4
По идее, Лифт не могла коснуться Виндля. Пустоносец все время повторял, что, мол, «я в недостаточной степени присутствую в этой сфере, даже несмотря на узы между нами» или «должно быть, вы частично застряли в сфере Разума». В общем, всякую ерунду.
Потому что она все-таки могла его коснуться. Временами это было весьма полезно. Например, если прыгаешь с обрыва и нужно за что-то ухватиться. Виндль вскрикнул от удивления, когда Лифт сиганула вниз, и стрелой метнулся по скале – быстрее, чем она падала. Все-таки он учился быть начеку.
Лифт сжала его как веревку, вполсилы, чтобы лоза скользила между пальцев. Не лучший вариант, но это помогало замедлить падение. Для большинства людей такой удар о землю закончился бы печально, но к счастью, Лифт была потрясной.
Она погасила свечение потрясности и юркнула в узкий переулок. Позади собралась толпа, вознося молитвы Вестникам и богам за ниспосланный в виде зерна дар. Что ж, пусть называют это как хотят, но все они прекрасно понимали, что боги зерно не посылают, по крайней мере, лично, потому как расхватали его быстрее, чем смазливых шлюх в Бавии.
За считанные минуты от целой повозки зерна осталась лишь горстка шелухи, которую тут же унес ветер. Лифт уселась у входа в переулок, изучая обстановку. Словно из полудня свалилась прямо в сумерки: вокруг длинные тени, пахнет сыростью.
Дома здесь вырезали прямо в скале: дверные проемы, окна и все остальное. Стены окрашивали яркими красками, часто вертикальными полосами, условно отделяя один «дом» от другого. Горожане сновали туда-сюда, болтали, топтались на месте и покашливали.
Неплохо им жилось. Лифт нравилось быть в постоянном движении, но одиночества она не переносила. Одно дело уединение, и совсем другое – одиночество. Она поднялась и зашагала по улице, сунув руки в карманы и пытаясь смотреть во все стороны одновременно. Удивительное место.
– Это было весьма благородно с вашей стороны, госпожа, – заговорил вьющийся рядом Виндль. – Я имею в виду, вывалить зерно, услышав, что оно принадлежит вору.
– Еще чего! – отмахнулась Лифт. – Мне просто нужна была мягкая подстилка для приземления, если бы ты зазевался.
Мимо проходили люди в самых разнообразных одеяниях, в основном с азирскими узорами или в ташиккских шиквах. Попадались и наемники, наверное, тукарцы или эмули. Некоторые носили сельскую одежду светлых тонов – скорее всего, из Альма или Деша. Ей нравились те места. В Альме и Деше мало кто пытался ее убить.
К сожалению, стащить здесь было особо нечего, разве что ты любитель каши и странного мяса, которое здесь добавляли чуть ли не во все блюда. Это было мясо каких-то уродливых зверюг, покрытых грязной шерстью и живущих на склонах гор. Лифт они казались отвратительными на вкус, а она, между прочим, однажды попробовала на зуб черепицу с крыши.
Однако на этой улице попадалось гораздо больше чужестранцев, чем ташиккцев. Как там наверху называли это место? Квартал переселенцев? Ну, она хотя бы не будет выделяться из толпы. Лифт заметила даже нескольких реши, пусть они и жались по лачугам в переулке, а их одежда мало отличалась от обычного тряпья.
Н-да, странновато здесь – из-за лачуг. Она не видала их с тех пор, как покинула Зофикс, в котором так обустраивали заброшенные шахты. Почти везде, если выстроить дом из столь ненадежного материала, его снесет первая же великая буря, и жильцы останутся с голым задом посреди улицы.
Лачуги теснились рядами, и узкие проходы между ними словно спицами соединяли эту улицу с параллельной. Многие проходы оказались так забиты развешенными одеялами, людьми и импровизированными жилищами, что не было видно, что творится на противоположной стороне.
Как ни странно, все постройки стояли на сваях. Даже самые ветхие сооружения возвышались не меньше чем на четыре фута над землей. Лифт остановилась у входа в один из переулков, руки в карманах, и стала рассматривать улочку пошире. Как она уже заметила, в каждой городской стене располагались лавки и дома. Разноцветная окраска разграничивала владения соседей. Чтобы попасть в любое помещение, нужно было подняться на три-четыре ступеньки, вырезанные в камне.
– Прям как на Чистозере, – отметила она. – Задрали все повыше, будто никто не хочет касаться земли. Якобы потом всяких напастей не оберешься.
– Мудро, – произнес Виндль. – Защита на случай бурь.
– Все равно тут смоет все начисто.
Разумеется, это было не так, иначе город бы давно исчез. Лифт пошла дальше, мимо рядов вырезанных в стене домов и распластавшихся между ними лачуг. Лачуги выглядели заманчиво – теплые, уютные, полные жизни. Она даже заметила мерцающие зеленые пылинки спренов жизни, хотя обычно их можно встретить только там, где много растений. К сожалению, как она убедилась на собственном опыте, чаще всего, каким бы заманчивым ни выглядело место, чужестранке-беспризорнице там не рады.
– Итак, мы здесь, и вы, как ни странно, избежали заключения под стражу. – Виндль забрался на стену на уровне ее головы, оставляя за собой след из лоз. – Что дальше?
– Еда. – Желудок у Лифт урчал.
– Вы ведь только что поели!
– Ага. Голод побери, всю силу потратила, пока убегала от стражников. Теперь я голоднее, чем раньше!
– О Матерь Всемилостивая! – раздраженно воскликнул Виндль. – Почему нельзя было просто подождать в очереди?
– Тогда бы мне вообще никакой еды не досталось.
– Какая разница, если вы пережгли ее в буресвет, а потом прыгнули с обрыва!
– Зато удалось попробовать блинчики!
Они обошли группу ташиккиек с корзинами в руках. Женщины без умолку болтали о лиафорских безделушках ручной работы. Когда Лифт проходила мимо, две женщины непроизвольно прикрыли корзины и крепче сжали ручки.
– Поверить не могу, – запричитал Виндль. – Поверить не могу, что влачу столь жалкое существование! Я был садовником. Уважаемым садовником! А сейчас, куда ни сунься, на нас смотрят как на карманных воришек.
– В карманах у них пусто. – Лифт оглянулась через плечо. – Если на шиквах вообще есть карманы. А вот в корзинах...
– Знаете, а мы ведь раздумывали, не связать ли узами того чудесного башмачника вместо вас. Очень добрый человек, заботился о детях. Я мог бы жить спокойной жизнью, помогать ему делать обувь. Давно бы уже открыл выставку башмаков!
– А как же насчет угрозы с запада? – спросила Лифт. – Может, там и правда война?
– Обувь важна для войны. – Виндль сплюнул на стену пучком побегов – она понятия не имела, что это значит. – Думаете, Сияющие будут сражаться босиком? Мы бы могли делать для них обувь, этот милый старый башмачник и я, прекрасную обувь.
– Скукотища.
Виндль закряхтел.
– Вы собираетесь разить мною людей, верно? Я стану оружием.
– Что за чушь ты несешь, пустоносец?
– Полагаю, я должен помочь вам произнести Слова? В этом моя обязанность? О, как же это печально.
Он часто говорил подобное. Наверное, у пустоносцев мозги набекрень, поэтому она не держала на него зла. Лифт пошарила в кармане, вытащила маленькую книжицу и принялась ее листать.
– Что это? – спросил Виндль.
– Стащила из караулки. Подумала, можно ее продать или еще чего придумать.
– Дайте-ка взглянуть.
Виндль сполз со стены, поднялся по ногам Лифт и, закручиваясь вокруг ее тела, наконец по руке добрался до книги. Довольно щекотно, когда его основная лоза выпускает тоненькие побеги, и те прилипают к коже, чтобы закрепиться.
На странице он выпустил лозы поменьше, полностью обрастив ими книгу и проникнув между страниц.
– Хм-м-м...
Пока он работал, Лифт ждала, прислонившись спиной к стене расселины. Совсем не чувствовалось, что находишься в городе, скорее в... тоннеле, ведущем в город. Да, над головой открытое ясное небо, но улица кажется довольно обособленной. Обычно в городе видны высокие силуэты зданий вдалеке, слышны крики с ближайших улиц.
Улица, забитая под завязку людьми, которых здесь более чем достаточно, все равно казалась обособленной. Рядом по стене полз странноватый маленький кремлец: меньше по размеру, чем большинство собратьев, черного цвета, с тонким панцирем и коричневой ворсистой полоской на спинке, похожей на губку. Кремлецы в Ташикке необычные, и чем дальше на запад, тем необычнее. Ближе к горам некоторые кремлецы даже могли летать.
– Хм-м, госпожа, – произнес Виндль. – Скорее всего, эта книга бесполезная. Просто журнал с записями о времени заступления стражи на дежурство. Например, капитан отмечает, что каждый день ровно в десять по настенным часам ее сменяет капитан ночной стражи. Раз в неделю она посещает Верховную Дирекцию для подробного доклада о происшествиях за неделю. Она дотошная, но сомневаюсь, что кого-то заинтересует покупка ее журнала.
– По-любому кого-нибудь заинтересует. Это же книга!
– Лифт, ценность книги обуславливается ее содержимым.
– Знаю, страницами.
– Я имею в виду, тем, что на страницах.
– Чернилами?
– Я имею в виду тем, о чем могут поведать чернила.
Она почесала затылок.
– Стоило бы вам все-таки слушать наставников по письму в Азире, – пожаловался Виндль.
– Значит... на еду это не обменять? – Ее желудок урчал, привлекая все больше спренов голода.
– Вряд ли.
Дурацкая книга. И люди дурацкие. Побурчав, она швырнула книгу через плечо.
Как назло, та угодила в женщину с корзиной пряжи в руках. Послышался визг.
– Эй, ты!
Лифт вздрогнула. Мужчина в форме стражника указывал на нее пальцем сквозь толпу.
– Ты только что напала на эту женщину? – прокричал стражник.
– Ну прям! – прокричала в ответ Лифт.
Стражник начал пробираться к ней.
– Бежим? – спросил Виндль.
– Бежим.
Лифт нырнула в переулок, отчего стражник заорал еще сильнее и бросился в погоню.
