Чет сидел на краешке кровати, ждал Триш и глядел в окно, в ночь. Он опасался, что все это – бабушка, дом со всеми его странностями – будет для нее немного чересчур.

Вошла Триш.

Он осторожно ей улыбнулся.

– Как там Ламия?

Триш притворила за собой дверь.

– А, все в порядке. Она немного расстроена и чуток подвыпивши. – Триш улыбнулась. – Уложила ее в кровать. Думаю, это пошло ей на пользу. Ну, облегчить душу. Рассказать о том, что ей довелось пережить.

Чет кивнул.

– Бедняжка. Она ведь так и жила тут одна, с той самой ужасной ночи. Даже представить не могу, до чего ей было одиноко. Ты знал, что твою мать у нее забрали?

– Да. Тетя Абигайль, дедушкина сестра. Она и остальные родственники со стороны дедушки. Подробностей не знаю, но, как я понимаю, история была некрасивая. Тетя Абигайль обратилась в суд, доказывая, что бабушка неспособна воспитывать ребенка, дошло до того, что тетя пыталась ее засудить.

– Чет, хочу тебе кое-что показать, – Триш раскрыла ладонь: от раны остался только тоненький шрам.

Чет распахнул глаза:

– Ничего себе… Совсем зажило.

– Да. Удивительно, правда? Может, у нее и не все дома, но она уж точно не сумасшедшая. В этих ее старых умениях что-то и вправду есть.

Они помолчали.

– Мне нравится твоя бабушка, Чет.

– Даже если она – злая ведьма? – улыбнулся Чет.

– Она просто удивительная. Правда. И вся эта ее магия тоже. То есть, конечно, все эти заклинания и ворожба – это просто ритуал… По крайней мере, я так думаю. Но есть еще целый мир целебных трав и кореньев, о котором я ровно ничего не знаю. Она показала мне этот ее солярий. И там не только растения; там у нее саламандры, лягушки, жуки. Она – просто ходячая энциклопедия грибов, кореньев, разных видов плесени и даже по грязи – черт, да она специалист по всему, что встречается в природе. И, Чет, лучше всего то, что ей хочется передать эти знания, научить кого-то всему, и этот кто-то – я, представляешь? Она сама спросила, не хочу ли я попробовать.

– А ты хочешь?

– Ты что, смеешься? Я думала, мне придется ее упрашивать, и… и… – Триш осеклась. – Ты чего смеешься?

– Значит, ты не против остаться? Попробуем?

Триш закрыла глаза, сделала глубокий вдох, а потом открыла их опять.

– Думаю, да. По крайней мере, на время. Пока ребенок не появится.

– Да?

– Да.

Чет встал, выключил свет. Они разделись и легли в кровать. Он положил руку ей на живот. Триш накрыла его руку своей.

– Думаешь, они нас найдут?

– Нет, – сказал Чет, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно. – Тетя постаралась на славу, пытаясь похоронить прошлое.

– Ламия так радуется ребенку, – сказала Триш. – Знаешь, она хочет, чтобы я рожала здесь, у нее.

– А ты что об этом думаешь?

– Мне кажется, я буду в хороших руках. Она стольким детишкам помогла появиться на свет. А еще, если я буду дома рожать, это значит, что нам не придется обращаться в больницу.

Ребенок брыкнулся. Чет ахнул, потом рассмеялся:

– Похоже, наша дочь тоже согласна.

Триш примолкла; ясно было, что она о чем-то думает.

– Чет, милый, у нас все может быть так хорошо.

– Да, – согласился Чет, и замолчал, ожидая, что она скажет дальше.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. Для меня.

– Хорошо.

– То, что мы делали – сбежали из дома, все бросили, – чтобы этот ребенок остался с нами. Ну… мне страшно от этого. Твоя бабушка, она просто чудо, и, я думаю, тут у нас все будет хорошо. Но мне нужно знать, нужно услышать это от тебя еще раз… Что ты не вернешься больше в тюрьму. Что ты покончил с наркотиками, что не будешь больше ими торговать, перевозить их, – все это.

Чет с самого начала знал, что будет непросто, что ему немало придется поработать, чтобы вернуть ее доверие. Они начали встречаться еще в старших классах. В то время он еще только начал приторговывать травкой, и то только с друзьями. Триш, казалось, не возражала. Иногда она даже могла раскурить косяк с ним вместе. Но каким-то образом снабжение друзей травкой переросло в снабжение всего города, а потом и в транспортировку наркотиков через границу штата. Когда Триш прознала об этом в первый раз, она пригрозила, что уйдет от него, если он не перестанет. Сказала, что не может быть с человеком, который рано или поздно попадет в тюрьму, она просто не готова такое пережить. Он обещал ей: никогда больше, и честно думал сдержать слово. Но то, что он собирался сделать, и то, что делал на самом деле, – совпадало далеко не всегда, и вскоре она опять его застукала. Он развел ее на второй шанс, но, когда все то же самое произошло вновь, Триш предъявила ультиматум: если это повторится еще раз, отговорки не помогут. Между ними все будет кончено, навсегда. Он понимал, что она за него боится, и поклялся – еще раз, что он и вправду завязал. Вот только под «завязал» он имел в виду «после крайней ходки». Две недели спустя Чета арестовали за транспортировку наркотиков, а вскоре после этого, уже сидя в тюрьме, он получил ее письмо.

– Дело, короче, в том, – сказала Триш, – что я не хочу, чтобы наш ребенок рос без отца, потому что тот сидит в тюрьме. Поэтому не нужно мне клясться. В этот раз – нет. – Она крепче прижала его руку к своему животу. – Поклянись ей, нашей маленькой девочке. Поклянись, что ее папа всегда будет рядом.

И Чет поклялся, искренне, как никогда. Откуда ему было знать, что к утру он будет уже мертв.