1/14 мая оставил свой пост военный министр Гучков. «Мы хотели, — так объясняет он смысл проводимой им «демократизации» армии, — проснувшемуся духу самостоятельности, самодеятельности и свободы, который охватил всех, дать организованные формы и известные каналы, по которым он должен идти. Но есть какая-то линия, за которой начинается разрушение того живого, могучего организма, каким является армия».

Не подлежит сомнению, что эта линия была перейдена еще до 1/14 мая, т.е. самим Гучковым. Но нужно при этом учесть, что Гучков, как военный министр Временного правительства князя Львова, с первых же дней, по существу, никакой власти не имел. Он мог только лавировать между требованиями Совета рабочих и солдатских депутатов и тайно «саботировать» те действия, которые явно вели к развалу армии. Вот как сам Гучков объясняет свою деятельность в письме к генералу Корнилову, написанном в июне 1917 г., т.е. вскоре после своего ухода: «Удержать армию от полного развала под влиянием того напора, который шел от социалистов, в частности, из их цитадели — Совета рабочих и солдатских депутатов, — выиграть время, дать рассосаться болезненному процессу, помочь окрепнуть здоровым элементам — такова была моя задача».

Военным министром вместо Гучкова стал Керенский. Первые же его шаги на новом поприще ознаменовались рядом мер чисто демагогического свойства (объявление по армии «Декларации прав солдата»).

22 мая/4 июня по настоянию Керенского Временное правительство удалило с должности Верховного главнокомандующего генерала Алексеева, заменив его генералом Брусиловым.