Глава 6

Когда я вошла в библиотеку, мадам Ларре наблюдала за Френсис, расставлявшей тяжелые стулья вокруг большого стола. На маленьком столике под портретом моей матери стояли в вазе цветы. Среди свежих красных роз я заметила одну желтую, видимо сорванную специально для меня, и, подойдя к вазе, осторожно вытащила желтый бутон из букета.

— У вас в комнате есть ваза, мадемуазель? — спросила меня через плечо мадам Ларре.

— Помню, что когда-то у меня была маленькая вазочка для одного цветка. Кажется, голубая. Ее подарила мне тетя.

— Такая ваза стоит в гостиной, — вмешалась Френсис. — Я могу вам ее принести.

— Нет-нет, все в порядке, — заверила я ее. — Я сама найду. А почему цветы стоят под портретом моей матери, а не на столе? — спросила я экономку. — Они бы там выглядели более эффектно.

— Большой стол должен быть свободным, — ответила она. — Кроме того, розы имеют важное значение. Особенно сегодня.

— Почему — сегодня?

— Сегодня годовщина смерти вашей матери, — напомнила мадам Ларре. — Красные розы всегда были ее любимыми цветами, вот почему они имеют важное значение, мадемуазель. Тем более, что вы здесь. Мадам Грассе попытается установить связь с вашей мамой, если это возможно. А сегодня и в вашем присутствии, как они считают, это не может не состояться.

— Если это возможно? — повторила я. — Вы верите, что мадам Грассе способна устанавливать контакт с мертвыми?

Экономка искоса взглянула на меня блекло-карими, ничего не выражавшими глазами:

— Я в это верю. Я видела однажды, как она это делала, года два назад. В подобное трудно поверить, вы же понимаете. Но я и раньше была свидетельницей того, как мадам Грассе пыталась связаться с умершими. Тогда происходили странные вещи, к которым ваша тетя отнеслась благосклонно, а я — нет. Однако два года назад в этой самой комнате мадам Грассе вдруг заговорила с нами голосом вашей матери и взглянула на нас ее глазами. Она рассказала нам все о вас в Бостоне, чего мы не знали.

Я в ужасе уставилась на нее:

— Что она сказала... обо мне?

— Что ваш отец этим летом умрет. Она знала, что должно было случиться. Она сказала, что вы так похожи на мать, что, когда смотритесь в зеркало, она глядит оттуда на вас. И еще мадам Грассе сказала, что мадемуазель Лиззи должна привезти вас в этот дом этим летом, потому что ваше место здесь. Вы — ее правая рука, заявила она.

Мадам Ларре говорила это так просто и искренне, что я во все глаза смотрела на нее.

— Вы шутите, — наконец прошептала я.

— Нет, мадемуазель, это правда. Устами мадам Грассе действительно говорила ваша мать. Клянусь вам. Как будто мадам Бернадетта на эти несколько минут полностью овладела ею. Потом мадам Грассе начала бороться с этим. Она боролась отчаянно. Было так ужасно наблюдать за нею и очень странно, потому что иногда мы слышали голос мужчины, очень тихий и непристойный. Затем мадам Грассе пронзительно вскрикнула и упала со стула как мертвая. Доктор Шиллер привел ее в чувство, но все случившееся в этот день сделало ее такой, какой вы увидите ее сегодня вечером. Она больше не может ходить.

— Невероятно! — будто со стороны услышала я свое восклицание.

— Мадемуазель! — За моей спиной раздался голос Денизы, и я повернулась:

— Да, Дениза?

— Пришел месье Фултон, хочет вас видеть. Он в гостиной с мадемуазель Лиззи.

Я последовала за ней в гостиную. Незнакомец разговаривал с моей тетей у окна в дальнем конце комнаты. Он был высокий, стройный, белокурый и поразительно красивый. Я никогда прежде его не видела. Когда я вошла, он говорил глубоким голосом:

— Конечно, мы с вами оба знаем, что подобные стигматы, имеющие сходство с ранами от гвоздей при распятии на кресте, не имеют ничего общего с экстрасенсорным восприятием или ясновидением. — У него был интересный голос. Его французский — безупречен. — Помню один случай, о котором я читал в Бостоне... — Он увидел меня и осекся.

— А, Меган! — сказала тетя и направилась в мою сторону. — Это мистер Фултон.

Я улыбнулась ему, когда он взял протянутую мной руку и слегка поклонился. Он тоже ответил мне теплой улыбкой.

— Мы прежде не встречались, — заметил он, отпуская мою руку, — но мой дядя довольно часто о вас говорил.

— Ваш дядя?

— Да. Джон Кэрзон.

— О, я не знала этого.

— Возможно, вы с мистером Фултоном предпочтете уединиться в кабинете, чтобы обсудить дела, — предложила Лиззи. — Там вам никто не помешает.

— Это не займет много времени, — заверил меня Дэнис Фултон. — У меня с собой один важный документ, который требует вашей подписи.

— Скоро начнут собираться гости, — напомнила Лиззи. — Мы подождем вас, а потом начнем сеанс.

Кабинет находился рядом с библиотекой, никогда еще там не бывала. Он оказался меньше, чем другие комнаты. На столе стояла пишущая машинка, у одной стены — современный железный шкаф для хранения документов. Я села и указала на стул своему спутнику.

— Не думала, что придется подписывать еще какие-то документы, мистер Фултон.

Мне казалось, что я все уже подписала до отъезда из Бостона.

— Да, — кивнул он, — практически все. Этот я привез с собой из банка. Он нуждается в вашей подписи. Но если честно, его легко можно было бы послать и по почте.

— Не понимаю, мистер Фултон...

— Мой дядя о вас очень беспокоится, — тихо сказал он.

— Почему он должен обо мне беспокоиться?

Молодой человек улыбнулся. У него была обаятельная мальчишеская улыбка.

— Сначала дело. Прочитайте и подпишите. Затем мы поговорим. О'кей?

Это был простой банковский документ, в соответствии с которым деньги, оставленные мне отцом, переводились на более доходный счет. Я подписала его и отдала Фултону. Он сложил листок и убрал обратно в конверт.

— Ну так что же вас сюда привело? — спросила я.

— Мой дядя подумывает в скором времени открыть офис в Галифаксе, Меган, — принялся объяснять Дэнис Фултон. — С каждым годом все больше и больше англичан приезжают в Новую Шотландию в отпуска и на каникулы, и многие из них покупают в этих местах собственность. Здесь для этого все условия: отличная рыбалка — лосось и форель, рай для спортсменов. Вы это знаете, Меган?

— Нет, не знала, — улыбнулась я ему. — Но вы что-то говорили о том, что ваш дядя беспокоится обо мне.

— Он только хотел, чтобы вы знали: если вам вдруг понадобится помощь друга — я совсем рядом. Только позвоните.

— Но почему мне должна понадобиться помощь? — удивилась я.

Фултон пожал плечами.

— Никогда нельзя предугадать, — загадочно ответил он. — Мало ли что может случиться, но... всегда приятно знать, что есть на кого положиться, если возникнет такая необходимость, не так ли? — Он наклонился вперед и облокотился на стол. Серые глаза пристально смотрели на меня. Нахмурившись, он отвел взгляд и спросил: — Меган, вы уверены, что счастливы здесь?

— А вы в этом сомневаетесь? — холодно поинтересовалась я. — В конце концов, это мой дом. Я родилась здесь.

— Но вам здесь нравится? — упорно продолжал он допрос.

— Во многих отношениях — да.

— Но не во всех?

Я пожала плечами:

— В мире нет совершенства, вы не согласны?

— Иначе говоря, дела идут не так уж гладко?

— Кто вам это сказал?

— Это все из-за экстрасенсорной чепухи, да? — не отступался молодой человек. — Ваша мать была медиумом. Так моему дяде сказал ваш отец. Дядя знал о содержании бумаг в конверте, который вам передали в аэропорту. Он рассказал мне, о чем в них говорится. — Дэнис изучающе смотрел на меня. — С вами уже что-то произошло в этом доме, чему, казалось бы, нет естественного объяснения?

— Почему вы сказали «в этом доме»?

— Потому что в научных исследованиях экстрасенсорных возможностей мы обычно находили примеры необъяснимых событий, почти всегда повторявшихся в одном и том же месте, в том же доме и с близкими медиумам людьми. Если что-то, даже отдаленно похожее на переживания вашей матери, случилось с вами, вы должны мне об этом рассказать. Для вашей же собственной безопасности и благополучия вы должны мне довериться. Вот почему я здесь. Чтобы помочь вам, как друг... если позволите. Вы позволите мне помочь вам, Меган?

Я медлила с ответом, размышляя, стоит ли довериться ему или нет. Затем внезапно решилась и рассказала все, что случилось со мной прошлой ночью. И пока я говорила, сидя в залитой солнцем комнате, мне самой эта история стала казаться нелепой, даже смехотворной.

Однако Дэнис слушал внимательно, не перебивая. Потом, когда я закончила, покачал головой и задумчиво спросил:

— Ящик не мог просто застрять?

— Нет.

— И мыши там не было?

— Нет. Я уверена в этом.

— Значит, звук, который вы слышали, исходил от планшетты.

— Почему вы так думаете?

— А как же еще можно объяснить написанное почерком вашей матери предупреждение, адресованное именно вам?

— А как вообще можно объяснить подобные вещи, Дэнис? Вы можете что-то предложить?

— Я хотел бы взглянуть на это послание.

— Я покажу вам его до того, как вы уедите.

В дверь тихо постучали.

— Да? — отозвалась я.

— Мадемуазель Феррари, — послышался голос Денизы, — просила вам передать, что гости уже собрались. Кофе сервирован в гостиной.

— Мы будем через несколько минут, — ответил Дэнис.

— Я ей передам, месье.

Он взглянул на меня:

— Вы что-нибудь знаете о полтергейсте, Меган? Или о психокинезе?

— Боюсь, почти ничего...

— Полтергейст, как считают некоторые, — это беспокойный дух. Он разбрасывает вещи, стучит, скребется за стенами, грохочет дверьми и время от времени переносит предметы с одного места на другое.

— Как прошлой ночью? — Вдруг я еще кое-что вспомнила. — Дениза сказала мне, что кто-то постоянно переносит доску Уйда в мою спальню всякий раз после того, как ее водворяют на место.

— Куда?

— В комнату моей матери.

Дэнис кивнул и продолжил:

— Психокинез же означает движение физических объектов без помощи физической силы. Только силой мысли. Замечаете сходство? Придумано еще одно слово для изучении телепатии — телекинез. Этот термин подразумевает способности некоторых медиумов делать подобные вещи силой мысли — на расстоянии.

Я кивнула, лишь частично понимая смысл его слов:

— И что все это означает?

— Кажется, — вздохнул он, — ваша мать была именно таким медиумом. Вы боитесь присутствовать сегодня на сеансе? Если да, то я смогу найти какой-нибудь способ избавить вас от этого.

— А как же вы?

— Я, естественно, не хотел бы его пропустить. Но в данных обстоятельствах, что бы вы ни решили...

Я немного подумала, потом улыбнулась ему:

— Это не имеет значения. Должна признаться, теперь, когда вы рядом, я чувствую себя значительно лучше. Я не возражаю пойти туда. Идемте? — Я встала.

— Подождите. — Он бросил быстрый взгляд на дверь. — Я должен спросить вас еще об одном. Вы знаете, что ваш отец часто приезжал сюда?

— Вы ошибаетесь. — Я покачала головой. — Он никогда не возвращался сюда после смерти мамы. А это случилось тринадцать лет назад.

— Так вы не знаете, что он приезжал сюда раз в две недели?

— Не может быть! — с уверенностью воскликнула я. — Он не мог.

— О'кей, — вздохнул Дэнис. — Попробуем еще раз. Вы знаете, куда уезжал ваш отец каждую вторую субботу? Добросовестно, каждую вторую субботу покидая дом в шесть тридцать утра и возвращаясь только к ужину?

— Он играл в гольф, — ответила я. — Каждую субботу он играл в гольф. Это было его единственным развлечением.

Дэнис нахмурился:

— Вы уверены?

— Да, конечно уверена.

— Я только спросил, Меган, — успокоил он меня, — потому что это хотел знать мой дядя. Очевидно, это важно для него. Теперь я просто передам ему то, что услышал от вас: мистер Маршалл не был здесь со дня смерти вашей матери. Правильно?

— О, я уверена в этом. Папа прекрасно играл в гольф. Я даже видела его но телевизору на каких-то открытых соревнованиях.

Когда мы вошли в гостиную, Дениза подавала кофе. Лиззи представила нас собравшимся гостям.

Доктор Шиллер оказался огромным мужчиной с серьезным лицом и проницательными карими глазами, под пристальным взглядом которых я почувствовала смущение. Мне показалось, что он красит волосы: роскошная каштановая шевелюра без единого седого волоска совсем не вязалась с белоснежными баками.

— Я знал вашу мать, Меган, — сказал он, беря мою руку. — Выдающаяся была женщина! Ее смерть стала тяжелой утратой для каждого из нас.

— Поразительное сходство! — Это вмешалась мисс Кавендиш, худая женщина лет пятидесяти, с такими же подозрительно каштановыми, как и у доктора Шиллера, волосами. Видимо, она тоже их подкрашивала. — Просто удивительно!

Мадам Грассе оказалась совсем не такой, как я ожидала. Это была полноватая дама примерно тех же лет, что и мисс Кавендиш, с розовато-бледной кожей и от природы белокурыми волосами, густо припорошенными сединой. Приятная улыбка, проницательные и дружелюбные голубые глаза. Она сидела в инвалидном кресле, накинув на ноги плед. Я протянула ей руку, но она, схватив ее, притянула меня к себе и крепко поцеловала в щеку.

— Лиззи, если уж здесь есть представительница рода Феррари, так это она! — воскликнула мадам Грассе. — Спасибо тебе, Боже! Бернадетта могла бы гордиться ею.

Лиззи представила ей Дэниса Фултона.

— Еще один молодой человек из Бостона! — пробормотала мадам Грассе. — Как могло колесо судьбы так скоро сделать полный оборот?

Лиззи нахмурилась.

— Он адвокат, — холодно объяснила она. — Привез какие-то бумаги Меган на подпись. Мистер Фултон тоже интересуется спиритизмом, вот почему я пригласила его остаться и принять участие в сеансе. К нам присоединится и мадам Ларре, так что он будет седьмым.

— Да, понятно. — Мадам Грассе улыбнулась мне. — Это должно быть интересно, Лиззи, — сказала она. — Я перестала сожалеть, что позволила тебе уговорить меня приехать.

— Без тебя, Антуанетта, в этом доме не было бы никаких сеансов, — ответила моя тетя. — До сих пор ты — наша единственная связь с Бернадеттой.

Мне не понравилось, как она это сказала и как при этом посмотрела на меня.

Мы расселись за столом, Дэнис — рядом со мной.

— Цифра семь имеет какой-то особый смысл, мисс Феррари? — спросил он Лиззи своим спокойным глубоким голосом. — Я раньше ничего об этом не слышал.

— Это всего лишь прихоть Антуанетты, — отозвалась тетя, снисходительно взглянув на мадам Грассе. — В этом нет никакого особого смысла, просто она считает, что сеанс будет более удачным, если в нем принимают участие семь верующих.

— Вы — религиозная группа? — заинтересовался Дэнис.

Доктор Шиллер шумно рассмеялся и ответил от лица присутствовавших:

— Если вы имеете в виду, что мы верим в Бога и потусторонний мир, тогда да. Мы неоднократно получали доказательства того, что этот мир существует. Нам была дарована возможность увидеть людей, которых мы любили и которые ушли в мир иной. Нашей группе было дано также сверхчувственное предвидение. Неужели дар видеть, слышать и понимать необъяснимое мог прийти откуда-то еще, кроме как от Бога, мистер Фултон?

Дэнис кивнул:

— Это означает, что вы все — спиритуалисты?

Шиллер улыбнулся.

— Мы — искатели правды, мистер Фултон, — сказал он. — Как и вы, должно быть, если вас интересует телепатия: Однако, я думаю, мы зашли дальше, чем вы в своих исследованиях. Гораздо дальше. Уверен, вы скоро сами поймете, что я имею в виду.

Дэнис снова кивнул:

— И естественно, на другой чаше весов — безумие одержимости. Это вас не пугает?

— Если мы тверды в своих убеждениях, если верим, тогда нам нечего бояться, месье, — быстро вмешалась тетя Лиззи. — Никому из нас! — Она бросила взгляд на мадам Грассе.

— Иными словами, — заметил Дэнис, — если мы сомневаемся, если не верим, тогда нам есть чего опасаться, правильно, мисс Феррари?

— Для меня это главный вопрос! — со смехом вставил Шиллер.

Дэнис усмехнулся:

— Поиски истины, доктор? С вашим образованием вы должны прекрасно понимать, что истина, не подкрепленная обоснованными научными доказательствами, яйца выеденного не стоит.

— О да, я понимаю это, — твердо заявил Шиллер. — Но я сам был свидетелем сверхъестественных явлений. И я знаю так же хорошо, как и вы, что психиатрия еще не признает экстрасенсорного восприятия в любых его проявлениях.

— И одержимость демонами тоже считает сказкой?

Шиллер хихикнул:

— Ваши слова свидетельствуют, что вы не согласны с церковью, предостерегающей от сатанинских происков?

— Разве церковь до сих пор занимается изгнанием нечистой силы? Не хотите ли вы сказать, что церковь все еще верит, будто одержимость дьяволом возможна?

— Не будучи священником, я этого не знаю, — с оттенком возмущения в голосе ответил Шиллер. — Во всяком случае, что такое демон? Древние греки слово daimonion использовали для описания духа, который мог быть как злым, так и добрым. Также и «ангел» означает в общем смысле дух, злой или добрый. В Средние века и позже многие верили, что демоны имеют силу овладевать умами и волей людей. Душевнобольные издревле и до недавнего времени рассматривались как одержимые, бесноватые. Но эта одержимость не всегда была злом. Сократ считал, что его жизнь и поступки контролирует daimonion, который, общаясь с ним внутренним голосом, говорит ему, чего не следует делать. Конечно, сегодня мы знаем гораздо больше о подобных вещах. Благодаря выдающимся психиатрам наши познания о работе человеческого мозга неизмеримо продвинулись вперед.

Я заметила, что тетя Лиззи хмуро смотрит на Дэниса Фултона.

— Думаю, нам уже пора пройти в библиотеку, — решительно прервала она разговор и встала.

Когда мы все поднялись, я случайно перехватила взгляд мадам Грассе. Она показалась мне значительно бледнее, чем раньше. У нее был испуганный вид. Дэнис подошел к ней.

— Могу я вам помочь, мадам Грассе? — бодро спросил он.

Испуганное выражение исчезло из ее дружелюбных голубых глаз. Она кивнула и поблагодарила его. Дэнис развернул инвалидное кресло, и мы последовали за остальными в библиотеку.