6 января
Четырнадцать дней после исчезновения
Ночью фургоны разных телеканалов заполонили улицу перед домом Мартини. Кто приехал раньше, тому достались лучшие места и лучшая точка съемки, с которой был виден небольшой тихий дом, теперь обреченный на круглосуточную телевизионную круговерть.
Рядом со съемочными группами, фотографами и хроникерами толпились любопытные, правда их полиция отделила временным ограждением, чтобы не нарушать безопасную зону. Около девяти утра Мартини выглянул в окно и понял, что никакие ограждения не смогут защитить ни его, ни его семью, если толпа решит устроить самосуд.
Ночь прошла тяжело. Никто не сомкнул глаз. Незадолго до рассвета Моника просто свалилась от усталости, а Клеа замкнулась в страдальческом молчании. Выносить все это Мартини не мог. Надо было что-то делать.
– Борги сказал, что они сюда явятся, но я не намерен долго ждать, – сказал он жене. – Я ничего такого не сделал, и у них нет ничего, чтобы доказать обратное, иначе они давно бы меня арестовали. Как ты считаешь?
Клеа поразмыслила над его словами, и к ней частично вернулась уверенность.
– Да, тебе надо пойти к ним и разъяснить твою позицию.
Мартини побрился и надел свой лучший костюм и галстук, чтобы выйти из дому, показав себя тем человеком, каким его все знали: порядочным и достойным уважения. Как только он шагнул за порог, на него обрушился шквал фотовспышек. Снимали изо всех углов, это было похоже на бомбардировку. Учитель загородил лицо рукой, но исключительно для того, чтобы окончательно не ослепнуть. Он пошел к внедорожнику, но передумал. После истории с любительским видео не стоило лишний раз давать повод связать себя с этой машиной. И он решил пойти пешком.
Полицейский увидел, как он сошел с крыльца, и крикнул:
– Синьор Мартини, может, вам лучше остаться дома?
Это не был приказ, просто совет не показываться толпе, которая может быть опасна.
Мартини не обратил внимания и двинулся через заграждение. На него тут же налетели операторы и журналисты с микрофонами.
– Почему ваша машина так часто маячила в тех местах, где появлялась девочка?
– Вы были знакомы с Анной Лу? Вы за ней следили?
– Полиция вас вызывала для допроса?
– Как по-вашему, девочку убили?
Учитель молча попытался пройти дальше по улице, но пройти ему не дали. Толпа начала гудеть. Слышать всех оскорблений в свой адрес он не мог, но лица тех, кто был ближе к нему, выражали откровенную ярость. Они пока не подходили близко, но намерения их были очевидны. Когда в него что-то метнули, он даже не успел сообразить, что это было. Только услышал, как что-то глухо стукнуло по асфальту совсем близко от него. И тут же бросок провокатора, который спрятался в толпе, с успехом повторили. В него полетели жестянки из-под пива и мелкие деньги. Хроникеры испугались, что им тоже достанется, и отскочили назад, освободив пространство вокруг учителя и тем самым сделав из него прекрасную мишень.
Мартини поднял руки, пытаясь загородиться, но это было бесполезно. Полиция даже не пробовала сдержать ярость толпы. И в этот момент послышался визг тормозов. Мартини низко наклонился, чтобы дождь летящих в него предметов его не поранил, но на секунду поднял голову, и одного беглого взгляда было достаточно, чтобы увидеть, что рядом с ним затормозил «мерседес» с тонированными стеклами. Задняя дверца распахнулась, и какой-то человек в элегантном костюме в белую полоску протянул ему руку.
– Садитесь! – раздался громкий голос.
Мартини не знал, кто это, но у него не было другого выхода, кроме как принять приглашение. Он сел в машину, и она быстро тронулась с места, спасая его от верного самосуда.
Прежде всего изящно одетый человек протянул ему пачку бумажных носовых платков:
– Вытритесь, синьор учитель. – Потом обратился к своему водителю: – Отвези нас куда-нибудь, где мы сможем спокойно поговорить.
Мартини обнаружил, что его одежда вся в какой-то желтоватой массе, и по запаху определил, что это горчица.
– Чем только в меня не кидали…
– Нельзя вот так выходить к толпе, это ее только провоцирует, разве вы не понимаете?
– А что я должен был делать? – спросил разъяренный учитель.
– Ну, например, довериться мне.
Он рассмеялся, протянул руку и представился:
– Адвокат Джорджо Леви.
Мартини с подозрением его оглядел:
– Вы нездешний.
Тот снова рассмеялся басовитым искренним смехом:
– Конечно нет, – и продолжил, сразу посерьезнев: – Разве вы не знали, что подозрение распространяется в обществе со скоростью эпидемии? Достаточно самой малости – и заразу уже не остановишь. Людям не нужна справедливость, им нужен виновный. Чтобы дать имя собственному страху, чтобы чувствовать себя в безопасности. Чтобы и дальше пребывать в иллюзии, что все образуется, что выход есть всегда.
– Но тогда я должен разоблачить и СМИ, и полицию, должен сделать заявление, – с убежденностью сказал Мартини.
– Не советую, – сурово произнес адвокат.
– Но что же мне тогда делать?
– Ничего, – последовал сухой ответ.
– То есть я должен позволить над собой издеваться и никак не реагировать?
Учитель был возмущен и явно не доверял адвокату.
– Эта битва проиграна, и драться сейчас не имеет смысла. Отдайте себе отчет, что тем лучше. А нам, напротив, надо сосредоточить усилия на вашем имидже честного человека, прекрасного мужа и отца семейства.
– Но с экранов телевизоров говорят, что я около месяца следил за девочкой, перед тем как она пропала. Это же абсурд!
– Не вы, – уточнил адвокат, – а ваша машина ездила за девочкой. И впредь следите за тем, какие слова вы употребляете, учитель: в тех любительских фильмах в глубине кадра виден только ваш внедорожник.
– Однако журналисты говорят, что эти фильмы снимал один из моих учеников.
– Его зовут Маттиа, – разъяснил Леви.
Мартини удивился.
– Давайте считать эти фильмы досадным совпадением, – продолжал адвокат. – Вы с Анной Лу живете в одном городке, и совпадение вполне могло иметь место. Но я хочу предостеречь вас от другого…
«Мерседес» остановился. Из окна Мартини узнал ту самую площадку за кладбищем, куда молодежь уезжала заниматься любовью или покурить марихуану.
– Сыщика, который устроил на вас охоту, зовут Фогель. – Это имя адвокат произнес обеспокоенно. – Я бы не причислял его к следователям первой категории и даже сыщиком бы не назвал. Он некомпетентен в криминологии, и его не интересуют такие вещи, как анализ ДНК или другие доказательства, добытые научным путем. Он из тех, кто для достижения результатов привлекает средства массовой информации.
– Не понимаю…
– Фогель знает, что попавшие к нему в руки видеозаписи – никакое не доказательство. Более того, это снимал мальчик, одержимый Анной Лу, у которого неоднократно случались припадки агрессивности. Он принимает психотропные средства и наблюдается у местного психиатра по фамилии Флорес. Короче, если и есть в этом деле источник, которому нельзя доверять, так это Маттиа. Фогель им воспользоваться не может. Поэтому вы до сих пор и на свободе, учитель.
– А они не боятся, что я могу сбежать?
Леви снова рассмеялся:
– А куда бежать? Вы уже попали в выпуски новостей, и теперь вашу физиономию знает вся страна.
Мартини внимательнее вгляделся в адвоката. Он явно был старше его, но выглядел гораздо моложе своего возраста. Возможно, причиной тому были волосы, все еще густые и без малейшей седины. Женщины наверняка находили его очень привлекательным. Он источал запах дорогого одеколона, но дело было не только в этом. Его спокойствие и уверенность внушали доверие.
– А что вы делаете в нашем городке?
– Я здесь, чтобы вас защищать, – ответил адвокат, улыбаясь.
– И сколько мне будут стоить ваши услуги?
– Ни копейки, – сказал Леви, подняв руки. – Я буду вознагражден публичностью процесса, это прекрасная реклама. Однако придется и потратиться.
Он принялся перечислять:
– Для начала – нужен частный детектив, который будет вести расследование параллельно с полицией. Затем, в случае процесса, специалисты разного профиля, эксперты, а также кто-нибудь, кто будет заниматься расследованием в правовом поле.
Мартини безуспешно пытался представить себе, сколько все это будет стоить.
– Я должен посоветоваться с женой.
– Конечно.
Адвокат сунул руку в кожаный портфель, лежащий у него на коленях, и достал оттуда новенький мобильник, еще не вынутый из упаковки.
– С этого дня связываться со мной вы будете только с этого телефона: вполне возможно, что вас поставили на прослушку. И не выходите из дому, если не уверены в том, что это безопасно.
В гостиничном номере Фогель завязывал перед зеркалом кашемировый галстук. Он купил его перед самым отъездом в Авешот, предвкушая момент – и случай, – когда его наденет.
Внизу его ожидала небольшая группа журналистов, и ему нравилась мысль заставить их подождать. В последние месяцы они порядком потрепали ему нервы.
Он помнил тот случай с Мучителем.
Ему осталось еще расплатиться по кое-каким счетам, но теперь он снова на коне, а эти выродки толпятся у его ног в ожидании, когда же он бросит им кость в виде информации, которая сразу утолит их ненасытные аппетиты.
Дело Мучителя было поражением, и он это признавал. Но больше он ошибок не наделает. Ему хватило нескольких дней, чтобы восстановить репутацию и снова стать кумиром СМИ. И он был буквально в шаге от того, чтобы вернуть себе былое влияние, а потому следовало соблюдать осторожность.
Стелла на славу поработала с видео Маттиа. Ее монтаж крупных планов внедорожника учителя был просто шедевром. К тому же агент Борги оказался ценным союзником, чего он от него никак не ожидал. Не исключено, что мальчику обеспечено будущее, если он и в дальнейшем будет так податлив. Проблему создавала Майер. Сучка-всезнайка. Нет ничего хуже прокурорши-идеалистки. Но он знает, как ее приручить: достаточно польстить ее самолюбию, дать ей погреться в лучах софитов. От этого никто не мог отказаться, даже если рисковал обжечься.
В случае с Мучителем он попался именно на этом. Но все худшее уже позади.
В дверь постучали.
– Синьор Фогель, вам пора спускаться, иначе нам их не удержать, – сказал Борги.
Немного погодя Фогель предстал перед шумной, жаждущей новостей толпой, собравшейся в ресторане гостиницы.
Все стулья были заняты, и многие журналисты стояли. В глубине зала виднелись штативы с телекамерами.
– К сожалению, я пока мало что могу вам сообщить, – начал он перед скопищем наставленных на него микрофонов. – Полагаю, нам хватит нескольких минут.
Кто-то из репортеров запротестовал, но Фогель был слишком опытен, чтобы дать себя вовлечь в коллективное интервью. Он скажет только то, что посчитает нужным.
– Почему вы до сих пор не арестовали учителя Мартини? – спросил хроникер какого-то печатного издания.
– Потому что намерены обеспечить ему все гарантии, предусмотренные законом. На данный момент он всего лишь подозреваемый.
– Но, кроме белого внедорожника на видео, вы выявили хоть что-нибудь, что связывает его с Анной Лу Кастнер? – спросила корреспондентка в синем костюме.
– Информация секретна, – ответил Фогель.
Это была одна из его любимых фраз: вроде и не утверждение, но и враньем тоже не назовешь. Пусть журналисты думают, что у полиции все шансы на победу.
– Нам известно, что учитель Мартини с семьей недавно переехал в нашу долину, – взяла слово Стелла Хонер. – Его жена оставила должность адвоката и поехала за мужем в Авешот. Как вы полагаете, они от чего-то бежали?
Фогель поздравил себя с таким вопросом. Стелла была мастером находить совершенно неожиданные аспекты во всем, о чем говорила.
– Мы порылись в прошлом учителя Мартини, и могу сказать, что пока он предстает человеком безупречным.
Он намеренно вступился за Мартини, чтобы разозлить публику, которая уже сделала выбор и не желала, чтобы его опровергли.
– Это именно вы загубили его репутацию, устроив утечку информации, – заявил спецагент без всякого стыда. – Больше мне нечего вам сказать.
– Тогда зачем вы нас созвали? – раздался чей-то жалобный голос.
– Чтобы предостеречь, – снова решительно заговорил Фогель. – Мы не можем запретить вам распространять информацию, но вы должны знать, что любая информация, распространенная без согласования с полицией, может нанести вред расследованию, а тем самым – и юной Анне Лу Кастнер. И то, что она сейчас не стоит перед нами, еще не означает, что мы должны ее игнорировать.
Последнюю фразу он произнес прямо в наставленные на него камеры. Потом отвернулся от микрофонов и пошел к выходу, а вопросы все продолжали сыпаться ему вслед. Но Фогель их не слушал. Тут его отвлек зуммер мобильника. На дисплее появилось сообщение: «Надо поговорить. Позвоните мне по этому номеру».
Наверное, какой-нибудь журналист в поисках сенсации. Он решил не отвечать на сообщение и сразу его раздраженно удалил.
– На самом деле мы с ними не общались. Жена и дочь – еще куда ни шло, но сам он мне никогда не нравился. – Физиономия Одевиса с трудом помещалась в маленьком экране телевизора, что стоял на кухне у Мартини. – И если уж говорить все, то я заметил в его поведении некоторые… странности. К примеру, утром того дня, когда исчезла бедняжка Анна Лу, мы с ним столкнулись нос к носу. Он выходил из дому, и я с ним поздоровался, но он на меня даже не посмотрел. Закинул рюкзак в свой старый рыдван и… Да, он очень спешил, в общем, вел себя так, будто ему есть что скрывать.
Когда Мартини услышал невероятное вранье соседа, он чуть не врезал кулаком по экрану телевизора. Но вовремя спохватился, что рука-то забинтована.
Сидевшая за столом Клеа взяла пульт и выключила телевизор.
– Рана серьезная, и она до сих пор не зажила. Я же говорила, что надо пойти к врачу, – спокойно и уверенно произнесла она.
Мартини все еще кипел от гнева:
– Ублюдок!
– А что ты от него ожидал?
Учитель постарался взять себя в руки. Он подошел к столу и сел рядом с женой. Было одиннадцать вечера, дом погрузился в тишину. Стол, освещенный люстрой, казался островком света в темноте. Перед супругами лежал список приходов и расходов и копия декларации о доходах. Клеа уже раз десять проверила все на калькуляторе, но результат оставался без изменений.
– Нам не хватит денег, чтобы оплатить все расходы, которые назвал адвокат Леви, – с безнадежным вздохом заключил Мартини.
– Ну, значит, на этот раз немного задержим плату за дом.
– Хорошо. А где будем жить, когда нас выселят?
– Подумаем об этом, когда выселят. А я тем временем займу денег у родителей.
Мартини покачал головой, словно хотел подчеркнуть, насколько абсурдна ситуация, в которой они оказались, и как быстро все это завертелось.
– Придется обойтись без услуг Леви. Другого выхода у нас нет.
– У нас кончились продукты.
– А это тут при чем?
– Сегодня я пошла в супермаркет. Кто-то из посетителей меня узнал. Я испугалась и ушла, так ничего и не купив.
Увидев, что лицо мужа снова исказила ярость, она взяла его за руку. Потом сказала с болью:
– Моника стала получать оскорбления через Интернет. Ее вынудили ликвидировать свой профиль в «Фейсбуке».
– Это неудачники, которые ищут, чем бы привлечь к себе внимание. Я бы на них как раз внимания не обращал.
– Да, я знаю… Но через несколько дней ей придется пойти в школу.
Жена была права. За всеми невзгодами он об этом позабыл.
– Ты не можешь позволить над собой измываться и ни разу не отреагировать. Ведь все обвинения в твой адрес тут же переносят на нас.
Мартини вздохнул:
– Ладно, я кажу Леви, чтобы начинал работать.
Кто-то позвонил в дверь. Супруги молча переглянулись, не понимая, кто бы это мог явиться в такой час. Потом Мартини встал и пошел открывать.
– Добрый вечер, учитель Мартини, – с порога приветствовал Борги.
У него за спиной виднелись по меньшей мере пять патрульных машин с зажженными фарами, полицейский фургон и передвижная лаборатория. Весь этот парад был явно устроен для СМИ. Операторы и фотографы снимали вовсю.
– У меня ордер на обыск и изъятие.
Борги протянул ему документ.
Клеа бросилась к мужу, но, увидев возле дома скопление полицейских, резко остановилась.
– Мы должны взять у вас отпечатки пальцев и пробы биоматериала, – продолжал агент. – Вы согласны, чтобы мы все это произвели на месте, или настаиваете, чтобы вас вызвали?
Мартини был выбит из колеи:
– Хорошо, я согласен, делайте все здесь.
Борги обернулся к полицейским, ожидавшим снаружи, и сделал им знак войти.
Мартини сидел в центре собственной гостиной. Вокруг него сновали трое лаборантов в белых халатах и латексных перчатках. Один брал ватным тампоном пробы слюны, а другой тем временем возился с соскобами из-под ногтей на правой руке, чтобы обнаружить там органический материал Анны Лу. Третий занимался левой рукой. Он снял повязку и принялся брать пробы из еще не зажившей раны, а под конец сфотографировал порез специальным аппаратом с зеркальной оптикой, позволявшей делать снимки с сильным увеличением.
Мартини позволял все это проделывать совершенно спокойно, в каком-то отупении.
Агенты шарили повсюду, рылись в его вещах, в памятных подарках. Вокруг творился немыслимый бедлам. Полицейские выходили из дома с запечатанными полиэтиленовыми пакетами, где были вещи самые разномастные: кухонные ножи, ботинки и даже садовый инвентарь. На бульваре перед домом команда техников обыскивала внедорожник под пристальными взглядами разбуженных соседей. Накинув зимние куртки прямо на пижамы, соседи отпускали отнюдь не дружественные комментарии.
Сидя в углу гостиной, Клеа смотрела на мужа, обняв Монику, которую подняли с постели. Обе выглядели очень расстроенными. И Мартини уже в который раз почувствовал себя виноватым.
