37. Интриги и тайны

Даже неопытный глаз отметил бы, что заседание известного Комитета подготовлено в спешке. На столе было… Впрочем, не стоит ударяться в детали. Что успели, то и было. Состав заседающих оказался узким. Управляющий не пригласил незначительных господ. За круглым столом нашлось место Сыровяткину, Булаковскому и Дубягскому. Хотя главный врач несчастной больницы присутствовал скорее телесно, дух его обитал в чертогах миражей, выражаясь языком бульварных романов.

Началось заседание как полагается. Утерев губы, Антонов обратил свой взгляд к полицмейстеру.

— Константин Семенович, может, поясните, что у нас творится в городе?

Сыровяткин дожевал огурец и тяжко вздохнул.

— Рад бы, Василий Ильич, да не могу.

— То есть как? — спросил Антонов, решительно не готовый к такому ответу. — Мне, Управляющему городом, не положено знать, откуда у нас мертво-живые барышни разгуливают?

— Да уж, дела, — поддержал брандмейстер.

— Простите, не имею права. Строжайше приказано… — и Сыровяткин многозначительно указал пальцем в область небес.

— Это кто же такие приказы отдает, Ванзаров этот?

— Он… Только господин чиновник для особых поручений наделен такими полномочиями от таких лиц, что и произнести боюсь…

— Но как же… — не мог успокоиться Антонов.

— А вот так, — Сыровяткин нежданно для самого себя проявил решимость не быть предателем. И не мстить за съеденные бутерброды. — Вам хорошо говорить, Василий Ильич, вы по гражданскому управлению. Граф Толь всегда поймет и простит. А по моему ведомству чуть что — голову только так и снимут.

— Ну, как знаете…

— Да уж, погорели, нечего сказать, — опять вставил Булаковский.

— Да помолчите вы, Петр Парфенович! — рыкнул Антонов. — Без вас тошно… Господа, я все понимаю, клятвы и прочее, но призываю вас, как людей, неравнодушных к судьбе нашего Павловска…

Управляющий замолчал. Повисла пауза. Сыровяткин и брандмейстер переглянулись. Как видно, Антонов считал, что сказал достаточно.

— Простите, Василий Ильич, что именно нам делать? — не выдержал Сыровяткин. — У меня городовые вторые сутки не спят, сейчас на всех постах…

— А мои молодцы прямо в форме спят в пожарной сторожке, мало ли что, — поддержал брандмейстер.

— Чего же больше?!

Видя столь преступное непонимание людей, на которых рассчитывал, Антонов поманил их пальчиком. Когда крепкие мужчины через стол нагнулись к нему, он перешел на шепот заговорщика.

— А то и делать, чтобы скорее закончить эту историю! Чтобы раньше столичного хлыща дело завершить. Чтоб мы сами рапорт об успехе наверх отправили. А этому проходимцу — никакой помощи. Знаете, как это делается. Вроде все исполняется, а воз на том же месте. И прошу вас по-дружески, не давайте Ванзарову совать нос в городские дела. Мало ли чего раскопает. Уразумели?

Сыровяткину все было ясно. Он понял, что дела его хуже некуда: попал меж двух огней. Которые и брандмейстер не потушит.

Для закрепления успеха Антонов предложил давно проверенное средство. То есть настоянное на вишне умением его дорогой супруги. Он сказал тост за процветание Павловска, но в этот вечер тост прозвучал как-то фальшиво, а члены Комитета были непривычно мрачны. Как вдруг доктор Дубягский очнулся и обвел собравшихся пристальным взглядом. Члены Комитета замерли с тем, что было у каждого в руке.

— Эх, господа… — с укоризной проговорил доктор. — Жизнь есть сон. И все это одна только химера… Все мы умрем. Надежды нет… Конец…

После чего упал головой на стол и огласил почтенное собрание мощным храпом.