19-го сентября 1915 г. был подписан болгаро-немецко-турецкий договор, по которому Болгария выступала на стороне центральных держав. Это тотчас же отразилось на снабжении Турции, особенно артиллерийском, которое значительно улучшилось.

Англо-французские войска, высадившиеся на Галлиполийском полуострове и ведшие на нем продолжительную и упорную борьбу с турками, не могли добиться здесь успеха и потеряли уверенность в возможности получения его.

Французское командование находило более целесообразным отказаться от продолжения борьбы на Галлиполийском полуострове и перебросить бывшие там союзные войска в район Салоник для непосредственного содействия Сербии. Не добившись согласия на это англичан, французское командование перебрасывает в середине сентября свою 1-ю дивизию с Галлиполийского полуострова в Салоники. Дивизия производит посадку в Седюл-Баре 12-го сентября.

Командующий союзной армией, генерал Гамильтон, который противился решению очистить Галлиполи, считая, что при создавшейся обстановке при выполнении этой операции придется пожертвовать не менее, как 50 тысячами солдат и сотней орудий, был замещен 3-го октября генералом Монро.

Таким образом в первых числах октября 1915г. было принято окончательное решение очистить Галлиполи.

Основы эвакуации были выработаны 31-го октября при посещении Галлиполи лордом Китченером.

Полная эвакуация полуострова была произведена в ночь на 7-е декабря у Ари-Бурну, а в ночь на 27-е декабря — у мыса Хеллеса.

События, происходившие в районе Галлиполи осенью 1915 г. и кратко изложенные выше, не сразу стали известны во всех подробностях, но уже во второй половине октября 1915 г. в штабе генерала Юденича были получены первые сведения о решении союзников очистить Галлиполи. В скором времени эти сведения получили подтверждение. Таким образом, стало ясно, что, с упразднением галлиполийского фронта, турецкое командование будет иметь свободными значительное количество войск, сосредоточенных на этом фронте против армии наших союзников.

Тогда же стали поступать в штаб армии агентурные сведения о том, что турецкое командование, в полной мере осведомленное об этом намерении англичан и французов произвести полную эвакуацию Галлиполийского полуострова, предполагает использовать свои освободившиеся войска для значительной перегруппировки своих сил и перенесения центра активной деятельности на Кавказский фронт.

Эти сведения, вначале недостаточно определенные, указывали, что турецкое командование намечает к переброске большую часть освобождающихся войск на Кавказ, а небольшую часть — в Месопотамию против англичан.

По окончании предположенных перебросок силы 3-й турецкой армии должны были увеличиться более чем вдвое, и турецкое командование предполагало тотчас же перейти в решительное наступление против нашей Кавказской армии.

Таковы были агентурные данные штаба генерала Юденича о назревании в ближайшем будущем на фронте Кавказской армии чрезвычайно серьезной обстановки.

Английское командование, имея также эти данные о турецких предположениях, столь тревожных для их Месопотамской армии, сообщило нам о них, что лишь подтвердило правильность наших предположений о том, что с весны 1916 г. на Кавказском фронте необходимо ожидать весьма грозной для нас обстановки. Нельзя было пассивно выжидать наступления времени, когда по прибытии крупных подкреплений к 3-й турецкой армии положение для нас стало бы уже опасным, так как, если бы предположенная турецким командованием переброска из района проливов была бы выполнена беспрепятственно, то Кавказская армия оказалась бы лицом к лицу с турецкой армией, возросшей вдвое.

Между тем требовалось иметь в виду, что наша Кавказская армия определенно не могла рассчитывать на какое-либо усиление ее: на западном главном фронте, где только недавно закончился наш длительный, тяжкий отход, требовалось непрерывное напряжение всех сил государства, и выделения хотя бы малой части их для Кавказа не могло быть.

Оценивая все данные назревающей на Кавказском фронте обстановки, командующий Кавказской армией в начале ноября 1915 г. решил перейти в общее наступление против 3-й турецкой армии с целью разбить ее до подхода к ней ожидаемых сильных подкреплений, дабы обратить последние лишь на пополнение расстроенной армии, а не на ее двойное усиление.

С принятием этого решения необходимо было наметить и время для начала операции. Слишком быстро начинать операцию было нельзя, так как требовалось достаточное время для подготовки операции. Запаздывать с началом ее также не следовало: важно было закончить операцию заблаговременно до появления направленных на Кавказский фронт подкреплений, так как далее и победоносная наша армия, после длительных и тяжелых боев, была бы естественно приведена в некоторое расстройство и появление против нее свежих турецких частей, особенно прибывающих с галлиполийского фронта с настроением победителей, могло ослабить результаты победы, а может быть, и свести их на нет. Поэтому надо было некоторое время, чтобы Кавказская армия, после операции, успела хотя бы немного привести себя в порядок.

Вот те исходные данные, которые были положены в основание при определении времени начала операции.

Наступление зимы с большими снегами и сильными холодами не могло заставить изменить время операции, а лишь было принято в расчет при подготовке операции и ее выполнении.

По данным нашего разведывательного отделения, прибытие подкреплений к 3-й турецкой армии, по расстояниям и свойству путей, можно было ожидать лишь после начала марта 1916 г.

Длительность операции нужно было считать в среднем около месяца.

Исходя из всех этих данных временем для начала операции был намечен конец декабря. При определении этого времени начала операции было принято во внимание и следующее обстоятельство: решено было ее начать не после праздников, а в дни Рождества Христова перед Новым годом, когда турки, знавшие, насколько мы чтим и соблюдаем эти праздники, никак не ожидали, что мы начнем сами какую-либо серьезную операцию в эти дни.

По данным разведывательного отделения штаба генерала Юденича, 3-я турецкая армия в октябре 1915 г., т.е. перед нашей операцией, имела в своем составе: 181 батальон, 49 запасных батальонов, 184–201 орудий, 132 эск. и сотни и около 10 тысяч курдов.

Данные об артиллерии противника безусловно неправильны и преуменьшены, так как наше разведывательное отделение не располагало полными данными о ней; артиллерии у турок было не менее, чем у нас, а горной артиллерией 3-я турецкая армия была богаче нашей.

Турецкая армия занимала позиции на широком фронте от Черного моря до границы с Персией.

Состав 3-й турецкой армии и ее группировка, составленные в сентябре месяце 1915 г. по данным нашего разведывательного отделения, показаны в Приложениях №№ 17 и 18.

Из рассмотрения группировки турок видно, что большая часть 3-й турецкой армии была сосредоточена, как и наша, на главном Карсском направлении, в Пассинской долине и на Ольтинских обходных путях, на стоверстном участке фронта.

При этом против 2-го Туркестанского корпуса, на Ольтинских путях, был сосредоточен 10-й турецкий корпус, а в Пассинской долине, против 1-го Кавказского корпуса были сосредоточены 11-й и 9-й турецкие корпуса, имея часть последнего корпуса в армейском резерве, но также в Пассинской долине.

В конце 1915 г. 3-я турецкая армия, как указывает ее группировка в Приложении № 17, имела сосредоточенными в Пассинской долине и на обходных Ольтинских путях почти все свои силы. На этом главнейшем Эрзерумском направлении оба фланга ее были надежно обеспечены малодоступной местностью.

Правый фланг армии заканчивался на высоком, диком, сильно пересеченном, с глубокими балками, бездорожном хребте Драм-даг, являющемся как бы продолжением на восток Палантекенского хребта и ограничивающем Пассинскую долину с юга, с перевалами на высоте до 10 тысяч футов.

Левый фланг армии упирался в сильно пересеченную местность южных диких отрогов Понтийского Тавра, совершенно не допускавших маневрирования в них значительных сил.

Таким образом, этой местностью на флангах 3-я турецкая армия была надежно обеспечена от обходов.

Поэтому командующий Кавказской армией генерал Юденич решил произвести прорыв центра 3-й турецкой армии и пунктом для прорыва был выбран участок местности в стыке двух наших корпусов: 2-го Туркестанского и 1-го Кавказского. Он находился между хребтом, окаймляющим Пассинскую долину с севера, и горой Джиллигель и был заполнен отрогами их.

Местность была мало удобная для маневрирования, сильно пересеченная, почему и слабее занятая противником; но обогнув склоны массива Джиллигель, можно было выйти к Кеприкейскому мосту — единственной мостовой переправе в Пассинской долине и у которого сходились почти все пути правого и левого берегов р. Аракса.

В соответствии с указанными соображениями, командующим Кавказской армией генералом Юденичем был принят следующий план операции:

Перейти всем фронтом армии, как на Ольтинских путях, так и в долинах Пассинской и Алашкертской, в решительное наступление; при этом, начав наступление 2-м Туркестанским корпусом на два дня ранее, чем на остальном фронте армии, и требуя от 1-го Кавказского корпуса наивысшего напряжения атак, создать впечатление, что на фронте 2-го Туркестанского корпуса идет демонстрация, а на фронте 1-го Кавказского корпуса наносится главный удар. И в то же время, вслед за атакой 1-го Кавказского корпуса, когда внимание турок будет привлечено на этот участок, внезапно нанести короткий, но энергичный удар с целью прорыва войсками армейского резерва в том месте всего фронта, где турки, по условиям труднодоступной местности, меньше всего могли ожидать развития решающих действий, а именно в стыке между 1-м Кавказским и 2-м Туркестанским корпусами.

Дабы турецкое командование не могло сделать какие-либо переброски с остальных участков обширного фронта, одновременно с переходом в наступление главных сил армии на Эрзерумском направлении было решено проявить полную активность и на фронте Приморского отряда и всего 4-го Кавказского корпуса и Азербайджан-Ванского отряда.

Для производства прорыва была назначена бывшая в армейском резерве, отлично действовавшая в предыдущей операции, вполне отдохнувшая и совершенно пополненная 4-я Кавказская стрелковая дивизия, усиленная 1-м Кавказским мортирным дивизионом, и Сибирская каз. бригада, изъятая для этого из состава 2-го Туркестанского корпуса; туда же должна была быть подведена и 66-я пех. дивизия.

Для ознакомления с местностью, где было предположено произвести прорыв, составления соображений о производстве самого прорыва, выбора пункта, куда удобнее всего было сделать сосредоточение назначенных для прорыва сил и разведки удобнейших путей к нему для скрытного подвода войск, были командированы: от штаба армии — начальник разведывательного отделения полковник Драценко и начальник штаба 4-й Кавказской стр. дивизии полковник Квинитадзе как начальник штаба той дивизии, которая была предназначена для прорыва.

Пункт для сосредоточения назначенных для прорыва войск был определен у с. Сонамер.

Как только был установлен план предстоящей операции, тотчас же было приступлено к подготовке ее.

Подготовка к операции в крупных чертах заключалась в следующем:

1) В перегруппировке для получения необходимого исходного положения.

2) В снабжении войск теплой одеждой.

3) В соответствующем устройстве тыла.

Для получения выгодного походного положения, для образования необходимого резерва и сосредоточения его на соответствующем участке фронта была сделана указанная ниже перегруппировка.

Так как одновременно с началом подготовки к операции был создан, по требованию Великого Князя, экспедиционный корпус для Персии, была произведена значительная перегруппировка и конницы с целью выделения части ее в названный корпус.

В связи с намеченной операцией, командиру 4-го Кавказского корпуса генерал-лейтенанту де-Витту было приказано 18-го ноября сосредоточить в резерве корпуса 66-ю пех. дивизию и расположить ее для отдыха в районе Кагызмана.

Во исполнение этого приказания полки 66-й пех. дивизии, предназначенные в резерв корпуса, были сменены на фронте частями 2-й Кавказской стр. дивизии и 22-го ноября начали движение в тыл, где и расположились: штаб дивизии и 261-й пех. Ахульгинский полк — в Кагызмане, 262-й пех. Грозненский полк — в с. Николаевском и 263-й пех. Гунибский полк — в Парнауте.

В таком положении дивизия простояла до 19-го декабря, когда шифрованной телеграммой ей приказано было приготовиться к выступлению, с перемещением ее одновременно из состава 4-го Кавказского корпуса в армейский резерв.

По секретной телеграмме, полученной накануне, полки дивизии 24-го декабря форсированным маршем выступили в Караурган, а по прибытии в последний непосредственным распоряжением штаба армии направлялись далее к Сонамеру, куда постепенно сосредоточились с 1-го по 5-е января 1916 г.

4-я Кавказская стр. дивизия и 1-й Кавказский мортирный дивизион, бывшие все время в армейском резерве, до середины декабря пребывали на своих местах, а 24-го декабря, также по секретному распоряжению штаба армии, форсированно двинулись с мест своих стоянок в районе Сарыкамыш — Каракурт к Сонамеру.

Наконец, в самые последние дни перед началом операции с фронта 2-го Туркестанского корпуса была снята Сибирская каз. бригада и из района Шекерли, где она находилась, была переброшена к Сонамеру.

В последних числах октября 1-я Кавказская каз. дивизия, расположенная в корпусном резерве в районе Сарыкамыша, была взята из состава 1-го Кавказского корпуса и отправлена через Баку в Энзели в состав экспедиционного конного корпуса. Дивизия ушла в своем основном составе из полков: 1-го Уманского, 1-го Горско-Моздокского, 1-го Кубанского, 1-го Запорожского и 1-го Кавказского каз. арт. дивизиона из батарей: 2-й Кубанской и 1-й Терской, всего 24 сотни и 12 конных орудий. Два третьеочередных полка этой же дивизии: 3-й Кавказский и 3-й Сунженско-Владикавказский, были оставлены в составе 1-го Кавказского корпуса.

Вместо ушедшей из состава 1-го Кавказского корпуса 1-й Кавказской каз. дивизии в него была включена и переброшена из 4-го Кавказского корпуса Закаспийская каз. бригада, переименованная в 5-ю Кавказскую каз. дивизию. Эта дивизия прибыла в 1-й Кавказский корпус в полном своем составе из полков: 1-го Таманского, 1-го Кавказского, 3-го Екатеринодарского, 3-го Линейного, 55-го Донского и 4-й Кубанской каз. батареи, но тотчас же временно выделила из себя во 2-й Туркестанский корпус 1-й Кавказский и 3-й Екатеринодарский каз. полки в качестве корпусной конницы на замену взятой из последнего в армейский резерв Сибирской каз. бригады.

Наконец, вместо ушедшей с фронта 4-го Кавказского корпуса Закаспийской каз. бригады, незадолго до того переименованной в Св. Кавказскую каз. дивизию, а при переходе в 1-й Кавказский корпус — в 5-ю Кавк. каз. дивизию, — в состав последнего была возвращена из армейского резерва 2-я Кавказская каз. дивизия в ее полном составе из полков: 1-го Лабинского, 1-го Черноморского, 3-го Кизляро-Гребенского, 3-го Черноморского, 3-го Волжского, 3-го Запорожского и 2-го Кубанского каз. арт. дивизиона из батарей: 1-й и 5-й Кубанских.

Были приняты все меры к тому, чтобы возможно лучше и скорее снабдить все войска теплой одеждой на зимний период.

Привожу выдержку из воспоминаний начальника 66-й пех. дивизии генерал-лейтенанта Савицкого, об участии его дивизии в войне на Кавказском фронте, которая рельефно выявляет серьезные заботы командующего армией к подготовке операции и в этом отношении.

Вспоминая форсированный марш полков дивизии, совершенный в конце декабря 1915 г. перед началом Азанкейского сражения, генерал-лейтенант Савицкий пишет:

«Несмотря, на жестокие морозы и необходимость на многих ночлегах располагаться биваком, дивизия совершила этот форсированный марш в полном порядке и без обмороженных. Объясняется это, во-первых, тем, что солдаты были отлично снабжены зимней одеждой: каждый солдат имел пару кожаных сапог и теплые портянки и пару валенок, которые он надевал на ночлеге, неся на походе за плечами; короткие до колен полушубок, не стесняющий движения, стеганные на вате шаровары, папаху с отворачивающимся назатыльником, теплые варежки и шинель, на походе скатанную, а во-вторых, заботливо заготовленными армией дровами на ночлегах (дрова подвозились на верблюжьих транспортах)».

Ввиду того, что операция начиналась среди зимы, когда вся местность была покрыта глубоким снегом, было приказано во всех частях заготовить на всех чинов белые коленкоровые балахоны, которые могли сделать менее заметными передвижения людей во время наступления на фоне снежного покрова.

Работы по устройству тыла в главном заключались: а) в сосредоточении запасов, б) устройстве главных путей подвоза, в) в организации достаточных транспортных средств и г) в обеспечении прочной связи штаба армии с войсками во время операции.

а) Все передовые и промежуточные склады огнестрельных припасов и расходные интендантские магазины были в нужной мере пополнены. Некоторые из передовых складов были вынесены несколько вперед, ближе к войскам. При этом, чтобы не возбуждать внимания на необычность усиления запасов, распоряжения делались отдельными приказаниями, а не общей, обращающей на себя директивой. Одновременно указывалось, что вследствие трудности сообщений в зимнее время, следует использовать благоприятное время для сосредоточения запасов, чтобы не было перерыва в довольствии зимой. Таким образом было дано естественное объяснение делаемым запасам.

б) Главнейшие пути коммуникаций, особенно от Сарыкамыша в Пассинскую долину и от Карса через Мерденек и Ольты ко 2-му Туркестанскому корпусу, содержались в порядке. Подвоз по последнему пути был облегчен работой узкоколейки с конной тягой от Карса до Мерденека, функционировавшей уже с лета. Проведение паровой узкоколейки от Сарыкамыша на Караурган интенсивно продолжалось. Дабы не было перерыва сообщений из-за заносов, на путях было приказано образовать особые снегоочистительные команды.

в) Большое внимание было уделено организации достаточного количества транспортных средств, дабы не было заминок в снабжении в зимнее время, когда регулярность подачи, величина переходов и грузов легко нарушались из-за глубокого снега и стужи. На период подготовки, чтобы успешно совершить необходимую переброску запасов, были притянуты к главному Эрзерумскому направлению многие транспорты из тыла. Так как по качеству путей особенно полезны были вьючные транспортные средства, то на образование их было обращено особое внимание. У нас имелись верблюжьи транспорты с большой подъемной силой, но они были образованы приобретением их в Закаспийской области. Плоскостные верблюды плохо переносили гористый и каменистый характер местности сурового Кавказского театра. Было приказано для формирования транспортов использовать колоссальные местные средства северного Персидского Азербайджана, — по характеру местности и климатическим условиям весьма схожего с театром военных действий. Покупка животных производилась якобы для нужд Азербайджан-Ванского отряда, что было настолько натурально, что ни в ком не возбуждало никаких сомнений.

г) На время операции командующий армией со своим штабом выезжал вперед, ближе к войскам, чтобы лучше непосредственно руководить войсками в период ответственной обстановки.

На этот раз пунктом, куда командующий армией предполагал переехать со штабом на время операции, был намечен Караурган.

Вопрос о правильной, удобной и прочной связи на время предстоящей операции был чрезвычайно серьезным, почему к организации ее специально для операции и было приступлено тотчас же, когда приступили и к общим подготовительным работам. Работа была сложная, так как многие линии требовалось проводить заново. Проведение ее было поручено начальнику военных сообщений. Заботой и энергией последнего с помощью специальных рабочих колонн в течение подготовительного периода новая сеть для связи телеграфной и телефонной непосредственно из Караургана была установлена. Устройство этой новой сети производилось в большой тайне, под видом исправления и улучшения старой и не обратило ничьего внимания.

Дабы сохранить в тайне предполагавшуюся операцию, были приняты разнообразные меры.

До последнего времени, когда надо было уже переходить в наступление, никто не знал о предположениях командующего армией нанести удар 3-й турецкой армии. Только ограниченное число офицеров управления генерал-квартирмейстера было посвящено в предположения.

Заблаговременных директив командирам корпусов о переходе в наступление не отдавалось. Лишь накануне перехода в наступление командиры корпусов получили задания секретным порядком с указанием тщательно соблюдать секретность при передаче приказов дивизиям.

В директивах указывалась задача корпусу, но никому не сообщалось, где будет наноситься главный удар; каждому указывалось самое решительное наступление, и каждый думал, что он решает главную задачу. Только начальник 4-й Кавказской стр. дивизии генерал Воробьев и начальник штаба этой дивизии полковник Квинитадзе в середине декабря, когда подготовка уже была закончена, были посвящены в план операции и ознакомлены с той главной ролью, которая возлагалась на 4-ю Кавказскую стр. дивизию. Им было указано все значение для успеха операции соблюдения тайны ее, что они тщательно выполняли.

Чтобы турки не обнаружили раньше времени появление свежих частей на фронте при подходе туда армейского резерва и главным образом, назначенной для прорыва 4-й Кавказской стр. дивизии, полки, при продвижении вперед, приближении к линии фронта и необходимости переваливать через гребни гор, прохождение через которые могло быть видимым противнику, совершали эти переходы ночью, а в течение всего периода сосредоточения дивизии и днем по батальону отводились за гребень, якобы, как оттягиваемые с фронта. И у турок создалось впечатление об ослаблении участка нашей позиции у Сонамера, т.е. того участка, против которого предполагался нами прорыв.

Задания по общей подготовке к операции начальникам различных органов снабжения были даны не общей директивой, а отдельными требованиями без указания истинной цели, поэтому решение командующего армией дать сражение оставалось в тайне; большинство полагало, что на главном фронте армии тщательно готовятся к зимнему периоду, когда сообщения с тылом ухудшаются и усиление запасов всякого рода на фронте является нормальным, дабы сделать на этот период фронт независимым от тыла.

Тогда же был пущен слух о предполагающемся раннею весною наступлении в Персии со стороны Азербайджан-Ванского отряда и экспедиционного корпуса в общей связи с действиями Месопотамской английской армии. Правдоподобность этой версии подтверждалась и общей обстановкой в указанном районе, вызвавшем образование нового, экспедиционного корпуса и направление его на Керманшах.

Чтобы дать больше правдоподобности этому слуху, было сделано следующее: начальнику снабжений было приказано, как упоминалось выше, производить в районе Персидского Азербайджана закупку верблюдов для образования транспортов в большом количестве, без указания истинной цели этого приобретения; в этом же районе было указано приобретать гурты порционного скота и закупать пшеницу и овес.

Кроме того за несколько дней до начала наступления, для скрытия предположенного сосредоточения у Сонамера, начальнику 4-й Кавказской стр. дивизии была послана срочная нешифрованная телеграмма о сосредоточении дивизии к Сарыкамышу для дальнейшей ее отправки по железной дороге в Персию, а 13-й Кавказский стр. полк, прибывший первым в Сарыкамыш, в действительности произвел посадку в Сарыкамыше на железную дорогу, перевезен в Джульфу, там высажен и продвинут на переход вперед от железной дороги. Все это было сделано таким образом, чтобы могло получить некоторую огласку и ввести в заблуждение агентов противника об истинных намерениях наших.

Этот полк естественно не поспел обратно к началу операции и прибыл к дивизии уже при подходе ее к Деве-Войну, но демонстрация удалась блестяще, и сосредоточение в точке удара у Сонамера предназначенных войск произошло совершенно секретно.

Насколько вся подготовка к наступлению, приведшая к Азанкейскому сражению, была произведена скрытно, видно из следующих слов об этом начальника 66-й пех. дивизии генерала Савицкого, дивизия которого, в соответствии с планом операции, была уже во второй половине ноября снята с передовых позиций и переведена глубоко в резерв корпуса, а затем армии. Генерал Савицкий пишет:

«19-го ноября было получено распоряжение штаба 4 Кавказского корпуса об отходе 66 пех. дивизии на отдых к Кагызману и о смене ее 2 Кавказской стр. дивизией… 22 ноября части дивизии начали движение и к началу декабря расположились в районе Кагызмана. Дивизии было предписано готовиться к весенней кампании. Были организованы занятия с офицерами, с унтер-офицерами; предполагалось пройти курс стрельбы. Приводилась в порядок материальная часть.

Незадолго до Рождества в Тифлис были командированы офицеры и солдаты для покупки всего необходимого для устройства в частях рождественских елок и встречи Нового Года. Шли разговоры о том, что предполагается действовать на теплом Персидском направлении. Все это создавало в районе дивизии такое настроение, что никому в голову не могло придти, что в ближайшем времени начнется наступление на Эрзерум. Говорю это к тому, чтобы отметить прекрасную подготовку к неожиданному для турок переходу в наступление Кавказской армии».

Полковник Левицкий, бывший тогда в 155-м пех. Кубанском полку 39-й пех. дивизии и с ним участвовавший в операции, также пишет: «Все клонилось к тому, что зима пройдет без особых событий… О каких-либо намерениях командования никто ничего не знал, и только за день, за два до начала операции, по деятельности разведчиков, можно было заключить о каких-то предстоящих действиях. Вечером 29-го декабря в полку получен был приказ о переходе в наступление, причем полку надлежало овладеть к рассвету укрепленной позицией на склонах Джиллигеля. Лишь после этого стало войскам ясно о начале крупных операций. Я особенно подчеркиваю этот факт, как образцовый пример скрытности маневра. Удар для противника, по словам пленных офицеров, был полной неожиданностью, что весьма благоприятствовало дальнейшему ходу событий».

Также и остальные части Кавказской армии не знали, что уже с конца октября идет энергичная, планомерная подготовка к большому сражению с намеченной командующим армией громадной целью.

И только, как указывалось выше, начальник 4-й Кавказской стр. дивизии и начальник штаба ее, ввиду того, что на дивизию была возложена ответственная задача прорыва, были осведомлены о предположенном, чтобы могли заблаговременно ознакомиться с местностью, где придется действовать, наметить пункт и порядок сосредоточения и способ выполнения задачи.

Когда вся подготовительная работа к операции была закончена, командующий Кавказской армией генерал Юденич, взяв с собой начальника оперативного отделения полковника Масловского, выехал экстренным поездом, (22-го или 23-го декабря вечером) в Тифлис, дабы испросить у Главнокомандующего разрешения дать решительное сражение туркам, доложив те причины, которые побудили его к принятию такого решения.

Должен отметить, что одна из причин, побудившая командующего армией лично ехать в Тифлис для получения разрешения, а не испросить его по телеграфу, имела целью лучшее сохранение предполагавшегося в тайне.

На докладе командующего Кавказской армией генерала Юденича Великому Князю присутствовали генералы Янушкевич, Палицын и Болховитинов. Главнокомандующий, выслушав доклад, после некоторого колебания дал согласие на это наступление.

Получив разрешение на операцию и тотчас же возвратившись в Карс, командующий армией наметил точное время перехода армии в наступление, которое было назначено: для 2-го Туркестанского корпуса — на 28 декабря, а 1-му Кавказскому корпусу — в ночь на 30 декабря.

Но приказ о переходе в наступление был дан только в последнюю минуту, а пока было приступлено к последним распоряжениям по сосредоточению к Сонамеру: 4-й Кавказской стр. дивизии — из района Каракурт — Сарыкамыш, 1-го Кавказского мортирного дивизиона — из Сарыкамыша, 66-й пех. дивизии — из района Кагызмана и Сибирской каз. бригады — из района Шекерли на фронте 2-го Туркестанского корпуса.

Еще ранее было приказано командиру 4-го Кавказского корпуса сосредоточить одну бригаду 2-й Кавказской стр. дивизии к своему крайнему правому флангу, а в последние дни перед началом наступления было указано ему о передаче одного полка в 1-й Кавказский корпус с направлением его в Пассинскую долину. По этому приказанию в 1-й Кавказский корпус был передан 5-й Кавказский стр. полк.

Наконец, дабы это последнее сосредоточение частей армейского резерва, естественно более оживленная деятельность на фронте и в районе расположения штаба армии и перемещение командующего армией со штабом в Караурган не обнаружили опытным турецким разведчикам намечавшуюся операцию, тотчас же по возвращении из Тифлиса командующего армией, за пять дней до перехода армии в наступление, район Ольты — Карс — Кагызман был изолирован от тыла: на всех путях в этом районе, ведущих в тыл, были выставлены заставы, связанные разъездами конницы, с приказанием всех впускать в указанный район, но никого не выпускать в тыл, какие бы уважительные и серьезные причины ни приводились к тому: почта продолжала прием почтовой и телеграфной корреспонденции, но было приказано ни одно письмо, ни одну телеграмму не отправлять в тыл.

Поезда уходили из Карса под наблюдением органов разведки совершенно пустыми; заставы и разъезды никого не выпускали в тыл.

Так как вообще ближе Карса к фронту въезд семей был воспрещен, то к Рождеству из Тифлиса и других мест прибыли жены и родственники некоторых офицеров частей, стоявших на отдыхе; с отдачей указанного выше распоряжения, офицеры были направлены обратно к своим частям, а их семьи были задержаны в Карсе. Никакие мольбы с указанием на самые серьезные причины не могли побудить штаб сделать послабление.

В течение изоляции Карса заставами и разъездами были задержаны и арестованы два подозрительных лица: одно из них найдено было в повозке спрятавшимся под сеном, а другое пыталось проскользнуть в тыл на велосипеде без дорог.

И только с началом наступления все эти стесняющие распоряжения были отменены.

Насколько действительно вся подготовка к операции была произведена нами скрытно, не возбудила никаких подозрений турецкого командования и была совершенно неожиданна для турок, указывают все последовавшие события и единогласное подтверждение этого всеми пленными.

Сам командующий 3-й турецкой армией Махмуд-Киамилпаша и его начальник штаба армии майор германской службы Гюзе незадолго перед Рождеством, считая, очевидно, обстановку не внушающей никаких опасений, уехали в отпуск в Константинополь.

Между тем в это время, в кажущемся спокойствии, шла интенсивная подготовка к решительному сражению.

За сутки до перехода в наступление были даны приказы корпусам о переходе в решительное наступление и во исполнение его 28-го декабря начал наступление 2-й Туркестанский корпус, а в ночь на 30-е декабря 1915 г. — 1-й Кавказский корпус.

Началось сражение.