А когда парламент собрался, вопрос этот даже не поставили. – Наименование «парламент», означающее, собственно, «собрание», прилагается и во Франции, и в Англии к учреждениям общего происхождения (поначалу это было расширением curia regis), но вскоре принявшим совершенно разные формы и полномочия.

Французский парламент, сначала разъездной, потом закрепленный в Париже еще до того, как в провинции были учреждены второстепенные парламенты, являлся юридической ассамблеей, действующей по приказу и от имени государя. Члены парламента сначала назначались королем лишь на время юридической сессии, но начиная с конца XIII – начала XIV в., то есть с царствования Филиппа Красивого, стали пожизненными. Французскому парламенту довелось познать и крупные конфликты личных интересов, и процессы, сталкивающие частных лиц с короной, и важные для жизни государства уголовные дела, и споры из-за толкования обычаев, всего вообще, что касалось законодательства королевства в целом, включая даже закон о наследовании трона (как это случилось в начале царствования Филиппа V). Но, повторяем, роль парламента и его полномочия были исключительно судебными и юридическими. Его политическая власть основывалась лишь на том, что ни один королевский ордонанс, эдикт, указ о помиловании и т. д. не были действительны без регистрации и утверждения этим самым парламентом; но по-настоящему пользоваться силой своего отказа он начал только в конце XIV – начале XV в., когда монархия оказалась ослабленной.

Английский же парламент был собранием одновременно судебным, поскольку туда отзывались крупные государственные дела, и уже политическим. Никто не заседал там по праву; это всегда был лишь своего рода расширенный Большой совет, куда государь призывал кого хотел, то есть членов своего Малого совета, крупных вельмож королевства, как мирских, так и церковных, а также представителей графств и городов, выбранных в основном шерифами. Изначально политическая роль английского парламента должна была ограничиваться двойной информационной миссией: король осведомлял там представителей своего народа, избранных им самим, об общих решениях, которые намеревался принять; а эти представители в свою очередь осведомляли государя (либо посредством подачи прошений, либо изустно) о пожеланиях различных классов или административных областей, к которым принадлежали.

В теории король Англии был единственным хозяином своего парламента, который оставался, в общем, лишь его привилегированной аудиторией, у которой он не требовал ничего иного, кроме как символического и пассивного одобрения своей политики. Но едва только короли Англии оказывались в серьезных затруднениях или же им случалось проявить себя слабыми либо дурными правителями, парламенты, которые они сами же и набрали, становились гораздо более требовательными, притязали на откровенно обсуждающую роль и диктовали государям свою волю. По крайней мере, тем уже приходилось считаться с высказанными мнениями.

Члены парламентов всегда держали в голове прецедент Великой хартии вольностей, навязанной в 1215 г. Иоанну Безземельному его же баронами, которая, по сути, являлась упорядочиванием английских свобод. Второй прецедент был создан в 1311 г., когда Эдуарда II вынудили принять хартию, согласно которой подле короля учреждался совет распорядителей из крупных баронов, избранных парламентом, который действительно осуществлял власть от имени государя. Эдуард II всю жизнь боролся против его решений, сначала отвергая их, потом подчиняясь после своего поражения в 1314 г. от шотландцев. По-настоящему он избавился от них, на свою беду, только в 1322 г., когда борьба за влияние расколола распорядителей и он смог раздавить в битвах при Шрусбери и Боробридже партию Ланкастера – Мортимера, поднявших против него оружие.

Напомним, наконец, что английский парламент не был привязан к определенному месту и государь мог его созвать или потребовать созыва в любом городе королевства, где бы сам ни находился.