Глава IX
НОВЫЙ ПОВОРОТ СОБЫТИЙ
Богатство Рафлза Хоу принесло, несомненно, много добра людям, но бывали случаи, когда оно оказывало им плохую услугу. Даже самые мысли о больших деньгах, соприкосновение с ними часто приносили вред. Пагубней всего повлияли они на старого фабриканта оружия. Если прежде это был только жадный, ворчливый старик, то теперь он стал желчным, угрюмым и даже опасным человеком. Он видел изо дня в день, как протекает через его собственный дом поток денег, а ему не удается отвести для себя даже самый крохотный ручеек, и это его озлобило, в глазах у него появился алчный блеск. Он меньше жаловался на превратности судьбы, но чаще впадал в мрачное настроение, часами стоял на тэмфилдском холме и глядел на величественный дворец внизу, как умирающий от жажды смотрит на мираж в пустыне.
Он повсюду выспрашивал, выведывал, подслушивал и в конце концов кое в чем оказался более осведомленным, чем сын и дочь.
— Ты, наверное, все еще понятия не имеешь, откуда твой новоявленный друг добывает деньги, — сказал он как-то Роберту во время утренней прогулки по деревне.
— Я знаю только, что он тратит их достойным образом.
— Как бы не так! — фыркнул старик. — «Достойным образом»! Помогает всякому бродяге, всякой потаскушке и последнему негодяю и не может дать в долг и фунта стерлингов под верное обеспечение, чтобы помочь уважаемому человеку поправить свои дела!
— Дорогой отец, право, я не могу спорить с тобой на эту тему, — сказал Роберт. — Я уже не раз высказывал тебе свое мнение об этом. Цель мистера Хоу — помогать тем, кто доведен до крайности. А на нас он смотрит, как на равных себе: ему и в голову не приходит покровительствовать нам, как будто мы слабы и беспомощны. Принять от него деньги — значит для нас унизиться.
— Что за вздор ты говоришь, Роберт! Речь идет лишь о том, чтобы взять у него заимообразно, это постоянно практикуется в деловом мире.
Было еще утро, но Роберт видел, что отец уже успел где-то порядком выпить, — он был раздражен, сварлив. Пристрастие к вину за последнее время у него усилилось: его редко видели трезвым.
— Мистер Рафлз Хоу без нас знает, кому дать деньги и кому отказать, — ответил Роберт холодно. — Он сам зарабатывает деньги и волен распоряжаться ими, как ему заблагорассудится.
— А как он, интересно, их «зарабатывает»? Ты этого, Роберт, не знаешь. Ты не подозреваешь, что, может быть, участвуешь в афере, когда помогаешь ему расшвыривать деньги. Слыхал ты, чтобы кто-нибудь зарабатывал такую уйму денег праведным путем? И могу тебя уверить: слитки золота для него не дороже, чем куски угля для шахтера. Он мог бы сложить дом из них и не моргнул бы глазом! — злобно выкрикивал старик.
— Я знаю, отец, Рафлз Хоу чрезвычайно богат. Знаю также, что порой он высказывает крайне экстравагантные мысли, что фантазия уносит его очень далеко. Он делился со мной некоторыми своими планами, осуществить которые нечего мечтать и богатейшему человеку в мире.
— Смотри, сын мой, не соверши ошибки. Твой бедный старик отец не так уж глуп, хотя он всего-навсего несчастный, разорившийся промышленник. — Он искоса посмотрел на сына, подмигнул ему и как-то неприятно усмехнулся. — Когда пахнет деньгами, я это сразу чую. У него горы денег. Не сомневаюсь, что другого такого богача и на свете нет. Но честным ли путем досталось ему богатство? За это я не поручусь. Я еще не совсем ослеп, Роберт. Ты видел фургон, который приезжает сюда каждую неделю?
— Фургон?
— Ну да. Видишь, мне еще удается разузнавать для тебя новости. Фургон должен прибыть сегодня утром, он всегда приезжает в субботу утром. Да вот он выезжает из-за поворота, видишь?
Роберт оглянулся и действительно увидел на дороге к Новому Дому большой, тяжелый фургон, который тянули две сильные лошади. По тому, как они напрягались, как медленно двигался фургон, чувствовалось, что кладь весит необычайно много.
— Подождем здесь, — сказал старик Макинтайр, ухватив костлявой рукой сына за рукав. — Пусть проедет мимо. Посмотрим, что будет дальше.
Они стали у дороги, дожидаясь, пока фургон поравняется с ними. Он был покрыт брезентом и спереди и с боков, но сзади можно было разглядеть, что находится внутри. Там были какие-то свертки, уложенные рядами, один на другом, — все одинаковой формы, в одинаковой упаковке, длиной фута в два и высотой приблизительно в шесть дюймов. Каждый сверток был обернут в грубый холст.
— Ну что ты на это скажешь? — торжествующе обратился старик к сыну, когда фургон, скрипя колесами, проехал дальше.
— Что это, по-твоему, такое?
— Я следил за ним, Роберт, я следил за этим фургоном каждую субботу, и однажды мне удалось заглянуть внутрь. Это произошло в тот день, когда, помнишь, бурей свалило вяз, он упал поперек дороги и его пришлось распилить пополам. Это случилось в субботу, и, пока расчищали дорогу, фургону пришлось остановиться. Я стоял неподалеку и воспользовался случаем. Я подошел сзади и ощупал сверток. Ведь не так уж он велик, верно? Но поднять его под силу только очень крепкому человеку. Они тяжелые и твердые, словно бы из металла! И я вот что скажу тебе, Роберт, фургон нагружен золотом!
— Золотом?!
— Это все слитки золота, Роберт. Но давай подойдем поближе.
Они прошли вслед за фургоном в ворота и там, свернув с аллеи, встали среди елок, откуда им все хорошо было видно. Фургон остановился у входа в здание с высокой трубой. Там его уже поджидал целый штат конюхов и лакеев: они тут же бросились разгружать фургон и потащили свертки в лабораторию. Первый раз Роберт видел, что туда входят посторонние. Самого хозяина сейчас нигде не было видно. Через полчаса весь груз перенесли в здание, и фургон тотчас укатил.
— Ну что ж, — задумчиво проговорил Роберт, когда они с отцом возобновили прогулку. — Допустим, ты прав, — кто же присылает ему такое количество золота, откуда оно?
— Ага, в конце концов пришлось тебе согласиться с отцом! — Старик даже захихикал от удовольствия. — Я-то вижу, в чем тут фокус! Мне все ясно! Их двое, понимаешь? Тот, другой, достает золото. Каким образом? Этот вопрос на время оставим, но будем надеяться, что все идет честным путем. Предположим, что они напали на необыкновенные золотые россыпи, где золото можно грести лопатой. Добытое золото пересылают сюда, и этот Рафлз Хоу в своей лаборатории всякими там своими химическими обработками очищает и промывает его, чтобы можно было продать. Вот как я все это объясняю. А ты как считаешь, правильно я сообразил?
— Но если так, золото приходится снова вывозить отсюда?
— Ну да! Только вывозят его понемногу. Я знаю, я смотрел в оба. Каждую ночь золото увозят в небольшой тележке на станцию и поездом семь сорок отправляют в Лондон. Но оно уже не в слитках, а сложено в окованные железом ящики. Я их видел, мой мальчик, трогал собственными руками!
— Ну что ж, — проговорил молодой человек в раздумье. — Может, ты и прав. Да, возможно, что ты прав.
* * *
В то время как отец и сын пытались проникнуть в тайну Рафлза Хоу, сам он явился в «Зеленые Вязы». Лаура была одна; она сидела у камина, читая «Королеву».
— Ах, как жаль! — воскликнула она, отбрасывая газету и вскакивая с кресла. — Кроме меня, никого нет дома. Но отец и брат скоро вернутся. Роберт, во всяком случае, должен быть с минуты на минуту.
— Я как раз предпочел бы побеседовать с вами с глазу на глаз, — спокойно ответил Рафлз Хоу. — Прошу вас, сядьте, я хотел бы с вами поговорить.
Лаура снова села в кресло, щеки у нее вспыхнули, дыхание участилось. Она отвернула лицо и смотрела на огонь в камине, но глаза ее искрились своим, не отраженным светом.
— Помните, мисс Макинтайр, как мы встретились с вами впервые? — спросил он, стоя перед ней на ковре и глядя на ее темные волосы, на прекрасную, точеную шею цвета слоновой кости.
— Как будто все это было только вчера, — ответила Лаура самым мягким и нежным тоном.
— Тогда, значит, вы не забыли те нелепые слова, которые под конец вырвались у меня. Это было очень глупо с моей стороны. Очень сожалею, если напугал или смутил вас тогда. Но я давно живу отшельником и приобрел скверную привычку думать вслух. Ваш голос, лицо, манера держаться — все так отвечало моему идеалу женщины, любящей, преданной, способной понять, и мне невольно подумалось: будь я бедняком, мог бы я надеяться завоевать любовь такой девушки, как вы?
— Я очень дорожу вашим добрым мнением, мистер Хоу, — сказала Лаура. — Уверяю вас, я тогда ничуть не испугалась. Вам незачем извиняться за то, что, в сущности, было лишь комплиментом.
— Позже я убедился, что и душа у вас также прекрасна, что вы наделены тончайшими и благороднейшими качествами, какими только может природа одарить женщину. Вы знаете, что я человек состоятельный, но мне бы хотелось, чтобы это не влияло на ваше решение. Скажите, Лаура, могли бы вы быть счастливы, выйдя замуж за такого человека, как я?
Она не ответила, а продолжала сидеть, чуть отвернувшись, по-прежнему устремив искрящиеся глаза на огонь. Маленькая ножка ее часто постукивала по ковру.
— Вы имеете право узнать обо мне больше, прежде чем принять решение. Но рассказывать мне почти нечего. Я сирота, и, насколько мне известно, на всем свете у меня нет никого родных. Отец мой был уважаемым хирургом в Уэлсе, и я также получил медицинское образование. Но отец умер прежде, чем я успел закончить курс. Он оставил мне небольшие средства. Я увлекался химией и физикой, изучал свойства электричества и, вместо того чтобы продолжать занятия медициной, целиком посвятил себя химии. Наконец, я выстроил лабораторию и там продолжал научные исследования. К этому времени я получил крупную, чрезвычайно крупную сумму и почувствовал, что на меня ложится большая ответственность — я обязан правильно использовать эти деньги. Я все обдумал и решил построить дом где-нибудь в провинциальном уголке, но не слишком далеко от большого города. Там, думал я, у меня будет возможность держать связь с внешним миром, и в то же время я смогу жить спокойно, на досуге вынашивать свои замыслы. По чистой случайности я избрал Тэмфилд. Теперь моя задача — осуществлять задуманное и помогать людям бороться с их бедами, с несправедливостями судьбы. Я еще раз спрашиваю вас, Лаура, согласны вы соединить свою жизнь с моей и стать помощницей в деле моей жизни?
Лаура посмотрела на Рафлза Хоу и увидела сухопарую фигуру, бледное лицо, проницательные и в то же время ласковые глаза. Невольно перед ней возник другой образ — мужественные черты Гектора Сперлинга: четко очерченный рот, открытый взгляд… В эту минуту торжества Лауре вспомнилось, что Гектор остался верен ей в страшный час разорения их семьи, что он продолжал любить ее, бедную девушку, так же преданно, как в дни, когда она была богатой наследницей. Лауре вспомнился их последний поцелуй за дверью: она вновь ощутила прикосновение его губ на своих губах.
— Я считаю честью ваше предложение, мистер Хоу, — проговорила она медленно. — Но оно так неожиданно!.. Я не имела времени подумать. Я не знаю, что вам ответить.
— Нет, нет, я не хочу вас торопить! — сказал он. — Прошу вас, обдумайте все хорошенько. Я приду за ответом. Когда мне прийти? Сегодня вечером?
— Да, приходите вечером.
— Тогда я сейчас ухожу. Поверьте, ваша нерешительность заставляет меня уважать вас еще больше. Буду жить надеждой!
Он поцеловал ей руку и вышел, предоставив Лауру ее мыслям.
Вскоре можно было уже не сомневаться в том, какое они приняли направление. Все туманней и туманней становился образ далекого моряка, все ярче и заманчивей казались роскошный дворец, почти царственная власть, бриллианты, золото, будущие почести. Все это лежало у ее ног — стоило только нагнуться и взять. Как могла она колебаться хотя бы секунду? Лаура поднялась, подошла к письменному столу и взяла лист бумаги и конверт. На конверте она тут же написала:
«Гибралтар, флот его королевского величества, лейтенанту Гектору Сперлингу».
Написать самое письмо было несколько сложнее, но наконец и оно было составлено так, как то диктовали ее чувства и намерения:
«Дорогой Гектор, я убеждена, что твой отец всегда не очень одобрял наше обручение, иначе он не стал бы чинить столько препятствий нашему браку. Я уверена также, что, когда разорился мой бедный отец, ты остался мне верен лишь из чувства долга и чести, и поэтому было бы гораздо лучше, если бы мы с тобой тогда же расстались. Я не могу допустить, Гектор, чтобы из-за меня ты жертвовал своей карьерой, и, тщательно все обдумав, я решила освободить тебя, расторгнуть нашу детскую помолвку, чтобы ты был совершенно, во всех отношениях независим. Тебе может показаться, что я поступаю жестоко, но я глубоко убеждена, дорогой Гектор, когда ты добьешься высокого положения, когда ты станешь адмиралом и оглянешься назад, ты убедишься, что я была тебе подлинным другом и помешала тебе сделать ложный шаг, который погубил бы твою карьеру. Что касается меня, то, выйду я замуж или нет, я решила остаток своей жизни посвятить людям, буду стараться делать им добро, чтобы после моей смерти им жилось хоть немного лучше.
Отец твой вполне здоров и в прошлое воскресенье прочитал отличную проповедь.
Возвращаю тебе банкнот, который ты просил меня сохранить. Прощай навсегда, милый Гектор, и, поверь, что бы ни случилось, я всегда останусь твоим преданным другом.
Лаура Макинтайр».
Она едва успела запечатать письмо, как вернулись с прогулки отец и Роберт. Она закрыла за ними дверь и сделала реверанс.
— Я жду поздравлений от родственников, — сказала она, высоко подняв голову. — Приходил Рафлз Хоу и просил моей руки.
— Да не может быть! — проговорил старик. — Что же ты ему сказала?
— Попросила прийти вечером за ответом.
— И что же ты ответишь?..
— Я приму предложение.
— Ты всегда была умной девушкой, Лаура, — сказал Макинтайр-старший. Он привстал на цыпочки и поцеловал дочь.
— Но, Лаура, а как же Гектор? — сдержанно упрекнул ее Роберт.
— Я написала ему, — ответила сестра небрежно. — Будь так добр, опусти письмо.
