосторожности.

— Конечно, приятель… — говорю я, а потом смотрю на этих поджавших ягодицы задротов. — Приятно осознавать, что ты хотя бы не единственный подозреваемый. Только смотрите не переверните там все вверх дном!

— Даю слово, ты не представляешь, как я тебе благодарен, — говорит Ронни. — Нечего и говорить, что для меня ты вне подозрений, но Ларс вложил в этот скотч кучу нервов и денег, поэтому он хочет во всем убедиться сам.

— Можете расслабиться, парни, — кричу я, подходя к остальной компании. — Единственная стремная вещь, которая есть у меня дома, — это порнушка, ничего противозаконного там нет.

— Твое такси мы тоже должны проверить, — говорит Ларс.

— Лады, — говорю я и открываю перед Йенсом дверь кэба, а потом нашариваю ключи от квартиры и отдаю их Ронни.