29 июля — Новолуние
Просто для сведения: погода сегодня тяжелая, колючая, и все болит каждый раз, когда твоя жена пытается пошевелиться.
Доктор Туше только что ушел. Два часа он провел рядом с Мисти, обматывая ее ногу стерильными бинтами и пропитывая их прозрачной акриловой смолой. Ее нога, от щиколотки до промежности — сплошная фибергласовая шина, жесткая и прямая. Доктор сказал, что травмировано колено.
Питер, твоя жена — неуклюжая курица.
Мисти — неуклюжая курица.
Она несет поднос с вальдорфским салатом из кухни в столовую и спотыкается на ровном месте. Прямо в дверях кухни пол уходит из-под ног, и Мисти, поднос и тарелки с вальдорфским салатом, все обрушилось на восьмой столик.
Разумеется, вся столовая дружно встает и идет поглазеть на Мисти по уши в майонезе. Колено вроде бы цело. Рамон выходит из кухни и помогает ей встать. Но доктор Туше все равно говорит, что колено вывихнуто. Он пришел через час, уже после того, как Рамон и Полетта помогли Мисти подняться по лестнице в ее комнату на чердаке. Доктор прикладывает к колену пузырь со льдом и предлагает Мисти выбрать цвет шины: неоново-желтый, неоново-розовый или обычный белый.
Доктор Туше сидит перед Мисти на корточках, сама Мисти — на стуле, положив ногу на низенькую скамеечку. Доктор перемещает пузырь со льдом, проверяет, нет ли отеков.
Мисти спрашивает его: это вы заполняли свидетельство о смерти Харроу?
Мисти спрашивает: это вы выписали Питеру снотворное?
Доктор на миг поднимает глаза, смотрит на Мисти и продолжает замораживать ее ногу. Он говорит:
— Если не зафиксировать вывих, вы никогда больше не сможете нормально ходить.
С ногой, судя по ощущениям, все нормально. Выглядит она тоже нормально. Просто для сведения: колено даже не болит.
— У вас шок, — говорит доктор Туше. Он принес обыкновенный портфель, не черный докторский чемоданчик. С такими портфелями ходят адвокаты. Или банкиры. — Шина нужна в качестве профилактики, — говорит он. — Без нее вы так и будете бегать по всей округе с этим сыщиком из полиции, и ваша нога никогда не заживет.
У них слишком маленький городок. Весь музей восковых фигур острова Уэйтенси шпионит за Мисти.
Раздается стук в дверь. Грейс и Табби заходят в комнату. Табби говорит:
— Мам, мы принесли тебе еще красок.
У нее в каждой руке по большому пластиковому пакету.
Грейс говорит:
— Как она?
И доктор Туше говорит:
— Если в ближайшие три недели она не будет выходить из комнаты, то все заживет в лучшем виде.
Он начинает обматывать ее колено бинтами, слой за слоем, все толще и толще.
Просто, чтобы ты знал: когда Мисти вдруг оказалась на полу, когда люди бросились ей на помощь, когда ее чуть ли не на руках несли вверх по лестнице, даже когда доктор щупал и сгибал ее колено, Мисти все повторяла, как заведенная:
— Обо что я споткнулась?
Там не обо что спотыкаться. Там нет даже порожка. Нет ничего, обо что можно споткнуться.
После этого Мисти возблагодарила Бога за то, что это случилось в рабочее время. Теперь никто не станет ворчать, что она прогуливает работу.
Грейс говорит:
— Можешь пошевелить пальцами?
Да, Мисти может ими пошевелить. Просто не может до них дотянуться.
Закончив с марлевыми повязками, доктор обертывает ее ногу фибергласовыми бинтами.
Табби подходит и прикасается к толстому фибергласовому бревну, внутри которого заключена нога ее матери. Прикасается и говорит:
— Можно я здесь распишусь?
— Завтра распишешься, — говорит доктор. — Оно должно высохнуть.
Негнущаяся нога Мисти вытянута перед ней. Теперь нога весит, наверное, фунтов восемьдесят. Мисти кажется, что она окаменела. Застыла в янтаре. Древняя мумия. Шина как кандалы. Цепь с ядром у нее на ноге.
Забавно, как разум пытается упорядочить хаос и найти в нем хотя бы какой-то смысл. Теперь Мисти ужасно стыдно за те слова, но когда Рамон вышел из кухни, когда он помог ей подняться на ноги, она сказала:
— Это ты поставил мне подножку?
Он смахнул с ее волос вальдорфский салат, кусочки яблок и мелко нарезанный грецкий орех и сказал:
— Como?
То, что тебе непонятно, можно понять как угодно.
Дверь на кухню была открыта, пол у дверного проема был чистым и абсолютно сухим.
Мисти сказала:
— Как я упала?
Рамон пожал плечами и сказал:
— На culo .
Все парни с кухни, стоявшие рядом, они все заржали.
Сейчас Мисти у себя в комнате, ее нога как начинка внутри тяжелой белой пиньяты. Грейс и доктор Туше берут Мисти под руки и помогают доковылять до кровати. Табби достает у нее из сумки пузырек с зелеными водорослями и ставит его на тумбочку у кровати. Грейс выдергивает телефон из розетки и сматывает провод. Она говорит:
— Тебе нужны тишина и покой.
Грейс говорит:
— Все не так страшно. Легкая арт-терапия тебя поднимет.
Она принимается вынимать из пакетов тюбики с краской и кисти и раскладывать их на комоде.
Доктор достает из портфеля шприц. Протирает руку Мисти ваткой со спиртом. Уж лучше руку, чем сосок.
Ты что-нибудь чувствуешь?
Доктор набирает лекарство в шприц, втыкает иголку в руку Мисти. Потом вынимает иголку и дает Мисти ватку, чтобы остановить кровь из ранки.
— Чтобы вам лучше спалось, — говорит он.
Табби садится на краешек кровати и говорит:
— Тебе больно?
Совсем не больно. С ногой все нормально. Укол был больнее.
Кольцо на пальце у Табби, сверкающий хризолит, в нем отражается свет из окна. Под окном — край ковра, под ковром Мисти прячет накопленные чаевые. Их билет домой, в Текамсе-Лейк.
Грейс запихивает телефон в пустой пластиковый пакет и протягивает руку к Табби. Грейс говорит:
— Пойдем. Твоей маме нужно отдохнуть.
Доктор Туше стоит на пороге и говорит:
— Грейс? Можно вас на пару слов наедине?
Табби встает с кровати. Грейс наклоняется к ней, что-то шепчет ей на ухо. Табби быстро кивает. На ней — массивное ожерелье из сияющих розовых стразов. Оно такое большое, что Табби, наверное, тяжело таскать его на себе. Так же, как ее маме тяжело таскать шину. Сверкающий жернов на шее. Цепь с ядром из блестящих стекляшек. Табби расстегивает ожерелье, подходит к кровати и говорит:
— Приподними голову.
Она надевает ожерелье на шею Мисти, на шею маме, и защелкивает застежку.
Просто для сведения: Мисти не идиотка. Бедная Мисти Мэри Клейнман, она знала, что кровь на ее трусах была кровью Питера. Но сейчас, в эту минуту, она так рада, что не пошла на аборт и сохранила ребенка.
Твою плоть и кровь.
Мисти и сама толком не знает, почему согласилась выйти за тебя замуж. Почему мы делаем то, что делаем? Она уже погружается в дрему. Каждый следующий вдох медленнее предыдущего. Ее мышцам, поднимающим верхние веки, приходится напрягаться, чтобы глаза не закрылись.
Табби подходит к мольберту и берет блок рисовальной бумаги. Она кладет эту бумагу и угольный карандаш на одеяло, поближе к маме, и говорит:
— На всякий случай. Вдруг тебя посетит вдохновение.
Словно в замедленной съемке, Мисти целует ее в лоб.
Между шиной и ожерельем, Мисти словно пригвождена к кровати. Приколочена накрепко. Жертва, предназначенная на заклание. Затворница.
Потом Грейс берет Табби за руку, и они выходят в коридор, к доктору Туше. Дверь закрывается. В тишине Мисти не понимает, послышалось ей или нет. Но ей показалось, что дверь закрылась с двойным щелчком.
И Мисти зовет:
— Грейс?
Мисти зовет:
— Табби?
Словно в замедленной съемке, Мисти кричит:
— Эй! Кто-нибудь?
Просто для сведения: ее заперли в комнате.
