Глава 33

За очередным поворотом навстречу проехала фура с шерстью, сопровождаемая двумя побитыми внедорожниками. Судя по количеству пробоин, этот приз достался им нелегко.

– Издалека гонят, – заметил Батон.

– Ребята Бени Чукарского, – добавил Лошкар. – На дальнем промышляют.

– На Первом повороте?

– Так точно.

– Отчаянные ребята, – сказал Батон. Первым поворотом назывался альтернативный путь доставки шерсти фермеров с востока в Трини. Разбойников там паслось немного, поскольку совсем рядом начинались фермерские владения, которые те хорошо защищали.

На заезжих бандитов регулярно ставили засады, и отправлявшиеся к Первому повороту часто не возвращались, словно пропадая в бездонном омуте.

Однако, если удавалось пройти скрытно, брали шерсть чисто – без стрельбы и тащили скорее к себе, пока фермеры не сели на хвост – тогда уже становилось не до шерсти.

Первый поворот давал возможность пройти маршрут с меньшим количеством разбойников на пути, но он был впятеро длиннее, приходилось миновать пару перевалов и сплошное обледенение горных, слабо подготовленных дорог, представлявших опасность ничуть не меньшую, чем банды в долинах.

Шквальные ветры опрокидывали фуры, сбрасывая их в пропасти, и на дне горных речек скапливались завалы из колес, частей корпусов и тюков товарной шерсти – никому уже не нужной на этой страшной глубине.

Лошкар и сам неоднократно примеривался к экспедиции на восток, но все же посчитал для себя это слишком рискованным. Здесь, в долине у него получалось лучше – он выигрывал за счет своего ума, поскольку другие предводители банд были поглупее.

Наконец по путаной, извилистой дороге доехали до Канди.

Батон вышел на главной площади перед магазином Васюнаса и ушел в переулок с таким видом, будто туда и направлялся, притом что подобрали его идущим в противоположном от Канди направлении.

– Пошли! – резко скомандовал Лошкар, когда Батон скрылся за оградой. Они с Бомчиком выбрались из машины, но тут в магазин заскочил какой-то мальчишка.

– Стоим! – сказал Лошкар, и они замерли возле крыльца, начав делать вид, будто любуются летавшими вокруг четырехкрылыми бабочками и фиолетовыми центаврами, оглашавшими окрестности своим ревом.

Центавры питались воздушным планктоном, просеивая его через широко распахнутые пасти. Но их крылья, трепеща, издавали такой шум, что создавалось впечатление, будто рядом пролетал летательный аппарат.

Вскоре мальчик выбежал с пакетом сладкой ваты, и Лошкар с Бомчиком смогли подняться в магазин.

– Чего изволите? – автоматически произнес Васюнас, но, поняв, кто перед ним, замолчал.

– Изволю знать, о чем ты говорил с комендантом.

Васюнас посмотрел на Лошкара, потом на Бомчика и вздохнул.

– Наши дела известные – он покупает, я продаю. А чего это тебя так припекло, Лошкар, в мои дела лезть?

– Ты отвечай, рыло торговое, – грозно предупредил Бомчик, кладя руку на рукоять пистолета.

– Взял в аренду машину на три дня, – нехотя выдавил Васюнас.

– Тогда такой расклад – твоя таратайка пострадать может, а сказать точнее – мы ее спалим, – заявил Лошкар.

– Это уже беспредел… – покачал головой Васюнас.

– Не беспредел. Я тебе сразу за нее откуп дам, чтобы не бегал к брату жаловаться.

С этими словами Лошкар бросил на прилавок три сотенные бумажки наличных.

– Этого мало, – не глядя возразил Лошкар.

– А сколько ты хочешь?

– Восемьсот!

– Семи сотен будет достаточно, – подвел итог Лошкар, добавляя еще, и торговец покорно сгреб деньги. Две с половиной сотни он получил за аренду, плюс эти семь – неплохие деньги, притом что попытайся он продать эту машину в городе, больше четырех сотен ему бы не дали.

– А если ты его не спалишь? – спросил Васюнас, когда его гости уже подошли к выходу.

– Если не спалю, деньги отнимать не буду, – пообещал Лошкар, оборачиваясь. – Товаром буду брать из твоего магазина по твоим ценам.

Васюнас пожал плечами, дескать, почему бы и нет.

Бандиты вышли из магазина, сели в машину, и Бомчик завел двигатель.

– Чего теперь, командир?

– Бруно и Рацирского поставим под горой – пусть следят за фортом.

– А чего им ждать?

– Как выскочат – станем гасить. Хороший повод наложить лапу на крепость и ее склады.

– Неужто сковырнем коменданта? – с долей опаски поинтересоваться Бомчик.

– А чего его сковыривать? Это же просто алкаш! Поехали домой!

– Так-то оно так, – согласился Бомчик, разворачиваясь перед магазином. – Только кое-кто, вон, уже пытался при его отлучке туда забраться, потом их кусочки вдоль всей стены валялись. Комендант он не простак, вся стена датчиками залеплена, а наверху, сказывают, комекадос бегает и сечет головы восьмирубным инструментом.

Лошкар покачал головой, подавляя улыбку. Машина вышла на дорогу, и Бомчик прибавил скорости.

Этот мифический «комекадос с восьмирубным инструментом» кочевал по долине от одной банды к другой – год за годом. Бойцы представляли это существо как умного робота, который стерег форт в отсутствие коменданта и разносил в куски любого, кто пытался забраться в крепость.

Лошкар в этот миф не верил, не верили и многие другие командиры банд, однако никто из них штурм форта не планировал, поскольку, если захватчиков наверху действительно ждал сюрприз, ослабленную банду тут же разобрали бы «на запчасти», что часто случалось в долине, когда убирали главаря и бойцы поступали на службу к другим предводителям.

Одним словом, серьезные, авторитетные люди долины в «комекадоса с восьмирубным инструментом» не верили, однако всех смущала та уверенность и спокойствие, с которыми комендант посещал магазин в деревне Канди.

Нет, все, конечно, слышали про его способности, о том, как за ним в горы уходила группа, а через пару недель он вернулся один. Но хотя это было давно, он и теперь ходил по правой стороне улицы, и все встречные уступали ему дорогу, а он им говорил только «здрасте».

Многое было непонятного в этой истории с фортом и комендантом. Но если бы он и дальше ходил в деревню за пойлом, никто бы и не пошевелился, однако тут прибыл новый «кадет» и крепко обидел Лошкара – не последнего командира в долине. А потому всё в этой истории закрутилось по-новому.