Глава 3. Самая кровавая

Пока разговаривала по телефону с ребятами из офиса, даже не слышала, как ко мне на лавку подсела милая старушка. Поздоровалась со мной и начала разговор:

— Доброе утро, голубушка. Понимаете, такая беда со мной приключилась, старость не радость, память уже не та. Сердце пошаливает, особенно на смену погоды. Мне врач гору таблеток прописал принимать, и все строго по времени. Вышла из дому, а лекарство прихватить забыла. Голова закружилась, обратно дойти не смогу. Не могла бы ты сбегать для меня в аптеку, кое-что купить?

Смотрю на старушку, лепечущую какой-то бред. «Ну, форменный НПС*!», — обалдеваю от этой мысли. «Это что, мой первый квест?» — хмыкаю от осознания неожиданно свалившегося на голову счастья. Старушка в недоумении поднимает на меня глаза, тут же вспыхивает системный текст:

«Ничего себе! Девятнадцатый уровень. Конечно, учитель же! Дети ее любят, родители ценят, все слушают и в рот заглядывают», — восхищаюсь успехами бабули. Помню, как первая учительница была для нас идеалом во всем, самой красивой, самой умной, ее слово для первоклашек было законом. Правда, в одиннадцатом же классе, во время вручения нам аттестатов, она мне показалась замученной жизнью женщиной, которой на детей глубоко фиолетово, а грошовая зарплата убила все добрые и светлые начинания на корню.

А ведь я могла бы тоже работать учителем и быть социально значимой личностью, которую уважают! А я кто? Асоциальный урод?

В нашем милом городке был всего один институт. В простонародье институт благородных девиц, а все потому, что был сей институт педагогический. Пачками на протяжения долгих лет выпускал наш институт учителей.

Неси гордо знания детям! — гласил слоган на входе в альма-матер. Но где мы, где знания, и где зарплата учителя в пять тысяч рублей? Нет, я конечно честно попробовала. У меня был четкий план, как строить преподавательскую карьеру и для чего мне все это нужно. Но, как водится, что-то пошло не так.

С работой в нашем небольшом городе было сложно. У мамы была подружка и на первоначальном этапе именно она поспособствовала моему трудоустройству. Работала та женщина в Экономическом колледже завхозом. Тем и хороши такие городки как наш — все друг друга знают, искренне обсуждают, а чего не знают, то додумывают. И им не скучно, и жертве весело, когда до нее доходят эти нелепые слухи, многократно перевранные и приукрашенные.

Получив аттестат, гордо отнесла его в колледж, где и устроилась на первую, официальную в своей жизни работу — преподавателем английского языка. Но несчастные студенты, смотрящие на меня в восемь утра еще мутным сонным взором, не обремененные ни единой мыслью, не понимающие чего от них требуют, вызывали у меня лишь жалость. Я и приспособилась: нашла для них подборку фильмов на английском языке с субтитрами. И мы дружно досыпали по субботами под «честное» аудирование англоязычной речи. «Мне должно быть стыдно? Я вас умоляю. Где я и где стыд?»

Для себя я все решила — преподаватель из меня плохой. Ни себя, ни детей, ни начальство обманывать не хотелось. Доработала первое полугодие и с моей педагогической карьерой было покончено.

А ведь какие могли быть перспективы! Пару лет в колледже и запись о трудовом стаже, защита категорий, получение званий. Затем, с этим багажом, трудоустройство в институт. Пару лет на создание репутации редкостной докапывающейся до студентов стервы, итог — заваливать студентов, в процессе гребя взятки лопатой. Именно так многие наши преподы и поступали. С наработкой стажа обзаводились личным авто, пару раз в год отдыхали за границей. Не то, что бы я — существовала бледной молью на грошовую зарплату. Хорошо считать чужие деньги и «мечтать мечты», которым не суждено было сбыться. Не реализовав плана построения преподавательской карьеры, так и поплыла по течению, как милкивей, который в воде не тонет и в огне не горит. Работала где придется и кем придется, а диплом сиротливо скучал в ящике стола, покрываясь пылью веков.

Что-то я замечталась. Тут мой бесценный опыт сейчас загнется на лавке в парке, а я стою, пузыри пускаю. Смотрю на старушку. Всплывает окно квеста:

Соглашаюсь. Беру у бабули рецепт на лекарство. В голове тренькает, что квест принят.

Радостно подрываюсь с лавочки и торопливо направляюсь к аптеке. Запоздало всплывает мысль: «Если теперь моя жизнь — игра, то должен быть набор опыта каждую свободную минуту! Может у меня даже есть какие-нибудь супер-способности? Попробовать, что ли, пробежаться? От бега в виртуальной игре прокачивалась ловкость и выносливость», — думаю, такая мысль первой пришла бы в голову любому геймеру.

Понедельник, в парке практически пусто. Редким прохожим нет до меня дела. Начинаю свой забег, но через триста метров заканчивается аллея, а с ней заканчивается и мой заряд бодрости. Стою, уперев руки в колени. Дышу, как загнанная лошадь. По спине тонкой струйкой стекает пот. Волосы липнут к лицу. Представляю, какой у меня сейчас видок. Да уж, подкидывать попу пятидесятого размера в воздух, это вам не феей-бабочкой скакать.

Всплывает сообщение:

Хочется плакать. Искренне обижаюсь на Систему. Одно дело, что я и так знаю, что толстая. А другое, когда тебе прямым зеленым текстом в лицо тычут! Скоро у меня от этих дебафов зеленые чертики в глазах скакать начнут! Сколько у меня всего выносливость? Как же это все смотреть и контролировать? Бешено вращаю глазами. Так ничего и не происходит.

Злюсь на свою слабость, с силой одергивая и поправляя костюм. Иду быстрым шагом до аптеки, покупаю бабусе нужные лекарства, а себе воды и гематогенку, и, возвращаясь обратно к старушке, батончик съедаю, поправляя здоровье. Дебаф на сладкое спадает, даже Удовлетворенность увеличивается на пару процентов. Нет, ну не может быть галлюцинация такой продуманной!

Дохожу до места, кормлю Миронову таблетками. Выскакивает сообщение:

— Да-а-а! Победа-а-а! Что за…?! Улыбка сползает с моего лица. Что? Всего лишь шестой уровень? Еще с утра я была одного уровня с уличной торговкой Людмилой, которая говорит «тама» и «здеся»?

Мне стыдно, противно и горько. Глаза начинает подозрительно пощипывать. Я всю жизнь училась, книжки читала, институт закончила, четыре долгих года работаю. Почему такой низкий у меня уровень? Я социально не значима? То есть, если я умру, мир не моргнет даже. На ступенях социума, я — дно?

Правильно, кроме родителей никого у меня и нет. Ни настоящих подруг, ни друзей. Была Катька подружка в школе, но после переезда в город, связь потерялась. В институте еще Юля была. Даже и не знаю, как и где она сейчас? Тоже перестали общаться. Надо написать им в соц. сетях, может встретимся, поболтаем посидим. Интересно, какого уровня значимости они добились?

Всплывает окно Цели и задачи.

Соглашаюсь, что да, это важно.

Медленно бреду к выходу из парка. Слишком много потрясений за одно утро. Подхожу к пешеходному переходу, стою, дожидаюсь зеленого сигнала светофора. Мысли о случившемся не дают покоя. То и дело скашиваю взгляд на показатель жизненных сил, который теперь находится все время где-то справа внизу. Не могу найти этому разумное объяснение. Сейчас все также солнечное утро, я нахожусь на хорошо знакомой мне улице, недалеко от здания с нашим офисом, вокруг спешат по своим делам все такие же настоящие, обычные, живые люди. Никто ничему не удивляется, по сторонам не озираются, и криков «Помогите, я схожу с ума!» не слышно, — значит, я одинока в своем сумасшествии.

Загорается зеленый, иду на автопилоте знакомым маршрутом на другую сторону, к остановке. И тут мгновение будто замирает, все вокруг, как в замедленной съемке, поворачиваю голову и вижу: на меня несется на бешенной скорости Газель. Внутренности сжимает тугим узлом, прикрываю голову руками, в попытке защититься, хотя успевает мелькнуть мысль: «Как глупо теперь просто умереть». Где-то вдалеке слышу крики людей, но их слов не разобрать. Последнее что вижу, через щель между пальцев — слеповатый свет одинокой грязной фары, успеваю даже рассмотреть размазанного по фаре шмеля. Затем, лишь пустота.

Прихожу в сознание. Лежу на чем-то твердом и жутко неудобном: «Холодно. Почему мне так холодно?», — хочу подняться, но тут же мое тело пронзает боль. Пытаюсь открыть глаза, и тут же жалею об этом: свет кажется до того ярким, будто полоснули бритвой. Брызгают слезы, картинка расплывается, никак не получается понять, что творится вокруг. Голова будто огненный шар, в который бьют, как в набат. Не понимаю: я жива или нет. Правая рука меня не слушается, левой трогаю лицо, оно в чем-то мокром и липком. «Я умерла? Нет, я не хочу! Я не могу сейчас умереть! Пожалуйста, Господи Боже, умоляю!!! Я только решила начать жить заново!», — хочу неистово кричать, но из горла рвется лишь каркающий хрип.

Перед глазами рябит системный текст. Читаю логи*:

У меня больше нет сил в это вчитываться. Мои мозги размазаны по асфальту.

«Почему я? Почему теперь? Неужели все это: очки, репутация, статы*, - лишь предсмертные судороги? И абсолютно все люди осознают так свою никчемность или, наоборот, значимость перед смертью?», — тревога уступает какому-то непробиваемому спокойствию. Наконец-то слышны звуки подъезжающей скорой. Голоса людей выплывают урывками из тумана забытья.

«Небось, толпа зевак собралась. Конечно, кровь, мозги — это же так интересно! Хлебом не корми — дай мокруху какую-нибудь посмотреть. Будут потом всем рассказывать, какие они герои, и что сегодня они такое видели. Ну да, ну да, тешьте свое самолюбие. Вас это тоже ждет! Никто не вечен. Ваш самый большой облом еще впереди. Дадут опыта, способностей, по головке погладят, порадуетесь пять минут. А потом хрясь! И…»

«До свидания, наш ласковый Мишка,

Возвращайся в свой сказочный лес!»

Меня тыкают, тянут, трясут, боль накатывает удушающими волнами жара. Пытаюсь отбиться, но меня уже куда-то несут. Понимаю это потому, что зубы клацают при каждом шаге. Интересно, хоть зубы мои на месте? Хлопают двери, машина трогается. От тряски по ухабам мое тело пронзают иглы боли, и я находясь на границе забытья и яви, молю о спасении. Хочется кричать, чтобы они прекратили меня мучить, но сил нет даже разомкнуть потрескавшиеся губы, которые склеены засохшей кровью. Темнота поглощает мое сознание. Я устала. Перестаю сопротивляться. Я сдалась.

Вдруг понимаю, что-то изменилось. Боль, будто стекается изо всех конечностей в одну точку, в области живота, и успокаивается. И правда, боль резко исчезает. Не веря, открываю глаза. Надо мной нависает лицо в маске. Шарахаюсь, но так как лежу на каталке, в карете скорой помощи, вся в бинтах — бежать мне некуда.

Зеленые глаза серьезны: Еле-еле успели. Что же вы себя не бережете, гражданочка? Неужели новый интерфейс так сердцу не мил? Были у нас курьезы, но чтобы под машину бросались — такое на моей памяти впервые.

Ошарашено пялюсь на него. Молчу. Боюсь открывать рот. От возмущения резко сажусь, чуть не вписавшись лбом в голову врача. Тот отскакивает, бормоча, что я опасна не только для себя, но и для общества.

Опускаю взгляд на руки. Боль отступила, будто ее накрыли каким-то пузырем, вроде еще чувствую ее отголоски, но слабо. Сжимаю-разжимаю кулаки. Обе руки рабочие. А писали, что перелом правой… Хватаюсь за голову. Волосы слиплись в сплошной колтун. Судорожно ищу дыру в черепе, но голова целая. Смотрю на свои трясущиеся руки, они испачканы кровью. Поднимаю затравленный взгляд на врача.

Он меня, что мгновенно исцелил? Теперь еще и волшебство есть? — всплывает шкала жизненных сил. Она восстановлена до шестидесяти процентов. Да, исцелил. Он явно… явно кто? Целитель? Волшебник? Бог?

— Кто ты? — хочу спросить, но изо рта вырывается только сип.

Мужчина начинает свою речь. А я вижу лишь его зеленые глаза, как они смотрят на меня, чуть с прищуром, голос ровный, глубокий. Замираю, внимая каждому слову:

— Времени мало. Молчи и слушай внимательно. Мы не одни во вселенной. Три древнейшие расы Галактики объединены в Совет Старших. Они занимаются обнаружением молодых рас во вселенском инфополе и устанавливают с ними контакт. Совет не вмешивается в развитие других цивилизаций, он лишь ведет розыск и анализ.

Как только человечество откроет вселенское инфополе, люди станут обладать Абсолютным знанием, это сделает их всемогущими в рамках Солнечной системы. Люди вступят в наивысший расцвет в своей истории. Но, в сравнении с другими расами, наша очень молода и неразвита. В случае конфликта, мы будем беззащитны перед инопланетными технологиями. Сообщество, обнаружив, что Земля заселена разумными существами, в процессе ведения переговоров, предложит пройти избранным стандартную диагностику, которая определит роль человечества в иерархии разумных всей Галактики. Совет отвечает за всеобщее благо, и если Земля не предоставит достойных представителей расы для тестирования на уровень интеллекта, или результаты тестов не удовлетворят требованиям, — нашу расу обнулят. Потому что безумная масса, — это оружие, потенциальная угроза. Тебе выпала огромная честь быть одной из избранных. Будь достойна этого знания. Сейчас твоя главная цель — развитие. Не теряй времени, его очень мало. Ты поняла? — врач говорит сухо и четко, чеканя каждое слово. И ощущение, что все эти слова выжигаются на подкорке сознания.

Лежу, моргаю, уставившись на врача, чье лицо скрыто маской, не в силах произнести и слова. Врач заканчивает свою речь и мое сознание уплывает.

Игровые логи — список совершенных в игре действий.

Статы — численные значения различных характеристик персонажа — сила, ловкость, интеллект и так далее. Чем выше статы, тем сильнее персонаж.

Кач — процесс и порядок прокачки, улучшение характеристик.

Интерфейс — меню персонажа.

Мана — магическая энергия.

Дебаф — от англ. debuff — отрицательный эффект на вашем персонаже, ухудшающий его характеристики или ограничивающий действия.

Хит поинты — очки здоровья, определяющие максимальное количество урона.

НПС (разг. непись) — не игровой персонаж, который дает задания (квесты) игрокам.