Глава 33
Трисолярис: Софон
Спустя 86 тысяч трисолярианских часов (около 8,6 земного года)
Правитель созвал всех своих советников на внеочередное заседание. Неординарное событие. Должно быть, случилось что-то крайне важное.
Межзвездный флот отправился в путь 20 тысяч трисолярианских часов назад. Было известно приблизительное направление, но не расстояние до цели. Она могла находиться в миллионе световых лет от Трисоляриса или вообще на другом конце Галактики. В этом безбрежном океане звезд миссия экспедиции становилась практически безнадежной.
Заседание состоялось под гигантским Маятником. [Когда об этом читал Ван Мяо, он все время вспоминал Сессию ассамблеи ООН из игры «Три тела». Великий Маятник был одним из немногочисленных реально существующих на Трисолярисе объектов.]
Выбор места вызвал недоумение у большинства советников. Эра Хаоса еще не кончилась; маленькое солнце только что взошло, но могло в любой момент закатиться. Стоял холод, и многие из собравшихся надели костюмы с электроподогревом. Исполинский Маятник величественно рассекал морозный воздух, отбрасывая на землю длинную качающуюся тень. Казалось, будто это шагает великан, головой достающий до неба. Под пристальными взглядами собравшихся правитель взошел на пьедестал монумента и нажал на красную кнопку.
Обернувшись к советникам, правитель сказал:
– Я только что отключил питание Маятника. Под влиянием сопротивления воздуха он постепенно остановится.
– Но почему, правитель? – спросил один советник.
– Мы все знаем, какое значение придавалось маятникам в нашей истории. Их возводили с целью усыпить Бога. Но больше нам не нужно Его усыплять, ибо Он теперь благоволит к нам.
Все молчали, обдумывая сказанное. Маятник качнулся три раза, и только тогда один из советников спросил:
– Земля ответила?
– Да, – кивнул правитель. – Полчаса назад я принял рапорт. Пришел ответ на предупреждение, посланное Земле.
– Так скоро! Прошло всего восемьдесят шесть тысяч часов. Это значит… это значит…
– Это значит, что Земля находится всего в сорока трех тысячах световых часов от нас.
– Но тогда это должна быть ближайшая к нам звезда?!
– Именно. Вот почему я говорю, что Бог благоволит к трисолярианам.
Присутствующие впали в экстаз, но поскольку они старались сдерживать эмоции, собрание стало напоминать вулкан перед взрывом. Правитель понимал, что нельзя давать выход чувствам, это слабость, это опасно. Поэтому он охладил пыл собравшихся ушатом холодной воды:
– Я уже приказал нашему флоту повернуть к нужной звезде. Но дела не такие радужные, как может показаться. Судя по тому, что нам стало известно, флот летит навстречу неизбежной гибели.
Советники затихли.
– Кто-нибудь понимает, почему я пришел к такому выводу?
– Я понимаю, – отозвался советник по науке. – Мы тщательно изучили первые послания с Земли. Наибольшего внимания заслуживает история земного человечества. Давайте посмотрим на факты. Их обществу понадобилось больше ста тысяч земных лет, чтобы развиться от охотников-собирателей до земледельцев. Переход к промышленной эпохе занял несколько тысяч лет. Но от начала промышленной эпохи до вступления в эру атома прошло всего двести земных лет. А в информационную эру человечество вступило всего через несколько десятков лет. Способность этой цивилизации к ускорению прогресса поражает и устрашает. Ни для одной из двухсот трисолярианских цивилизаций, включая и нашу, не характерно такое ускоренное развитие. На Трисолярисе прогресс науки и техники идет равномерно или даже показывает тенденцию к замедлению. В нашем мире все стадии занимают примерно одинаковый период времени, развитие идет устойчиво и размеренно.
Правитель кивнул.
– Несомненно одно: когда через четыре миллиона пятьсот тысяч часов межзвездный флот достигнет Земли, уровень ее технологии намного превзойдет наш, поскольку развитие земной цивилизации идет по экспоненте. Путь трисолярианского флота далек и труден, ему предстоит преодолеть два облака межзвездной пыли. Скорее всего, до цели доберется только половина кораблей, остальные погибнут по дороге. И после всех трудов они окажутся в полной власти гораздо более могущественной земной цивилизации. Это не экспедиция, это похоронная процессия.
– Но если это так, правитель, тогда последствия могут быть еще более ужасающими… – промолвил военный советник.
– Да. Легко себе представить. Координаты Трисоляриса землянам уже известны. Чтобы избавиться от угрозы в будущем, межзвездный флот Земли бросится в контратаку. И очень возможно, что, когда нашу планету поглотит раздувшаяся звезда, цивилизации на ней уже не будет – ее уничтожат земляне.
Лучезарное будущее внезапно обернулось беспросветным мраком. Советники впали в ступор.
Правитель продолжал:
– Наш следующий шаг – это сдержать развитие земной цивилизации. К счастью, приняв первую передачу с Земли, мы сразу же приступили к разработке соответствующего плана. Сейчас стало известно о благоприятном обстоятельстве, облегчающем его выполнение: ответ, только что полученный нами, послан предателем Земли. Нужно думать, там таких много. Из этого надо извлечь максимальную пользу.
– Правитель, это не так-то просто. Линия коммуникации с Землей чрезвычайно тонка. На каждый цикл «вопрос-ответ» требуется более восьмидесяти тысяч часов.
– Но не забывайте: так же, как это случилось с нами, весть о существовании инопланетян потрясет все земное сообщество и окажет на него глубокое воздействие. У нас есть основания считать, что это будет способствовать консолидации отступников и росту их мощи.
– Но что они смогут сделать? Устраивать акты сабо- тажа?
– Принимая во внимание, что разрыв во времени между нами составляет более сорока тысяч часов, стратегическая ценность обычных военных и террористических актов незначительна, земляне успеют оправиться от них. Чтобы эффективно сдержать прогресс цивилизации и разоружить ее на таком долгом отрезке времени, есть только один метод: убить ее науку.
Слово взял советник по науке:
– План фокусируется на том, чтобы всячески подчеркивать негативное воздействие науки на экологию Земли; кроме того, нужно показать землянам признаки присутствия в их мире сверхъестественной силы. Мы попытаемся подстроить серию «чудес» и создадим таким образом иллюзорную вселенную, которую нельзя будет объяснить с позиций науки. По прошествии некоторого времени Трисолярис, возможно, станет объектом религиозного поклонения. Среди земных интеллектуалов возобладают ненаучные методы мышления, что приведет к коллапсу всей системы научных представлений.
– И как мы организуем эти «чудеса»?
– Суть в том, чтобы они не выглядели дешевыми трюками. Для этого, возможно, придется передать некоторые наши технологии земным отступникам.
– Слишком рискованно. Кто знает, в чьи руки в конце концов попадут эти технологии? Это же игра с огнем.
– Конечно, вопрос о том, какие именно технологии следует передать землянам для производства «чудес», предстоит тщательно проработать…
– Погодите-ка, – вмешался военный советник. – Правитель, мое мнение – этот план практически бесполезен. Он не сможет остановить развитие земной технологии.
– Но все же это лучше, чем ничего! – возразил советник по науке.
– Ненамного! – презрительно бросил военный со-ветник.
– Я согласен с тобой, – сказал правитель. – Этот план если и помешает развитию земной науки, то очень незначительно. Нам нужно совершить нечто такое, что полностью задушило бы науку на Земле и заморозило бы ее на нынешнем уровне. Итак, ключевое суждение: общее технологическое развитие зиждется на прогрессе фундаментальной науки, а она, в свою очередь, опирается на исследования глубинных структур материи. Если нет прогресса в этой отрасли, то о значительных прорывах в других областях науки и техники можно забыть. Само собой, этот закон выполняется не только для цивилизации Земли. Он годится для любых миров, которые трисоляриане вознамерятся завоевать. Мы начали разработки в этой области еще до того, как получили первое сообщение с Земли. Но в последнее время мы утроили наши усилия. – Правитель сделал паузу. – А теперь все посмотрите вверх. Что вы видите?
Правитель указал в небо. Советники подняли головы и увидели в космосе металлическое кольцо, сияющее в лучах солнца.
– Что это – док для постройки второго флота?
– Нет. Это строится большой ускоритель частиц. Планы постройки второго флота отменены. Все ресурсы брошены на проект «Софон».
– Проект «Софон»?
– Да. Мы хранили его в секрете от большинства здесь присутствующих. Сейчас я попрошу советника по науке представить вам проект.
– Я знал об этом плане, но не подозревал, что он продвинулся так далеко, – удивился советник по промышленности.
А советник по культуре и образованию добавил:
– Я тоже знал, но считал, что это выдумки вроде волшебных сказок.
– Постараюсь быть немногословным, – начал советник по науке. – Проект «Софон» состоит в том, чтобы преобразовать обычный протон в сверхкомпьютер с искусственным интеллектом.
– Это научная фантазия, о которой слышали многие из нас, – проговорил советник по сельскому хозяйству. – Но разве ее можно сделать реальностью? Я знаю, что наши физики уже научились манипулировать девятью из одиннадцати измерений микромира, но мы так пока и не представляем себе, с помощью какого пинцета можно встроить в протон интегральные схемы из макромира.
– Разумеется, это невозможно. Изготовить микроинтегральные схемы можно только в макромасштабе и только на макроскопической двумерной плоскости. А это значит, что мы должны развернуть протон в два измерения.
– Развернуть девятимерную структуру в два измерения? Какая же у нее тогда будет площадь?!
– Очень большая, – улыбнулся советник по науке. – Погодите немного и сами увидите.
* * *
Прошло еще 60 тысяч трисолярианских часов. Через 20 тысяч часов после завершения строительства большого ускорителя на стационарной орбите вокруг Трисоляриса должно было начаться развертывание протона в два измерения.
Стоял чудесный теплый день Эры Порядка. Небо было чисто. Как и восемьдесят тысяч часов назад, в тот день, когда улетал космический флот, все жители Трисоляриса смотрели в небо на гигантское кольцо. Правитель и его советники опять собрались под Великим Маятником. Тот уже давно остановился, груз застыл между двумя пилонами незыблемо, словно скала. При взгляде на него не верилось, что некогда он двигался.
Советник по науке отдал приказ развернуть протон в два измерения. В космосе вокруг кольца плавали три куба – это были термоядерные генераторы, питающие ускоритель. Их радиаторы постепенно разгорались тусклым красным светом. Толпа, затаив дыхание, следила за ускорителем, но там, казалось, ничего не происходило.
Через одну десятую трисолярианского часа советник по науке поднес к уху наушник и принялся напряженно слушать. Потом сказал:
– Правитель, к сожалению, нас постигла неудача. Мы развернули на одно измерение больше, чем надо, так что протон стал одномерным.
– Одномерным? Вытянулся в линию?
– Да. В бесконечно тонкую струну. Теоретически она должна бы протянуться на тысячу пятьсот световых часов.
– Мы затратили все ресурсы, на которые можно было построить второй межзвездный флот, – процедил военный советник, – чтобы получить этакий результат?!
– При научных экспериментах, как правило, идет процесс, в течение которого сглаживаются шероховатости. Как-никак сегодня мы разворачиваем протон впервые в истории.
Разочарованная толпа начала расходиться, однако эксперимент вовсе не закончился. Физики полагали, что одномерный протон останется на стационарной орбите вокруг Трисоляриса навечно, но под воздействием солнечных ветров струна разломалась, и кусочки выпали в атмосферу. Спустя шесть часов каждый, кто находился под открытым небом, мог наблюдать в воздухе странные отсветы, тончайшие, словно паутинки, мерцающие нити. В новостях сообщили, что это одномерный протон, под действием силы тяжести стремящийся к земле. Хотя нити были неимоверно тонкими, они все же создавали поле, отражающее видимый свет. Впервые люди видели материю, состоящую не из атомов: призрачные нити были фрагментами одного-единственного протона.
– Эти штуки так раздражают. – Правитель то и дело проводил ладонью по лицу. Он и советник по науке стояли на широких ступенях Дома Правительства. – Лицо зудит.
– Правитель, это обман чувств. Все струны в сумме имеют массу протона, то есть они не могут нанести никакого вреда, не могут вообще оказать какое-либо воздействие на макромир. Их все равно что не существует.
Но падающих с неба нитей становилось все больше. Весь приземный слой воздуха светился крохотными огоньками. Солнце и звезды обзавелись серебристыми гало. Струны цеплялись за одежду тех, кто находился на улице; за пешеходами тянулись светящиеся шлейфы. Люди возвращались в жилища, занося с собой и нити; в свете ламп виднелись тончайшие сияющие полоски. Когда люди двигались, полоски тоже двигались, увлекаемые потоками воздуха. Это раздражало, несмотря на то что одномерные струны были видны только на свету и на ощупь никак не ощущались.
Светопреставление продолжалось больше двадцати часов. Наконец, оно завершилось, но не потому, что все струны упали на поверхность планеты. Хотя их суммарная масса и была невообразимо мала, но она все же существовала, и поэтому ускорение свободного падения для них было таким же, как и у обычной материи; однако сопротивление атмосферного воздуха не позволяло им упасть на землю. Произошло следующее: при развертывании протона в одном измерении сильное ядерное взаимодействие ослабло, струны постепенно распались на мельчайшие фрагменты, и отражаемый ими свет стал невидим для глаза. Люди думали, что нити исчезли, но на самом деле их крохотные обрывки будут плавать в атмосфере Трисоляриса вечно.
* * *
Спустя 50 трисолярианских часов началась вторая попытка развернуть протон в двух измерениях. Вскоре зрители на земле увидели нечто странное. Сначала термоядерные генераторы засветились красным, а затем около ускорителя возникло несколько колоссальных объектов в форме правильных геометрических тел. Тут были сферы, тетраэдры, кубы, конусы и тому подобное. Они переливались разными красками, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что на самом деле объекты были бесцветными, просто их поверхности представляли собой идеальное зеркало. То, что люди принимали за цвета, было игрой отражений.
– Ну что, удалось? – спросил правитель. – Мы развернули протон в двух измерениях?
Советник по науке отвечал:
– Правитель, еще одна неудача. Я только что получил рапорт из контрольного центра ускорителя. На этот раз ошиблись на одну единицу в другую сторону, и протон развернулся в трех измерениях.
Исполинские зеркальные тела продолжали возникать словно бы из ниоткуда; формы их стали разнообразнее: теперь тут были торы, кресты, даже нечто, смахивающее на ленту Мебиуса. Тела медленно удалялись от ускорителя. Через полчаса они усыпали половину небосклона – как будто некий исполинский ребенок опорожнил в небо содержимое целой коробки с детским конструктором. Свет, отраженный зеркальными поверхностями, добавился к свету солнца, и освещенность планеты возросла раза в два, правда, ее интенсивность все время менялась. Тень от Великого Маятника то пропадала, то появлялась и шаталась из стороны в сторону.
А затем объекты начали менять форму, терять правильность, словно плавясь под действием жара. Процесс постепенно ускорялся, формы, вернее, бесформенные образования становились более и более сложными. Теперь объекты в небе напоминали зрителям не части детского конструктора, а конечности и внутренности какого-то мифического расчлененного великана. Поскольку формы тел были теперь неправильными, свет, отражаемый ими на поверхность планеты, смягчился, зато расцветка стала еще более странной и непредсказуемой.
В мешанине трехмерных объектов некоторые привлекли к себе особенное внимание зрителей – сначала только потому, что очень походили друг на друга. Но рассмотрев их внимательнее, люди пришли в ужас.
Это были глаза!
[Конечно, нам неизвестно, как выглядят глаза трисоляриан, но несомненно одно: любая разумная раса весьма чувствительна к изображению органов зрения.]
Правитель был одним из немногих, кто сохранил спокойствие. Он задал советнику по науке вопрос:
– Насколько сложной может быть внутренняя структура элементарной частицы?
– Зависит от количества измерений относительно точки зрения наблюдателя. С одномерной перспективы это точка – так обычные люди и представляют себе элементарные частицы. С двух- и трехмерной перспективы начинает проявляться внутренняя структура частиц. С четырехмерной перспективы элементарная частица предстает необъятным миром.
– Мне кажется странным использовать слово «необъятный» для описания субатомной частицы типа протона, – заметил правитель.
Но советник по науке не обратил на его реплику внимания и продолжал:
– При переходе на более высокие измерения сложность и количество внутренних структур частицы значительно возрастают. Аналогии, которые я сейчас приведу, неточны, но они дадут вам представление о масштабах. Структура частицы, наблюдаемой с перспективы седьмого измерения, так же сложна, как наша трехмерная звездная система. С перспективы восьмого измерения частица по масштабам сравнима с Млечным Путем. В девяти измерениях внутренняя структура и сложность элементарной частицы сравнимы с параметрами целой Вселенной. Что касается измерений еще более высокого порядка, то наши физики пока не имели возможности исследовать их, так что мы даже и вообразить себе не можем эту степень сложности.
Правитель указал на гигантские глаза в космосе:
– Не демонстрирует ли это, что микрокосмос развернутого протона заключает в себе разумную жизнь?
– Наше определение «жизни», скорее всего, неприемлемо для микрокосмоса высоких измерений. Выражаясь более осторожно, мы могли бы сказать, что эта вселенная обладает разумом и мудростью. Ученые уже давно делали предположения на этот счет. Было бы странно, если бы в таком сложном и огромном мире не развилось что-либо, подобное интеллекту.
– Но почему они преобразовались в глаза? Чтобы наблюдать за нами? – Правитель смотрел на небесные очи – прекрасные, живые, все как одно окидывающие планету любопытными взглядами.
– Возможно, затем, чтобы мы узнали об их существовании.
– Они могут упасть сюда, вниз?
– Нет, этого не произойдет. Не о чем тревожиться, правитель. Даже если бы они упали, суммарная масса этих огромных образований равна массе протона. Так же, как и с одномерными струнами в прошлый раз, они не окажут ни малейшего влияния на наш мир. Людям просто нужно привыкнуть к странному зрелищу.
Но на сей раз советник по науке глубоко заблуждался.
Люди заметили, что глаза движутся быстрее других тел, заполнявших небосвод, и что они стремятся к одному и тому же месту. В скором времени два глаза встретились и слились в один, побольше. К получившемуся глазу присоединялись другие; он рос и рос, пока, наконец, все глаза не слились в одно огромное око, которым, казалось, космос наблюдал за Трисолярисом. В центре чистой и яркой радужки сияло солнце. Поверхность исполинского глазного яблока играла разными цветами. Но вскоре зрелище начало меркнуть, детали его становились неразличимы, зрачок исчез, и глаз стал незрячим. А затем он деформировался, потерял форму глаза и преобразовался в идеальный круг. Когда круг начал вращаться, люди увидели, что он не плоский, а имеет параболическую форму, как будто от гигантской сферы отрезали кусочек.
Военный советник во все глаза смотрел на вращающийся в космосе колоссальный объект. Наконец его осенило, и он воскликнул:
– Правитель, коллеги, немедленно спуститесь в подземный бункер! – Советник указал на небо. – Это…
– Параболическое зеркало, – спокойно закончил правитель. – Отправьте к нему силы космической обороны – пусть уничтожат его. Мы останемся там, где мы сейчас.
Параболическое зеркало сфокусировало солнечные лучи и направило их пучок на поверхность планеты. Поначалу площадь блика была очень большой, жар в фокусе не был смертелен. Блик двигался по земле, ища свою цель. Зеркало обнаружило столицу Трисоляриса, и блик направился туда. Вскоре световой столб уперся в самый большой город планеты.
Стоящие под Маятником видели только огромное пятно в небе, затмевающее своим сиянием все остальное. Город накрыла волна страшного жара. Затем гигантский блик сократился в размерах – зеркало сфокусировало свет в более плотный пучок. Яркость его усилилась настолько, что зрители не могли поднять головы, прятали глаза, а те, кто стоял внутри блика, ощущали быстрый рост температуры. В тот момент, когда жар сделался невыносим, граница светового пятна передвинулась, блик ушел от Маятника. Понадобилось время, прежде чем глаза стоявших под монументом приспособились к нормальному уровню освещения.
Когда все снова устремили взгляды вверх, первым, что они увидели, была световая колонна в форме перевернутого конуса, соединяющая небо и землю. Зеркало в космосе служило основанием конуса, а вершина его упиралась в сердце столицы, отчего все в том месте раскалилось и начало дымиться. Смерчи, порожденные неравномерным распределением тепла, тоже поднялись в небо, словно колонны завихряющейся пыли, и заплясали, закрутились вокруг светового конуса…
В нескольких местах небесного зеркала засверкали голубые огненные шары, хорошо различимые на фоне света, отраженного зеркалом. Это были взрывы ядерных боеголовок – трисолярианский корпус космической защиты выпустил ракеты. Взрывы происходили за пределами атмосферы, а значит, в полной тишине. К тому времени, как огненные шары исчезли, в зеркале образовалось несколько огромных пробоин, потом вся его поверхность пошла трещинами, и вскоре оно разлетелось на добрую дюжину осколков.
Гибельный световой конус пропал, мир вернулся к нормальному уровню освещения. Некоторое время небо оставалось таким, каким оно бывает в лунную ночь. Осколки зеркала, теперь лишенные разумности, продолжали деформироваться и через несколько минут стали неотличимы от других геометрических тел, плавающих в космосе.
– А что произойдет при следующем эксперименте? – саркастически поинтересовался правитель у советника по науке. – Вы развернете протон в четырех измерениях?
– Правитель, даже если это случится, беспокоиться не о чем. Протон, развернутый в четырех измерениях, будет несравненно меньше. Пусть космическая защита будет наготове атаковать его проекцию в трехмерное пространство, и тогда его будет так же легко уничтожить, как и предыдущий.
– Вы пытаетесь обмануть правителя! – в ярости закричал военный советник. – Вы не упоминаете о реальной опасности! Что, если протон будет развернут в нуль измерений?!
– Нуль измерений? – Правитель заинтересовался. – Это что же получится – точка без всяких размеров?
– Именно, сингулярность! Даже протон будет неизмеримо огромен по сравнению с ней. Вся масса протона сосредоточится в сингулярности, и ее плотность станет бесконечной. Правитель, не сомневаюсь, вы поняли, что тогда получится!
– Черная дыра?
– Да.
– Правитель, позвольте мне объяснить! – взмолился советник по науке. – Именно поэтому мы и выбрали протон, а не нейтрон – чтобы избежать подобной опасности. Если и правда получится развертка в нуль измерений, черной дыре передастся заряд протона, а тогда мы сможем захватить и контролировать ее с помощью электромагнитной ловушки.
– А что, если вам не удастся найти ее и взять под контроль? – настаивал военный советник. – Тогда она может опуститься на поверхность планеты и начнет втягивать в себя все подряд. Масса ее возрастет, она проникнет в ядро и в конце концов всосет в себя весь Трисолярис!
– Этого никогда не случится, даю гарантию! И почему вы вечно мешаете мне? Как я уже сказал, это научный эксперимент…
– Хватит! – отрезал правитель. – Какова вероятность успеха в следующий раз?
– Почти сто процентов! Правитель, пожалуйста, поверьте мне! Неудачные опыты помогли нам овладеть принципами управления процессом, теперь мы, несомненно, справимся!
– Ну хорошо. Чтобы обеспечить выживание трисолярианской цивилизации, придется пойти на риск.
– Благодарю вас!
– Но если вас снова постигнет неудача, то и ты, и твои сотрудники, занятые в проекте «Софон», понесете наказание.
– Конечно, мы готовы понести наказание! – Если у трисоляриан есть способность потеть, то с советника по науке к этому моменту, должно быть, сошло сто потов.
Избавиться от трехмерных останков протона, развернутого на стационарной орбите, было гораздо проще, чем от одномерных струн. Небольшие космические корабли транспортировали их подальше от планеты, чтобы те никогда не смогли войти в атмосферу. Хотя некоторые из фрагментов были величиной с гору, масса их была ничтожна. Просто огромные серебристые иллюзии, с которыми смог бы справиться даже ребенок.
Когда это было сделано, правитель осведомился у советника по науке:
– Получается, во время эксперимента мы уничтожили микрокосмическую разумную цивилизацию?
– Во всяком случае, это было разумное образование. Если уж на то пошло, правитель, то мы уничтожили целый микрокосмос. В пространстве более высоких измерений эта миниатюрная вселенная – огромный мир, и в ней, вполне вероятно, существовало множество цивилизаций, не имевших ни малейшей возможности проявить себя в макрокосмосе. Мы не в состоянии даже вообразить себе формы, которые могли бы принять разум и цивилизации пространств высших измерений. Они радикально отличны от нас. И, скорее всего, катастрофы подобного рода происходили уже не единожды.
– Вот как?
– Сколько протонов было уничтожено физиками в ускорителях элементарных частиц за всю долгую историю науки? А сколько нейтронов и электронов? Уж никак не меньше ста миллионов. Каждое столкновение, возможно, уничтожало множество микрокосмических цивилизаций. Даже просто в природе уничтожение вселенных должно происходить ежесекундно – например, при распаде нейтронов. И космические лучи высоких энергий, входя в атмосферу, возможно, уничтожают огромное количество миниатюрных вселенных… Но вы же не огорчаетесь по этому поводу, правда, правитель?
– Ну что вы! Отличная мысль! Я немедленно дам указание советнику по пропаганде опубликовать эти сведения и неустанно вдалбливать их в головы обывателей. Жители Трисоляриса должны проникнуться пониманием, что уничтожение цивилизаций – дело обычное, происходит постоянно, каждую секунду.
– Зачем? Чтобы трисоляриане стойко и с мужеством воспринимали мысль о возможном уничтожении их цивилизации?
– Нет. Чтобы трисоляриане стойко и с мужеством воспринимали мысль об уничтожении земной цивилизации. Ты же знаешь – после того как мы открыли публике наши намерения относительно Земли, поднялась волна опасного пацифизма. Мы совсем недавно обнаружили, что таких отщепенцев, как тот слушатель с поста № 1379, много. Мы должны избавиться от подобной никчемной чувствительности.
– Правитель, это по большей части результат последних сообщений с Земли. Ваше предсказание сбывается: силы отступников на Земле и в самом деле растут. Они построили новый передатчик, который находится под их полным контролем, и начали передавать нам значительные объемы информации о земном человечестве. Должен признать: в глазах многих его представителей Трисолярис обладает неодолимой притягательностью. Для наших людей это звучит священной музыкой небес. Гуманизм землян увлечет многих наших соотечественников на неверный путь. Как Трисолярис стал на Земле религией, так и Земля имеет тот же потенциал на Трисолярисе.
– Ты раскрыл мне глаза на великую опасность. Надо ужесточить контроль над информацией с Земли, особенно в том, что касается ее культуры.
* * *
Спустя тридцать часов попытка развернуть протон в два измерения была повторена. На этот раз все происходило ночью. С поверхности планеты кольцо ускорителя увидеть было нельзя; его местонахождение выдавало только красноватое свечение теплообменников термоядерных реакторов. Вскоре после начала процесса советник по науке объявил, что на этот раз они добились успеха.
Толпа зрителей пристально смотрела в ночное небо. Поначалу ничего не было заметно, но потом их глазам предстало необычайное зрелище: небо словно разделилось на две части, рисунок созвездий на которых был различен. Это походило на две фотографии, наложенные друг на друга – одна, поменьше, поверх другой. Млечный Путь изламывался на границе между «фотографиями»; меньшая часть небосвода была круглой и быстро расширялась на фоне обычного звездного неба.
– Это созвездие – с южного полушария! – воскликнул советник по культуре и образованию, указывая на расширяющийся сектор неба.
Пока зрители напрягали воображение, силясь понять, как звезды, видимые только в южном полушарии, вдруг стали видны на фоне обычных созвездий северного, случилось нечто еще более невероятное: у края расширяющейся «фотографии» южного неба начало проявляться изображение гигантского коричневатого шара. Он возникал полоска за полоской, словно на экране с замедленной скоростью развертки. Все сразу узнали знакомые очертания континентов. К тому времени, когда шар появился полностью, он уже занимал одну треть неба. Стали видны более мелкие детали поверхности: морщины горных кряжей, белые, похожие на снежные сугробы облачка над коричневатыми континентами….
– Это же наша планета! – воскликнул кто-то.
Да, в небе появился второй Трисолярис.
Затем небосклон посветлел. Рядом со вторым Трисолярисом на расширявшемся звездном кругу – ночном небе южного полушария – появилось второе солнце. Это было то самое солнце, что светило сейчас над южным полушарием, но здесь оно было в два раза меньше.
Наконец кто-то догадался:
– Это же зеркало!
Громадное зеркало, появившееся над Трисолярисом, – это и был протон, развернутый в двух измерениях. Геометрическая плоскость, ширина и длина без глубины.
К концу развертывания все здешнее небо полностью заменилось ночным небом южного полушария. В зените над головами зрителей висело отражение Трисоляриса и солнца. А затем край неба над самым горизонтом начал деформироваться, звезды в небесном зеркале вытянулись и завились спиралями. Деформация, начавшись у краев зеркала, медленно ползла к центру.
Советник по науке принялся объяснять:
– Правитель, плоскость протона искривляется под действием гравитации Трисоляриса. – Он указал на многочисленные пятна света в звездном небе, выглядевшие так, будто зрители подсвечивали купол снизу карманными фонариками. – Эти электромагнитные лучи, направляемые с земли вверх, предназначены для регулировки кривизны. Наша цель – обернуть протон вокруг всей планеты. По завершении процесса лучи будут поддерживать и стабилизировать эту огромную сферу наподобие спиц. Таким образом, Трисолярис послужит чем-то вроде верстака, к которому будет надежно крепиться двумерный протон, пока на его мембране будут создаваться интегральные микросхемы.
Процесс занял много времени. Когда деформация дошла до зенита, то есть до небесного отражения Трисоляриса, звезды исчезли, потому что их закрыл протон, обернутый теперь вокруг противоположного полушария. Немного солнечного света еще пробивалось внутрь сферы, и изображение Трисоляриса в кривом зеркале мембраны исказилось до неузнаваемости. После того как угас последний луч солнца, настала самая черная ночь в истории планеты. Гравитация и электромагнитные лучи уравновешивали друг друга; Трисолярис оказался заключен в протон, словно в гигантскую скорлупу.
Воцарился страшный холод. Зеркально-гладкая поверхность протона отражала все солнечное излучение обратно в космос. Температура планеты резко опустилась до уровня, сравнимого с появлением трех летящих звезд – это явление привело к гибели многие цивилизации прошлого. Большинство населения дегидрировало и было заложено на хранение. Мертвая тишина царила на затянутой мраком поверхности планеты. В небе лишь едва-едва мерцали пятнышки света от лучей-опор. Время от времени на стационарной орбите можно было заметить крохотные яркие блики: это космические корабли прорисовывали интегральные схемы на огромной мембране.
Конструкция этих микросхем основывалась на совершенно иных принципах, чем у обычных, поскольку состояли они не из атомов, а из вещества все того же протона. P-N-переходы создавались путем скручивания сильных ядерных связей в отдельных местах мембраны; проводящие линии делались из мезонов – переносчиков ядерных сил. Поскольку рабочая поверхность была чрезвычайно велика, то и цепи, которые на нее наносились, тоже были гигантскими. Проводящие линии в толщину достигали волоса, и с близкого расстояния их можно было видеть невооруженным глазом. С борта космического корабля мембрана представлялась необозримой плоскостью, сплошь покрытой сложными интегральными схемами. Общая площадь их в десятки раз превышала площадь всех континентов Трисоляриса.
Это был настоящий подвиг инженерии. Тысячи космических кораблей затратили на создание схем более пятнадцати тысяч часов. Процесс отладки программного обеспечения занял еще пять тысяч часов. И вот, наконец, софон был готов к первому испытанию.
Глубоко под землей, в центре управления, по большому монитору бежали строки – шел долгий процесс встроенного тестирования. Затем началась загрузка операционной системы. И наконец на пустом голубом экране возникла строка, набранная крупным шрифтом:
МИКРОИНТЕЛЛЕКТ 2.10 – ЗАГРУЗКА ЗАВЕРШЕНА. СОФОН I К ПРИЕМУ КОМАНД ГОТОВ.
Советник по науке произнес:
– Итак, софон родился на свет. Мы наделили протон мудростью. Это самый маленький искусственный интеллект, который мы в состоянии сделать.
– Пока что он выглядит как самый большой искусственный интеллект, – заметил правитель.
– Как только мы увеличим размерность нашего софона, он станет крохотным.
И советник по науке набрал на терминале запрос:
> Софон I, система контроля пространственных измерений готова?
Ответ положительный. Софон I готов приступить к корректировке пространственной размерности.
> Довести количество измерений до трех.
Приняв команду, двумерная протонная мембрана, обернутая вокруг Трисоляриса, начала быстро сжиматься – будто чья-то гигантская рука стягивала накрывавший мир занавес. Через несколько мгновений планету залил солнечный свет. Протон из двумерного стал трехмерным и выглядел теперь великанской, размером с луну Трисоляриса сферой, висящей на синхронной орбите. Софон находился сейчас на ночной стороне, но свет солнца, отразившийся от его зеркальной поверхности, превратил ночь в день. На Трисолярисе пока что царил страшный холод, поэтому наблюдатели в контрольном центре могли следить за изменениями только на экране.
Корректировка размерности прошла успешно. Софон I готов к принятию команд.
> Довести количество измерений до четырех.
Громадная сфера сократилась до видимого размера летящей звезды. На планете вновь воцарилась ночь.
– Правитель, сфера, которую мы сейчас видим, – это не весь софон, а лишь его проекция в трехмерное пространство. Фактически в четырехмерном пространстве он сейчас великан, а наш мир для него словно тонкий трехмерный листок бумаги. Великан стоит на этом листке, и мы видим только след его ноги.
Корректировка размерности прошла успешно. Софон I готов к принятию команд.
> Довести количество измерений до шести.
Сфера в космосе исчезла.
– Какой величины шестимерный протон? – поинтересовался правитель.
– Около метра в диаметре, – ответил советник.
Корректировка размерности прошла успешно. Софон I готов к принятию команд.
> Софон I, ты видишь нас?
Да. Я вижу центр управления, всех, кто там находится, и органы внутри каждого, в том числе и органы внутри органов.
– Что он такое говорит? – изумился правитель.
– Для софона наблюдать трехмерное пространство из шестимерного то же самое, что для нас рассматривать картинку на двумерной плоскости. Конечно, он может видеть, что у нас внутри.
> Софон I, войди в центр управления.
– Он способен проходить сквозь землю? – удивился правитель.
– Ну, это вряд ли можно назвать «прохождением сквозь что-то». Скорее, софон проникает к нам из более высокого измерения. Он может войти таким образом в любое закрытое пространство в нашем мире. Ведь и мы, живущие в трех измерениях, можем сделать то же самое в отношении плоского двумерного мира. Мы можем проникнуть извне в любой круг, начертанный на плоскости. Но ни одно двумерное существо не сможет сделать того же, не нарушив границу круга.
Не успел советник по науке закончить свои объяснения, как в середине зала возникла зеркальная сфера, плавающая в воздухе. Правитель подошел к ней и взглянул на собственное искривленное отражение.
– Это протон? – восхищенно спросил глава госу- дарства.
– Это проекция шестимерного протона в трехмерное пространство.
Правитель протянул к сфере руку. Советник по науке не остановил его, и тогда он коснулся поверхности софона. От его легчайшего прикосновения софон отлетел на порядочное расстояние.
– Он очень гладкий. Хотя у него всего лишь масса протона, я все же почувствовал некоторое сопротивление… – озадаченно произнес правитель.
– Это потому, что воздух давит на сферу.
– А можно увеличить размерность до одиннадцати и сделать его таким же маленьким, как обычный протон?
Не успели эти слова слететь с уст правителя, как советник по науке в страхе закричал:
– Внимание! Это НЕ команда!
Софон I понимает.
– Правитель, если мы увеличим размерность до одиннадцати, то потеряем софон навсегда. Он уменьшится до размера обычной субатомной частицы; внутренние сенсоры и каналы ввода-вывода станут меньше длины волны электромагнитного излучения. Это значит, что макромир для него закроется и он не сможет воспринимать наши команды.
– Но нам же придется в конце концов уменьшить его до субатомной частицы!
– Да, но для этого надо сначала подождать завершения работы над Софоном II, Софоном III и Софоном IV. Софоны, организованные в группу, будут способны ощущать макромир посредством квантовых эффектов. Представьте себе ядро, в котором имеются два протона. Оба будут взаимодействовать и двигаться по одному и тому же образцу. Например, спин: пусть направление вращения обоих протонов противоположно друг другу. Если затем изъять эти два протона из ядра, то, на сколь бы далекое расстояние их ни развести, их спин останется неизменным. Если из обоих протонов сделать софоны, то они, согласно этому эффекту, создадут мультисенсорную систему. Еще большее количество софонов могут затем образовать мультисенсорную формацию. Этой формации может быть придан любой размер, и она будет воспринимать электромагнитные волны и через них ощущать макромир на любой частоте. Разумеется, квантовые эффекты, необходимые для создания подобной формации софонов, очень сложны. Мои объяснения – только упрощенная аналогия.
* * *
Развертывание трех следующих протонов в два измерения увенчалось успехом с первой же попытки. Производство каждого софона тоже заняло только половину времени, потраченного на Софон I. Когда Софоны II, III и IV появились на свет, была успешно создана и квантовая мультисенсорная формация.
Глава государства и все его советники еще раз собрались под Великим Маятником. Над ними плавали в воздухе четыре софона, свернутые в шестом измерении. В их зеркально-гладких поверхностях отражалось восходящее солнце, отчего сферы напоминали те трехмерные глаза, что появились когда-то в космосе.
> Софонная формация, довести количество измерений до одиннадцати.
Как только команда была отдана, все четыре сферы исчезли. Советник по науке сказал:
– Правитель, сейчас Софоны I и II будут запущены в сторону Земли. В их памяти заложена огромная база научных данных, что дает софонам возможность понимать природу пространства. Они умеют извлекать энергию из вакуума, в одно мгновение превращаться в высокоэнергетические частицы и путешествовать в космосе почти со скоростью света. Может показаться, что это нарушает закон сохранения энергии, однако софоны лишь «заимствуют» энергию из структуры вакуума. Время возвращать этот долг наступит в очень отдаленном будущем, в момент распада протона, а тогда и до конца Вселенной останется всего ничего.
После того как софоны прибудут на Землю, их первоочередной задачей будет установить местонахождение ускорителей частиц, используемых человечеством для физических исследований, и проникнуть в них. На нынешнем уровне развития земной науки основным методом познания глубинных структур вещества является разгон частиц высоких энергий и их столкновение с целевыми частицами. После распада целевых частиц ученые анализируют результаты, таким образом добывая информацию о глубинной структуре материи. Для проведения экспериментов используется специальная субстанция, содержащая целевые частицы, – это, можно сказать, мишень, в которую и направляются разогнанные до огромных скоростей «пули».
Но внутри этой самой субстанции царит почти полный вакуум. Если представить себе атом в виде амфитеатра, то ядро, висящее посередине арены, будет размером с грецкий орех. Поэтому успешные столкновения происходят очень редко. Зачастую ради одного столкновения приходится направлять на цель огромные количества высокоэнергетических частиц в течение довольно продолжительного времени. Все равно что во время ливня смотреть во все глаза на дождевые капли, пытаясь найти одну, немного отличающуюся по цвету.
И вот тут в игру вступают софоны. Они могут занять место целевой частицы и принять удар на себя. Обладая высоким интеллектом, они с помощью квантовой сенсорной формации смогут заранее точно рассчитать траекторию, по которой в течение краткого периода времени будут следовать разогнанные частицы, и передвинуться на нужное место. Таким образом, вероятность столкновения у софона в миллиард раз больше, чем у обычной целевой частицы. После столкновения софон может повести себя так, что будут получены неверные, хаотические результаты. А если столкновение произойдет с подлинной целевой частицей, то физики Земли не будут в состоянии отличить верный результат от многочисленных ошибочных.
– А софон при этом разрушится? – спросил военный советник.
– Нет. Когда софон разобьется на несколько фрагментов, родятся новые софоны. Квантовая запутанность между ними сохранится, – подобно тому, как, если разделить магнит на две половины, образуются два новых магнита. Даже при том, что каждый частичный софон в отдельности будет обладать меньшими возможностями по сравнению с исходным софоном, под управлением специальной «лечебной» программы все фрагменты соберутся вместе и сольются обратно в единое целое. Весь процесс займет одну микросекунду и произойдет после столкновения, вернее, после того как фрагменты софона оставят ложный след в пузырьковой камере или на чувствительной пленке.
Кто-то спросил:
– А не получится ли так, что земные ученые выявят софоны и обуздают их при помощи электромагнитного поля? Ведь протон несет положительный заряд.
– Это невозможно. Чтобы выявить софоны, нужен прорыв в области изучения глубинных структур материи. А как людям удастся совершить прогресс в таких исследованиях, если все их ускорители превратятся в груды мусора? Охотника ослепит та самая дичь, на которую он собирается охотиться!
– Но люди могут воспользоваться методом грубой силы, – возразил советник по промышленности. – Настроят огромное множество ускорителей, причем быстрее, чем мы будем создавать софоны. Тогда хотя бы некоторые ускорители не подвергнутся действию софонов и могут выдать правильные результаты.
– А вот это один из наиболее интересных аспектов проекта «Софон»! – Вопрос, по всей видимости, привел советника по науке в восторг. – Господин советник по промышленности, не тревожьтесь, как бы создание большого количества софонов не привело к краху трисолярианской экономики. Возможно, мы построим еще несколько софонов, но не очень-то много. По сути, и этих двух вполне достаточно, потому что софоны обладают способностью к многозадачности.
– Многозадачности?
– Это термин, относящийся к древним вычислительным машинам последовательного действия. Их центральный процессор мог выполнять только одну задачу в единицу времени. Однако из-за того, что вычисление происходило очень быстро и основывалось на частом переключении между задачами, нам, существам относительно медленным, казалось, будто компьютер выполняет много программ одновременно. Как вы знаете, софоны движутся почти со скоростью света. Для них поверхность Земли – лишь крошечный кусочек пространства. Если софоны будут перемещаться с одного ускорителя частиц на другой с такой скоростью, то, с точки зрения землян, они будут действовать и создавать ложные результаты во всех ускорителях одновременно.
По нашим расчетам, каждый софон способен контролировать более десяти тысяч ускорителей. Людям требуется четыре-пять лет, чтобы построить один ускоритель, и, судя по состоянию земной экономики и наличию ресурсов, не похоже, чтобы они могли наладить их массовое производство. Конечно, они могут увеличить расстояние между ускорителями, например, построив некоторые из них на других планетах своей звездной системы. В этом случае софоны потеряют способность к многозадачности. Но к тому времени как люди сделают это, Трисолярис с легкостью произведет еще десяток, а то и больше софонов.
Софоны наводнят эту планетарную систему. Их суммарная масса будет меньше, чем у одной миллиардной части микроба, и тем не менее они не позволят земным ученым даже одним глазком глянуть на тайны, скрывающиеся в глубинах материи. Людям никогда не добраться до высших измерений, их способность к манипулированию материей ограничится четырьмя низшими. И пусть с этого момента пройдет хоть четыре с половиной миллиона часов, хоть четыреста пятьдесят триллионов – в земных технологиях фундаментальный прорыв не случится никогда. Люди навсегда останутся на нынешнем примитивном уровне. На пути научного прогресса человечества будет поставлен заслон, такой надежный, что своими силами люди не преодолеют его никогда.
– Великолепно! Будьте добры, простите мне былой недостаток уважения к проекту «Софон»! – проговорил военный советник самым искренним тоном.
– Собственно говоря, на Земле существуют только три ускорителя, мощности которых достаточно, чтобы совершить прорыв. У прибывших на Землю Софонов I и II будет огромный запас производительности. Поэтому для более полного их использования мы придадим им дополнительные задачи. Например, реализацию плана «Чудеса».
– Софоны умеют творить чудеса?
– Людям они будут казаться чудесами. Все знают, что частицы высоких энергий могут засвечивать фотопленку. Именно так примитивные первые ускорители на Земле выявляли индивидуальные частицы. Когда высокоэнергетичный софон проходит через пленку, он оставляет за собой маленькое пятнышко засветки. Если софон пройдет через пленку туда-сюда много раз, он соединит все эти пятнышки в любую нужную форму – от букв и цифр до целых картинок, как это бывает при вышивании. Процесс идет очень быстро, гораздо быстрее, чем скорость, с которой производится фотоснимок. И еще одно: человеческая сетчатка очень похожа на сетчатку трисоляриан. Поэтому софон может использовать ту же технику, чтобы проецировать буквы, цифры и тому подобное непосредственно на сетчатку глаза. И если эти маленькие «чудеса» озадачат и испугают обыкновенных людей, то следующее «великое» чудо до смерти перепугает их ученых, которые, с нашей точки зрения, не умнее клопов: софоны смогут сделать так, что в их глазах замигает реликтовое космическое излучение.
– Да это напугало бы и наших собственных исследователей! И как же это можно осуществить?
– Очень просто. Мы уже написали программу, позволяющую софону самостоятельно разворачиваться в двух измерениях. После окончания этого процесса огромная мембрана закроет Землю со всех сторон. Эта же программа сделает мембрану до определенной степени прозрачной, после чего ее можно настроить в такт с частотами реликтового микроволнового излучения… Ах да, пока софоны сворачиваются и разворачиваются в разных измерениях, они могут провернуть еще более впечатляющие фокусы. Программы для них пока еще в процессе разработки. Эти «чудеса» будут способствовать созданию особого умонастроения, достаточного, чтобы направить земную научную мысль по неверному пути. Таким образом с помощью плана «Чудеса» мы сможем эффективно сдерживать развитие и других наук, не только физики.
– Последний вопрос: а почему бы не послать на Землю все четыре софона?
– Квантовая запутанность работает на любом расстоянии. Даже если все четыре софона находятся в разных концах Вселенной, они все равно ощущают все, что происходит с другими софонами, квантовая формация между ними сохраняется. Софоны III и IV, оставшиеся на Трисолярисе, будут получать информацию с Софонов I и II практически мгновенно. Это даст нам возможность наблюдать за делами на Земле в режиме реального времени, а также вести общение с отступниками.
Никто не заметил, как только что вставшее солнце вновь закатилось за горизонт. Трисолярис вступил в очередную Эру Хаоса.
* * *
Е Вэньцзе читала сообщения с Трисоляриса, а в это время в Боевом командном центре шло важное совещание, посвященное дальнейшему анализу захваченных данных. Перед совещанием генерал Чан сказал:
– Товарищи, вы должны отдавать себе отчет в том, что это наше собрание уже отслеживается софонами. Сохранить что-либо в тайне больше невозможно.
Пока он произносил эти слова, окружение оставалось тем же, каким было всегда, но в восприятии его слушателей мир кардинально переменился. Оконные шторы, по которым скользили тени летних деревьев, были плотно задернуты, и все же собравшиеся ощущали на себе взгляд вездесущих глаз. Во всем огромном мире не нашлось бы места, где можно было бы спрятаться от этого пристального взгляда. Это ощущение останется у участников собрания навсегда. От него не смогут избавиться и их потомки. Пройдет много-много лет, прежде чем человеческая психика приспособится к ситуации.
Через три секунды после того, как генерал произнес свою реплику, трисоляриане впервые обратились к людям, не входящим в Общество «Земля – Трисолярис». После этого инопланетяне полностью прекратили всякое общение с адвентистами. До конца жизни всех участников собрания Трисолярис больше не прислал ни одного сообщения.
Все в Боевом командном центре увидели послание на сетчатке собственных глаз, как Ван Мяо свой последний отсчет. Текст держался лишь пару секунд, но каждый успел его прочитать. В нем было всего два слова:
«Вы клопы!»
