2

Я не могу прийти в себя. Этого не может быть! Как в страшном сне! Всего-то нужно моргнуть, проснуться и рассказать Вики.

Я подбегаю к ней.

Она лежит перед машиной лицом вниз, как будто спрятавшись под длинными рыжими волосами. Я становлюсь перед ней на колени, дотрагиваюсь до руки:

— Вики?!

— Ты ее знаешь? О боже, она?..

Это говорит водитель. Мужчина в сером костюме, с побелевшим лицом. От шока у него на лбу выступили капли пота. Он тоже наклоняется и пытается ее поднять.

— Не прикасайтесь к ней!

Не могу видеть, как до нее дотрагиваются, но он меня не понимает.

— Да, конечно, может быть… у нее поврежден позвоночник. О господи, не могу поверить! Я просто ехал мимо, медленно, не больше сорока километров в час. Она выбежала прямо передо мной…

— Вызовите «скорую»!

— Да! Да, телефон… — Он дико озирается по сторонам. — Мой мобильный в машине…

— Ничего, мы уже вызвали, — говорит выбежавшая из дома женщина. Она обнимает меня:

— С тобой все в порядке, милая? Пойдем ко мне!

— Нет, я останусь с Вики, — с трудом выговариваю я.

У меня зуб на зуб не попадает. Почему так холодно? Я смотрю на Вики. Рука у нее теплая, но я срываю с себя школьный пиджак и накрываю ее.

— Сейчас приедет «скорая помощь». Уже скоро. Скоро, — говорит женщина, как заведенная пластинка. Она вздрагивает: — И полиция.

— Полиция? — спрашивает водитель, задыхаясь от волнения. — Это просто несчастный случай! Она выбежала прямо перед машиной! Я ничего не смог сделать! Вы же видели, правда?

Она видела. Нас окружают люди. Они все видели. Видели меня и Вики.

Вики. Дрожащей рукой я убираю ей волосы с лица. Она лежит прижавшись щекой к асфальту. Будто спит. Ни одной царапины. Можно подумать, сейчас она улыбнется. Конечно, она цела и невредима. Это один из ее всегдашних приколов. Через секунду Вики сядет и громко рассмеется: «Вот вы и попались! Я вас всех провела! Думали, я умерла?»

Вот что она скажет, и я слегка трясу ее за плечо, чтобы она поскорее пришла в себя.

— Не надо! — говорит женщина. — Пусть бедная малышка полежит.

Водитель встает на колени рядом с Вики. На этот раз он не пытается до нее дотронуться, а лишь склоняется над ней.

— Она дышит? — шепотом спрашивает он.

— Конечно, дышит! — отвечаю я. — Она не сильно ушиблась. Этого не может быть! Ведь крови совсем нет!

Скоро все пройдет! В любую минуту Вики откроет глаза.

Проснись, Вики!

Проснись, Джейд! Очнись ото сна! Нет, лучше перемотай пленку назад! На минуту, на две минуты, вот и все! Как раз до того кадра, когда Вики над тобой смеется, а потом… а потом… а потом…

А потом я тоже рассмеюсь ей в ответ, и мы, глупые, счастливые и здоровые, вместе пойдем под руку домой…

— Вики, — шепчу я. Я плачу, по щекам катятся слезы, нос тоже течет, ну и пусть. — Вики, ну Вики!

Мне так много нужно ей сказать, но рядом водитель и чужие женщины. Гудит сирена — приехала «скорая помощь». Подходят люди. Кто-то пытается мне помочь, хотя мне не хочется двигаться. Нужно остаться с Вики.

Они поднимают ее и перекладывают на носилки. Рука Вики падает, ноги волочатся, но на вид она цела — нигде ни царапины. Все должно быть в порядке.

— Она умерла? — шепчет женщина.

— Дышит, — говорит врач.

— Слава богу, слава богу, — говорит водитель.

Они что-то бормочут, гудят сирены, со мной говорит полицейский, и я вижу, что носилки с Вики поднимают в машину.

— Я должна поехать с ней! Должна! — расталкивая всех, кричу я.

Полицейский продолжает меня расспрашивать: Кто она такая? Была ли я там, когда ее сбила машина? Что произошло на самом деле?

Но я не могу ни думать, ни разговаривать и повторяю только одно слово: «Вики!»

— Она в шоке. Нужно отвезти ее в больницу и осмотреть. Лучше с ней позже поговорить, — замечает врач «скорой помощи».

Она помогает мне забраться в машину и сесть рядом с Вики. Ее коллега осматривает Вики, слушает, бьется ли сердце, щупает пульс.

— Ты подруга Вики? — спрашивает она меня. — Как тебя зовут, дорогая?

— Джейд.

— Мы сделаем для нее все, что можно, Джейд, — говорит она, и машина «скорой помощи» трогается.

Давным-давно, еще в детском саду, мы с Вики любили играть в игру «Нии — Наа» — носились по комнате, размахивая толстыми детскими ручками, и воображали, что управляем машинами «скорой помощи», которые мчатся в больницу.

Когда завыла сирена, веки Вики не дрогнули.

— Она не слышит!

— Может, слышит. Попробуй с ней поговорить! Подойди поближе! Только следи за своими движениями. Нельзя на нее наваливаться всем телом. Ты уверена, что сама не пострадала? Машина тебя не задела?

— Нет, я была на тротуаре. Вики со мной разговаривала. Все произошло так быстро. Я… Я…

Меня пробирает дрожь.

— Там есть лишнее одеяло. Накройся!

Я накрываюсь с головой и сжимаюсь в комочек под темно-серым одеялом, будто пытаясь приглушить сильную боль.

Врач проверяет, дышит ли Вики, приоткрывает ей глаза, светя в них фонариком.

Я тоже всматриваюсь в глаза Вики. Знаменитый блеск исчез. Наверное, она меня не видит.

— Это я, Вики, — Джейд! Вики, пожалуйста, очнись! С тобой все будет хорошо! Пожалуйста, пообещай мне! Я буду за тобой ухаживать, останусь с тобой в больнице. Вики, я пойду в кружок по бегу, если ты этого все еще хочешь, и нам необязательно записываться в драмкружок. Наверное, я сама себя обманываю. Какая из меня актриса?! Мне все равно. Единственно, кто мне нужен, это ты. Мне просто хочется, чтобы ты была жива и здорова. Не умирай, пожалуйста! Не можешь же ты меня оставить! Я тебя люблю, Вик! Я так сильно тебя люблю!

Мне хочется, чтобы женщина со «скорой помощи» сказала мне, что я сумасшедшая и что Вики не умрет. У нее просто небольшое сотрясение мозга. В любую минуту она может очнуться. Это же ясно как белый день!

Она ничего не говорит и продолжает осматривать Вики. «Скорая помощь» с воем сирены движется вперед, преодолевая транспортные заторы. Я не слежу за тем, куда мы едем. Мне плохо, очень плохо. Ноги подкашиваются.

— Сядь, милая! Сделай несколько глубоких вдохов, — говорит врач, едва взглянув на меня.

Я не могу сесть. Нужно быть рядом с Вики и держать ее за руку.

— Ей будет больно? — спрашиваю я, крепко сжимая ее руку.

— Нет, но надо сесть. Не хватало еще тебе упасть в обморок! Сразу с двумя мне не справиться!

— Я не потеряю сознания, — сердито отвечаю я, хотя мне кажется, что оборудование внутри «скорой помощи» кружится вместе со мной.

Рука Вики еще теплая. Я знаю ее, как свою собственную, — короткие круглые ногти, покрытые серебряным лаком, кое-где облупившимся, и необычное серебряное кольцо на большом пальце, мой подарок на Рождество. Я хотела и себе купить такое, но денег не хватило, и к тому же оказалось, что оно мне велико. Я так сильно сжимаю руку Вики, что на ее ладони появляются отпечатки моих пальцев.

Мы нашли книгу по хиромантии на распродаже домашних вещей, но я так и не научилась разбираться в линиях руки. Вики притворилась, что может по ладони рассказать о своем будущем: она проживет долго-долго, выйдет два раза замуж и родит четверых детей.

— Не забудь, Вики, ты будешь жить долго! Помнишь про двух мужей и всех своих детей? — напоминаю я, изо всех сил сжимая ей руку.

Вики не отвечает на мое пожатие и тихо лежит с закрытыми глазами — лицо бледное, рот слегка приоткрыт, как будто она собирается что-то сказать. Но она не произносит ни звука.

Одна я говорю всю дорогу и крепко держу ее за руку. Когда машина останавливается около травматологического отделения, приходится ее отпустить. Я бегу рядом, но вдруг появляется бригада врачей и куда-то ее увозит.

В полной растерянности я остаюсь одна.

Со мной разговаривает медсестра. Она спрашивает, как меня зовут, но в голове такая путаница, что вместо своего имени я называю Вики, ее адрес, как будто она полностью завладела моей волей. Соображаю, что я наговорила, только тогда, когда мне предлагают чаю: «Вот, Вики, попей!»

Зубы стучат о края фарфоровой чашки.

— Я не Вики, — говорю я и начинаю плакать. — Пожалуйста, скажите, что с ней? Ей станет лучше? У нее ни одного синяка нет… Все будет хорошо, да?

Меня обнимает медсестра:

— Пока мы не можем сказать ничего определенного. У нее могут быть серьезные внутренние повреждения. Сейчас нам надо побыстрее связаться с ее родителями. Ты не знаешь, где они работают?

Я механически отвечаю на вопрос. Вижу полицейского и что-то ему тоже говорю, но больше не могу думать нормально. Выпиваю еще чашку чаю, но, когда пробую проглотить шоколадное печенье, приходится бежать в туалет, потому что меня тошнит.

Теперь я не могу избавиться от дурного привкуса во рту. Ко мне подходят медсестры и говорят со мной, но я веду себя тише обычного, чтобы они не подумали, будто у меня всегда пахнет изо рта. Не знаю, как быть! У меня на завтра куча заданий — по французскому, истории и математике. Мы всегда вместе делаем математику — Вики гораздо способнее меня. Проверяем друг друга по французскому — самой мне не справиться. С ума я, что ли, сошла — беспокоюсь о таких глупостях, как запах изо рта и домашняя работа, когда моя лучшая подруга, может быть, умирает в конце коридора!

Она ни за что не умрет! Вики — самая живая девочка на свете! Когда она совсем поправится, мы будем вспоминать об этом, как о страшном сне. Я ее крепко обниму и скажу: «Я думала, ты и вправду умрешь», — и она рассмеется, скорчит смешную рожицу: вывалит язык, выпучит глаза… Потом станет заливать, что она почувствовала, когда ее душа отделилась от тела. Да, она расскажет, как вылетела из тела, закружилась под потолком и стала без маски смотреть на операции и щекотать макушку самого красивого хирурга. Потом она пронеслась по всем коридорам, увидела, что я плачу, сцепила свой мизинец с моим (наш секретный знак) и снова вернулась в свое тело, чтобы мы могли расти вместе, как сестры.