…Добрый вечер. Точнее, ночь. Сегодня по плану у нас общение с новым интересным пациентом. Так забавно, парень поступил всего пару часов назад. Начало весьма стандартное. Кричал, угрожал, приказывал… Закончилось тоже банально, само собой. Невзирая на крутизну (а ростом-то метр с нимбом), с усердием привязали ремнями к кровати, затем пара уколов… и всё, лежит, болезный, мычит, смотрит сквозь стены мутным взглядом, слюну на подушку выпускает. Знаете, это смешно. Я и в прежние времена наблюдал моменты, как успешный торговец, толстый сенатор в белоснежной тоге или владелец арены с гладиаторами за доли секунды опускается до полного животного состояния, превращается в безумца, которому только и место в здешнем заведении.

А вот мною, не поверите, тут откровенно гордятся.

Сегодня меня показывали знатному лекарю (по слухам, он близок к дворцовой верхушке), говорили, что мой случай не совсем безнадёжный, мне не требуются сильные успокоительные средства и, возможно, я в ближайшие годы смогу осознать свою суть. Лекарь благосклонно кивал, двигал на носу очки, спросил, кто я, и вполне удовлетворился честным ответом «Ваш Господь». Да, в сумасшедшем доме персонал ничему не удивляется, и это отчасти приятно. Не обязательно быть Господом – ты можешь назвать себя деревом в лесу или медведем-шатуном: сие обязательно будет встречено с пониманием. Дерево, медведь, Иисус – без разницы, реакция на первых порах одинакова – тонкая игла в вену да ремни на запястьях. Иногда, конечно, так и подмывает шепнуть, когда они думают, будто я сплю: склонитесь, несчастные, узрите своего бога. Но… смысл? Я не стал так делать и в Палестине, предвидя распятие. А стоит ли беспокоиться тут? Кормят, поят, лечат, тепло, даже фрукты перепадают. Странно, отчего многие люди не объявят себя безумными, дабы попасть сюда. Бесплатный постоялый двор. Хотя нынешний мир и так сплошной приют для душевнобольных, не суть важно, пребывать вне его стен или за стенами. Однако меня очень занимает новый персонаж.

Он усиленно пытался доказать свою важность.

Какой занятный. Ведь если в здешних белых чертогах не первый день пребывают творец Вселенной (то бишь я), изобретатель летающих кабанов (да, есть тут такой, я даже испугался к нему заходить), два Юрия Гагарина и средней руки французский император, как воспринимать новичка? Все интересные должности в нашей психушке уже заняты, и ты не можешь считать себя эксклюзивной звездой среди множества однотипных соратников. Прекрасное сейчас время, я серьёзно говорю. В бытность мою в римской провинции Иудея слабых умом людей именовали «блаженными», а здесь, среди снегов далёкой северной империи, ещё каких-то пятьсот лет назад были уверены – их устами говорит Спаситель. «Убогим» охотно подавали еду, даже знатные господа почитали за честь предоставить «святому человеку» кров на пару ночей, а злой и кровавый царь, прозванный за нечестивые дела Грозным, не мог и слова сказать поперёк Василию Блаженному – юродивому, круглый год (даже в мороз) ходившему голышом, питавшемуся исключительно чёрствым хлебом. Сейчас бы этому вегетарианцу без рассуждений разом заломали руки, надели металлические «браслеты», привезли сюда, вкололи галоперидол, а то мало ли, может, психанёт и перекусает всех, заразит бешенством. Раньше неизведанное привлекало людей, а теперь пугает. Вещи обязаны быть простыми и примитивными, иначе человек XXI века впадёт в панику. Психу следует сидеть в больнице, даже если он молится за вас и творит чудеса. Не, пускай творит их на здоровье – но сугубо за запертой дверью и с охраной на выходе, тогда всё в порядке.

Вы, конечно, хотите знать, кем является наш новенький?

Я показался ему на пару минут – остальные меня не видели, только он. Засыпая, юноша представился. Хаотично и сумбурно. Употреблял странные выражения, которые почти невозможно выговорить, – а уж я, насколько вы знаете, могу практически всё. Когда я попросил человека быть проще и рассказать о своей должности обычными словами, он задумался на секунду, зевнул и ответил – «царь», после чего отрубился намертво. Вот тебе и раз. На властителя земного новый соратник похож меньше всего: слишком молод, слишком нервозен, слишком горяч. Не верится, чтобы у юноши с мягким пушком на щеках был опыт в государственных делах. Хотя… возможно, это всего лишь мои личные впечатления. Последний цезарь, коего я застал (и чьим законом меня, собственно, и казнили), звался Тиберий. Он считался тираном, но тогда все были такими – очень многие злые дела, включая крайне кровавые, творились от его имени, а он об этом даже не знал. Интернета-то не существовало, да и, буду с вами откровенен, – я слабо воображаю себе цезаря, сидящего на досуге с планшетом и лениво жалующегося окружившим трон подобострастным сенаторам: о боги, проклятый Плиний не поставил к моему посту лайкус на Фэйсбукусе, передайте паршивой собаке, пусть погрузится в горячую ванну и перережет себе вены. Но вернёмся к доброй традиции всех народов. Министры плохие, сенаторы гады, префекты провинций так и вовсе полное говно. А вот цезарь, красавчик венценосный, всегда хорош. Он просто не в курсе, что народ неважно живёт, иначе непременно всех бы облагодетельствовал. Тиберий (насколько помню по рассказам очевидцев) был стар, плешив, истеричен и под конец жизни страдал эротоманией – тут, можно сказать, ему повезло, что не изобрели Интернет. Иначе кто-нибудь украдкой записал бы на телефон, как государь вволю наслаждается античным home video: оргиями нанятых актёров у подножия трона. А тут юноша – ну прямо ангел небесный. Разве такие бывают цезарями? Смешно – я узнал его сразу, а он меня нет. А ведь виделись совсем недавно… Я вот думаю, не мне ли довелось свести беднягу с ума?

…Но вдруг он говорит правду? Ввиду божественной природы мне ничего не стоит заглянуть в тёмные закоулки сознания безумного отрока, но я избавляюсь от мимолётного соблазна. Ну, цезарь. Допустим, молодой. Подумаешь. После моего распятия и кончины Тиберия в римских дворцах перебывали самые разнообразные принцепсы, включая и сумасбродного подростка Элагабала, вошедшего в историю как один из самых жестоких тиранов, и безвольного Ромула Августула, ставшего последним цезарем Вечного Города. Мы пренебрежительно относимся к юношам, полагая, что им не создать ничего великого, и легкомысленно забываем – выражение «старый мудак» придумано неспроста. Хм, если он и правда царь, то вскоре обретёт в наших стенах почти такую же популярность, как и я. Нет, я не боюсь конкуренции. Бог может исцелять, наказывать, создавать из воздуха крокодилов, бублики и тому подобное. А вот царь земной без подчинённых ничто. Стать монархом, по моему скромному мнению, опасно – ты быстро разучишься что-либо делать, ибо твоя жизнь состоит из приказов. Когда приказывать некому, цари обращаются в ничтожество. Был такой шах Хорезма Мухаммед Второй, строивший покои во дворцах из чистого золота, – страдалец закончил свой путь в посёлке для прокажённых, и его дети не смогли найти кусок ткани, чтобы обернуть тело покойного для похорон. Ладно, самолюбование мне по должности не положено… пусть иногда и хочется. Извините, а сколько уже времени? Пора. Я создаю иллюзию своего пребывания в палате, встаю и беззвучно проникаю в его палату… Как и всех буйных, кесаря держат привязанным ремнями к койке… Он порядочно вкусил успокаивающих средств и должен спать мёртвым сном. Не тут-то было. Узник бодрствует, его глаза открыты, в темноте белой кляксой выделяется лицо. Я сажусь рядом и осторожно освобождаю рот от кляпа. У парня начинается сильнейший приступ кашля.

– Ты, – хрипя, произносит он.

– Да, – ничтоже сумняшеся соглашаюсь я.

– Как давно ты уже здесь?

– Это тема для очень долгого разговора, – спокойно произношу я. – Впрочем, торопиться нам некуда, мы же с тобой всё равно взаперти в сумасшедшем доме. Давай для начала познакомимся, а потом я сотворю бутылку красного. Ведь ты любишь вино?

Он обречённо кивает. Связь налажена.

– Каково твоё имя, отрок?

– Иосиф.

Я на секунду замираю. Надо же, так звали человека, который формально считался моим отцом. Но нет, это ожидаемая реакция. В конце концов, мы не в индийском кино.

– Рад снова встретить тебя, Иосиф. А как именовался твой почтенный отец?

– Э, довольно сложно, генацвале. Виссарион.