Я сижу за одним из деревянных столов рядом с «Охотниками» и слушаю в наушниках новости. Несколько слов я не разобрала и пытаюсь сообразить, что же мог сказать репортер. Я так этим увлеклась, что мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что впереди меня что-то движется. Из-за угла дома показывается Кит.

Я стягиваю наушники с головы, а он плюхается на скамейку напротив меня. Из динамиков бубнит металлический голос, но радио я не выключаю, как будто кто-то на другой линии услышит, если со мной вдруг что-то случится. Руки у него в карманах, и я не пойму, есть у него оружие или нет. Сейчас нас с главной улицы никто не видит.

– Это вы ее убили, – говорю я, и голос у меня совсем не мой, а ее.

Он качает головой, то ли принуждая меня замолчать, то ли возражая.

– Хотите знать, чего я все не возьму в толк? – спрашивает Кит, глядя на стык между досками. – Они так и не додумались, что это вы.

– Не понимаю, что вы такое говорите.

– Вы были в доме вместе с Рэйчел. Приезжает полиция, вы ждете снаружи, вся в ее крови, а они вас не арестовывают.

– Это я ее обнаружила.

– Если бы вы ее обнаружили, вам бы хотелось убраться подальше от дома. Вы побежали бы к соседям или по улице. Не стали бы ждать рядом, разве что сделавший это еще не находился бы в доме. Если только это были не вы сами.

– Я тогда не очень хорошо соображала, – отвечаю я. Тело его как-то странно расслаблено, словно он не может усидеть прямо.

– Один из пожарных сказал мне, что наблюдал за вами, и добавил, что вы не плакали. И к тому же собака. Она у меня из головы не идет. По вашим словам, кто-то посторонний вломился в дом и убил тренированную немецкую овчарку. Не знаю, как это можно сделать без серьезных ранений, но сотворивший это вообще не потерял крови.

– Откуда вы это знаете?

– Да так, прикидываю. Кровь они у меня не брали. По-моему, вы перерезали собаке глотку, пока та спала.

– Полиция не стала меня подозревать.

Я вспоминаю, как Моретти спросил меня, нормально ли было то, что я находилась у нее в доме в такое время суток. Он рассматривал меня как подозреваемую.

– И каким же образом?

– Не знаю. При мне не было орудия убийства.

– А разве на кухне у Рэйчел не оказалось других ножей? Вы или помыли нож, или сразу же его спрятали. – Он поднимает голову. – Вот теперь-то придут за вами. Полицейские знают, что это ваших рук дело, и им известно, почему именно.

– Я никогда не причиняла ей зла.

– А вы ей бутылкой в лицо швыряли?

– Откуда вы об этом знаете?

– А вы, блин, как думаете? – фыркает он. – Что во мне такого, из-за чего вам так трудно мне поверить?

Я качаю головой, а он добавляет:

– Вы ей нос сломали.

Я не спорю. Тогда было трудно сказать, сломала ли ей нос я или же это произошло несколько часов спустя.

– Вы украли ее фотографии.

– Нет. Рэйчел сама их мне подарила. Она любила меня.

Кит смеется, видя выражение моего лица.

– Она всегда говорила, что вы – вредная сучка.