Глава 18. Самая детская

Открываю глаза. За окном чуть брезжит рассвет. На часах пять утра. На сегодня сновидения закончились. Выспалась на неделю вперед. Немудрено, выработанная годами привычка спать максимум шесть-семь часов в сутки дает о себе знать. А я вчера мало того, что полдня в постели провалялась, так еще и вечером, не позднее девяти вырубилась. В хорошие времена я только на охоту в игру в это время выходила. Эх, славные были денечки. Никакой тебе ответственности, никаких печалей.

Завариваю бадью ароматного кофе, кутаюсь в одеяло и выхожу таким неповоротливым кулем на балкон.

Наверное, в сотый раз осматриваю ветхость конструкции балконного ограждения и тяжко вздыхаю. Вот бы сделать кованое ограждение, на него повесить горшочки с цветами. Поставить плетеное кресло, столик. И по утрам сидеть здесь, пить кофе, вдыхать аромат цветов и слушать чириканье воробышков.

Как же выбрать время и пригласить мастера? Пускай прикинет фронт работ. Назовет приговор. А там и плясать будем от выползающей суммы. По-любому я не оставлю раздолбанную кухню или убитую сантехнику, сделав при этом французский балкон. Но если на всем грамотно сэкономить, чем черт не шутит? Может и хватит! Тем более деньги от продажи аккаунта у меня на руках. Не вижу смысла бережно хранить их на черный день и кормить инфляцию.

Не понимаю я обеспеченных, и при этом прижимистых людей: вот так жить и довольствоваться малым, во всем себе отказывать, трясясь над каждой копейкой, как Кощей над златом. И умереть в ожидании того самого черного дня. Это не про меня. Не доставайся же ты, злато, никому! Все растранжирю до копеечки!

Радужная перспектива — тратить деньги я пр-р-р-росто обожаю. Даром, что их нет, от слова совсем, и «Тратить или нет?» — вопроса не стоит.

Допиваю кофе — босые ноги зябнут. Надо в дом идти, еще простуды мне не хватало.

Интересно, вчера Лев звонил? Проверяю телефон на пропущенные — пусто. Грустно. Самой звонить явно рано. Может, мне ему смс написать? Так я не знаю, что писать: Как дела, милый? Надеюсь, тебя не посадили, а то у меня духовка плохая, сухари будут выходить горелые.

Вздыхаю, кладу телефон на место. Сам позвонит, как освободится. Нечего мужику докучать, когда он делом занят.

Открываю интерфейс, хочу просмотреть вчерашние логи. В очередной раз сильно удивляюсь, неестественно выпучивая глаза и роняя челюсть. Хорошо, что мне не 70 лет: от таких потрясений, вставную челюсть я давно бы потеряла. Система мне с какой-то радости зачла участие во вчерашней потасовке:

Кого благодарить? Паясничаю и отвешиваю шутовские поклоны. Плюсик к интуиции — это очень вкусный комплимент! Когда такие поощрения сыпятся на благодатную почву, рано или поздно сознание проклюнется сквозь толщу лени. «Сейчас поем, и подкачаюсь», — обещаю себе.

Просматриваю вчерашние логи дальше. Ага, заботливая моя Система-кормилица меня вчера честно предупредила: «Купи продукты — в холодильнике прошло стадо бегемотов и всё съело!».

Рано еще, поскребу по сусекам, а в магазин схожу позже. Результат поисков явил мне пакет гречки и банку соленых огурцов. По мне — это суперзавтрак, даже если система так не считает, пусть сама выкручивается.

Варю на завтрак супергречу: «Ом-ном-ном. Пища Богов! Да еще и под соленый огурчик. Мамуля, я тя лю!» Хорошо, что она мне собрала целый мешок продуктов с собой в последний раз. Я эту сумку, как поставила, так и не разбирала. Сейчас посмотрим, что еще тут вкусненького припасено заботливой мамочкой.

Что там у нас еще… Ага: овощи, соленья, крупы, сахар. Боже, то-то я думала, почему Лев с таким усердием чемодан этот еле тащит. Ну, мамуля, как в старые добрые студенческие годы. Вроде по мне не скажешь, что я голодаю. Точно, соскучились.

Надо им позвонить, пока не замоталась, они рано встают и точно уже не спят. Беру трубку, звоню маме, благодарю за припасы. Подкалываю ее по поводу их количества.

Мама не лыком шита, ловко меняет тему на Льва и его неоценимую помощь в посадке картошки, а также начинает допрос с пристрастием: «Откуда? Как давно знакомы? Насколько все серьезно? Когда свадьба?». Пытаюсь успевать отвечать, вставляя жалкие реплики. Но в итоге сдаюсь:

— О, Боже! Мам! Может, хватит уже! Я не знаю, почему он со мной поехал! Сказал, что сажать картошку — его любимое занятие. Мы пару дней как знакомы!

— Так и сказал? Ты мне зубы не заговаривай — «пару дней»! А то я не видела, как ты на него смотришь! Как блудливая кошка!

— Мам! — я смущена, мама, как всегда, зрит в корень, — Я тебе вообще больше звонить не буду! Что, мне не может мужчина понравиться, даже если я его мало знаю?!

— Ты смотри, поаккуратнее там!

— Мам, ты меня убиваешь, с чем поаккуратнее? Мы мало знакомы.

— Мужики сейчас знаешь какие — поматросит и бросит! И приедешь к нам брюхатая! Соседи будут пальцем тыкать.

— Ты издеваешься? Ну и прекрасно! Может я хочу, чтобы меня поматросили! И возраст у меня самый, что ни на есть — детородный!

На том конце напряженная пауза. Обиделась. Блин. Сколько раз зарекалась с мамой не спорить, всегда все одинаково заканчивается скандалом, обе не правы, и обе слишком гордые, чтобы просить прощения. Так глупо. Жизнь слишком коротка, чтобы обижать любимых и родных. Наступаю на горло гордыне:

— Ну, прости, мамуль, ты с такими наездами на меня, я растерялась и разозлилась. Я не хотела, — добавляю в голос больше жалобных ноток.

Молчит.

— Как там папа себя чувствует?

Беспроигрышный вариант — перевести тему на разговоры о здоровье, и о втором родителе. Мама моментально переключается, не держится в ней наболевшее:

— Да пес его знает! Молчит же, не говорит, если болит где. Ирод. Всю душу мне выпил! Нет бы, как все нормальные люди в больницу сходить, провериться. Терпит, да тайком таблетки ест. Ругаю его, ругаю. Воз и ныне там.

— Ну, ты уж его ругай поубедительнее, — поддакиваю маме.

Вроде буря миновала. Перемываем кости отцу, потом беседа плавно переходит на посадки, соседей и последние деревенские новости. Готовлю завтрак, параллельно угукая, и вставляя фразы, типа «Да ты что!», про себя умиляясь маминой душевной простоте и наивности. Тепло прощаемся, и обещаю еще раз привезти им Льва на фирменные мамины пироги.

Правильно сделала, что позвонила. Так тепло на душе сразу стало. Знаешь, что тебя дома любят и всегда ждут.

Ухмыляюсь, похоже, мне и шагу не ступить теперь без «всевидящего ока». Грожу неизвестно кому в потолок кулаком.

На позитиве напеваю песенки, собираясь за продуктами. Супермаркет уже открыт, быстренько все куплю, а потом пойду на пробежку.

Захожу в магазин, и ноги сами несут меня по проторенной дорожке в отдел со сладостями. И здесь я сталкиваюсь с серьезной проблемой. Система не дает покупать мне сладкое. Долго стояла, выбирала, облизывалась. Но только беру в руки коробку «Рафаэлло», перед глазами выскакивает красная надпись:

Что!? Ну как теперь такое в рот класть!? — я негодую.

Беру в руки хворост в сахарной пудре. Мой любимый.

Да вы издеваетесь!? — отдаю системе приказ, — Подсветить продукты, полезные для моего питания и похудения.

В кондитерском отделе, где я стою, не светится ничего. Ха-ха. А, вот что-то блеснуло зеленым слабым отсветом на нижней полке:

Вот спасибо тебе, Системушка, так и подмывает отвесить поклон и разбить голову оземь от таких щедрот.

Продолжая ерничать и бубнить себе под нос, нагребаю батончиков в корзину — штук десять, не меньше. В жизни без шоколада, как говорится, и батончик мюсли — милкивей.

Иду «на свет» одобренных Системой продуктов: от души раскрашен всеми красками фруктово-овощной отдел.

Фууу, я такое не ем, я не козел! Что это за овощ вообще такой — топинамбур? С какой стороны за него взяться-то? Неприличное что-то напоминает. Эх… — все мне напоминает непонятно что, у кого-то весенние гормоны тупости из ушей скоро закапают. — Срочно нужно Льва заманить, соблазнить и склонить к аморалу. Нету мочи терпеть!

Хм… топинамбур, говорите? Да нее… Не…

Ухожу подальше от сомнительного овоща. Что же мне приготовить из этой ботвы съедобное-то? Иду мимо овощных витрин. Как назло, Система озабоченная какая-то попалась. Подсовывает мне в руки гладкие упругие огурцы с пупырышками, налитые ребристые кабачки, мохнатые морковки, озорно торчащие бананы.

Вы что, издеваетесь!? Не магазин, а секс-шоп какой-то! — восклицаю в сердцах, и сразу же в панике округляю глаза, и медленно поворачивая голову, воровато озираюсь. — Я что, вслух это сказала?

Уф. Нет никого поблизости. Этот дебаф с неудовлетворенностью сведет меня с ума. Взвыла бы, как волк в мультфильме, да боюсь, не поймут.

Срочно нужен выплеск энергии. Сейчас продукты домой занесу — и в парк, бегать! Бегать до потери сил, чувствительности, не прошенных мыслей, сознания.

Успокоившись и выбрав самое безобидное на вид — грибы, помидоры и перцы — тороплюсь уйти подальше от этих будоражащих сознание ошибок природы. Быстро завершаю процесс подбора продуктов в кисло-молочном отделе и, довольная нашим с системой совместным выбором, направляюсь на выход.

После оплаты на кассе Система автоматически распознала корзину покупок, как мою собственность, и начала строить аппетитные планы на ближайшие приемы пищи. По дороге домой рассматриваю варианты приготовления блюд. Интересные такие рецепты. Откуда же они в моем мозгу? Сроду не интересовалась ни готовкой, ни кулинарными ток-шоу.

Дома все время находятся какие-то дела и отмазки, лишь бы не поднимать перевешивающую пятую точку и никуда не идти. Надо идти бегать. Зря, что ли, за костюм спортивный деньги плОчены? Наряжаюсь в экипировку. Любуюсь возросшими за счет одежды статами. Все-таки молодец тетка из отдела спортивной одежды, реально стройнее кажусь. Выхожу на тропу войны с лишним весом. Буду бежать, пока легкие не выплюну! Пока не упаду!

Дилемма: идти опять в заброшенный парк с маньяками или тащиться на стадион через две остановки? Не придумав ничего умнее, решаю бегать все же в парке. Но на облагороженной стороне. Выходной день, да и еще рано — все спят. Народу должно быть немного.

Я ошиблась в расчетах. Все учебные заведения закрыты на праздничные дни. И все дети оказались, угадайте где? Конечно же, здесь, в парке.

В облагороженной стороне парка, что ни говори, хорошо — постарались власти в предвыборной гонке на славу. Здесь район спальный, много новых домов-многоэтажек, соответственно, и детей много. Стоит веселый гул. На дорожках нехилые пробки и траффик: самокаты, велосипеды, электроуправляемые машины, гироскутеры. Сегодня у меня бег с препятствиями: бегу, то и дело, огибая транспортные средства и стараясь разминуться миром с их водителями с сомнительным стажем вождения. Все так и норовят меня задавить!

Ничего с прошлого раза не изменилось. Очень быстро выдыхаюсь, начинает колоть в боку, пот льет градом, заливая глаза, дыхание как у бабуина в брачную ночь. Какое счастье, что до меня никому нет дела. Стараюсь преодолеть боль и бежать из последних сил. Ноги заплетаются, на глазах выступают слезы. Но я все подбадриваю себя радужными перспективами — как я похудею, похорошею, и Лев посмотрит на меня оценивающим, поедающим взглядом. Стимул придает сил, или открывается второе дыхание, но я стойко держусь еще несколько минут.

Система оценила мои мытарства:

— Ого! Какой приятный бонус. Игра стоила свеч!

Смотрю показатель полоски значения «Бег». Ух ты, он уже на 90 %. Тоже скоро апнется! Но явно не сегодня, иначе тачдаун сделает мой хладный труп. И ноги протяну прямо здесь.

Бреду по парку, восстанавливаю дыхание. Смотрю интерфейс:

Обалдеть! Не хватает какой-то тысячи! За пару дней набрала практически десять тысяч очков! Больше, чем за всю жизнь! И такая гордость разбирает.

Ведь так оно и есть, если совершаешь социальные деяния, помогаешь людям, люди помнят твою доброту. Моя бабуся всю свою жизнь всем помогала, собирала всех сирых и убогих и таскалась с ними. Независимо от того, просили они о помощи или отбрыкивались, она все равно стояла на своем и помогала. А люди, боясь сложностей, скидывали весь груз ответственности на нее, а потом сливки снимали. Не жила, по-моему, ни дня для себя — всегда для других. Но, надо отдать должное, это ей зачлось. Все ее обожали, уважали, просили совета и прислушивались. В свое время здорово она поддержала родителей. Если бы она их два года практически не кормила, меня, может, и на свете бы не было. Жаль, я ее плохо знала, и так мало она прожила. Но по рассказам очевидцев — добрейшей души был человек.

Так, что-то меня в этом обороте мыслей зацепило! Ну конечно, — помощь сирым и убогим. Что это? Приюты бездомных? Собачьи приюты? Детские дома? Дома престарелых? Это же кладезь опыта! Идеально для кача!

Пусть грешно на чужом горе наживаться, но я же не в одни ворота, я всем хорошо сделаю! В который раз твоя мудрость меня спасает! Спасибо, бабуля!

Иду по парку, восстанавливаю дыхание, здесь гуляет много детей, часть их мамаш кучкуется на лавочках в тенечке, живо обсуждая последние сплетни из «Дом-2», вторая половина представителей родительского состава с умилением носится за своими чадами, стараясь запечатлеть на гаджеты каждый миг жизни своего чада, чтобы выложить в соцсети, на зависть всем.

Как сейчас принято, чтобы будущей невестке мама, ну или бабушка, показывали фотоальбом с фотографиями, где будущий жених сидит на горшке голенький. Учитывая дефицит фотопленки в 80-х годах, тем не менее, у каждого в семье есть целые альбомы детских фотографий. И пересмотреть их — это, скажу я вам, небыстрый процесс.

Что же будет, когда современные бедные дети вырастут? Придет невеста, а бабуля врубит 5-D телевизор, присоединит к нему жёсткий диск на пару петабайт. И начнет показ слайдов, а там альбомы помесячно: от рождения и до армии. И будут они с будущей невесткой продираться сквозь временные вехи: Смотри, доча, это мое любимое фото, здесь у внучка такой осмысленный и умный взгляд, а ему тут всего-то 2 месяца. Ты не проголодалась? Два часа уже сидим! Ну ладно, третий месяц досмотрим и поужинаем. Может, с ночевкой останешься? Только ведь начали! А вот, смотри какое смешное фото: здесь Сереженька какает. А вот и фото того, что он накакал — то наш первый прикорм. Смотри же, ну что ты отвлекаешься? Времени и так мало…

Суровое оцифрованное детство.

Заплетаются непривычные к бегу ноги, а до дома еще прилично пилить. Надо будет завтра в другую сторону бежать, а то силы кончились, а я на противоположной от дома стороне парка. Решаю сократить путь: продраться через злополучную, богатую рисковыми приключениями чащу, чтобы скорее оказаться дома. Бегать до упаду было не самой умной из моих идей. В мечтах о ванне и диване решительно сворачиваю на лесную тропинку.

Пару минут спустя лес расступается, являя взору небольшую речушку с кособоким мостиком. Возле речки сидит и тихонько плачет девчушка лет пяти.

Подхожу, сажусь перед ней на корточки:

— Привет, малыш. Ты чего тут одна грустишь? — отнимаю грязные кулачки, которыми девочка трет глаза, — Не три, глазки заболят. Где твоя мама?

— Не зна-а-а-аю, — девочка, найдя, наконец, благодарного зрителя, вошла во вкус и зарыдала во всю силу легких.

Я, право, сперва растерялась. Редко имею дело с детьми, да еще и с чужими. Нет, детей-то я люблю, но желательно, чтобы они смеялись и развлекали себя самостоятельно. Некоторое время спустя, угомонив малышку, начинаю выпытывать у нее обстоятельства случившегося:

— Успокойся. Ну, успокойся же! Как тебя зовут?

— Олеся.

— Какое красивое у тебя имя. Ты знаешь, это ведь мое самое любимое имя в мире! А меня Женя зовут. Давай дружить?

— Плавда? Давай! — девочка, заворожённая моей похвалой, успокаивается окончательно, шмыгает носиком, размазывая по лицу грязь с кулачков.

— Где твоя мама? Ты с мамой в парк пришла?

— Да.

— А куда же она делась?

— Не знаю. Мы гуляли на детской площадке. Я увидела гусей-лебедей и пошла за ними, думала вдлуг они блатца Иванушку утащили. А потом упала и заблудилась. Вот они, видишь? — тычет грязным пальчиком в сторону речки, смотрю в заданном направлении — действительно два гуся в этой луже плавают.

— У тебя еще и брат есть? — в панике начинаю оглядываться по сторонам

— Нету, — радостно сообщает мне милое создание.

— А кого же ты шла спасать? Какого Иванушку? — совсем я запуталась в этих рассуждениях.

— Сказочного! — и глаза такие честные-честные.

Вздыхаю с облегчением. Я рада, что ребенок в одном экземпляре.

— Какая же ты чумазая, давай умоемся и пойдем маму твою искать. Она, поди, уже с ног сбилась, тебя ища.

— Пойдем! — только что плакала, а уже чуть ли не ручки потирает в предвкушении новых приключений. Дети! Как у них все легко и просто.

Отмываем ручонки и мордашку в речке. Изучаю информацию о девочке:

Что же делать, недостаточный ЕКИИ. Как мать найти?

— Что ж, красавица, пойдем обратно, поищем твою маму.

Возвращаемся по тропинке на детскую площадку. Погода теплая, детей, по-моему, еще больше стало, как и их мамаш. Пойди теперь, найди нужную!

Подхожу к толпе мамаш, живо обсуждающих рост цен на услуги ЖКХ. Спрашиваю несколько раз, пытаясь перекричать женский гомон. Наконец, нас с Олесей замечают. Но матери ее среди этих женщин нет, и ребенка никто в лицо не знает.

Отходим в сторону от толпы. Не зная, что мне делать с чужим ребенком, чувствую себя растерянно. И тут маленькая ручонка вырывается из моей ладони, поворачиваюсь вслед убегающему ребенку. Срабатывает рефлекс — несусь за ней. Как у такой маленькой нашлось столько прыти, чтоб скорость такую развить смогла? Я еле за ней поспеваю. Метров через сто, не меньше, девочка останавливается возле мальчика лет девяти:

Девочка, увидев меня, радостно хватает за рукав и тянет к мальчику:

— Это И-и-игаль. Он зивет в нашем доме, — девочка не выговаривает некоторые буквы.

Мое волнение постепенно утихает — теперь точно найдем мать ребенка.

— Правда!? Замечательно. Игорь, верно? Ты знаешь Олесю? — начинаю допрос мальчика.

Игорь смущенно говорит что-то под нос и кивает головой, но я не понимаю, что он там бубнит, мне это не нравится.

— Где твоя мама? — начинаю злиться.

Опять что-то бубнит, я ничего не слышу — здесь шумно.

— Что? — переспрашиваю.

— Дома, — говорит мальчик чуть громче.

— Срочно веди нас домой к Олесе! — рявкаю, приказывая, устав уже возиться с этим детсадом.

Мальчик ведет нас по направлению к одному из новых домов. Подходим, набираем номер квартиры мальчика на домофоне — квартиру Олеси он не помнит.

Ха! Это еще что за выверт Системы? «От бега или на солнышке перегрелась? Можно прямо у подъезда ребенка бросать!?» — хочется заорать в небо. Почему-то у меня стойкое ощущение, что некто сидит, там наверху, наблюдает за каждым моим шагом, и постоянно провоцирует.

Поднимаемся на этаж, где живет мальчик. В дверях того ждет бабушка, удивленно смотрит на меня.

— Здравствуйте, я Олесю в лесу одну нашла. Она от мамы убежала. Надеюсь, вы знаете в какой квартире она живет?

— Святый Боже! — бабуля всплескивает руками, — Да как же ты так, дитятко, такой парк опасный, а ты в лес…, - продолжая причитать и вытирать руки о передник, видимо мы оторвали ее от готовки, берет ключи, и как была в тапочках, выходит к нам на площадку, закрывая дверь.

— Ребятки, я не знаю точно номер, но этаж это восьмой или девятый. Поехали, думаю, Олеся сама нам квартиру свою покажет.

— Квалтира сто шесть, — звонко говорит Олеся.

Повисает тишина, и все трое опускают взор вниз. Олеся, задрав голову, наивно и открыто глядит на нас своими голубыми глазищами.

Пауза. Нервный смех на весь подъезд пугает тишину на многие пролеты вверх и вниз. Отсмеявшись, заходим в лифт.

— Может ты и этаж знаешь?

Олеся жмет кнопку своего этажа.

— Как быстро растут дети, — вздыхает бабуля о своем, о женском.

Сдаем девчонку с рук на руки открывшей нам бабуле номер два. Начинаются охи-ахи, причитания и сетования на судьбу и вертких детей.

Решительно прерываю вселенский плач, требуя срочно позвонить и сообщить матери о находке.

Бабуля резвой трусцой забегает в квартиру, и начинает, слюнявя палец, увлеченно листать бумажную записную книжку. Затем, подслеповато щурясь, набирает по одной цифре, каждый раз сверяясь с записями, номер телефона в федеральном формате на сотовом кнопочном телефоне. Это занимает время. Но я не рвусь помочь, и не тороплю, с теплотой в душе слежу за всем этим действом. Это так мило.

Запоздало вспоминает о зажатых очках Система.

Когда все дети найдены, а все родители оповещены, прощаюсь, собираясь уходить. Бабульки наперебой меня уговаривают пить чай, и отмечать такое радостное событие. Насилу отказываюсь и, сто раз извинившись, ссылаясь на занятость, наконец, отправляюсь домой.