Глава 28. Самая путешествующая

Утром встаём с Ваней оба помятые и не выспавшиеся. Парень ходит потерянный, по большей мере молчит. Едем налегке, обратный поезд будет вечером, правда, билетов на него я брать не стала. Не знаю чего ждать от этих людей; кто знает, какие у них были отношения с дочерью, и почему ребёнок оказался в детдоме. Но надежда теплится.

Смотрю на мальчишку, но вижу перед собой человека взрослого и полного решимости. Улица научила жизни, заменив и маму, и папу. Каково это — знать, что ты никому не нужен? Что тебя бросили, променяли на забвение на дне бутылки? Детдомовские дети все со сломленной психикой. Чувство обделённости заботой и любовью преследует их всегда. Поэтому эти дети не доверяют никому, кроме своих. Такие маленькие дикие зверьки. Да и бесконечное ожидание новых родителей, которых, возможно, никогда и не будет, уверенности в себе им явно не добавляет.

Здание вокзала в нашем городке новизной и убранством не отличалось. На перроне было пыльно и малолюдно, пока ждали поезда, зябко ёжились от ветра. Хоть весна и вступила в свои права, но солнце прогреть землю ещё не успело. Когда подходили к поезду, я уже постукивала зубами в такт нашим шагам, мечтая лишь об одном — скорее попасть в тепло вагона.

В пути предстояло провести пять часов. Было довольно рано, глаза слезились от недосыпа, и я, не сомневаясь, попросила у проводницы постельное белье. Брезгливо развернула жёлтые, вонючие, рассыпающиеся от времени в труху матрац и подушку. И бережно, старясь их не касаться, упаковала во влажную, воняющую клопами постель. Фу, экзотика какая! И почему в детстве всё выглядело иначе и воспринималось с восторгом? Ведь когда я была маленькая, мне нравилось, что постель влажная. Перевожу взгляд на Ваню: сияет улыбкой на весь вагон. Вот уж кто доволен поездкой на все сто! Дитятко-переросток.

Ваня ни разу не ездил в поезде. Всё ему в новинку. Места у нас друг над другом. Определяю его на верхнюю полку, сама же пытаюсь досмотреть прерванный с ночи сон. Вагон плацкартный, и о тишине мечтать не приходится. Проваливаюсь урывками в забытье. То слушаю чьё-то невнятное бормотание и переругивания, то уплываю в страну грёз. Спустя пару часов мне надоедает это бесполезное занятие, дергаю Ваню за штанину, зовя вниз. Всё это время он лежал под потолком, рассматривая соседей по купе, пейзажи за окном, и фотографии деда с бабкой в моём телефоне. Путешествие приводило парня в восторг! Везде уже засунул свой любопытный нос: изучил расписание и систему работы термоса. Я ему не мешаю познавать этот мир. Бедолага, совсем он детства не знал, и ничего не видел. Как я смогла бы ему отказать в третьесортном чае в настоящих подстаканниках, или в сыром постельном белье, которые бывают только в поездах?

Оставшееся время в поездке проводим весело. Играем в карты, благо наши соседи по купе попались на зависть всем путешественникам — молодая пара, едущая в свадебное путешествие. Устраиваем пирушку, приглашая и ребят. Основательно подкрепляемся. Эта необъяснимая человеческая фобия: «умереть в поезде от голода», сподвигла меня набрать с собой, на пятичасовой переезд, целый чемодан еды! И, на удивление, от этих запасов практически ничего не осталось.

Когда прибыли в пункт назначения — тут уже растерялась и я. Город большой — миллионник, и мне в нём бывать не приходилось. Какое счастье — иметь в голове интерфейс! Открываю карту, прокладываю маршрут до метро, и твёрдо ему следую. Удобно: можно и по сторонам глазеть, и с таким навигатором мимо поворота не пройдёшь.

По адресу добираемся, хоть и с тремя пересадками, но без происшествий. Ваня не на шутку волнуется: ещё бы у человека судьба решается!

Мне и самой не мешало бы собраться с мыслями. Я честно пыталась в дороге придумать достойное объяснение, но как всегда придётся брать напором и импровизировать.

Дверь в квартиру новая, металлическая. Заботливо наштампованная на фабрике в солнечном Китае — значит, в квартире недавно делали ремонт. Это обнадёживает, уже точно не будет той картины, как в Чебеньках. Понимая, что тянуть некуда — решаюсь, и жму кнопку звонка.

Дверь нам открывает Инга Демидова. Улыбается, и вопросительно на нас смотрит. Из дома раздаются аппетитные ароматы выпечки. Женщина в переднике, вытирает испачканные мукой руки о полотенце. Назвать её бабкой — язык не поворачивается. Хоть она и полновата, и сама похожа на аппетитную булочку, но на свой возраст совершенно не выглядит! Выглядит она по-домашнему уютно и тепло.

От неловкой, затянувшейся паузы, улыбка женщины слегка меркнет:

— Чем обязана?

Так и не придумав убедительных объяснений, огорошиваю её с порога:

— Это ваш внук — Ваня.

Инга переводит растерянный взгляд с меня на мальчика и обратно. Всматривается в Ванино лицо. Осознание услышанного, наконец, доходит до неё. Глаза женщины расширяются, она замирает, не моргая смотрит на паренька, затем крестится, и начинает заваливаться на бок.

Мы, перепугавшись, ловим её, заводим в дом, усаживаем в зале в кресло. Я, кляня себя, на чём свет стоит, бегу на кухню, налить воды. Осматриваю по дороге квартиру: обычный добротный ремонт, всё чисто, опрятно, уютно. Деда дома нет.

Возвращаюсь с водой. Бабуля уже пришла в себя, осознала свой новый статус, и крепко обнимает внука! Ваня пытается держать лицо, но эмоции зашкаливают, и он сдаётся. Мнусь на пороге, сжимая в руках стакан, не зная, куда себя деть. Слава богу, объятия длятся недолго. Инга утирает глаза фартуком, и, порывшись на полках, достаёт потрёпанный фотоальбом. Задумчиво листает, и, наконец, показывает нам, что искала. На фотокарточке из семидесятых стоит мальчишка — точная копия Ивана: длинный и несуразный, в куртке нараспашку, держит в охапке лыжи. Счастливое лицо с румянцем, знакомые глаза-вишенки на худеньком личике, на голове, примятая шапкой петушком, копна кудрявых каштановых волос, искривлённый в ухмылке рот, — всё будто срисовано с Вани. Если бы я не знала — ни за что бы не отличила!

— Смотри. Дед твой в молодости. Наш ты, Ванечка, ошибки быть не может, — у женщины по щеке скатывается слезинка, и она опять лезет обниматься к мальчику.

Тот млеет, прижимаясь к только что обретённой бабушке, будто знал ту всю жизнь. Говорят же, если человек на своём месте, это видно сразу. Так вот и паренёк в объятиях этой женщины смотрится очень гармонично!

Рассказываю Инге историю про воровство, про побег Вани из детдома, жизнь на улице. А ещё на ходу сочиняю про то, что я гадалка, и решила помочь воссоединить семью из благородных побуждений. Про ремонт и эксплуатацию детского труда решаю предусмотрительно умолчать, вскользь упомянув, что мальчик неделю жил у меня и помогал по дому.

Бабушка всплескивает руками:

— Надо ж деду позвонить! Ох, святы Боже! Как мне ему сказать-то? — выжидательно смотрит на меня, — Что сказать-то, чтоб не гыкнул?

— Эээ… — лишь мычу в ответ, теряясь от такого вопроса. Я всерьёз опасаюсь реакции деда. Бабулю мы уже чуть не потеряли — пуганые, больше не рискнём!

Инга смотрит на часы:

— А может ничего и не говорить, через два часа дед сам приедет — сюрприз будет? — так ничего и не придумав, решает не нервировать человека, — Пошлите лучше чай пить. Я пирожков напекла.

Растущий организм Ивана и жизнь на улице научили набивать живот про запас — он вечно голоден в любое время дня и ночи. Даже несмотря на недавний пир в поезде, уплетал бабушкины пирожки за милую душу. Та же всё сидела, подперев щёку кулачком, смотрела на внука, да гладила его то по руке, то по голове. Парень светился от удовольствия. Видно было, что он наконец-то расслабился, и нервное напряжение последних дней его отпустило. Ждал ведь подсознательно момента, когда я его выкину, как котёнка на улицу. И подпускать меня к себе близко не хотел, чтобы потом, в очередной раз, не так остро осознавать свою ненужность.

Пока обедали, Инга рассказывала нам свою историю. Поженились они с дедом Андреем уже будучи взрослыми людьми, Инге исполнилось тридцать, а ему и того больше. В те годы подобные браки были редкостью. С ребёнком тянуть не стали, родили дочку Марину. Характером девочка пошла в отца, была требовательна, капризна и упёрта, — росла настоящей пацанкой. Держала крепко в кулаке всех мальчишек и во дворе, и в классе; слыла заводилой во всех шалостях. Родители не успевали ходить в школу к директору. Почему ей достался такой воинственный нрав — могли лишь гадать. Инга и Андрей были из благополучных семей, и воспитанию дочери уделяли много времени. Но всё же ребёнок был единственный и поздний — баловали.

С переходным возрастом Марина окончательно перестала кого-либо слушаться: могла приходить под утро пьяная, или не приходить вовсе. Родители с её выкрутасами намучались. Как только ни пытались образумить дочь — ничего не помогало!

Инга сидела на стуле, отрешённо глядя перед собой, рассказывая эту историю, а я следила за её характеристиками, как катились к нулю Настроение и Уверенность в себе. Оно и понятно. Родители, как ни пытались пережить дочкин переходный возраст, что ни делали — не уберегли. Марина попала в дурную компанию, влюбилась в какого-то раздолбая, собрала вещи в сумку, пока родители были на работе, и, оставив записку, укатила в неизвестном направлении. Поиски никаких результатов не дали. Прошло столько лет, они и не знали, что у них родился внук.

Наблюдаю за полным боли взглядом женщины, обращённым на внука: «Ну вот! Она теперь ещё и за несчастливое детство Вани себя будет корить!». Стараюсь вложить в свои слова все способности убеждать и успокаивать:

— Инга, послушайте меня. Вы не виноваты. В жизни всякое бывало. И много воды утекло. За ошибки, свои и дочери, вы уже расплатились сполна. Но теперь, когда Ваня с вами, всё наконец-то наладится! Сегодня итак волнительный день, давайте и не будем зря переживать.

Инга мне улыбается, переводит взгляд, полный нежности, на Ваню и треплет парнишку по голове, по и без того беспорядочно торчащим вихрам.

Система благосклонно отвешивает с барского плеча:

Дочь Марина всё это время числилась пропавшей без вести; вот уже шестнадцать лет как. Женщина принесла старый, затёртый фотоальбом, чтобы показать нам дочку. Ваня долго рассматривает мать, которой не помнит. Девушка на фотографии довольно красива. В её взгляде читаются надменность и вызов. Открываю карту в интерфейсе, задаю поиск, и, к сожалению, мои самые худшие опасения подтверждаются — Марина мертва. Останки захоронены на кладбище нашего города, в могиле с табличкой: «Неизвестная женщина примерно 20 лет». Так хоронят неопознанных людей. Теперь не выяснишь, что же тогда произошло. Тяжело вздыхаю.

Сидим в зале, ждём деда, который должен подъехать с минуты на минуту. Ваня бледный, мандражитрует. Инга и сама не на шутку разволновалась, тарахтит без умолку, то рассказывая о своей жизни, то расспрашивая внука. Я же рассматриваю обстановку.

Дед Андрей — резчик по дереву. В квартире множество сделанных им вещей: этажерка, шахматы, статуэтки. Подхожу к стенке, вижу шикарную коллекцию статуэток. Руки так и тянутся их потрогать. Изделия выглядят настолько совершенными по своей форме, что трудно поверить: мастер превратил совершенно обычные деревяшки в настоящие произведения искусства! Любую работу хочется долго рассматривать и гладить, наслаждаясь прикосновением к гладкой поверхности. Дерево теплое, даже пахнет особенно.

Хлопает входная дверь. Все трое замерли, подобравшись и вытянувшись по струнке.

Инга очнулась быстрее, берёт деда под руку, ведёт его в кухню. Мы притихли и прислушиваемся, как хлопают дверцы шкафа, раздаётся звон стекла о стакан и звук наливающейся жидкости, видимо спиртное.

— На вот, выпей, — слышим женский голос.

— Да что случилось? Ты что меня пугаешь, дура старая? Можешь ты нормально объяснить?

— Выпей сказала! — она повышает тон.

— Нас обокрали что ли? — дед явно растерян.

Врывается в зал, видит нас. Молча замирает, внимательно рассматривает меня, переводит взгляд на Ивана. И столбенеет. Осознание до него доходит быстро и без слов! Мужчины настолько похожи: один цвет глаз и волос, форма носа, телосложение, густая, волнистая шевелюра.

Подходит в Ване и крепко стискивает парня в объятиях. Тот от избытка чувств повисает в руках деда безвольной куклой. Сзади подбегает Инга, и, перестав сдерживать эмоции, рыдая, обнимает своих мужчин!

Стою в стороне, опустив взгляд. Ну, до чего же неловко.

Система не скупится на ликования, и пускает в мою честь салюты:

Соглашаюсь, что бы это ни значило! Чувствую ответственность за пацана, и просто так не сдамся в борьбе за его счастье.

Позже, обсудив все детали, и выяснив, что сбежал мальчик уже в пятый раз, решили, что Ваня пока остается жить у родных неофициально. В прошлые побеги органы особо и не шевелились с поисками. Сообщать в детдом пока ничего не станут. И завтра же пойдут консультироваться и начнут собирать пакет документов на оформление опекунства. А когда всё будет готово — тогда и сообщат, чтобы минимизировать пребывание Вани в детдоме.

Прощаемся долго, с объятиями и заверениями приехать в гости. Демидовы уговаривали меня оставаться ночевать, но я наотрез отказалась.

Перед самым уходом, отвожу Ингу в сторону и передаю ей записку, рассказывая информацию об останках дочери, чтобы поставили девочке нормальный памятник. Женщина вздыхает. Они давно уже оплакали и заочно её похоронили. В очередной раз благодарит, и я отправляюсь в обратный путь.

Хотя у меня до поезда есть ещё три часа, сидеть в гостях больше не хочется. Я там лишняя. Купила обратный билет, уезжаю сегодня же, в семь вечера. Прогуливаюсь по городу, заглядываю в магазин, купить себе в поезд чего-нибудь вкусненького.

В супермаркете набираю в корзину снеков, Система предупредительно бьет в бубен о вреде подобных продуктов, но я лишь смахиваю её сообщения. Настроение скатилось в меланхолию. Всё вроде бы хорошо, я сделала благое дело, впору радоваться. Но мысли накатываю одна тоскливее другой: о том, что я теряю время вместо того, чтобы заниматься усиленной прокачкой. Или о том, что ищу самые лёгкие пути, вместо того, чтобы рисковать и нырять в омут с головой.

Полоса моего везения, будто разрядилась и ушла в красную зону. У продавца кончилась кассовая лента, сдача, и пришло время её пересменки, да и все остальные кассы находятся на ремонте. Как меня угораздило-то в такой убогий магазин забрести? За мной стоит молодая пара и тихонько переругивается. Девушка чем-то жутко недовольна, и винит во всех смертных своего спутника. От безделья начинаю рассматривать характеристики молодых людей:

Такие разные, и всё-таки они вместе. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Она — красавица. Свежее личико молоденькой девушки умело подчёркнуто неброским макияжем. Волосы аккуратно уложены крупными локонами — конфетка, а не жена! Одета с иголочки, на ней деловой костюм, туфли на шпильках. И судя по характеристикам — девчонка пробивная, и ей светит хорошая карьера.

А он кто? Геймер? Значит безработный неудачник, сидящий на шее у жены. Одет в какую-то растянутую видавшую виды футболку, поношенные джинсы и кеды. Помятый, как с похмелья, отросшие беспорядочно лежащие волосы, трёхдневная щетина. Я бы в лифт с таким заходить не стала.

Удивляюсь в очередной раз странностям судьбы. Забавно, на самом деле, и для меня, пожалуй, останется вечной тайной: как такие совершенно неподходящие друг другу люди поженились? Смотрятся они просто несуразно! Не представляю, как им может быть комфортно вместе, или какие могут быть у них общие интересы и темы для разговоров вечерами за ужином? Хорошо хоть детей завести не успели, по-моему, подобный брак обречён на развод.

Так часто бывает. Молодые люди встречаются, души друг в друге не чают. Женятся, и начинаются придирки друг к другу: рутина, нехватка денег, проблемы на работе. Всё это копится, а вместе с этим растёт между партнёрами стена непонимания и обид.

Вскоре, любовная пелена и вовсе спадает, и всё становится совсем не так радужно, как мечталось. Выясняется, что у супругов разный характер и полное отсутствие общих интересов — ей хочется на дискотеку, а ему на футбол, или провести тихий вечер перед телевизором.

Появляется равнодушие, а после и лёгкая ненависть друг к другу. Рутина и отсутствие новизны в отношениях, бесхозяйственность жены и маленькая зарплата мужа — всё капля за каплей точит каменные узы брака. И рано или поздно наступает тот день, когда терпение заканчивается.

В разводе всегда виноваты оба. Но спросить мы должны в первую очередь у себя: «Что сделал конкретно ты для того, чтобы этого избежать? Работал ли над вашими отношениями? Расшибся ли ты в лепёшку, прилагая все возможные усилия, чтобы уберечь брак? Или сидел и ждал, когда она соизволит сама приползти на коленях, умоляя о примирении?» Мы всегда требуем чего-то от других, не спросив в первую очередь с себя. А порой нужно засунуть гордыню подальше, подойти и просто поговорить. Это так просто, и можно было бы избежать стольких проблем! Почему мы всегда идём самой сложной, извилистой и, зачастую, неверной дорогой?

Всю дорогу домой, мерно качаясь под стук колёс, думаю о том, так ли уж важно мне помогать людям. Может, всё-таки мама права, и мне нужен нормальный мужик, который решит все мои проблемы, и скажет своё твёрдое слово? Ага, а я, как послушная овца, буду блеять, кивать и заглядывать в рот, считая зубы. Что-то я передумала. Интересно, как там Лев? А ведь я на него накинулась даже не спросив, есть ли у него постоянная девушка, и свободен ли он? Может, и вовсе это меня надо карать за соблазнение чужого мужика? Времени в поезде на самобичевание у меня было предостаточно…

В дороге рассматривала свой интерфейс, перечитывала описания навыков, которые сулили сверхспособности, взвешивала все за и против и планировала, как мне нужно развиваться дальше. Решила, что взяв шестнадцатый уровень, активирую «Управление психическими процессами». Всё же мне очень хочется получить навык «Распознавание лжи», и перестать слепо доверяться людям, ни во что меня не ставящим.

Да и тот случай, когда в переулке у Льва сработало «Предчувствие», а после он спас девушке жизнь, предотвратив её убийство грабителями — меня вдохновил. В общем, надо брать! Все характеристики для этой способности у меня достаточно развиты, дело за малым — взять недостающие уровни.

Прибываю в свой город глубокой ночью. Остановка длится всего пару минут. Сонная проводница, чуть ли не выпинывает меня на перрон, и молча захлопывает дверь вагона. А скорый поезд уносит её вдаль, выпустив в воздух напоследок вонючую дымку солярки и немытых туалетов.

Оказавшись в три утра в одиночестве на перроне, зябко ёжусь от влажной весенней прохлады, и решаю дождаться такси в здании вокзала. Зайдя внутрь, неожиданно вижу Машу Травкину в «рабочем наряде» — костюме бабки-нищенки. Девочка, свернувшись калачиком, спит на соединенных креслах в зале ожидания. Её аляпистую замызганную юбку я узнаю из тысячи!

Задаваясь тьмой вопросов, почему же она не бросила этот опасный заработок, подхожу и бужу девочку. Маша сперва шарахается, но, узнав меня, надувается и отворачивается. Не понимая, в чём дело, предлагаю ей вместо вокзала поехать ко мне: помыться, покушать и нормально выспаться. При упоминании о еде у Маши начинает громко и надрывно урчать желудок. Улыбаясь, беру её под локоток и поторапливаю, подталкивая к ожидающему нас такси. Мадам, сдавшись, но не показывая вида, ибо терять ей особо нечего, гордо дефилирует к выходу, вальяжно раскачивая пестрой юбкой в такт шагам. Тихо посмеиваясь, иду следом.