Заканчиваю восьмой класс в луганской школе номер 20. Перехожу в девятый класс. Сильно увлекаюсь геометрией, особенно стереометрией. Мое влечение именно к геометрии (и особенно к «объемной геометрии») вполне понятно. Дело в том, что моя мама с юности очень любила именно геометрию, хорошо рисовала и вышивала. По ее рассказам, в юности она собиралась стать архитектором или математиком. Но в Московский архитектурный институт ее не взяли из-за плохого зрения. А около поселка Рутченково (вблизи города Донецка-Сталино), где тогда жила мама, подходящего по профилю хорошего математического вуза не оказалось. И поскольку прямо в Рутченково в тот момент открылся педагогический институт, с двумя факультетами: историческим и филологическим, то мама, подумав, успешно поступила на филологический. История ее не увлекла. Но любовь к геометрии и рисованию осталась в ней навсегда и потом передалась мне. Естественно, что мы многое берем от своих родителей.

Закончив девятый класс в 20-й школе, перехожу в том же году в другую школу (номер 26), в десятый класс (10-а). Дело в том, что по новым правилам, в прежней 20-й школе мне пришлось бы учиться не десять, а одиннадцать лет. Этого, конечно, не хотелось. А вот 26-я школа (единственная, по-моему, из всех школ г. Луганска того времени) пока еще работала по старым правилам и выпускала учеников в жизнь после десятого класса. Перейти в 26-ю школу мне помог Игорь Сильвестрович Благов. О нем подробно рассказано в Воспоминаниях моего отца. И. С. Благов способствовал переводу в новую школу своего сына Олега, меня и моего друга Виталия Федоровича Пожидаева. Все мы трое были (и остались на всю жизнь) друзьями. В это время успешно участвую в нескольких городских, украинских и всесоюзных олимпиадах по математике и физике.

В этом же году происходят важные события в стране. В Москве тело Сталина выносят из Мавзолея Ленина-Сталина. Начинаются массовые переименования городов и сооружений, носивших имя Сталина. Например, Сталинград теперь называют Волгоградом. Повсюду демонтируются памятники Сталину. Затронула эта политическая волна и нашу 20-ю школу в Луганске. Во дворе школы стоял небольшой памятник Сталину – бюст на постаменте. Руководство школы созвало нескольких старшеклассников, в том числе и меня, чтобы мы помогли учителям-мужчинам демонтировать памятник. Нас попросили прийти вечером. Было уже довольно темно. Собралась небольшая группа людей. В школьном сквере мы выкопали глубокую яму. Потом с трудом подрыли и повалили памятник. Перетащили и свалили в яму. После чего забросали землей, заровняли площадку и посадили заранее заготовленные кусты. Аккуратно полили водой из ведер. Вся эта картина мне запомнилась. Может быть, этот памятник Сталину до сих пор покоится под землей, рядом с 20-й луганской школой, в её дворе.

Весь десятый класс я учился в 26-й школе г. Луганска. Сдал экстерном экзамены, то есть досрочно сдал разницу, имевшуюся между десятилетним и одиннадцатилетним образованием. Закончил 26-ю школу с золотой медалью весной 1962 года. Без колебаний решил стать физиком или математиком и поехал в Москву поступать в знаменитый Физ-тех.

Прибыл в Москву, чтобы поступить в замечательный Физико-Технический Институт (Физтех, г. Долгопрудное). Был июль 1962 года. Приехал из Луганска вместе со своим одноклассником Виталием Федоровичем Пожидаевым. В свое время я был победителем на нескольких математических и физических олимпиадах. В том числе, занял первое место на одной из всесоюзных олимпиад для школьников по физике, организованных Физтехом. Мне прислали из института приглашение приехать в Москву и сдать вступительные экзамены в Физтех. При этом предусматривались определенные привилегии при поступлении, поскольку я был победителем олимпиады именно Физтеха. Однако перед экзаменами в Физтех в тот год было рекомендовано пройти предварительную жесткую медицинскую комиссию. И тут мне неожиданно заявили, что ввиду моего слабого зрения, поступать на Физтех мне никак нельзя. Помню, что вписывая свою резолюцию в официальный бланк, врач сказал: «Мозги у тебя, парень, наверное, хорошие, а вот зрение плохое, – не повезло». Я был ужасно расстроен. Но делать было нечего, и тогда решил, не откладывая, сразу подать документы на мехмат МГУ (Московский Государственный Университет им. М. В. Ломоносова), на Отделение Механики, как наиболее близкое к физике и математике.

В этом же году успешно поступил в МГУ на механико-математический факультет, на Отделение Механики. Все вступительные экзамены сдал на «отлично». Таких в том году было всего лишь несколько человек. Помню, меня потом пригласил к себе председатель экзаменационной комиссии по математике (к сожалению, забыл его фамилию), чтобы, как он объяснил мне, лично познакомиться с абитуриентом, блестяще решившим трудную стереометрическую задачу, предложенную в том году на вступительном экзамене. Подробно расспрашивал – откуда я приехал, и кто был мой учитель по математике в Луганске. Я назвал замечательного математика Николая Михайловича Донченко, бесконечно влюбленного в свою профессию, рис. 3.16. Он преподавал в 20-й средней школе Луганска, был автором нескольких книг по школьной математике, изданных на Украине. Он написал прекрасный учебник для старших классов, опубликованный небольшим тиражом местным издательством, на плохой бумаге. Многие учителя копировали потом этот учебник для своих школ. В частности, Донченко активно пропагандировал и использовал замечательные учебники Киселева (которые потом были фактически «преданы анафеме» новыми реформаторами, начавшими разрушать наше школьное образование). Затем Н. М. Донченко послал свой учебник в Москву, академику А. Н. Колмогорову с просьбой оценить и, если возможно, предложить учебник к печати в центральном издательстве. Я тогда уже работал на мехмате и лично передал Колмогорову эту пришедшую в нашу канцелярию бандероль и сопроводительное письмо Донченко. К сожалению, ответа Донченко не получил. Я как-то потом спросил Колмогорова о судьбе присланного ему математического учебника Донченко, но Андрей Николаевич ничего определенного мне не ответил. В Москве учебник Донченко опубликован не был. Рукопись была «утеряна». Но вернемся в 1962 год.

Рис. 3.16. Николай Михайлович Донченко, мой учитель математики в 20-й средней школе г. Луганска.

Во время вступительных экзаменов некоторое время со мной в Москве был мой папа. Он привез меня в Москву вместе с моим одноклассником Виталием Пожидаевым. Через несколько дней отец уехал обратно в Луганск.

Здесь же хочу добавить, что многим обязан также Алексею Михайловичу Ушакову – моему замечательному учителю русского языка и литературы в 20-й средней школе г. Луганска, рис. 3.17. Его уроки были нестандартны, он много рассказывал нам о русской литературе, причем такого, чего нельзя было узнать из официально рекомендуемых книг и учебников. Помню, например, что фамилию М. А. Булгакова – писателя, фактически запрещенного в то время, мы, ученики, услышали от Алексея Михайловича. Но тогда прочитать Булгакова мне не удалось. Официально его не издавали.

Рис. 3.17. Алексей Михайлович Ушаков, мой учитель русского языка в 20-й школе г. Луганска.