Глава 41
Во время праздничного базара на главной площади жители Марлоу протаптывают в снегу грязные тропинки. Над тисами сереет хмурое небо. Все киоски работают, их раздвижные оконца распахнуты настежь. Я иду вдоль ряда. Почти везде мыло и свечи. Транспарант на здании муниципалитета возвещает о рождественском сборе пожертвований.
– На что они собирают деньги? – спрашиваю я женщину, торгующую грушевым сидром.
– На мост.
– А что такое с мостом?
– Он разваливается.
Людям, наверное, не надо столько мыла и свечей, но все же они покупают. По крайней мере, есть палатки с едой. В первой торгуют пирогами. Во второй – вареньем и настойкой на шалфее с фермы в Сайренсестере.
В соседнем киоске продают тонкие свечки, сделанные французскими монахинями, и я представляю себе монахиню, опускающую фитилек в емкость с горячим воском. Как настоятели монастырей решают, что делать и кого тренировать? Вино «Сент-Эмильон», ликер «Шартрез», собаки породы сенбернар. В монастыре Вале собак тренируют на спасение в парах. Я думаю о сенбернарах, стараясь не вспоминать при этом о Фенно. Вдруг какая-то женщина хлопает меня по руке.
– Рэйчел была настоящая красавица, – произносит она, а затем смотрит на мою реакцию. Она глядит на меня тем взглядом, любопытным и чуть злым, который хорошо знаком сестре чрезвычайно симпатичной женщины. Я не нахожусь, что ей ответить. Ветви тисов вздымаются и гнутся на ветру.
– Лучше бы ей было остаться в живых.
Женщина глядит на меня с одобрением, словно я сжульничала в игре, а она не имеет ничего против. Я отхожу от нее и от свечек.
Священник подпер открытые двери церкви в надежде на то, что часть толпы зайдет в храм. Там, наверное, очень холодно.
Я покупаю бумажный стаканчик глёга. Вот зачем люди переезжают в небольшие городки. Чтобы сплетничать и собирать деньги на мост.
На другом краю площади Кит Дентон говорит с маленьким мальчиком. По поведению я догадываюсь, что это его сын, а он – хороший отец, любящий и добродушный. Мальчишка бежит к группке детей, играющих за лотками, а Кит обнимает какую-то женщину. Он оглядывает площадь, а когда смотрит в мою сторону, то делает вид, что не замечает меня, и поворачивается так, что женщина выскальзывает из его объятий.
У меня начинает сосать под ложечкой. Я не спускаю с него глаз, но Кит больше ко мне не поворачивается. Через какое-то время жена чмокает его в щеку, отпускает его руку и подходит к двум женщинам. Обо мне она не знает, Кит ей не рассказал. Он общается с владельцем скобяной лавки, потом отходит, что-то говорит жене и исчезает. Я смотрю, как он идет по главной улице, пока не скрывается за поворотом.
Я направляюсь совсем в другую сторону, к Редгейту. В тот день Кит был у Рэйчел дома. Алиби у него нет. Он предлагал мне свою помощь. Он купил для нас теннисные ракетки. Рэйчел говорила, что никогда не заведет отношений с женатым мужчиной, что означало – если она закрутит такой роман, то мне не расскажет. Сдается мне, что и Хелен она тоже не сказала бы, поскольку ее муж спал с кем-то на стороне, когда та была беременна Дэйзи, но я все равно звоню ей.
– Рэйчел в последнее время с кем-нибудь встречалась?
– Иногда со Стивеном.
– А еще?
– Не знаю, – отвечает она.
Я прохожу мимо дворика с яблоней. На голых ветвях все еще висит с десяток яблок, подрумяненных морозом.
– Рэйчел когда-нибудь говорила о ком-то из города?
– Нет.
– А о каком-нибудь женатике?
– Нет, не говорила.
Я стою на краю Редгейта, поникшая от досады, но тут Хелен произносит:
– Я рада, что ты позвонила.
Я гляжу на стоящую на той стороне дороги ремонтную мастерскую и думаю: неужели все, неужели она все поняла.
– Ты говорила Дэйзи пойти в дом Рэйчел? – спрашивает она.
Я содрогаюсь. Припоминаю, как после похорон я в «Руках мельника» сказала Дэйзи, чтобы та взяла из дома что понравится.
– Ты знаешь, что там в доме творилось? Его еще не успели прибрать. Она неделю не спала. А сейчас собирает материал о преступлениях с применением сексуального насилия.
– А с чего Дэйзи взяла, что там присутствовало сексуальное насилие? – спрашиваю я, и Хелен визжит в ответ. Я отстраняю телефон от уха и гляжу на вытянувшиеся в цепочку тополя у ремонтной мастерской.
– Еще раз заговоришь с моей дочерью, я заявлю в полицию, что ты ее домогаешься.
Я смеюсь. Она сбрасывает вызов, а я таращусь на телефон, вся трясясь.
* * *
– Почему вы допрашивали Кита Дентона?
– Водопроводчика? – уточняет Моретти. – То есть как – почему?
Я жду.
– Он последний, кто видел ее живой, – говорит детектив.
– У них были какие-то отношения?
– Мне об этом неизвестно. Вы хотите мне что-то сказать, Нора?
– Нет.
Полиция допрашивала его три недели назад, и Моретти говорил, что они осматривали фургончик и дом Кита, собирая материал для судебно-медицинской экспертизы. Я вспоминаю переводную картинку с пожарным на окне и гадаю, куда жена отвела детей, пока в доме орудовала полиция.
– Как зовут его жену?
В телефоне молчание. Я знала, что он ответит мне с неохотой, но у него нет причин мне отказывать. Городок маленький, я сама смогу все узнать.
– Прошу вас. Рэйчел могла об этом обмолвиться.
– Наташа, – произносит он.
Я стою у ручейка, когда со стороны главной улицы появляется Кит. Мы одни, хотя я слышу шум праздничного базара. Я щупаю пальцем опасную бритву, которую стала носить с собой. Такую я видела лишь тогда, когда клерк отскребал наклейку с бутылки вина.
– Я все записываю, – начинает Кит, – каждый раз, как вы проходите мимо моего дома или идете за мной куда-то в помещение.
– Вот ведь странно, – говорю я. – Вполне логично, что мы сталкиваемся в маленьком городке.
Кит еще немного потолстел. Я бы тоже много ела, если бы мне предстояло провести остаток жизни на тюремной диете.
– Вас поймают, – заявляет он.
– За что?
– За преследования.
– Да нет, не думаю.
Я отворачиваюсь к ручейку и гляжу на него, засунув руки в карманы. Мыском сапога вожу по снегу на ледяной корочке, потом снова поворачиваюсь к Киту.
– Как вы думаете, ваша жена знает, что вы натворили?
Он ударяет меня. Да так сильно, что череп трещит. В голове начинает гулко стучать, но сильной отметины не останется. Он осматривается, не видел ли кто, и быстрым шагом удаляется к главной улице.
Вскоре я нахожу некую Наташу Дентон, работающую в одном из спа-салонов в Бате и Оксфорде. Когда я звоню в филиал Северного Оксфорда, секретарша сообщает мне, что Наташа действительно работает по воскресеньям, но на завтра у нее свободного времени нет, начиная с девяти утра.
