Глава 10

Кто-то настойчиво стучал в мою дверь.

Этот стук вывел меня из глубокого сна. Так неохотно я еще никогда ни просыпалась. Мое нежелание прийти в себя объяснялось не тем, что я лежала в мягкой теплой постели. Наоборот, я чувствовала под собой камни. Да и вокруг меня была кромешная темнота. Даже слабый лучик не проникал в мою комнату.

Стук в дверь становился все громче и громче. Я пошевелилась, и тут же от боли все тело мое заныло. Пытаясь приподняться, я вместо мягкого матраса нащупала под собой мелкие камешки. Вспомнив, что нахожусь в камере, а дверь ее снаружи заперта на тяжелый засов, я от страха застонала. Я вытянула перед собой руки, и они уперлись в холодную каменную стену. Пробыв в такой темноте еще немного, я могу и ослепнуть, – первое, что я подумала.

Мой мозг уже реагировал на боль. Я снова попыталась приподняться, но, вспомнив, что со мной произошло, словно окаменела.

Стук, будораживший мой мозг, уже давил на мои барабанные перепонки. Я не сразу поняла, что доносится он откуда-то издалека и постепенно ко мне приближается. В этом стуке было нечто угрожающее, это вызывало во мне животный страх. Сердце мое так бешено колотилось, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Мне хотелось забиться в угол, закрыть лицо руками и зарыдать. Но что-то сильнее моей воли заставило меня подняться, и пойти на этот пугающий звук. Сделав по камере несколько неуверенных шагов, я наткнулась руками на металлическую решетку. Дальше идти я уже не могла. Меня вновь охватил ужас.

Удары, до этого раздававшиеся в темноте, сменились каким-то треском, не менее пугающим. Этот звук становился все сильнее. Неожиданно я поняла, что это не треск сухого дерева, а лай собак. Вспомнив, как злобно лаяли собаки в ночь моего приезда в Сторм-Тауэрс, я содрогнулась. У меня вновь появилось желание забиться в угол.

Прижавшись лбом к чугунной решетке, я вглядывалась в зловещую темноту. Тело мое, в синяках и ссадинах, судорожно тряслось, а зубы от страха и холода выдавали барабанную дробь.

И тут я заметила, что темнота в конце узкого тоннеля начинает рассеиваться. Нет, это не был луч света, просто чернота за дверной решеткой постепенно теряла свою густоту. Вскоре я уже могла различать очертания прохода, в который меня втолкнули перед тем, как закрыть за мной дверь.

Неожиданно тьму в конце каменного мешка прорезал яркий луч света, и я увидела собаку на поводке. Опустив низко голову, она, видимо взяв чей-то след, жадно принюхивалась и тянула за собой хозяина. Послышались мужские голоса. Вслед за первой собакой появилась вторая. Но и она, не свернув в отсек, в котором я находилась, протащила своего хозяина дальше. Третий человек, которого я увидела в проеме, держал в руках нечто похожее на топор. А четвертый...

– Дональд! – закричала я. – Дональд!

Мои крики повторило громкое эхо.

Дональд остановился и замер.

– Эли! – крикнул он. – Где ты?

– Справа от тебя, – дождавшись, когда стихнет эхо, отозвалась я. – Дональд, сверни вправо.

Освещая себе путь фонариком, он побежал на мой голос.

Я увидела, что за ним бежит Грег. Остальные мужчины в нерешительности остановились. Их собаки, взяв след, явно не мой, рвались в другой проход.

Продолжая держаться за прутья решетки, я в изнеможении опустилась на колени. В этот момент к двери подбежал Дональд и направил на меня свой фонарик.

– Эли! Эли, как ты?

Увидев меня, он с тяжелым вздохом произнес:

– О боже!

Когда чугунная дверь со скрипом отворилась, обнял меня и поставил на ноги Грег, а не Дональд Хейлсворт.

– Я позову доктора Пирсона, – глядя на меня испуганными глазами, сказал Грег.

– Не надо, – сурово произнес Дональд. – Я отнесу ее, а ты с остальными продолжай поиски. Грег, сделайте все, чтобы он не ушел. Он должен быть наказан.

– Продолжайте погоню! Я вас догоню! – крикнул Грег мужчинам с собаками, посветил фонариком себе под ноги и, нагнувшись, что-то поднял. – Дон, смотри, что я нашел. Нейлоновый чулок... Видишь, какой он растянутый? Даже форму чулка потерял. Тот, кого мы ищем, надевал его на голову. Поэтому он так и выглядел, как ты его описал.

Дональд крепко сжал меня в своих объятиях.

– Эли, у того, кто тебя сюда затащил, на голове был чулок? – спросил он.

– Да, – чуть слышно произнесла я.

– А Джоан? Она была с ним?

– Да. Они... они подсунули мне... наркотик...

– Проклятие! – вскричал Дональд. – Эли, теперь тебе ничто ни угрожает. Поэтому постарайся о случившемся не вспоминать. Доктор Пирсон уже у нас. Мы показали ему пакетик, который нашли на твоей тумбочке. Он полагает, что в нем был ЛСД.

– Мы могли подумать, что ты, приняв его, вышла из дома и где-то бродишь, – сказал Грег. – Ведь твоего пальто и фонарика в комнате не было. Но дверь твоя оказалась запертой на задвижку. Поэтому мы сразу догадались, что из твоей комнаты есть другой выход. Правда, нам пришлось изрядно попортить стены кабинета, но потайную дверь мы все-таки нашли. Собаки тотчас взяли след. Но не твой, а его. Точно такую же дверь и потайной ход Дональд с полицейскими обнаружил и в комнате Джоан. Когда они ворвались к ней, ее уже в комнате не было. Мы с собаками стали преследовать любовника Джоан, и тайный ход из ее комнаты привел нас к бухте Дьявола. Но мужчина словно в воздухе растворился. Мы решили, что он сорвался со скалы, но, когда мы нашли в твоем кабинете дверь и открыли ее, собаки уловили тот же самый запах. Так что...

Мне хотелось, чтобы Грег прервал свой рассказ, – сил слушать его у меня уже не было.

На повороте в основной тоннель я почувствовала, что от его болтовни я снова начинаю уходить в вакуум профессора Риссона. А мне было о чем рассказать Дональду и Грегу. Об этом они должны узнать...

– Помилуй, Грег! – резко оборвал Грега Дональд. – От твоих слов ей становится только хуже. Одному Господу известно, через что она только что прошла и что испытала.

Грег тревожно посмотрел на меня.

– Прости, Эли, – извинился он. – Я... Дон, кажется, она хочет что-то нам сказать.

Дональд наклонил ко мне голову.

– Что, Эли? – дрожащим от волнения голосом спросил он. – Ты хочешь нам что-то сказать?

– Тот, кто... – с трудом произнесла я.

– Да, Эли. Что он?

– Это... вовсе не мужчина, Дональд, – умирающим голосом ответила я. – Это... Урсула!

Я снова увидела себя сидящей на лекции по психиатрии.

– А сейчас мы поговорим о воздействии диэтиламида лизергиновой кислоты на мозг человека, – произнес стоящий за кафедрой профессор Риссон. – На мозг того, кто по собственной глупости, как говорят в среде наркоманов, "глотнул кислоты".

Я попыталась уйти в "вакуум", чтобы только его не слышать, но оказалась лишь на полпути к нему. Где-то между состоянием, когда начинаются галлюцинации, и ощущением реальности происходящего.

Видя сменяющие друг друга лица знакомых, я слышу вой сирены "скорой помощи". Затем в белой пелене, застилающей мне глаза, появляется рыжеволосая медсестра. Я вижу больничные койки, врачей в белых халатах. Один из них доктор Пирсон. Больничная палата, доктор Пирсон и его рыжеволосая медсестра постепенно приобретают четкие очертания и реальные формы. То же самое происходит и с теми, кто стоит у моей койки и с тревогой в глазах на меня смотрит.

Сара Хейлсворт часто навещала меня, а Дональд приходил ко мне в день по два раза. Он приезжал из Сторм-Тауэрс на машине вместе с Грегом. После того как Грег, собрав необходимые для его книги материалы, уехал в Нью-Йорк, Дональд стал приезжать уже один. Монти появился в моей палате всего один раз, когда, изрядно поистратившись, приехал домой за деньгами. Они ему понадобились для поездки в Европу на известный горнолыжный курорт. Джоан ко мне ни разу не пришла...

Силы мои, как память и разум, постепенно ко мне вернулись. Те, кто меня навещал, время от времени бросали фразы, из которых я узнала много интересного, но в основном для меня малоприятного. Так, мне стало известно, что в состоянии сильного психического расстройства Джоан отвезли в клинику Бостона. Что ее болезнь уже отступает и что она по окончании курса лечения сможет вернуться к нормальной жизни. А что касается Урсулы Грант, то о существовании потайных дверей она узнала во время ремонта ее апартаментов.

Дональд полагает, что причиной, по которой их кузина сделала все, чтобы отдалить Джоан от меня, являлось ее богатое наследство. Согласно завещанию, оставленному их отцом, оно должно было очень скоро перейти его сестре. Естественно, что на пути к достижению корыстных целей я очень мешала Урсуле. Спустя несколько дней, или даже педель, после той ночи меня в невменяемом состоянии должны были найти блуждающей по огромной территории усадьбы Хейлсвортов. А в том, что я сама приняла ЛСД и стала ненормальной, никто бы и не усомнился. Лишь то, что дверь в моей комнате оказалась запертой на задвижку, спасло меня.

Дональд считает, что Урсула запаниковала в тот момент, когда возле потайной двери, через которую можно было попасть в ее апартаменты, залаяли собаки. Джоан сообщила, что их кузина, поняв, что меня очень скоро найдут, в спешке выбежала из дому. Однако сторож поклялся, что Урсула Грант через ворота не проходила. На основании этого Дональд пришел к выводу, что она, подобно Эндрю Хейлсворту, сошла с ума и прыгнула со скалы в бухту Дьявола. Как бы то ни было, но трупа ее пока не нашли.

Я часто задавала себе вопрос: а что, если в стене, окружавшей усадьбу, имелась лазейка? Но Дональд, как человек рассудительный, скорее всего, был прав.

Не вызывало сомнений, что Джоан принимала Урсулу за своего любовника. Но об этом все предпочитали не говорить. В такой семье, как Хейлсворты, не хотели слышать даже намека на то, что между членами их клана могла возникнуть лесбийская любовь. Но привязанность Джоан к Урсуле и влияние той на свою двоюродную сестру были абсолютными. Это я хорошо знала и потому...

Но самое приятное для меня было то, что я и Дональд друг друга полюбили. Будущей весной мы должны пожениться. После больницы я намеревалась вернуться в Нью-Йорк и еще немного поработать. Дональд собирался купить для нас дом, в котором я когда-то жила со своими родителями. После того что произошло со мной в Сторм-Тауэрс, жить в доме своего будущего мужа я не могу.

Я надеялась, что, выписавшись из психиатрической клиники, Джоан будет жить вместе с нами в Бостоне. Ведь всего несколько лет назад в доме моих родителей она чувствовала себя такой счастливой...

Но я не знала, захочет ли этого сама Джоан.

И могла ли я это знать?