– Расслабься, – сказал Ши Цян, усаживаясь за совещательный стол рядом с Ваном. – Я больше не радиоактивный. Последние пару дней меня полоскали изнутри и снаружи, как мешок для муки. Вообще-то тебя не хотели звать на это собрание, но я настоял. Хе! Чует моя душа, что на этот раз мы с тобой сыграем очень важную роль.

Разглагольствуя, Да Ши выудил из пепельницы окурок сигары, прикурил и со смаком затянулся. Кивнул и медленно, лениво выдохнул дым прямо в физиономии сидящих напротив. Одним из этих визави был прежний владелец сигары Стентон, полковник морской пехоты США. Он бросил на Да Ши брезгливый взгляд.

На этом совещании присутствовало гораздо больше иностранных военных, чем на прежних. Впервые в истории вооруженные силы всех земных наций противостояли единому врагу.

Слово взял генерал Чан:

– Товарищи, все присутствующие на этом совещании теперь имеют примерно одинаковое представление о ситуации. Или, как выразился бы Да Ши, установлен информационный паритет. Человечество находится в состоянии войны с инопланетными захватчиками. Наши потомки столкнутся с ними лицом к лицу только через четыреста пятьдесят лет. Пока что нашими непосредственными противниками являются люди. Этих предателей человечества можно считать врагами наряду с пришельцами. Мы еще никогда не сталкивались с подобным противником. Всем должно быть ясно, что нашим следующим шагом будет получить в свое распоряжение послания с Трисоляриса, хранящиеся на «Дне гнева». Они будут иметь решающее значение для нашего вы- живания.

До сих пор мы действовали осторожно, и пока что на «Дне гнева» никто ни о чем не догадывается. Судно продолжает свободное плавание в Атлантике. Оно подало запрос в администрацию Панамского канала на проход по каналу через четыре дня. Мы просто обязаны воспользоваться такой возможностью! Судя по развитию ситуации, другой может и не представиться. В настоящий момент все боевые командные центры мира разрабатывают планы операции. В течение ближайших десяти часов Главный Центр выберет один из них и приступит к его осуществлению. Целью настоящего совещания является обсуждение возможных планов операции; три лучших предложения пойдут в Главный Центр. Время не ждет, поэтому мы должны работать с наибольшей отдачей.

Заметьте, каков бы ни был план, он должен гарантировать одно: захват трисолярианских посланий в целости и сохранности. «День гнева» – это бывший танкер; его внешние и внутренние части подверглись основательной перестройке, в результате которой появились новые помещения и коридоры. Структура так сложна, что, по всей вероятности, даже членам команды в незнакомых местах приходится сверяться с картой. Нам, естественно, о внутреннем устройстве «Дня гнева» известно еще меньше. Мы не знаем с уверенностью, где на судне расположен компьютерный центр, сохраняются ли трисолярианские послания там или в каком-то другом месте и сколько имеется копий. Единственный способ достичь цели – это захватить полный контроль над «Днем гнева».

Самое трудное – это не дать врагу стереть информацию во время атаки. Уничтожить данные очень легко. Противник, конечно, не станет делать это обычными методами, потому что потом данные можно восстановить с помощью соответствующей технологии. Но если они попросту выпустят обойму в жесткий диск или другие устройства хранения, то все будет кончено, а понадобится на это не больше десяти секунд. Значит, в течение десяти секунд после начала атаки мы должны вывести из строя всех, кто находится рядом с хранилищем данных. А поскольку точное местонахождение этого помещения, как и количество копий трисолярианских посланий, нам неизвестно, то уничтожить всю живую силу «Дня гнева» следует в считаные мгновения, еще до того, как противник поймет, что на него напали. В то же время мы не должны разрушить судно, особенно его компьютерное оборудование. Так что задача очень сложная. Кое-кто считает ее невыполнимой.

Заговорил офицер Сил самообороны Японии:

– Мы считаем, что наш единственный шанс – это шпионы на борту «Дня гнева». Если им известно, где находятся данные с Трисоляриса, они могли бы контролировать подходы к этому помещению или перепрятать устройства хранения перед самым началом атаки.

Кто-то спросил:

– Наблюдение за «Днем гнева» всегда было прерогативой военной разведки НАТО и ЦРУ. Есть у вас там шпионы?

– Нет, – ответил представитель НАТО.

– Тогда нам больше нечего обсуждать, кроме говна собачьего, – буркнул Да Ши и получил в ответ залп неприязненных взглядов со всех сторон.

Полковник Стентон сказал:

– Поскольку наша задача – уничтожить весь персонал, не допустив разрушения оборудования, то нашей первой мыслью было воспользоваться искусственной шаровой молнией.

Дин И покачал головой:

– Существование этого рода оружия стало теперь достоянием общественности. Мы не знаем: а вдруг «День гнева» оснащен магнитными стенами для защиты от шаровой молнии? Даже если и не оснащен, шаровая молния и впрямь может убить всех, кто находится внутри судна, но она не может сделать это в один момент. К тому же после ее запуска на судно молния сначала повисит на одном месте и только потом высвободит свою энергию. Ожидание может длиться от десяти секунд до нескольких минут или дольше. У противника будет достаточно времени, чтобы понять, что на него напали, и уничтожить данные.

– А как насчет нейтронной бомбы? – спросил полковник Стентон.

– Полковник, уж вы-то должны бы понимать, что это не сработает! – подал голос российский офицер. – Радиация нейтронной бомбы не убивает мгновенно. У врага будет в запасе достаточно времени, чтобы устроить совещание вроде того, на котором мы сейчас присут- ствуем.

– Была еще задумка использовать нервно-паралитический газ, – сказал натовский офицер. – Но опять-таки – его распространение по судну займет некоторое время, так что и этот план не удовлетворяет требованиям генерала Чана.

– Тогда остаются бомбы объемного взрыва и инфра-звуковые волны, – произнес Стентон. Собравшиеся ждали, что он разовьет мысль, но полковник молчал.

– Я как-то использовал бомбу объемного взрыва при полицейской облаве, – проговорил Да Ши. – Детские игрушки! Они и правда могут отправить человека в нокаут в закрытом помещении. Хорошая штука, если у тебя только одна-две комнаты. У вас есть такие бомбы, которые оглушили бы разом целый танкер с кучей людей на борту?

Стентон покачал головой:

– Нет. Даже если бы и были, то такое большое взрывное устройство безусловно повредило бы и оборудование.

– А что там насчет инфразвукового оружия? – поинтересовался кто-то.

– Оно пока еще на стадии эксперимента и в настоящем бою использоваться не может. К тому же судно очень большое. При том уровне энергии, которую задействуют опытные прототипы, все, на что можно рассчитывать при атаке на «День гнева», – это что люди на борту почувствуют головокружение и тошноту, вот и все.

– Ха! – Да Ши сунул в пепельницу окурок сигары, теперь размером с горошину. – Я ж сказал – уже битый час обсуждаем собачье говно. Напомню слова генерала: время не ждет. – Он хитро подмигнул переводчице, красивой девушке в чине лейтенанта, по лицу которой было видно, что у нее проблемы с капитанской манерой выражаться. – Что, товарищ, трудновато приходится? Не парься, доведи до них общий смысл, и дело с концом.

Но Стентон, похоже, понял и без перевода. Он наставил на Да Ши свежую сигару, которую только что вытащил из красивого деревянного ящичка:

– Кто он такой, этот полисмен? По какому праву он так с нами разговаривает?

– А ты кто такой? – не остался в долгу Да Ши.

– Полковник Стентон – эксперт по спецоперациям, – пояснил офицер НАТО. – Он принимал участие во всех значительных военных операциях со времен вьетнамской войны.

– Тогда я тебе сейчас скажу, кто я такой! – рявкнул Да Ши. – Больше тридцати лет назад мой разведывательный взвод ухитрился проникнуть на десятки километров за линии вьетнамской обороны и захватить гидроэлектростанцию, которая очень хорошо охранялась. Мы помешали вьетнамцам взорвать плотину и смыть к чертям нашу наступающую армию. Вот кто я такой. Я победил врага, который в свое время победил вас!

– Хватит! – Генерал Чан грохнул кулаком по столу. – Дело говори! У тебя есть план? Излагай!

– Я считаю, этот полисмен только зря тратит наше время! – презрительно сказал Стентон, зажигая сигару.

Да Ши вскочил, не дожидаясь перевода.

– Пао-ли-си – это слово я услышал уже дважды! Что, считаешь, что мы, полицейские, по сравнению с вами так, говно собачье? Конечно, если речь о том, чтобы кинуть десяток бомб и разнести корабль на куски, то тут вы, вояки, мастера! Но если речь о том, чтобы вытащить оттуда кое-что целым и невредимым, то мне плевать, сколько у тебя звезд на погонах, потому как тогда тебе обычный карманник сто очков вперед даст! Для таких трюков надо научиться мыслить нестандартно. НЕ-СТАН-ДАРТ-НО! Понял? Да тебе ни в жизнь не придумать того, что придумает нестандартно мыслящий преступник! Это, скажу я вам, такой находчивый народ! Я как-то расследовал грабеж – преступники ухитрились украсть вагон поезда прямо на ходу. Они сцепили вагон, который шел перед угнанным, с тем, что шел за ним, так что поезд ехал себе до самого конца, и никто ничего не заметил. А использовали при этом моток проволоки и несколько стальных крюков. Вот кто настоящий эксперт по спецоперациям! Если хотите знать, то я, полицейский следователь, играющий с уголовниками в кошки-мышки уже полтора десятка лет, многому у них научился. Вот где тренировочка так тренировочка!

– Тогда выкладывай план, – приказал генерал. – А если его нет, то заткнись!

– Ну тут же столько важных персон, разве ж мне с ними тягаться? Я и рот боюсь раскрыть: а вдруг вы, генерал, опять скажете, что я хамлю?

– Ты уже всем тут нахамил под самую завязку. Хватит болтать! Ознакомь нас со своим нестандартным планом.

Да Ши вытащил авторучку и нарисовал на столе две параллельные линии.

– Это канал.

Поместил между линиями пепельницу.

– Это «День гнева».

Потом Да Ши перегнулся через стол и вытащил сигару изо рта полковника Стентона.

– Я больше не намерен терпеть выходки этого наглеца! – возопил полковник, вскакивая на ноги.

– Пошел вон, Да Ши! – рявкнул генерал Чан.

– Всего одну минуту. Я скоро закончу. – Да Ши протянул к Стентону руку.

– Чего тебе надо? – недоуменно спросил полковник.

– Дай еще одну.

Стентон мгновение поколебался, потом вытащил из ящичка сигару и протянул капитану. Тот прижал горящий конец первой сигары к столешнице, так что сигара теперь стояла на одном берегу канала. Затем Да Ши расплющил конец второй сигары и установил ее на другом берегу.

– Мы поставим по столбу на каждом берегу канала, а между ними натянем множество параллельных тончайших нитей, с интервалом примерно в полметра. Нити должны быть сделаны из наноматериала, который называется «парящее лезвие» – его разработал профессор Ван. Названьице в самую точку для нашего случая.

Закончив говорить, Ши Цян несколько секунд стоял молча. Потом поднял руки, сказал ошеломленному собранию: «У меня все», повернулся и вышел.

Все словно окаменели. Казалось, что в зале замерз сам воздух. Даже гул многочисленных компьютеров стал слабее.

Через некоторое время в тишине раздался чей-то робкий голос:

– Профессор Ван, это ваше «парящее лезвие» – оно в самом деле как нить?

Ван кивнул.

– На нынешнем уровне молекулярной технологии единственная форма, которую мы в состоянии сделать, – это нить толщиной примерно в одну сотую человеческого волоса. Офицер Ши получил от меня эту информацию еще до собрания.

– У вас достаточно материала?

– Какой ширины канал? Какой высоты судно?

– Ширина канала в самом узком месте сто пятьдесят метров. «День гнева» в высоту тридцать один метр, осадка – восемь или что-то в этом роде.

Ван уставился на стоящие торчком сигары, производя в уме подсчеты.

– Думаю, материала у нас хватит.

Опять последовало долгое молчание. Все старались прийти в себя после шока.

– А что, если устройства, на которых хранятся трисолярианские данные – жесткие или оптические диски, – тоже будут разрезаны?

– Вероятность этого очень мала.

– Даже если их разрежет, – пояснил эксперт-компьютерщик, – то ничего страшного. Нити чрезвычайно тонкие, края разреза будут очень гладкие. При таких условиях мы сможем спасти боˊльшую часть данных, на чем бы они ни были записаны – на жестких и оптических дисках или в микросхемах.

– У кого-нибудь есть идея получше? – Чан окинул присутствующих взглядом. Все молчали. – Хорошо. Тогда приступаем к проработке деталей.

Полковник Стентон, который за все это время не произнес ни слова, встал.

– Пойду позову офицера Ши обратно.

Генерал знаком велел ему сесть.

– Да Ши! – позвал он.

Капитан вернулся, лучась улыбкой. Схватил со стола обе сигары. Ту, что дымилась, сунул в рот, вторую положил в карман.

Кто-то спросил:

– Когда «День гнева» будет проходить между столбами, смогут ли они выдержать натяжение нитей? Не случится ли так, что «парящее лезвие» прежде всего разрежет сами столбы?

– Эту проблему легко решить, – успокоил Ван. – У нас есть немного наноматериала в виде нешироких полосок. Ими мы защитим те части опор, к которым будут крепиться нити.

После этого дискуссия шла в основном между моряками и экспертами по навигации.

– Тоннаж «Дня гнева» почти предельный для судов, проходящих по каналу. Осадка глубокая. Может, стоит подумать, а не натянуть ли нити и под ватерли- нией?

– Это будет очень сложно. Да и времени нет, так что, думаю, не стоит и заморачиваться. Части судна, лежащие под ватерлинией, используются в основном для двигателей, горючего, балласта; там слишком много шума, вибраций и помех. Неподходящие условия для компьютеров и прочей тонкой электроники. А для надводных частей чем больше нитей мы натянем, тем лучше.

– Тогда целесообразно установить ловушку в одном из шлюзов. «День гнева» – судно класса «Панамакс», помещается в шлюзы впритык. Тогда нам достаточно натянуть нити всего в тридцать два метра длиной. Будет легче и столбы ставить, и нити натягивать…

– Нет. В шлюзах и на подходах к ним всегда слишком много суеты. Кроме того, судно тянут через шлюзы четыре «мула»-электровоза, едущих по рельсам. Они движутся медленно; к тому же когда судно проходит шлюзы, команда всегда начеку. Нашу ловушку наверняка быстро обна- ружат.

– А как насчет «Моста двух Америк» сразу за шлюзами Мирафлорес? Мы можем натянуть нити между его опо- рами.

– Не годится. Расстояние слишком велико. Материала не хватит.

– Тогда решено: операцию надо провести в самом узком месте – в Кулебрской выемке, ширина там сто пятьдесят метров. Ну, подбросить еще немного для столбов… Итого, скажем, сто семьдесят метров.

– При таком раскладе, – заметил Ван, – расстояние между нитями будет пятьдесят сантиметров. Для более тесной сети у нас нет материала.

– Иными словами, нужно подгадать так, чтобы корабль прошел там днем, – заключил Да Ши, изрыгая очередной клуб дыма.

– Почему?

– Потому что ночью боˊльшая часть команды дрыхнет, то есть находится в горизонтальном положении. А у нас пятьдесят сантиметров между нитями. Зато днем, даже если они сидят или лазят на четвереньках, этого расстояния достаточно.

Раздалось несколько смешков – так присутствующие, все под тяжелым стрессом, несколько выпустили пар, хоть он явно имел запах крови.

– Капитан, вы просто демон какой-то! – ужаснулась представительница ООН.

– А невинные люди могут пострадать? – дрожащим голосом спросил Ван.

Ему ответил офицер-моряк:

– Во время прохождения через шлюзы на борт поднимается десятка полтора рабочих, но как только судно минует шлюз, они все сходят на берег. Лоцман будет сопровождать судно все восемьдесят два километра. Им придется пожертвовать.

Служащий ЦРУ добавил:

– И наверняка не все в команде знают об истинном назначении судна.

– Профессор, – обратился генерал Чан к Вану, – выбросьте эти мысли из головы. Информация, которую мы собираемся получить, необходима для выживания всего человечества. Другого выбора нет.

После окончания совещания полковник Стентон подвинул ящичек с сигарами к Ши Цяну.

– Держите, капитан. Лучшие гаванские.

Ван не ощущал, что находится в другой стране. Он знал, что на западе, не очень далеко отсюда, расположено красивое озеро Гатун, а на востоке – величественный «Мост двух Америк» и город Панама. Но у него не было ни малейшей возможности увидеть хоть что-либо из этого.

Позавчера он прибыл прямым рейсом из Китая в Токумен – международный аэропорт Панамы, – а оттуда вылетел на вертолете. В пейзаже, расстилающемся перед ним, не было ничего примечательного: стройка как стройка. На канале велись работы по его расширению, и тропический лес по обоим берегам был вытеснен обширными участками голой желтоватой почвы. Родной Вану цвет. Сам канал тоже не казался чем-то выдающимся, возможно, потому, что был в этом месте очень узок. Тем не менее в прошлом веке сто тысяч человек выкопали его обычными кирками и лопатами.

Ван и полковник Стентон сидели в шезлонгах под навесом, устроенным на середине отлогого берегового склона. В просторных цветастых рубашках, с панамами, валяющимися рядом на земле, они могли бы сойти за праздных туристов.

Внизу, по одному на каждом берегу, лежали на земле параллельно каналу два столба длиной 24 метра. Между ними были натянуты пятьдесят сверхпрочных «парящих лезвий» 160 метров длиной. На восточном берегу каждая нить прикреплялась к обычной стальной проволоке – так нитям добавили длины и с помощью дополнительных грузов опустили на дно. Такое решение давало возможность другим судам беспрепятственно проходить по каналу. К счастью, движение здесь оказалось не таким интенсивным, как ожидал Ван. В среднем за сутки здесь следовало около сорока больших судов.

Операция носила кодовое наименование «Гучжэн»: конструкция походила на древнюю китайскую цитру с тем же названием. Поэтому и сами натянутые нити называли просто «цитрой».

Час назад «День гнева» вошел в Кулебрскую выемку со стороны озера Гатун.

Стентон спросил Вана, бывал ли тот в Панаме раньше.

– Нет, – ответил Ван.

– А я был. В 1989 году.

– Тогда здесь, кажется, шла война?

– Да, и это была одна из тех войн, что не оставили по себе особых воспоминаний. Помню только, как стоял перед посольством Ватикана, где в то время скрывался Норьега, а репродукторы орали «Nowhere to Run». Кстати, моя идея.

Внизу по каналу плыл белоснежный французский круизный теплоход. Несколько пассажиров в яркой одежде беспечно прогуливались по застеленной зеленым ковром палубе.

– Поднять цитру!

На берегах появились мужчины в защитных касках, вроде тех, что носят ремонтники. Ван привстал, но полковник потянул его вниз.

– Не волнуйтесь вы так, профессор. Они свое дело знают.

Ван наблюдал, как рабочие на восточном берегу быстро накручивали на барабаны стальные провода, соединенные с «парящими лезвиями», а потом закрепляли нити на столбе. Потом медленно-медленно оба столба поставили на шарнирах вертикально. Для маскировки на них повесили навигационные знаки и указатель глубин. Рабочие трудились не торопясь, как будто выполняли самую что ни на есть рутинную, скучную работу. Ван во все глаза смотрел в пространство между столбами и ничего не видел. Казалось, что там ничего нет, однако смертоносная цитра уже заняла свою позицию.

– После того как я узнал, что к Земле идет флот инопланетян, у меня стала проявляться амнезия. Так странно. Многие события прошлого выпали из головы. Не помню подробностей войн, в которых участвовал. Как я уже сказал, теперь все они кажутся незначительными. Те, кто узнал правду о происходящем, духовно перерождаются и смотрят на мир иначе. Я все думаю: если бы две тысячи лет назад или даже еще раньше люди узнали, что через несколько тысяч лет на Землю прибудет флот захватчиков-инопланетян – какой была бы сейчас человеческая цивилизация? Профессор, вы можете это себе вообразить?

– А? Нет… – отсутствующе проговорил Ван. Его мысли были совсем в другом месте.

– Профессор, думаю, вы станете Гайяром новой эпохи. Мы ждем, когда вы построите новый Панамский канал. Нет, в самом деле, космический лифт – это тоже канал. Как Панамский канал соединяет два океана, так космический лифт соединит Землю с космосом…

Ван понимал, что полковник трещит без умолку, дабы облегчить ему тягостное ожидание. Он был благодарен Стентону, но его уловка не действовала.

– До цитры один километр.

Появился «День гнева». В лучах садящегося за прибрежные холмы солнца судно выглядело как темный силуэт на фоне сверкающей золотом воды. Бывший танкер оказался гораздо больше, чем представлял себе Ван. Словно между холмами вдруг поднялась еще одна вершина. Ван знал, что канал способен принять суда водоизмещением до семидесяти тысяч тонн, и все равно зрелище такой махины в столь узкой водной артерии вызывало в нем странное чувство: казалось, будто под судном вовсе нет воды, канал словно исчез. «День гнева» походил на гору, плавно сколь-зящую прямо по земле. Наконец глаза Вана приспособились к солнечному свету, и он разглядел, что корпус у судна угольно-черный, а над ним возвышается белоснежная надстройка. Гигантской антенны не было. До ушей Вана и Стентона доносились гул судовых дизелей и плеск волн, расходящихся от закругленного форштевня и разбивающихся о берега канала.

Расстояние между «Днем гнева» и смертоносной цитрой сокращалось; сердце Вана билось все быстрей и быстрей, дыхание участилось. Он был бы не прочь сорваться с места и задать стрекача, но его охватила такая слабость, что он не мог и пальцем пошевельнуть. Внезапно на него накатила волна ненависти к Ши Цяну: «Как этот ублюдок посмел выдвинуть такую чудовищную идею? Правильно сказала та дама из ООН, что он сущий демон!» Но волна быстро схлынула, сменившись мыслью, что, будь Да Ши рядом, Ван чувствовал бы себя лучше. Стентон звал капитана ехать с ними, но генерал не дал разрешения, заявив, что Да Ши нужен ему для других дел.

Ван почувствовал, как на его спину легла рука полковника.

– Профессор, это все пройдет.

«День гнева» находился сейчас прямо под ними, двигаясь сквозь страшную цитру. Когда форштевень коснулся невидимой плоскости между столбами – пространства, казавшегося пустым, – волосы на голове Вана зашевелились. Но ничего не произошло. Громадное судно как ни в чем не бывало продолжало свой путь. Когда половина его прошла между столбами, Ван начал сомневаться: может, там и вовсе нет никаких нитей?

Но тут он заметил кое-что, отчего его сомнения улетучились: тонкая антенна на самом верху надстройки надломилась у основания и полетела вниз.

А вскоре проявился и еще один признак, при виде которого Ван едва не лишился чувств. Со своего места на берегу он ясно видел всю картину. Обширная палуба «Дня гнева» была пуста, если не считать одного человека – тот стоял на корме и поливал из шланга кнехты. В тот момент, когда судно проходило между столбами, кусок шланга поблизости от матроса срезало, как бритвой, и из отверстия полилась вода. Матрос, ошалев, выронил наконечник шланга. Несколько секунд человек стоял неподвижно, а потом рухнул, причем тело его, падая, разделилось на две половины. Верхняя половина ползла во все увеличивавшейся луже крови, загребая… нет, не руками, а двумя кровавыми обрубками. Кисти были отрезаны напрочь.

Но вот корма судна прошла между столбами. «День гнева» продолжал двигаться вперед на прежней скорости; с виду все выглядело совершенно нормально. А потом Ван услышал, как гул дизеля превратился в какой-то странный визг, который затем сменился беспорядочным грохотом. Гремело и звенело так, как если бы в двигатель бросили гаечный ключ. Нет, не один ключ, а по меньшей мере сотню. Ван понял: это тарахтят разрезанные вращающиеся части двигателя. Раздался громкий треск, и в борту судна образовалась дыра, из которой вылетел большой кусок металла. Обломок упал в воду, подняв огромный столб брызг. Ван успел разглядеть, что это был фрагмент судового коленчатого вала.

Из дыры повалил густой дым. «День гнева», идущий ближе к правому берегу, стало разворачивать поперек. Вскоре он, таща за собой дымный хвост, пересек канал и врезался в левый берег. Ван наблюдал, как колоссальный форштевень, искореженный при ударе, вспорол холм, словно воду, отчего земля вспучилась волнами во все стороны. Одновременно «День гнева» начал разделяться на четыре десятка ломтей, полметра толщиной каждый. Верхние ломти двигались быстрее нижних, и судно легло на берег, словно колода карт. Раздавался пронзительный, режущий уши звук – это железо скрежетало о железо. Казалось, будто множество гигантских ногтей скрипят по стеклу.

Когда ужасный звук наконец стих, «День гнева» лежал на берегу, словно стопка тарелок, которые уронил споткнувшийся официант; верхние «тарелки» легли дальше нижних. «Ломти», на вид мягкие, как ткань, быстро деформировались, и вскоре никто бы уже не сказал, что раньше они были частями судна.

По береговым склонам посыпались вниз солдаты. Ван удивился: он и не подозревал, что совсем рядом прячется столько народу. Послышался приближающийся рев винтов: целый флот вертолетов пролетел над каналом, покрытым радужными разводами нефти, завис над тем, что было когда-то «Днем гнева», и принялся заливать его противопожарной пеной и засыпать порошком. Через несколько минут огонь был взят под контроль, и с трех других вертолетов начали спускать на тросах поисковиков.

Полковника Стентона уже след простыл. Ван поднял бинокль, который тот, уходя, оставил, и дрожащими руками поднес к глазам. Корпус разбитого судна сейчас был покрыт пеной и порошком, но кое-где виднелись срезы «ломтей»: гладкие, будто зеркало, они идеально отражали яростный алый свет заката. Или то была кровь?..

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Насколько полное представление вы имеете о трисолярианской цивилизации?

Е ВЭНЬЦЗЕ: Я знаю совсем мало. Мы получили весьма ограниченную информацию. Никто не владеет подробными знаниями об этой цивилизации, кроме Майка Эванса и некоторых его ближайших соратников, перехвативших сообщения трисоляриан.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Тогда почему вы возложили на трисоляриан такие надежды, рассчитывая, что они реформируют и улучшат человеческое общество?

Е: Если они могут преодолеть расстояние между звездами и прийти в наш мир, это значит, что их наука находится на очень высоком уровне развития. Общество с такой передовой наукой обладает и более высокими моральными устоями.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Вы считаете это заключение научно обоснованным?

Е:…

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Позвольте мне сделать некоторые предположения. Ваш отец находился под глубоким влиянием идей вашего деда, считавшего, что только наука может спасти Китай. А вы находились под глубоким влиянием вашего отца.

Е (тихо вздыхая): Я не знаю…

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Мы уже получили все сообщения с Трисоляриса, хранившиеся у адвентистов.

Е: Ох… А что с Эвансом?

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Он погиб во время операции по захвату «Дня гнева». Но поза, в которой лежало его тело, подсказала нам, в каких компьютерах содержатся копии трисолярианских сообщений. К счастью, все они были зашифрованы при помощи кода, использовавшегося «Красным берегом».

Е: И много было данных?

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Да, около двадцати восьми гигабайт.

Е: Но это невозможно! Межзвездная коммуникация страшно неэффективна. Как удалось передать такое огромное количество данных?!

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Мы тоже стали в тупик поначалу. Но действительность превзошла наши самые дерзкие, самые фантастические предположения. Вот, взгляните сюда. Это фрагмент предварительного анализа захваченных данных. Ознакомьтесь с трисолярианской реальностью и сравните ее с вашими прекрасными фантазиями.