— Как я понимаю, это ваш трофей из последней поездки в Турцию? — насмешливо спросил Олег, снимая со стены длинный, с легким изгибом нож в светлых ножнах характерной восточной формы. — Привезли японский кусунгобу вместо местного турецкого ятагана. Света, как ты допустила такое? Ведь кусунгобу — это нож для сеппуку!

— Не знаю, что за блюдо такое — сеппуку, готовить его я все равно не умею. Из-за этого кинжала я перенервничала, пока проходили таможенный досмотр, все же оружие, и могли быть неприятности, — припомнила Света и с осуждением посмотрела на мужа Андрея.

— Светуля, не волнуйся! Сеппуку готовить не придется, — успокоил ее Андрей, разжигая дрова в камине. — Харакири делать себе не будем.

— Господи, сохрани от такого! — вздрогнув, воскликнула Света.

— Олег показывает свое незнание предмета. Это не ритуальный нож кусунгобу, а малый самурайский меч, вакидзаси. Это можно определить даже по длине лезвия. Нож для сеппуку длиной около тридцати сантиметров, а тут целых полметра. — Андрей с удовольствием смотрел на то, как в камине разгорается пламя, все больше набирая силу и нагревая комнату. — У ножа для сеппуку лезвие намного короче, чтобы не задеть позвоночник при надрезе вдоль кишечника.

Для наглядности он даже показал на себе пальцем движение ножа.

— Не обязательно, — парировал Олег. — Длину лезвия регулировали. Для этого часть лезвия обматывали материей и…

— Мальчики, найдите другую тему для разговора! — взмолилась Света. — Эта мне не нравится. Андрюша, я удивляюсь: мало того, что ведешь такие разговоры, так еще показываешь на себе. Не делай этого больше! Не накликай на себя беду!

— Светуля, мы умолкаем. Говорим только о погоде и природе! — сказал Олег, вешая нож на стену.

Компания расположилась в гостиной на втором этаже дачи, недавно приобретенной молодой семейной парой Иконниковых, Андреем и Светой. Обстановка комнаты сохранилась от прежних хозяев: раскладной, обтянутый велюром диван, два кресла-кровати со светло-зеленой гобеленовой обивкой, деревянный журнальный столик, на котором теснились тарелки с закусками и винные бутылки.

— Как это прекрасно — находиться вдали от городского шума, на природе, наслаждаться ею, — мечтательно проговорил Андрей, тридцатидвухлетний альбинос, поправляя кочергой горящие в камине дрова.

Белизна его волос казалась ненатуральной, словно они были обесцвечены перекисью водорода, но на самом деле такой особенностью наградила его природа. Светлые, почти желтые глаза, окаймленные бесцветными ресницами, сразу притягивали взгляд, при этом кожа у него была исключительной белизны и бурно реагировала на солнечный свет веснушками, заставляя его прятаться в тени.

— Как по мне, разово — это здорово, а если постоянно — то утомительно, — шутливо возразил черноволосый крепыш Олег, развалившись в кресле и потягивая белое вино из бокала. — Особенно если каждый день накручивать по восемьдесят километров, мотаясь туда-сюда. Я городской житель, и если буду долго находиться на природе, то или умру от чистого воздуха, или впаду в депрессию от тоски по асфальту, шуму и выхлопным газам.

— Олежек, ты это говоришь, потому что еще не прочувствовал всех прелестей загородной жизни. У тебя ведь никогда не было дачи. Сегодня просто не повезло: ты приехал к нам в затяжной дождь, а вот завтра, когда распогодится, будешь другого мнения, — поддержала мужа Светлана. — Мальчики, чайком не хотите побаловаться? Со свежайшими заварными пирожными.

Несмотря на профессию бухгалтера, вынуждающую ее часто задерживаться на работе, Светлана любила заниматься в свободное время стряпней, особенно выпечкой. Профессия, подразумевающая малоподвижный образ жизни, и увлечение всякими вкусностями — прямой путь к лишнему весу. Однако эту прелестную тридцатилетнюю русоволосую женщину с мечтательными васильковыми глазами, влюбленную в поэзию Цветаевой и Мандельштама, совершенно нельзя было назвать полной.

— Олежка просто завидует, что у нас такой загородный дом, дразнит нас. А если бы у него имелась возможность прикупить здесь домишко с участком, то запел бы совсем другую песню. Но, как говорится, кто не успел, тот опоздал: цены здесь теперь астрономические!

— Какой может быть чай, когда есть прекрасное вино?! — возмутился Олег, потянувшись в кресле, разминая свое натренированное тело спортсмена-эгоцентриста так, что хрустнули суставы. — Я зря его, что ли, тащил из города?

Бывший однокурсник и одногодок Андрея, он все свободное время посвящал активным видам отдыха: туристическим походам, рафтингу, дайвингу. Не отказывал себе в удовольствии в выходные подкачать мышцы в Гидропарке, потягав «железо», поиграть в волейбол, футбол, что послужило второй по значению причиной его развода с женой после трех лет брака. Главной же причиной стал служебный роман, не получивший, впрочем, продолжения.

— Но ты же не на себе тащил, машина везла, — уточнила Светлана.

— Тогда лучше сказать «автомобиль вез», а то машина бывает и стиральной, — парировал Андрей и стал наполнять бокалы вином. — Олежка иногда бывает прав, с этим вином сегодня надо покончить.

— Мальчики, а вы не упьетесь? — ужаснулась Светлана. — Все же восемь бутылок, это почти шесть литров! Я лично уже не буду: оно кислое, мне бы чего-нибудь сладенького.

— Оно не кислое, а натуральное, но мысль твою и намек я понял: в холодильнике имеется мартини, но за ним надо спуститься на первый этаж, — жалобно произнес Андрей.

— Спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Я сама схожу за ним, не надо вам транжирить свои калории на лишние движения. — Света вскочила, но тут раздался ужасный удар грома, от которого, казалось, затрясся дом, свет замигал и погас. Все погрузилось во мрак.

— Мне страшно, — прошептала Света, забыв о мартини. — Такое ощущение, что молния…

В этот момент молния осветила комнату ярким мертвенным светом, и почти сразу загромыхало.

— Гроза прямо над нами, — встревожился Андрей.

Очередная вспышка осветила их напряженные лица, и через несколько секунд снова громыхнуло, но уже явно в отдалении.

— Гроза уходит, но электричества не будет до утра, — вновь подал голос Андрей. — Здесь, как только гроза, так летят предохранители на сельской подстанции. И на этот случай у меня припасены свечи. — Он встал, нашел на каминной полке несколько свечей и зажег их.

Это немного разрядило обстановку, и звуки удаляющейся грозы уже не внушали страха.

— При свечах даже лучше: в этом есть нечто мистическое, навевающее желание рассказывать всевозможные страшилки, как когда-то в детстве, — сказал Олег. — Кто первый?

— Олежка, что далеко ходить, могу рассказать, как мне удалось по дешевке купить этот дом, — отозвался Андрей.

— Андрей, прошу тебя, не надо об этом! — забеспокоилась Светлана.

— Светка, оставь свои предрассудки! Олежке будет интересно, и это в тему сегодняшнего вечера. — Андрей посмотрел на часы. — Ого! Уж полночь близится, а Германа все нет, так что рассказ со страшилками будет в самый раз. — Он сделал большой глоток вина. — Дело в том, что за короткое время дважды сменились владельцы дома. У первого хозяина была дочь, которая то ли от несчастной любви, то ли по каким-то другим причинам утопилась в речке, протекающей всего в сотне шагов от дома.

— Завтра купаться в речке я не буду, — заявила Светлана.

— После трагедии ее родители не смогли жить здесь, где все о ней напоминало, и продали дом. Вот с этого момента, собственно, и начинается история. Жене нового хозяина стало казаться, что в доме постоянно кто-то находится, чудились шаги, скрипы…

— Стоны, завывания… — с усмешкой подхватил Олег.

— Возможно, — кивнул Андрей. — И однажды, во время грозы, в дверь постучали. На пороге стояла девушка, вся промокшая, и в ней женщина узнала утопленницу.

— Откуда она могла знать ее в лицо? — поинтересовался Олег.

— Случайно. Ее фотография осталась в доме. Словом, хозяйка хлопнулась в обморок, а когда пришла в себя, настояла на том, чтобы муж поскорее продал этот дом, а мы, наивные, его сразу же купили. — Андрей замолк и снова отпил из бокала, затягивая паузу согласно театральным канонам.

Раскаты грома теперь были едва слышны, за окном мерно шумел дождь. Стало достаточно тихо, чтобы все услышали неожиданно раздавшийся скрип половиц на третьем этаже, словно кто-то по ним осторожно ступал. Это было как бы продолжением рассказа, и будто кто-то рашпилем провел по нервам отдыхающих здесь людей.

— Ой, мне страшно! — прошептала, похолодев, Светлана.

— Дом довольно старый, ему более двадцати лет, вот рассохшиеся половицы и скрипят, — неуверенно предположил Андрей.

— Критерий истины — практика. Пойду наверх, посмотрю, — улыбаясь, сказал Олег и поднялся, продемонстрировав свои метр девяносто роста. — Фонарик есть в этом доме?

— Есть, но на первом этаже, у входа, на тумбочке под зеркалом. — Светлана испуганно выдохнула, ее круглое личико даже осунулось от тревоги.

— Значит, обойдусь свечой, так даже интереснее. — Олег взял зажженную свечу и направился к двери.

— Я с тобой, — вскочил Андрей.

— Сама здесь я не останусь! — заявила Светлана, удержав мужа за руку и прижавшись к нему, ища защиту.

Олег поднимался по скрипучей лестнице, прикрывая ладонью пляшущий огонек свечи, и с каждым шагом, с каждой ступенькой, чувствовал себя все неувереннее. Одно дело бравада на людях, другое — когда остаешься один на один с неизвестностью. Оказавшись в коридоре третьего этажа, Олег остановился. Кромешная темнота щекотала нервы, опасность пряталась в темных углах, за мебелью, за дверью. Идти дальше желания не было. Ему захотелось поскорее вернуться к друзьям. Ведь он уже продемонстрировал свою храбрость, пора было прислушаться к голосу разума. С замирающим сердцем он открыл ближайшую дверь и осторожно вошел в комнату. Огонек свечи не мог рассеять тьму в углах, и ему пришлось обойти всю комнату, чтобы убедиться, что в ней никого нет. Но это его не успокоило, наоборот, леденящий страх стал постепенно сковывать его тело, словно оплетая невидимыми путами. Он упрямо продолжил осматривать комнаты, не слушая предостерегающий внутренний голос и борясь с всплывающими в памяти жуткими картинами. Как только Олег протянул руку, чтобы открыть дверь в последнюю комнату, внизу, на первом этаже, раздался громкий стук в окно — один раз, второй, третий. Затем наступила тревожная тишина.

Олег пребывал в нерешительности, не зная, как поступить: осмотреть все здесь или спуститься вниз. Снова постучали, но теперь во входную дверь. Олег живо развернулся и быстро двинулся по коридору к лестнице, но от резких движений огонек свечи погас. Он чертыхнулся, с собой у него не было ни спичек, ни зажигалки, и дальнейший путь ему пришлось проделывать в полной темноте, на ощупь.

Услышав стук во входную дверь, Света испуганно вскрикнула. Андрей вскочил, преодолев ее сопротивление, но она ухватилась за его ногу.

— Не надо! Не пущу! — громким шепотом заявила она.

— Прекрати истерику! — Андрей нахмурился. — Поиграли в страшилки и хватит! Пойду посмотрю, кто там пришел.

— Не надо! Пусть лучше Олежка сходит, а ты побудь со мной. Или дверь вообще не будем открывать: мы никого не ждем, это кто-то чужой. У меня плохое предчувствие: если мы откроем дверь, то… — торопливо произнесла Света и, не закончив фразу, замолчала.

— Не дури! Я пошел. — Андрей наклонился, резким движением разомкнул руки жены, взял горящую свечу и вышел из комнаты.

— Зачем, зачем ты это делаешь, ведь я тебя просила… — прошептала Света, дрожа от страха, с замиранием сердца прислушиваясь, как муж спускается по скрипучей деревянной лестнице на первый этаж.

В гостиной осталась лишь одна горящая свеча, и Света подумала, что было бы неплохо зажечь еще несколько. В тот же момент, скрипнув, открылась дверь в комнату и порыв холодного воздуха загасил последнюю свечу. В темноте светились зловещим рубиновым светом лишь угли прогоревших дров в камине. Свету охватило предчувствие, что должно произойти нечто ужасное. Она услышала крадущиеся шаги в коридоре, подтвердившие ее опасения.

«Чужой в доме? Как предупредить Андрея? Почему он ушел?! Зачем?!» Шаги уже слышались в комнате, незнакомец ступал осторожно, едва слышно, словно подкрадывался к жертве. Света задыхалась, стараясь сдержать дыхание, предательски выдающее ее присутствие здесь. Ей стало холодно, словно проникшее сюда Зло в мгновение ока выморозило комнату.

«Что делать? Затаиться? Спрятаться? Куда? Ведь малейшее движение меня выдаст!»

Света сползла с кресла и спряталась за ним, боясь даже смотреть в ту сторону, откуда приближалось Зло. А шаги уже были рядом!

— Андрей! Света! Где вы? Что происходит?! — прозвучал встревоженный голос Олега.

— Я здесь, Олежка! — Светлана облегченно вздохнула. — Как ты меня напугал!

— Почему ты сидишь в темноте?

— Ты дверь открыл — сквозняк и затушил свечу. Спички и свечи должны быть на каминной полке.

Спустя пару минут зажженные свечи осветили комнату и страх отступил.

— Что-то Андрей долго не идет! — забеспокоилась Света.

— Пойду посмотрю, что там, — сразу вызвался Олег.

— Олежка, мне страшно оставаться здесь одной. Давай вместе спустимся вниз.

Тут они услышали, как по лестнице кто-то поднимается, и это явно был не один человек. Они оба застыли в тревожном ожидании.

Вслед за Андреем в комнату вошла худенькая девушка с длинными, темными распущенными волосами, свисавшими спутанными прядями чуть ли не до пояса, в мокром платье, плотно облегающем стройную фигуру.

— О господи! — в ужасе прошептала Светлана.

— Это Вероника, — представил Андрей девушку. — Она приехала погостить к нашим соседям, Архангельским, но тех дома не оказалась. Видимо, они запамятовали о приглашении. Вероника увидела автомобили возле нашего дома и решила попроситься переждать у нас непогоду.

— Вероника, садитесь в кресло, в нем вам будет удобно и тепло, — засуетился Олег, указывая на кресло возле камина.

— Нет, в кресло не стоит! — возразила Вероника. — Я мокрая, словно только что из реки.

— Я сейчас поищу, во что бы вам переодеться, — пересилив себя, сказала Светлана, но нехорошее предчувствие не отпускало ее сердце.

И дело было не только в том, что девушка была юной и уже этим привлекательна для тридцатилетних мужчин. Она не была красавицей, черты ее лица были резковаты и даже грубоваты, однако необычайно подвижны и выразительны. Вся она походила на затаившийся вулкан, готовый вот-вот извергнуться и залить бурлящей лавой все вокруг. Ее лицо, как у героинь немого кино, легко могло выразить безумную страсть и сумасшедшую ярость, лирический настрой и ледяной холод. Кожа у нее была смуглая от загара, наверняка девушка любила принимать солнечные ванны или посещать солярий; выразительные глаза были подобны изумрудной чаще дремучего леса, таящего в себе опасности.

— Спасибо, не стоит беспокоиться. У меня платьице тонкое, оно легко намокает, но и быстро высыхает. Я лучше постою возле камина, так быстрей согреюсь и обсохну.

— Я знаю, что вам нужно, — водка! Полстакана огненной жидкости — гарантия того, что вы не только не заболеете, но даже и насморк не подхватите, — воодушевился Олег.

— Водки не надо, лучше горячего вина, — попросила Вероника.

— Пойду похозяйничаю на кухне, соображу глинтвейн на всех, — сообщил Олег.

Взяв свечу и бутылку красного вина, он пошел вниз.

— Что же вы так неосторожны — ночью, в непогоду едете в гости? — то ли поинтересовалась, то ли осудила девушку Светлана и подумала: «Еще и напросилась ночевать к незнакомым людям. Видно, та еще штучка! Ой, как мне ее появление здесь не нравится!»

— Бывает… — нехотя произнесла Вероника и, в свою очередь, спросила: — А разве вы всегда совершаете правильные поступки?

— Всегда, — сухо ответила Света, с неприязнью про себя заметив: «Эта пигалица, мало того что незваная гостья, так еще и пытается меня задеть!»

— А я не всегда. Видимо, голова с телом не дружит, — криво усмехнувшись, произнесла Вероника. — Есть такая поговорка.

— Вероника, вы, наверное, первый раз в этих краях? — вмешался Андрей, меняя тему разговора, так как почувствовал непонятно почему возникшую неприязнь между женщинами.

— Нет, почему же, я здесь бывала, и не раз! И в этом доме тоже… Только тогда тут были другие хозяева.

— Да, мы слышали, трагедия с дочерью хозяев, — вставила Света.

— Трагические события здесь начались гораздо раньше, и то, что случилось с той девушкой, — лишь их продолжение. Я не хочу вас пугать, но этот дом и вообще это место имеет дурную славу, — зловеще улыбаясь, сообщила Вероника и, неожиданно изменившись в лице, словно постарев, продекламировала:

Вам страшно за меня — а мне за вас,

Но разный страх мы разумеем.

Пусть схожие мечтания у нас, —

Мы разной жалостью жалеем.

— Это с чем связано?! — вскинулась Светлана, решив: «Не такая уж она и молодая, может, года на три-четыре младше меня». — И к чему эти стихи?

— Глинтвейн прибыл, вот только гвоздики я не нашел, — радостно сообщил Олег, входя в комнату. — Почему все такие хмурые и неласковые? У нас кто-то умер?

— Да Вероника нам поведала, что дом, в котором мы находимся, построен на нехорошем месте, и нам не терпится узнать подробности. Вероника, я сейчас сбегаю вниз за гвоздикой и корицей — без них глинтвейн не глинтвейн, а вы не начинайте рассказывать, мне будет очень любопытно послушать. Олежка пока нальет вам горяченького в бокальчик, а я мигом, — обрисовал ситуацию Андрей и выскочил из гостиной.

— Очень интересно! — подхватил Олег. — Наверное, жуткая местная история с кровью и привидениями.

— Не совсем. Самые страшные истории — это истории о неразделенной, несчастной любви, — произнесла Вероника.

— Ну-ка, отведайте глинтвейнчика! Оцените мое произведение, пока Андрей не испортил его специями. — Олег подал Веронике бокал горячего напитка.

Светлана все с той же неприязнью наблюдала, как гостья пьет маленькими, частыми глоточками.

Вскоре появился Андрей, забрал кастрюлю с глинтвейном, поколдовал над ароматной жидкостью, высыпал в нее специи и радостно провозгласил:

— Теперь все в порядке, так что налетай, торопись покупай живопи´сь! — и он присвистнул, словно персонаж фильма Гайдая.

— Фу! Где ты такого нахватался? — Света брезгливо сморщила носик, но, получив бокал с напитком, начала смаковать терпко-сладкую жидкость.

— Мы ждем историю, — напомнил гостье Олег.

— Я не обладаю даром рассказчицы, поэтому изложу самую суть. — Вероника на мгновение задумалась и начала: — В давние времена, еще до революции, на этом месте стоял помещичий дом, а прилегающие земли были собственностью его хозяев. Владельцы этого имения придерживались либеральных взглядов и занимались благотворительностью. Крестьяне из близлежащих деревень часто обращались к ним за помощью.

— Вы случайно по профессии не учительница истории? — ехидно поинтересовалась Света. — Или поэтесса?

— Нет, я художник, — спокойно ответила Вероника.

— И где же любовная история? — Света придала лицу недоуменное выражение.

— У помещичьего сына, Вольдемара, случился любовный роман с местной девушкой-крестьянкой, они встречались ночами. Он был женат, но его жена из-за болезни большую часть времени проводила в городе, и ничто не препятствовало отношениям любовников. Перед самой революцией Вольдемар ушел на фронт добровольцем сражаться с германцами. Когда начались революционные беспорядки, крестьяне ограбили господский дом и разделили помещичьи земли. Немецкие оккупационные власти вернули землю владельцам и провели массовые экзекуции. Когда немцы ушли, крестьяне вновь поделили землю, а чтобы господа им в этом не мешали, дом сожгли, а их утопили. С деникинцами вернулся Вольдемар, сжег полсела и многих жителей расстрелял. Убил и отца своей любимой девушки, одного из главных зачинщиков расправы над его родителями. Его любимая с горя утопилась в реке. Есть и другая версия этой истории: не Вольдемар жег и убивал крестьян, а другой офицер, который еще и надругался над несчастной, и она утопилась, не вынеся позора. По преданиям, добровольные утопленницы становятся русалками, и вблизи мест их обитания нельзя селиться, так как они приносят несчастья и смерть.

— А я думал, что русалки белые и пушистые, — зевая, произнес Олег. — Давайте еще по глинтвейнчику, пока он горячий.

— Русалки — мертвецы и не могут питать добрых чувств к живым! — со злостью воскликнула Вероника и, случайно задев бокал с остатками глинтвейна, перевернула его. По столу стала растекаться красная лужица.

— По-моему, мертвецы вообще не могут питать никаких чувств ни к живым, ни к мертвым, — сонно возразила Света, с трудом удерживаясь, чтобы не заснуть. «Это же надо, от неполного бокала глинтвейна так развезло! Пусть сама вытирает стол, художница!» Незваная гостья ей не нравилась, как и разговоры, которые та вела, — Света считала все это полной чушью.

— Класс! — воскликнул Олег и тут же прикрыл зевок рукой. Ему хотелось спать, но он изо всех сил боролся с сонливостью. — Мы вновь вернулись к тому, с чего начали: к страшным рассказам на сон грядущий. Андрюха, расскажи что-нибудь этакое, жуткое, чтобы у нас сон пропал. Вон твоя Светка уже почти спит.

— Ничего в голову не приходит. — Андрей явно был не бодрее жены. — Вчера лазил в интернете и заинтересовался странным объявлением: «Хотите узнать дату своей смерти? Это прогноз на будущее, и в этом нет никакой мистики». Выяснилось, что это тест, который на основе физиологических данных респондента, сведений о его образе жизни, наследственности, месте обитания, привычках, предпочтениях в еде выдает предполагаемую дату ухода в иной мир. Я ответил на все вопросы…

— Ну?! — заинтересовался Олег. — Не томи, Андрюха! Пообещали, что проживешь лет сто двадцать или больше?

— Для получения ответа надо было отправить эсэмэску с личным кодом, что я и сделал.

— И дальше что? Развод по полной? Сняли все бабки со счета мобильного?

— Вскоре пришел ответ. — Андрей, неудержимо зевая, достал мобилку и начал искать нужное сообщение. — Похоже, я его случайно стер. Ответ был на английском, я в нем не силен, но даты смерти не было.

— Обычное разводилово, — пробормотал Олег, бессильно откидываясь на спинку кресла. — Только пару минут… — и он затих, попав в объятия сна.