Когда-нибудь мы вернемся к этому вопросу и подробно, не торопясь, область за областью, построим всю диаграмму специально для вас. Но сейчас нам не нужны все психопатии. Нам вообще нужны не психопатии, а конфигурации интроектов и их связь с психосоматикой и с трансформацией влечений. Для вашего удобства, мы сразу покажем результат (рис. 11.5) и будем его комментировать.

Рис. 11.5. Психосоматические области в пространстве конфигураций. Ал — алекситимия, Сц — социофобия. Кф и Аст — конформоидный и астеноидный стили коммуникации. Переходы между областями соотнесены с трансформациями агрессии. Серая область — классические неврозы и психопатии. Г.К., И.К. — гипертимная и истероидная компенсации. А — аддикции, полная потеря контроля. Э — эпилептоидный гиперконтроль. Заштрихованная окрестность центра — область истинной интроверсии в данной книге не рассматривается

Будем танцевать от алекситимии. Здесь как раз уместно вспомнить, что алекситимия — это характеристика не психики в целом, а каждого представления. Алекситимичное представление принадлежит структуре Сверх-Я, отсюда стремление к тотальному контролю и неприятие агрессии. Как вы уже знаете, алекситимик страдает от ригидного воспитания, его родительские интроекты оторваны от реальности, время над ними не властно.

Что касается среднего положения по горизонтали. Представление не может ни накопить либидо, ни резко разрядиться в соседей. Разрешенный режим — это обмен малыми порциями либидо с другими случайными представлениями. Но постойте-ка. Разве это не механизм слабой агрессии? Да, это именно он! И как раз с помощью этого способа представление выбивает себе местечко в Сверх-Я. Чувствуете, как складывается мозаика?

Но это еще не все. Алекситимия территориально совпадает с областью замороженного времени, с владением атемпоральных интроектов. Все логично. Алекситимик часто не нуждается в темпоральности. Его деятельность выстраивается интроецированными ригидными ценными фигурами: гиперопекающей (реже — шизофреногенной) матерью, конкурентной профессиональной средой. Любой специалист, который слушал рассказы алекситимика о прошлом, обратит внимание на приоритет событий и ценных людей над датами.

Для субъекта-«темпорала» ответом на вопрос «когда?» будет «в таком-то году», «позавчера», «недавно». Для алекситимика «когда?» — значит «в период господства какого ценного объекта?» Он может ответить: «тогда, когда я лежал в больнице», «когда получил повышение», «когда выгнал третью жену». Если собеседник не удовлетворится таким ответом и спросит «А когда ты получил повышение?», алекситимик его просто не поймет. Не в когнитивном смысле, конечно. Он покопается в памяти, со скрипом выдаст какую-то дату (чаще — придуманную) и останется недоволен ходом беседы.

Ригидные интроекты не лишают человека чувства времени, они заменяют ему время. Поэтому алекситимики почти никогда не опаздывают — они слишком сильно зависят от чужого мнения. У алекситимиков есть свой эрзац времени в лице авторитетных фигур — и этого вполне достаточно для психической саморегуляции.

Однако реальное время ощущается алекситимиком как источник неудовольствия. Это вполне логично: ригидные интроекты воспринимают любую попытку ревизии и изменения как агрессию. А что меняет нас лучше, чем время? Время есть чистое изменение. Поэтому само течение времени повторяет судьбу агрессии и вытесняется из сознания.

В чем это выражается? Алекситимическое представление в потоке речи «обмазывается» атемпоральными клише. То есть алекситимный клиент говорит «я никогда не ссорился с матерью», «мать всегда смотрела на меня косо». Мать для него — ригидный интроект, неподвластный времени. И тот же клиент говорит «мы с коллегами завтра идем на презентацию», «время от времени я рассказываю коллегам неприличные анекдоты». Коллеги представлены в психике как вполне темпоральный интроект.

Если алекситимия представления усиливается до крайности, то даже слова «никогда», «всегда» и другие произносятся с видимым усилием. Разумеется, только в контексте данного представления. На другие (неалекси-тимические) представления это не распространяется.

Важный момент. В шестой главе мы определили алек-ситимию как затруднение в вербализации эмоций. Получается, что время — это особая эмоция. Это кажется необычным, но если вы отрефлексируете свое отношение к течению времени, то вас ждет множество сюрпризов. Оставим это в качестве самостоятельной работы или домашнего задания до следующих книг.

Когда алекситимия приобретает масштаб серьезной проблемы? Очевидно, когда почти все представления демонстрируют разрыв с эмоциональными и темпоральными категориями.

Левый нижний сектор — это слабая агрессия со стороны Сверх-Я, которой дали волю. Субъект здесь активно обвиняет себя за несоответствие идеалам. В самом невинном варианте это следование моде и вообще конформизм. Но здесь же возникают всякие навязчивые диеты, самокритика и следование за любым лидером. Двигаясь вверх, субъект лишает свои интроекты статуса идеала. Погоня за идеальной фигурой превращается просто в процесс занятия спортом. Активность обретает самостоятельную ценность, независимо от результата. Помните историю с чипсами? Вот тут то же самое, только по любому поводу. Буза ради бузы. Гипертимия, то есть беспричинно повышенный эмоциональный фон, к психосоматике не относится, но является хорошим способом выйти из психосоматической ловушки.

Дальше дело техники. Если много нагруженных представлений сидят в Я, то они приносят в Я большой суммарный запас либидо. Это что? Это социофобия. Опять же, либидо не находит путей для мощной разрядки. Но на сей раз обмен либидо идет между представлениями Я. Это уже не слабая, а пассивная агрессия. Пазл продолжает складываться.

Социофобия совпала с областью циклотимии не случайно. В предельном случае панические атаки вообще не зависят от обстоятельств. Они превращаются в функцию от времени, а потом заменяют собой время. На этой стадии простым психоанализом обойтись нельзя. Как нельзя обойтись и без теории времени (будь она неладна!).

Сместимся вправо, то есть разрешим энергии фокусироваться на интроектах. Это более выраженная пассивная агрессия. Нижняя полуплоскость нас не интересует (там эпилептоид, с ним все ясно). А вот в верхней живет астено-невротический тип, которого мы будем называть просто — астеноид. Эти товарищи любят продуцировать всякие хронические психосоматические заболевания, чтобы приковать к себе внимание ценных фигур. Зачем? Затем, что интроекты этих фигур слабые, они не погрузились в Сверх-Я, а остались в Я (верхняя полуплоскость же). Вот вам и болезненный ребенок из прошлой главы. Пассивная агрессия как способ компенсировать неустойчивость ин-троектов. Пазл.

Кстати, если астеноидам все-таки удается зацементировать свои интроекты, то их точки ползут вниз, прямо в истероидную область. То есть субъект все-таки осилил сформировать эдипов комплекс (горизонтальную ось еще можно назвать осью Эдипа). Психосоматика отпадает за ненадобностью, но на ее месте может возникнуть конверсия. Или просто жажда внимания. Если астеноиду нужно внимание именно родительских фигур, то истероиду подойдет любая публика (неопределенность по вертикальной оси).

Психосоматические проблемы вычерчивают на плоскости аккуратную восьмерку (рис. 11.5). Кажется странным, что окрестность вертикальной оси вошла сюда полностью, а горизонтальная вроде как не при делах. Это имеет определенный смысл. Горизонтальная ось (ось Эдипа) отвечает за простое взаимодействие с ценными объектами. Мы их либо перегружаем либидо, либо лишаем энергии. Это ось классических неврозов.

Перемещение по вертикальной оси означает — ни много ни мало — изменение темпоральных свойств объекта. Забегая далеко вперед, сошлемся на Майнонга, который считал темпоральность основным критерием реальности. То есть, создавая новые источники времени, мы создаем новую реальность. И обратно. А все эти хронические психосоматические проблемы, панические атаки, «вечные» ригидные интроекты, возникновение в психике «паразитарных» идеалов — это и есть создание новой реальности, новых потоков времени. Психоз, проще говоря. Поэтому вертикальную ось можно называть осью Хроноса или осью психозов.

Не пугайтесь, психозов не в клиническом смысле. Просто при неврозах мы интроецируем все, что попало. А при психозах — проецируем во внешний мир. При алекситимии субъект часто переживает, что другие люди плохо к нему относятся. Социофоб также приписывает свою вытесненную агрессию обществу. Опять же, проекция не является патогенной сама по себе. Это логичный ответ на излишнюю ригидность (или наоборот, нестабильность) обнаглевших интроектов. Не хочешь быть темпоральным — проецируйся. Не хочешь быть стабильным и надежным — проецируйся.

Когда же все представления равномерно размазаны по плоскости, проекция в одном месте компенсируется интроекцией в другом. Кто бы мог подумать, что настоящая адаптация — это гармония невроза и психоза!