Принято считать, что русский чиновник — непременно взяточник. И это далеко не новый миф.

К сожалению, мало кто знает, что в императорской России была создана уникальная система противодействия коррупции, о которой не могли и мечтать в «законопослушной» Европе. Русские воры и казнокрады боялись не виселицы или гильотины, а… печатного станка.

Издавались ежегодные справочники по всем лицам высших чинов первых четырех классов, начиная с действительного статского советника и выше. И в них, помимо сведений о прохождении службы, наградах и прочего, приводились сведения об окладах со всеми там добавочными выплатами — квартирными, столовыми и прочими.

В этих справочниках с точностью до копейки было указано имущество царского чиновника. Также писалось о любых проблемах с законом, если такие имелись в биографии государева человека. И самое главное — эти справочники не хранились в сейфах под грифом «особо секретно». Любой желающий мог ознакомиться с ними.

Случаи коррупции были чрезвычайно редки. Уровень лиц, которые включались в эти справочники, начиная с директоров гимназий, реальных училищ, главных врачей больниц, членов окружных судов, судебных палат был достаточно высок.

Мало кто знает, но в Российской империи удалось создать судебную систему, которая также была защищена от коррупции. Русского судью было невозможно подкупить. Даже самый высокопоставленный вор оказывался в тюрьме, ибо репутация судьи была важнее сиюминутных милостей и больших гонораров. Да и система была построена так, что получать взятки было просто невыгодно. Почему? У человека и без того было все, плюс уважение в обществе.

Если нам представить себе, какова будет в пересчете на наши деньги зарплата судьи, который занимал в Петербурге или в Москве какое-то высокое положение, то это десятки миллионов рублей в год. Конечно, нет большой необходимости в такой ситуации рисковать своим положением.

Советские историки называли царский режим не иначе как кровавым. А многие западные публицисты уверяют, что Россия в лучшем случае просто полицейское государство, где половина населения заключенные, а вторая — охранники. Однако мало кто знает, что Россия была единственной страной, где смертная казнь впервые была отменена.

На протяжении всего правления Елизаветы Петровны с 1741-го по 1761 год не было ни одной смертной казни. Считается, что будущая императрица Елизавета пообещала никого не предавать смертной казни, если задуманный ею государственный переворот завершится победой. И вот верные Елизавете Петровне войска свергли фаворитов прежней императрицы Анны Иоанновны. Миних, Левенвольде и Остерман арестованы и приговорены к смерти. Однако верная своему слову дочь Петра заменила казнь ссылкой. Императрица так и не подписала ни одного смертного приговора в своей жизни, не казнили даже за убийства. А что же происходило в это же время в просвещенной и гуманной Западной Европе?

Историки рассказывают, что Европа и в XVIII–XIX веках применяла смертную казнь очень широко. Конечно, там были противники смертной казни, например, Вольтер. Однако, с другой стороны, Монтескьё признавал смертную казнь как необходимую меру, и в целом общество было с этим согласно.

В 1764 году итальянский просветитель Чезаре Бекария издал трактат «О преступлениях и наказаниях». Произведение наделало много шума, ведь автор поставил вопрос о целесообразности смертной казни и привел в пример русскую императрицу Елизавету Петровну. И как ответила на этот трактат Европа? Пришла в ужас и негодование.

Смертная казнь — признак высокоразвитой цивилизации, — считал Старый Свет. Это был вердикт большинства европейцев. Яркий пример их позиции — переписка французского философа Жозефа де Местра и русского дипломата князя Петра Козловского. Князь Козловский был убежденным противником смертной казни, и де Местр возражал ему: «Я убежден, что любая цивилизованная нация будет использовать смертную казнь… Отмена смертной казни является или признаком или причиной неполноценности нации, как таковой».

О, как торжествовала Европа, когда пришла весть о том, что Россия решила отменить смертную казнь! Как подтанцовывала она, выйдя на задний двор, чтобы не спугнуть это счастье, как потирала руки в ожидании скорых и обильных барышей. Европа была абсолютно уверена: отмена смертной казни неминуемо приведет Россию к хаосу, к краху государственности и, как следствие, развалу страны. «Все пропало! — в истерическом исступлении писали западные посланники в своих тайных депешах. — Первая же война уничтожит Россию, потому что солдаты, не боясь расстрела, откажутся воевать и побегут с поля боя. Оппозиция оставит страхи быть повешенной в Петропавловской крепости и при первом же случае устроит переворот. А насильники и убийцы будут в открытую убивать и насиловать прямо на улицах Москвы. Однако ожиданиям Европы сбыться было не суждено. Россия не рухнула, а русская армия, несмотря на отмену смертной казни, одержала немало побед. Кстати, принято считать, что заградительные отряды, которые расстреливали бегущих дезертиров, — изобретение Сталина. Однако это не так. Придумали заградотряды в Германии еще в середине XVIII века при Фридрихе II. Он писал одному из своих генералов, как нужно воевать: сзади стрелковых линий стоят офицеры и унтер-офицеры, они должны закалывать штыками тех, кто выйдет из строя во время боя, не будучи раненным, то есть убивать их на месте.

Как пишет французский историк Альфред Рамбо, прусская армия представляла собой фактически передвижную тюрьму. Туда было насильно набрано большое количество людей, которые не хотели служить.

Это стало особенно ясно во время Семилетней войны, которая началась в 1756 году. Боевые действия затронули не только бо́льшую часть Европы, но также Америку и Дальний Восток. Не обошла война и Россию.

Первая в истории современного мира глобальная бойня показала, чьи войска отличаются железной дисциплиной. Один австрийский генерал с небольшим корпусом захватил крепость Швенец. Штурмовать австрийцам помогали союзники — несколько сотен русских гренадеров. Заняв город, австрийцы сразу же бросились грабить дома, а русские гренадеры остались на месте, взошли на стены города и стали нести службу — охранять город от подхода возможных подкреплений прусских войск.

Все последующие русские правители продолжали негласный мораторий на смертную казнь, его нарушали только в исключительных случаях. Количество смертных приговоров при Екатерине Великой можно сосчитать на пальцах одной руки. Екатерина все-таки допускает три очень громкие казни, две из них — массовые. Первая казнь — поручика Мировича, который пытается освободить Иоанна Антоновича, заточенного с младенчества в крепости. Вторая казнь — убийц архиепископа Амвросия во время чумного бунта 1771 года, ну и последняя казнь — массовая — это, конечно, Пугачев и его сподвижники.

Бунтаря Пугачева, который грозился свергнуть императрицу, приговорили к древней казни — четвертованию. Согласно этому старинному жуткому ритуалу, преступнику отрубали сначала руки и ноги. Только после того, как жертва испытывала невероятные страдания, они прекращались отсечением головы. Но в отношении Пугачева сценарий этого кровавого шоу был нарушен. То ли палач что-то перепутал, то ли поступил по своему внутреннему убеждению, но он начал с головы. На него набросились: «Зачем ты это сделал? Теперь быстрей отрубай руки и ноги, как положено», — и вот таким образом казнь была приведена в исполнение.

В Европе того времени публичное выполнение смертной казни было своеобразным шоу, туда ходили большими толпами, это рассматривалось как развлечение, люди хихикали и смеялись. По свидетельству историков, даже в просвещенном XIX веке происходили жуткие, садистские экзекуции.

В Англии, в эпоху Наполеоновских войн за участие в заговоре английских офицеров ирландского происхождения казнили способом, существовавшим в британской державе с давних времен. Сначала вздернули на виселицу, потом сняли так, чтобы они не успели задохнуться, вспороли живот, вытащили их внутренности и сожгли, пока казнимые еще были живы и смотрели на это, после чего отрубили им головы.

А как наказывали преступников в России? Каторгой. Жизнь русских каторжан была, безусловно, тяжелой. Но преступившему закон хотя бы сохраняли жизнь! В России каторга была направлена не на уничтожение человека, а на временную изоляцию, причем русские мыслители рассматривали ее как своеобразный шанс искупить грехи и затем вернуться к нормальной жизни. Однако для политзаключенных, над которыми в Европе устраивали показательную жестокую расправу, в России чаще применялась ссылка. Для многих преступников она была настоящим курортом! Главный русский революционер Владимир Ленин в декабре 1895 года был арестован за свою антигосударственную деятельность и сослан.

В ссылке Владимир Ильич не работал вообще. Царское правительство оплачивало его содержание. Он снимал просторный крестьянский дом, местные жители ему готовили, убирали, стирали. Владимир Ильич в это время писал антиправительственные статьи, гулял, охотился и имел право на ношение огнестрельного оружия. К нему приехала Надежда Константиновна, они поженились.

Но откуда же пошли разговоры о жестокости русского правосудия? И особенно о массовых репрессиях Ивана Грозного? Действительно, такое бывало — Иван Васильевич отправлял на плаху отбившиеся от рук олигархические элементы московского боярства. Но если всерьез подсчитывать масштабы репрессий за все время опричнины, число жертв не превышает и пяти тысяч.

А теперь сравните: нежные и начитанные французы за одну только Варфоломеевскую ночь вырезали более тридцати тысяч своих сограждан, и это никого не удивило. А сколько погибло в Испании, в Голландии… В общей сложности можно насчитать даже сотни тысяч. И если рассматривать репрессии при Иване Грозном, то по сравнению с тем, что творилось на Западе, у нас было намного спокойнее.

Современные социологи провели исследование и постарались выяснить, кого из русских правителей, кроме нынешнего президента, знают европейцы. Чаще всего звучало имя Ивана Грозного, о репутации которого в Европе и США мы уже говорили. Однако на цивилизованном Западе никому и в голову не приходит записать в тираны, к примеру, Генриха VIII, который своих жен, в отличие от Ивана Грозного, предпочитал отправлять не в монастырь, а на плаху, или Елизавету Английскую, которая казнила 89 тысяч своих подданных. А об образце европейской законности говорит хотя бы тот факт, что во Франции XVI века убийство неверной супруги не считалось преступлением.

При Иване Грозном, даже при всех издержках опричнины, по приблизительным подсчетам, было казнено примерно 5 тысяч человек, включая убийц и воров, в то же время в Англии в результате огораживания погибли сотни тысяч человек, и ничего!

Европейские монархи были куда более жестоки, чем русский царь Иван Грозный. Почему же тогда принято считать, что именно Иван Васильевич отличался исключительной кровожадностью?

Возможно, все дело в последовательной политике московского царя. Именно в это время Россия завоевала выход на Балтику и заявила о себе как мировая держава. Европейским монархам еще один конкурент был совсем не выгоден, и они начали вести против царя некое подобие информационной войны.

Вот как это происходило. В 1570 году папа римский Пий V и Венецианская республика затеяли войну с Турцией. В этой кампании им бы очень пригодились войска Ивана Грозного. Прощупать почву насчет военного союза с Москвой поручили папскому нунцию Винценту дель Портико. Из хитрости или лени, но он никуда не поехал, а подсунул папе книжку с названием «Новости из Московии, сообщенные дворянином Альбертом Шлихтингом, о жизни и тирании государя Ивана».

Кто же такой этот Шлихтинг и почему он назвал Ивана Грозного тираном? В книге значится, что он был слугой и переводчиком у итальянского врача царя. Однако вот незадача — у Ивана Васильевича не было никакого итальянского врача. Чем же на самом деле занимался Шлихтинг в Московии и был ли он там вообще? Известно только одно. В 1564 году, во время взятия русскими войсками литовской крепости, наемника Шлихтинга забрали в плен, где тот пробыл несколько лет, был отпущен и уехал в Польшу, где сочинил записки о «тиране» Грозном. Стоит отметить, что Шлихтинг уехал из Московии без особых накоплений и очень нуждался в деньгах и славе. А кровавые байки всегда пользовались особым спросом. Байки Шлихтинга прочитали в Риме, и вердикт Ватикана был однозначен: никакого союза с Москвой. Эти дикари способны только убивать друг друга, значит, и с ними нужно поступать точно так же.

К сожалению, не только иностранные фантазеры создавали миф о кровавой России. Очень многие из обвинений в адрес Ивана Грозного были опубликованы его политическим противником, князем Андреем Курбским, который бежал из Московского царства, перешел на службу к польскому королю и написал «Историю великого князя Московского». Это политический памфлет, который был создан в условиях информационной войны.

Через несколько веков после Курбского эстафету черного пиара подхватил другой русский эмигрант. Это публицист Александр Герцен, которого так любили цитировать революционеры, начиная с Ленина. Он-то и создал миф о кровавом режиме в России.

После почти векового неофициального моратория на смертные приговоры казнь пяти бунтовщиков действительно произвела тяжкое впечатление на многих русских интеллигентов. Герцен решил бежать из «кровавой» России в более гуманную, по его мнению, Францию. Приехал он туда как раз во время революции 1848 года. О том, что увидел Герцен на «романтических» улочках Парижа, может узнать каждый, кто прочтет его воспоминания «Былое и думы».

Он пишет о том, как переживал этот момент в самом Париже, когда в чистом воздухе раздались мерные залпы через определенные промежутки времени, и он и его русские соратники сказали друг другу: «Да ведь это расстреливают». Герцен говорит, что такое продолжалось четыре ночи, было огромное количество трупов, это абсолютно не укладывалось в голове у Герцена, русского человека, который привык относиться к человеческой жизни совершенно иначе. Как потом писал Герцен, «Париж мне с тех пор опротивел»…