Глава девятая

Когда младший сержант Шарифисламов спустился в шахту выхода, мой планшетник подал сигнал. Если бы кто-то рвался на связь, то сработал бы не планшетник, а коммуникатор «Стрелец». Но сигнал подал именно планшетник. Значит, офицеры оперативного отдела успели завершить свои расчеты и, как и обещал капитан Терентьев, переслали их мне, уже прочитанные и подправленные комбатом и начальником штаба.

Пока сапер вел поиски, я вытащил планшетник, открыл послание Терентьева и стал его просматривать. К сожалению, сразу убедился, что у меня иные взгляды на проведение операции, нежели у оперативников. Они вообще не планировали мою работу возле запасного выхода, хотя я такое предположение уверенно им высказывал.

Мне предлагалось только запустить в тоннель беспилотник с грузом, которым станет стандартная «глушилка» электронных сигналов. А потом, когда «глушилка» будет активирована, бежать навстречу той части банды, которая решит воспользоваться тоннелем.

Оперативники опять не учли, что если не будет взрыва в тоннеле, то бандиты могут вообще не пойти в него. Или могут устроить завал в своей, ближней к ущелью части. И тогда попробуй прорвись сквозь него в само ущелье. Тогда будет только один путь — штурмовать стену, что чревато опять же значительными жертвами, потому что бандиты прошли в Сирии хорошую боевую школу и просто так не уйдут.

Но они все равно уйдут, воспользовавшись вторым подземным ходом, который обязательно есть, хотя оперативники батальона, пока им его не показали пальцем и головой, а то и носом не ткнули, не хотят верить в его существование. На то они и оперативники, что работают только со стопроцентно проверенными фактами, на которые можно опираться.

Они же не хотели верить в существование бокового выхода, который я все же нашел и который намереваюсь использовать в предстоящей операции. В операции, которая, по сути дела, уже началась. И началась так, как я предполагал. А случись, что я строго придерживался бы подготовленного оперативным отделом плана, мой взвод, вполне возможно, вообще бы не встретился с противником в тоннеле. Значит, мне и дальше следует придерживаться своего плана и самому все тщательно высчитывать, стараться предвидеть последствия любого действия.

Из выхода выбрался младший сержант Шарифисламов. Поймал мой вопросительный взгляд и ответил:

— Датчика движения не нашел, хотя смотрел внимательно. Мина стоит в стене, в нише, только поверху примазана слегка глиной. Но глина была жидкая, с большим количеством воды. Вода замерзла и на фоне глины выделяется, сильно кристаллизовалась, поскольку температура там ниже, чем в подземелье. Я потому ее и определил, что кристаллизовалась. МОН-100. Взрыватель — дистанционный, электрический. Совсем не такой, товарищ старший лейтенант, как на мине, что была обнаружена пятым взводом. Провода идут понизу стены и присыпаны землей. Тоже поверху глиной промазаны, а потом еще и землей присыпаны, чтобы не нашел никто, даже если споткнется. Идут в две стороны — в нашу и куда-то в сторону ущелья. Это значит, что в нашей половине тоннеля мины стоят с такими же взрывателями. Не гарантирую, что все, но некоторые работают от электричества. Наша переносная «глушилка» с проводами не справится, она только на электронику рассчитана. Взорвут, когда захотят, когда посчитают нужным.

— Понял. К взводу выходи по камням. Как сюда шли. Без следов на снегу.

Младший сержант уперся руками в край лаза и, легко перебросив через него ноги, приземлился на кучу камней. И дальше так же легко и быстро стал удаляться по сложной каменной дорожке. До ближайшего пригорка, за которым от бокового выхода из тоннеля следов уже не было видно.

Я задумался только на несколько секунд, оценивая необходимость тех или иных следующих действий. План в голове уже созрел, хотя, как подсказывал опыт, он не мог быть строгим, поскольку обстоятельства всегда будут вносить в него изменения. Так всегда бывает.

— Второе и третье отделения занимают позицию по полукругу рядом с выходом из тоннеля! — распорядился я. — Маскируются. Дистанция: двадцать пять — тридцать метров. Старшим остается Лохметьев. Если кто-то появится, держать на мушке и сообщить мне. По возможности не стрелять. Стрельба только в крайнем случае. А крайний случай — ваше обнаружение. Скорее всего сначала появится разведка. Один, может, два человека. Разведка осмотрится, поищет следы. Следов не найдет, после чего поднимутся остальные. Всех разобрать по стволам. Порядок разбора обычный. И ждать приказа.

Порядок разбора «по стволам» — это давно отработанная техника ведения боя, не позволяющая кому-то из противников получить от жадности сразу две пули, а кому-то — ничего.

Все бойцы взвода знают свой порядковый номер в строю, когда выстраиваются по отделениям. Первый боец, в данном случае второго отделения, поскольку я оставляю у выхода только второе и третье отделения, получает первый номер, стоящий в строю за ним — второй и так далее. Счет продолжается и в третьем отделении. Не свой, а общий.

Таким образом, первый стреляет в того, кто стоит правее других. Следующий становится мишенью для второго номера, даже если он занял позицию на противоположном фланге, и так далее по порядку. Подобная техника позволяет одним залпом уничтожить противника и не дать ему возможности отстреливаться.

Тем более солдаты взвода вооружены компактными автоматами 9А-91 с глушителями. С дистанции в двадцать пять — тридцать метров лязганье затворов, даже если кто-то и промахнется, хотя такого у нас практически не бывает, покажется просто шумом ветра. Лязганье одновременно многих затворов может привлечь внимание. Хотя будет ли чье внимание привлекать?

Банда скорее всего будет уничтожена единовременно. Хотя я и не знаю ее численный состав, но, разделившись на две группы, они скорее всего не смогут выставить силы более значительные, чем два десятка стволов. Практически это должно быть не более полутора десятков. Просто в горах прокормить больше трех десятков человек слишком сложно, если вообще возможно. А о грабеже магазинов при нападении на село ничего сказано не было. Может быть, грабеж и имел место, но не такой, чтобы быть отмеченным. Значит, бандиты питаются тем, что принесли заранее. А это всегда сопряжено с экономией.

Во втором отделении у меня десять бойцов вместе с командиром отделения, в третьем — восемь. Восемнадцать автоматных стволов, когда их держат умелые и опытные руки, представляют серьезную угрозу любой банде. Сложность могла возникнуть только в одном — если кто-то из бандитов будет прикрыт каменной кладкой выхода. Чтобы этого избежать, я подсказал своему замкомвзвода:

— Лохметьев! Чтобы никому спрятаться не позволить, снайпера выставь вон туда, на высокую скалу. — Я пальцем указал направление старшему сержанту, который был уже недалеко. — И предупреди, чтобы в нас не начал стрелять, когда мы появимся. Я еще точно не знаю, откуда мы подойдем, сбоку или снизу. Будьте внимательны. Я еще сына вырастить хорошим человеком хочу. А жена без меня с таким мужиком не справится. Сын у меня человек с характером…

— Есть выставить снайпера, товарищ старший лейтенант. Вы его уже предупредили. Он сам пошел…

Юркий, как капля ртути, низкорослый, но необычайно длиннорукий снайпер младший сержант контрактной службы Смоковников всегда сможет забраться на любую скалу. Это давно проверено опытом. Даже если перед ним встанет отвесная стена, он ее обойдет, заберется на соседнюю скалу и спрыгнет на нужную. Если, конечно, будет такой приказ.

Обычно снайперы выбирают для себя удобную позицию сами, опираясь на собственный опыт и собственные приметы, не всем ведомые. Нас всех обучают снайпингу. Мы все умеем работать с оптическим прицелом. Более того, каждый автомат имеет оптический прицел, как и предобъективную тепловизионную насадку. Но прицел снайпера несравненно более сложный, чем прицел простого бойца, там сложнее прицельная марка, там присутствует и баллистический калькулятор, и портативная метеостанция, и лазерный дальномер, и еще много чего, чем простые солдаты управлять не всегда могут. Тем не менее могут…

А главное отличие снайпера в том, что его, как никого другого, учат маскироваться и оставаться невидимым для противника. Даже для снайпера противника, который тоже в оптический прицел смотрит. И это при том, что маскировке бойца в спецназе ГРУ обучают, как не обучают ни в одном другом подразделении спецназа — настолько качественно. Но только снайпер умеет выбирать для себя нужное место, где он сольется с ландшафтом — будь то лес или скалы или просто открытое всем ветрам поле. Говорят, снайпер способен распластаться на асфальте под плащом соответствующего цвета так, что заметишь его только после того, как на него наступишь.

Я отошел от бокового выхода по камням, как до меня отходил младший сержант Шарифисламов. Отходил предельно аккуратно, но безостановочно, следовательно, быстро.

Первое отделение дожидалось там же, где я его оставил, рядом с георадаром, когда младший сержант Луговиков первым заметил слегка возвышающийся над поверхностью выход из подземного хода. Но первое отделение я оставил с собой не случайно. Здесь был ефрейтор контрактной службы Толик Карамурзин, который дома, «на гражданке», занимался авиамоделизмом. И хотя сам он считался специалистом по самолетным моделям, с вертолетными беспилотниками он тоже справлялся без проблем. Это было уже несколько раз проверено в боевых операциях.

Конечно, справиться с беспилотным квадрокоптером я мог бы и сам. Но раньше я справлялся с этим делом, причем даже тогда, когда летать приходилось между домами в городских кварталах. Но вот в подземных горизонтах гонять такую технику не доводилось ни мне, ни ефрейтору Карамурзину. Но опыт управления моделями у него был несравнимый с моим. И там, где было немало не только поворотов, но и существовало ограничение в виде потолка, я намеревался использовать именно его. Тем более передо мной стояли и другие задачи по управлению взводом.

Вместе с первым отделением я вернулся к пятому взводу. Старший лейтенант Простолюдинов сидел на камне, думая о чем-то своем. Встал Вениамин только при нашем приближении.

— Слышал я, ты нашел, что искал…

— Нашел. А ты откуда знаешь, что я искал?

— Я по связи общался с капитаном Терентьевым. Он просто обсмеял твою уверенность в наличии бокового выхода. План они, как я догадываюсь, тоже составляли без учета этого выхода. Как обычно, к исполнителю не прислушиваются. Думаю, такое не только со мной случается…

— Как обычно… Они в штабе считают, что все знают. На то они и штабные. Наверное, считают, что даже воевать умеют. Хотя некоторые и умеют, должен признать. Но из-за своего всезнайства всегда работают вхолостую. Больше бы слушали командиров взводов, толку от их работы было бы больше.

— Не говори, Олег, так безапелляционно… Мне они поминутно просчитали вход в ущелье, даже количество очередей, которые будет необходимо дать перед использованием «Вампиров». Предложили свинтить глушители, чтобы силы казались меньшими. И все это ради того, чтобы больше бандитов на гребень выманить и с ними вместе стену обрушить. Толково, должен признать, просчитали. Психологично по крайней мере. Только сработает при условии, что у бандитов нет приборов ночного видения. Но если сработает, то сработает хорошо. Грамотно рассчитано.

— Ну хоть что-то они должны уметь делать толково! — согласился я. — Хотя все их расчеты годятся только для среднего человеческого уровня. Мы все состоим на семьдесят с лишним процентов из воды. И в оперативном отделе не хотят понимать, что у каждого своя температура кипения, из-за чего все люди разные. А теперь давай мы с тобой будем считать за оперативников, уже из местной обстановки исходя и из расчета наличных возможностей сил бойцов наших взводов. Тебе, наверное, и московский специалист, что был специально вызван, несколько советов дал…

— Его советы для нашей обстановки не годятся, так специалист сам понял ситуацию. Он только выслушал, ничего не сказал и улетел назад. А мы будем сами учиться. Будем считать… Итак… Я выхожу отсюда в шестнадцать ноль пять. К моменту наступления темноты как раз войду в ущелье — так оперативники рассчитали. Если раньше прибуду, что скорее всего, думаю, и произойдет, буду темноты дожидаться. Бандиты меня увидят и начнут готовиться к встрече. Я предполагаю, что у них там есть камеры внешнего наблюдения. Давай выясним, в какое время тебе беспилотник запускать…

Пятый взвод ушел, а мы, приготовившись, ждали наступления темноты. Наша работа начнется по команде Вениамина, когда он вступит в ущелье.

Но еще до того, как подступила темнота, в наушниках раздался голос старшего лейтенанта Простолюдинова:

— Олег, я на месте. В ущелье пойду, только когда стемнеет. У входа две камеры внешнего наблюдения. Определил их по своим приборам. Кажется, инфракрасные. По крайней мере, лазерная подсветка стоит. Заметят обязательно. Приготовятся. Ну, и пусть готовятся, это их, надеюсь, не спасет…

— Понял. Я тоже жду, — ответил я. — Тоже готовлюсь.

Темнота в горах наступает стремительно. Так же, как и рассвет. Да и ждать осталось совсем недолго, и потому ожидание не было утомительным. Я за время ожидания успел связаться со вторым и третьим отделениями своего взвода, что остались возле бокового выхода из подземного хода. Там все было без изменений. Только мороз стал к вечеру усиливаться, и старший сержант Лохметьев пожаловался, что мерзнут кончики пальцев. Перчатки у нас такие, что пальцы наполовину открыты. Для стрельбы и вообще для тонкой работы это удобно, но в мороз приходится руки защищать дополнительно.

— Понюхай стимулятор. Может помочь…

Я и сам вытащил из кармана флакончик, поднес к носу и сделал глубокий вдох. Следом за мной бойцы первого отделения повторили это же действие, хотя приказа с моей стороны не было. Стимулятором каждый должен пользоваться индивидуально. Конечно, и в пятом взводе все, включая командира, мои слова слышали, но никто не спросил, что я предлагаю солдатам понюхать. Я между тем вытащил планшетник и включил для просмотра программу, установленную мне профессором Гороховым.

Она была уже давно включена и работала без моего вмешательства, но я графиком, занимавшим монитор, до этого не интересовался. Я вообще графики, честно говоря, не люблю, потому что слова воспринимаю лучше. Их я обычно понимаю, а в графике еще и разобраться следует.

В этот раз график состоял из двадцати девяти показателей. Двадцать восемь солдат и я, их командир. И все линии шли практически вровень. Не было ни отставания, ни опережения, несмотря на разницу в действиях, на разницу в нагрузке. Одни ведь просто сидели и ждали, другие шли. А сапер вообще в шахту выхода забирался. То есть прилагал физические усилия. Выходило, что он сил вообще не тратил? Или потратил их столько, что организм и не заметил этого? Какими же тогда должны быть силы, что давал нам всем «стимулятор Горохова»!

Поразмышлять над этим мне не дала подступившая темнота. И сразу в наушниках возник голос старшего лейтенанта Простолюдинова:

— Олег! Мы двинули!

— С богом!

Значит, боевые действия начались. Пора было и нам вступать в дело.

— Карамурзин! — позвал я.

Я всегда избегал панибратства с солдатами и не звал ефрейтора, как другие бойцы взвода, «черным мурзой», переводя его фамилию на нормальный русский язык. Сам ефрейтор, впрочем, на прозвище не обижался. В армии вообще обидчивых не любят. Обидчивых всегда обижают дополнительно.

— Я, товарищ старший лейтенант!

Ефрейтор, заранее приготовившись, уже сидел рядом с входом в подземную галерею и держал на коленях пульт управления беспилотником. Это был не совсем обычный, привычный для него пульт с тремя джойстиками. Здесь присутствовал четвертый джойстик, управляющий «глушилкой». Но ефрейтор успел уже прочитать приложенную инструкцию, предварительно понюхав из флакончика стимулятор, и сказал, что справится с управлением без проблем.

Мне подумалось, что я и сам бы, наверное, справился с этой работой, тем более некоторый опыт у меня уже имелся. Но я не умел разрываться на несколько частей и потому для себя все же оставил роль командира взвода, которому предстоит работать в непривычных условиях. Сам квадрокоптер с прицепленным снизу, на грузовой платформе, контейнером, где содержалась высокочастотная «глушилка» электронных сигналов, тоже, кстати, радиоуправляемая, стоял рядом.

— Готов?

— Готов.

— Спускайся… Начинай…

Вообще-то Карамурзин предлагал произвести запуск сверху — сказал, что сумеет завести беспилотник в проход без проблем, тем более что здесь вход был изначально горизонтальным, в отличие от бокового выхода. Но я не разрешил, потому что внизу залегли два солдата с ручным пулеметом и автоматом, которые сменили бойцов пятого взвода.

За неимением мощного бинокля с тепловизором они пользовались обычными прицелами с предобъективной насадкой Infratech ИТ 310 ТПН, что тоже позволяло контролировать тоннель. Тем более участок контроля был сильно ограниченным — до поворота всего-то тридцать метров. А дальше все равно ничего не видно. Я опасался, что беспилотник может задеть голову кого-то из этих бойцов — а такой подзатыльник, даже по шлему, может кому-то не очень понравиться, да и техника может повредиться. И потому посчитал, что запускать квадрокоптер следует в тоннеле.

Я уже надел очки ночного видения и потому хорошо видел, как то же самое сделал ефрейтор Карамурзин, как он встал на четвереньки и полез под скалу, прикрывающую вход, укрепленный с трех сторон досками.

Зачем здесь было необходимо укреплять потолок, я не понимал, поскольку потолок, в отличие от стен, был каменным. Но если уж бандиты это сделали, не поленились, то это их забота.

Я уже спускался вниз вместе со старшим лейтенантом Простолюдиновым и знал, что на четвереньках предстоит проползти только два метра, затем подземный горизонт станет шире и выше — в ширину вырастет до полутора метров, а в высоту больше двух. Можно будет даже не пригибаться. У нас во взводе нет таких великанов, чтобы могли шлемом за потолок задеть, несмотря на то что шлемы на бойцах и на мне — не наши персональные, из оснастки «Ратник», а точно такие же, но с небольшим добавлением в виде антенны, привезенные профессором Гороховым. Но антенна на них выступает полукругом только на два-три миллиметра и не мешает, ни за что не цепляется.

Если, конечно, пуля ударит в антенну, рывок за крепежный ремень будет мощный. Но на ремне застежка оторвется раньше, чем сам ремень сумеет удушить человека. Там тоже специалисты из оперативного отдела проводили расчеты. Это мне Горохов лично объяснил.

Я спустился следом за Карамурзиным, совсем не стремясь наступить руками ему на пятки, и потому в тоннель вошел на десяток секунд позже.

— Все в порядке? — спросил у лежащих в засаде караульных, перешагивая через них.

— Так точно, товарищ старший лейтенант. Все в порядке. Тепловизор работает во всех трех режимах…

— Продолжайте наблюдение. Мы не помешаем. Даже поможем заглянуть дальше, за угол, чтобы посмотреть, чего вам не видно.

— Запускаю, товарищ старший лейтенант? — спросил ефрейтор и, требуя от техники серьезности, погрозил дрону пальцем. Так он всегда делал. Ритуал на счастье.

— Камеры включил?

Вместо ответа он показал мне свой пульт с небольшим монитором размером с монитор большого смартфона. Две тепловизионные камеры квадрокоптера показывали в зеленом цвете тоннель впереди, накладывая изображение одно на другое, и создавали при этом эффект стереоизображения.

— Поехали! — по-гагарински отдал я приказ к началу операции.

Винты зажужжали сильнее. Квадрокоптер оторвался от поверхности земляного пола, поднялся почти до потолка и полетел вперед достаточно стремительно.

— Можно медленнее, — глядя через плечо ефрейтора в монитор пульта, распорядился я. — Так на него, чего доброго, датчики движения могут не среагировать. А нам торопиться некуда. Да и мы так тоже ничего не увидим…

При этом я про себя подумал, что было бы просто здорово, если бы и бандиты тоже не торопились. Если они поторопятся взорвать тоннель, они ведь могут и нас в нем похоронить. Однако такая торопливость не свойственна людям, имеющим солидный боевой опыт. Бандиты должны все просчитать, и, по их расчетам, должно получиться так, что они как раз того и добьются, чего я опасаюсь. Но я с первым отделением в это время должен буду ближнюю к себе часть тоннеля стремительно пройти. В том числе и с помощью «стимулятора Горохова», который уже показал, как он умеет добавлять скорость передвижения.

Взрыв будет обязательно. Но сначала в подземной галерее должна появиться их разведка. В разведку бандиты отправят смертников. Не тех смертников-шахидов, которые взрывают и себя, и противника, а только тех, кто пойдет вперед, заранее зная, что обречен на смерть и не будет иметь возможности вернуться.

У разведчиков наверняка будет система связи, скорее всего, какой-нибудь GPS-трекер, который покажет их командирам, в каком месте тоннеля погибла разведка. Мне нужно, чтобы она погибла уже около выхода на нашу сторону или даже за пределами выхода. Я так и приказал своим бойцам, автоматчику и пулеметчику. Если у разведки бандитов не будет на голове очков ночного видения, расстреливать их почти в упор и даже отступить за выход. А от фонарей легко спрятаться за углом выхода. Да и фонари при виде света от выхода бандиты могут выключить. Желательно дать им возможность выйти. Пусть в последний раз на ночное небо посмотрят. Небо чистое, звезды висят низко. Но место, где они погибнут, для командиров банды станет показательным. Это будет значить, что мы или только-только вступили в тоннель — если стрелять придется в самом тоннеле, или еще готовимся вступить — если стрелять придется уже за выходом. Это определит приблизительное время взрыва. Бандиты постараются дать нам возможность пройти значительную часть пути, чтобы точно уничтожить и лишить возможности вернуться.

Квадрокоптер скрылся за поворотом. Я посмотрел в монитор пульта управления. Конечно, с непривычки ориентироваться по тепловизионным камерам было сложно, но мне показалось, что тоннель не совсем прямой. Вспомнилось, что и при прохождении поверху с георадаром я тоже время от времени должен был корректировать направление.

— Что-то светится внизу, под стеной, товарищ старший лейтенант, — доложил ефрейтор Карамурзин. Я успел бросить взгляд. Определить точно, что там такое было, сложно. Скорее всего, это был второй датчик движения.

— Нормально, — отреагировал я. — Пусть срабатывают. Продолжай полет.

— Было еще что-то, похожее на камеру наблюдения, но на миниатюрную, слабую. Она тоже нас засекла…

— И хорошо. Это то, что нам требуется…

В это время сигнал коммуникатора «Стрелец» отвлек мое внимание. Пришел вызов на индивидуальный канал. Я отключился от общей связи. Меня вызывал дежурный по узлу связи сводного отряда спецназа ГРУ в регионе Северного Кавказа.

Дежурный был незнакомый, он сообщил мне, что со мной желает пообщаться начальник штаба моего батальона. И поинтересовался, имею ли я в данный момент возможность говорить.

Толковый, надо сказать, дежурный. Многие, когда кто-то из командиров на связь вызывает, просто сообщают и производят соединение. И не спрашивают о возможности разговаривать. А если я бой веду? Если я в сложной ситуации нахожусь и не имею возможности отвлечься?

— Я свободен. Соединяйте…

Соединение произошло сразу. Майор Жандармов говорил почти радостно:

— Рад слышать тебя, Олег Анатольевич. Ты получил расчеты оперативного отдела?

— Здравия желаю, товарищ майор. Все получил. Как обычно, посчитал это бестолковым делом. Хотя для Простолюдинова они все рассчитали хорошо. Он в данный момент выполняет — вошел в ущелье.

— Про него я все знаю. А ты? Докладывай обстановку…

Я стал докладывать. Рассказал и об использовании георадара, и о том, что нашел боковой выход, в наличие которого не хотели верить батальонные оперативники и потому не брали его в расчет. И о своих планах рассказал. И о беспилотнике, что уже отправлен в полет по тоннелю, сообщить не забыл. Начальник штаба слушал, не перебивая. Только, когда я закончил, задал вопрос:

— Я не совсем тебя понял. А какая необходимость у тебя по тоннелю до бокового выхода бежать? Что, по земле большой круг придется делать?

— Никак нет, товарищ майор, — после секундной растерянности выкрутился я из положения. — Вы меня просто неправильно поняли. Или я объяснил неправильно. Как только пройдет бандитская разведка, мы сразу поверху и побежим. Лезть в тоннель я не планирую.

Это был мой очевидный «прокол», с которым просто невозможно было бы не согласиться. Действительно, какой смысл рисковать своей жизнью и жизнью солдат целого отделения, даже имея уверенность в способности отделения преодолеть галерею в быстром темпе до того, как бандиты произведут взрыв. Под землей любая случайность может произойти. Какой-нибудь обвал, и все… И мы застряли там, нас взорвут и уроют.

Но тогда и в запуске беспилотника смысла нет. Хотя и здесь я не прав. Квадрокоптер доставит в нужное место «глушилку», и тогда банда не сможет узнать, прошли мы или нет, завалили они нас или нет… Однако в этом случае они там, в базовом лагере, в ущелье, будут все же ждать атаки снизу. Неуверенность в результате потребует подстраховки. Но это все же лучше, чем погибнуть под завалом в тоннеле. Будут ждать атаку — значит, будет бой. А мы для того и готовились, для того и тренировались, чтобы вести бой.

— Правильно! — поддержал меня майор Жандармов. — Правильно решил.

— Выигрыша во времени это не дает никакого. Значит, и смысла рисковать нет. Поверху побежим. Это категорично.

— Это и мой категоричный приказ тоже, — сказал Жандармов в завершение. — Ладно, не буду отвлекать. Работай. До связи…

— До связи, товарищ майор…