ГЛАВА 19
Ночь для двоих
Ирбис
Ее губы были сладкими. Мягкими, теплыми и очень вкусными. Как и она сама. Можно было сказать, что все дело в ароматном вине, что девушка пила этим вечером. Терпкие нотки муската все еще оставались на ее устах. Но Ирбис знал, что это лишь следствие. Миа была само воплощение греха, сладости и страсти, от которого он не мог оторваться.
Да, все дело в ней самой, в тех чувствах, что ведьма против воли вызывала в его душе. А ведь перевертыш пытался сопротивляться. Делал все, чтобы восхищение и симпатия не переросли в нечто большее.
Опоздал… Солнечная как-то незаметно прочно обосновалась в его сердце, затмив все, даже чувство самосохранения. Что уж говорить об остатках разума. Все доводы рассудка сгорели в пламени желания и осыпались горсткой пепла в душе.
Он ведь не солгал. Все было бы намного проще, если бы Миа последовала его совету и легла спать. Снежный ведь специально задержался с Ульфом внизу, долго не решался подняться, оттягивая момент возвращения. Давал ей возможность крепче уснуть.
И эта ночь должна была стать похожей на предыдущие: несколько часов без сна, в жалких попытках уснуть, а не прислушиваться к ее дыханию, остро реагируя на каждый вздох, стон и движение.
Глупо. Намного проще было уйти спать в гостиную, а не страдать от неудовлетворенного желания. Но нет. Ирбис не мог заставить себя уйти, продолжая вдыхать сладкий аромат ее кожи и наслаждаясь теплом женского тела.
Сон не приносил спокойствия. Сны были такими жаркими, яркими и страстными, что он задыхался от охвативших воспоминаний. О да, перевертыш отлично помнил ту единственную ночь в пещере. И эти сладкие воспоминания сводили с ума.
Лишь боги знают, с каким трудом мужчине удалось оторваться от этих сводящих с ума губ, чтобы с трудом произнести:
— У меня к тебе только один вопрос — ты позаботилась о безопасности?
Этот вопрос застал Миа врасплох. Она нахмурилась и непонимающе захлопала ресницами. Как же ему хотелось забыть обо всем и зацеловать ее до потери сознания. Так очаровательно она выглядела. Пришлось напомнить себе, что все обязательно будет, но чуть позже.
Для начала стоило пояснить:
— Я ничего не имею против детей, но сейчас немного не время. Поэтому и спрашиваю. Ты приняла какие-либо меры предосторожности?
— Да… Еще до лихорадки, — прохрипела в ответ и смутилась, быстро добавив: — Так, на всякий случай.
— Случай как нельзя более подходящий, — плотоядно улыбнулся Ирбис, и вся нежность куда-то исчезла.
Новые прикосновения отличались от предыдущих, как небо и земля. Это был огонь во всем своем великолепии. Жадные поцелуи, что впивались в губы, сминая их. Это было бы больно, если бы не было так сладко. Его чувства нашли отклик и в ней. Совершенно потеряв голову, девушка отвечала на его прикосновения с не меньшим рвением. Кажется, в пылу страсти она даже слегка укусила его.
Но все это было как в тумане: образы и звуки, прикосновения и объятия, шепот и судорожные стоны, частое дыхание и сладкий аромат тела.
«Моя», — стучала кровь в висках, когда мужчина собственнически скользнул ладонью по женскому телу, сминая тонкую ткань сорочки и накрывая ягодицы.
«Моя», — беззвучно шептали губы, целуя каждый миллиметр нежной кожи. Уста, щеки, шея, ключицы и грудь — он хотел попробовать все на вкус. Поставить везде печать собственной страсти.
Как же ему хотелось спуститься ниже, провести губами по внутренней стороне бедра и коснуться кончиком языка сосредоточения женственности. В своих снах чего только он с ней ни вытворял, и при мысли, что часть этих фантазий вскоре можно будет воплотить в реальность, во рту пересохло.
Безумие, чувственность — и одежды в сторону. Лишь помеха для двоих, что не могли даже на секунду оторваться друг от друга.
«Твоя», — вторило ему ее тело, когда она выгибалась от его прикосновений, сводя с ума своими сладкими стонами и прерывистым, частым дыханием.
«Твоя», — безмолвно кричали ее горящие глаза, что сейчас как никогда были похожи на звездное небо. С этими пылающими искрами страсти в глубине расширенных зрачков.
К богам все благоразумие.
Они оба слишком долго ждали этого мгновения. Прятались, скрывались за масками равнодушия и хладнокровия, отказываясь признать безумную тягу друг к другу. Но теперь все преграды были позади.
— Миа, — простонал Ирбис, устраиваясь между ее бедер, и застыл, вглядываясь в покрасневшее личико молодой женщины с припухшими от поцелуев губами. — Миа…
Ему просто жизненно необходимо видеть ее глаза.
Она посмотрела и громко охнула, когда он одним рывком вошел внутрь.
Нежности не было. Последние крохи разума просто смыло это невероятное чувство наполненности, единства и правильности. Да, именно правильности. Потому что они — как две половинки одного целого, что так долго блуждали в этом мире.
Но об этом перевертыш подумает позже. Сейчас его тело сводило от неконтролируемого желания, что требовало быстрой разрядки. Ирбису пришлось собрать все силы, чтобы сдержаться и не пойти на поводу у похоти.
Стиснув зубы, он сосредоточился на собственных движениях и на любимой девушке.
Медленное и плавное скольжение внутри тугого лона… Мышцы, что так крепко сжимали его плоть, заставляя вздрагивать и слегка ускорять ритм…
Быстрее… резче… четче… И снова плавно и мягко. А потом вновь ускорение. Раз за разом, чтобы свести ее с ума, заставить сгорать от наслаждения.
Миа всхлипывала, стонала и что-то шептала, цепляясь руками за плечи, царапая спину в кровь. На каждый его выпад она отвечала страстно и ярко.
В груди клокотал животный рык, но Ирбис не собирался так быстро сдаваться. Нет, мужчина стремился получить все.
— Не могу… не могу… пожалуйста, — стонала Миа, выгибаясь и вздрагивая.
Ее волосы намокли от пота, а на губах выступила капелька алой крови — так сильно она прикусила ее.
— Можешь, — шепнул он, слизывая кровь. — Давай, Миа. Откройся…
Пора. Снежный позволил безумию вырваться из-под контроля, захлестывая их с головой.
Наслаждение было взаимным, ярким и обоюдоострым. Первой вскрикнула Миа и забилась под ним пойманной птицей. Следом вспыхнул Ирбис, с силой вдавливая девушку в перину и дрожа всем телом. Перед глазами все сверкало и вспыхивало сотней огней. Кровь будто закипела в жилах и перекрыла доступ к воздуху.
Собрав остатки сил, перевертыш упал рядом, притягивая любимую к себе.
Говорить не хотелось. Двигаться тоже. Какое это, оказывается, счастье — просто лежать, наслаждаясь нечаянной близостью. Вслушиваться в дыхание любимой и сходить с ума от аромата ее волос.
Слегка пошевелившись, мужчина поцеловал Миа в макушку, накрыл их обоих теплым одеялом и еще крепче прижал к себе.
Давно ему не было так хорошо и спокойно. И так не хотелось возвращаться в реальность.
— Миа?
— Мм? — ведьма сонно завозилась в его объятиях и вздохнула.
— Пообещай, что не пойдешь на поединок.
Замерла.
Он сразу ощутил, как напряглось ее тело. Ведьма явно собиралась поступить по-своему.
— Почему? — она осторожно повернулась к нему лицом. Молочная кожа и яркий румянец на щеках. — Боишься, что я сделаю что-то не так?
— Нет, — не удержавшись, Ирбис чмокнул ее в нос и тихо пояснил: — Во-первых, я не хочу, чтобы ты стала свидетельницей этого. Зрелище будет… кровавым. Это настоящий бой хищников: когти, зубы, мясо и кровь. Это не то действо, на которое стоит смотреть молодой женщине.
Взгляда не отвела.
Но еще больше нахмурилась, словно пыталась найти аргументы в свою защиту.
— А какая у Коротова ипостась?
Волнуется. И, видят боги, ему было приятно это осознавать.
— Рысь, — и, прежде чем ведьма успела вставить слово, быстро добавил: — Во-вторых, я буду отвлекаться на тебя. А это может плохо сказаться на ходе поединка.
— Но там же будет много народу.
Будет. И много. Но теперь это не имело значения.
— Я ведь все равно тебя почувствую, Миа. — Снежный потерся носом о ее висок, щекоча и приподнимая крохотные волоски. — Я теперь всегда и везде тебя буду ощущать. И вместо того чтобы думать о победе, буду вспоминать эту ночь… каждое мгновение, проведенное вместе… А это здорово меня отвлечет.
— Это шантаж, — смущенно пробормотала она. — Ты это специально, чтобы я не ходила. А ведь я могу помочь.
Упрямая девочка… его…
— Миа, не надо привлекать к себе лишнее внимание.
— Тебе не кажется, что я и так привлекла его. С первой минуты. Моих птичек очень сложно не заметить.
Права ведь. Снова права. А ведь он очень многое бы отдал, чтобы не было ни этих птичек, ни ее силы с огромным резервом. Чтобы она была просто обычной ведьмой. Тогда не было бы этих проблем… и страха бы тоже не было. Оттого, что не позволят… заберут… уведут. Ведь девушка слишком ценна и важна для Долины. И вручить такой дар простому барсу…
От этих непрошеных мыслей, что разом разрушили все чувство покоя и умиротворения, стало больно.
— Не отдам, — хрипло прошептал Ирбис, зарываясь лицом в ее волосы. — Никому тебя не отдам.
Вздохнула. Тихонько, но он услышал. Мягко провела ладошками по его спине, плечам.
— Не отдавай, — согласилась она. — Я совсем не против.
Ласковый поцелуй, от которого сразу вспыхнула кровь и перехватило дыхание. Ему с трудом удалось сдержаться, чтобы не пойти дальше.
— Мм, — промычала молодая женщина, обхватывая его шею руками и теснее прижимаясь. — Ирбис.
— Спать, Миа, — произнес тот, с легким смешком отодвигаясь в сторону. — У меня утром драка, а у тебя поход на регистрацию.
— Ты сейчас о чем?
— Сама же сказала, что вам с Кианом надо зарегистрироваться. Вот завтра Ульф вас и проводит.
— Все предусмотрел? — фыркнула Солнечная.
— Нет. Я совершенно не предвидел того, что буду без ума от тебя, — с усмешкой парировал тот. — Спи, солнышко.
Миа
Мне казалось, что после того, что между нами произошло, уснуть сразу не получится. За короткий промежуток времени я пережила столько разноплановых и сильных эмоций: злость, разочарование, обида, понимание, страх и снова злость, а потом страсть. И все это мне пришлось пережить за какую-то пару часов.
Но как бы то ни было, я действительно уснула. Согретая теплом дорогого для меня мужчины, окутанная невидимым коконом покоя, счастья и умиротворения, просто закрыла глаза и провалилась в сон.
Сон был под стать моим ощущениям. Мягкий, как облако, воздушный, легкий и неуловимый. Я спала и в то же время нет, постоянно ощущая близость спящего рядом со мной перевертыша и остро реагируя на каждое движение, вдох и звук. И эта тонкая грань между сном и реальностью обостряла чувства до предела. Снова вернулся страх. Теперь, обретя счастье, я так боялась его потерять.
— Я знаю, что ты не спишь, — прошептал мне на ушко барс и осторожно прикусил мочку. — Твое дыхание изменилось… Стало тяжелым, прерывистым и частым… Что же мешает тебе, Миа?
А ладонь тем временем заскользила по обнаженному бедру, погладила вздрагивающий живот и сжала чувствительную грудь, заставив меня приглушенно охнуть и распахнуть глаза.
Все еще темно, лишь красные угли огня догорали в камине. Не ночь, но еще и не утро. Предрассветный сумрак и тишина, такой плотной она бывает лишь в это время суток.
— Пора вставать? — пробормотала я одними губами, чувствуя, как кожа покрылась мурашками и легкий озноб сотряс тело.
— Нет, еще не пора… Так что не дает тебе спать, Миа?
— Ты.
И ведь не солгала. Да, я привыкла засыпать и просыпаться рядом с ним, но раньше все было иначе. А теперь, когда мы были так близки, у меня не получалось просто лежать рядом и не реагировать на его присутствие.
Подушечками пальцев перевертыш продолжал чертить витиеватые узоры на коже. И каждое невесомое, как крылья бабочки, прикосновение вызывало новую волну желания, что стремительно накрывала меня с головой и сосредотачивалась внизу живота.
— Ирбис, — ахнула я, рефлекторно сжимая бедра и слегка приподнимая их.
— Ты так отвечаешь… так ярко. И кто кому мешает спать? — тихо рассмеялся он, приподнимаясь и нависая надо мной.
Его ладонь скользнула ниже, а пальцы осторожно проникли внутрь, растягивая мышцы лона и готовя его для проникновения. У меня даже дыхание перехватило от ожидания и предвкушения.
Как же сильно я хотела его! И это всего после нескольких прикосновений.
— Миа, — прошептал Ирбис, его плоть осторожно проникла внутрь всего на пару сантиметров и сразу подалась назад. — Миа, — второе движение было уже глубже, почти до упора, и мне пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть. — Миа… — уже рычал он, ускоряя ритм и полностью лишая меня рассудка.
Мир остановился для нас двоих.
Я искренне считала, что лучше быть не может. Нельзя пережить снова столь безумное и опустошающее наслаждение, но ошиблась. Можно, и каждый раз близость была уникальной и единственной в своем роде. О чувствах размышлять не хотелось. Я знала, что это не просто секс и удовлетворение похоти, это что-то большее. Но что именно? Думать об этом было рано.
Уже значительно позже, с трудом переводя дыхание и почти засыпая рядом с ним, я тихо спросила:
— Ты мне скажешь свое настоящее имя?
— А чем Ирбис плох? — пару секунд спустя заметил он. — Миа, давай оденемся.
Какой-то странный переход. Я села и обхватила колени руками, смотря на то, как, совершенно не стесняясь наготы, мужчина встал и поднял с пола мою сорочку.
— Зачем? — ловя предмет одежды, спросила у него.
— Затем, что когда Киан проснется, то захочет навестить свою мамочку. А ты без одежды, — возвращаясь на кровать, заявил он.
— Я об этом не подумала, — призналась ему и надела сорочку. Ткань приятно охладила кожу. Но и сдаваться я не собиралась. — Значит, не скажешь?
Вздохнул и склонил голову:
— Это не имеет смысла, Миа. Все в прошлом.
— Я знаю, — подавив зевок, ответила ему, удобнее укладываясь на подушку. — Но думала, что… Ладно, неважно. Это твое право, говорить или нет.
Барс помолчал. Но когда я уже почти провалилась в сон, где-то на краешке сознания отчетливо услышала, как он, невесомо поцеловав в макушку, тихо произнес:
— Ксандер… Когда-то меня звали Ксандер.
Когда я проснулась в следующий раз, Ирбиса уже не было.
Последние мгновения неги и покоя. Сонно завозившись, еще до конца не проснувшись, я сладко потянулась, разминая мышцы, и провела руками по подушке.
Никого. Все еще не веря, распахнула глаза и быстро села в кровати, рассматривая пустую постель.
Ушел. Волшебство ночи исчезло, оставив лишь страх и тревогу. Я понимала, что он поступил правильно. Слезы и бабские истерики плохо настраивают на поединок, но успокоиться не могла. Страх липкой змеей прокрался к сердцу, мешая думать здраво.
В комнате было светло. Яркое, но холодное осеннее солнце уже взошло, и за окном слышалось мелодичное пение птиц и приглушенные голоса слуг, что суетились во дворе, занимаясь повседневными делами.
Откинув за спину длинные волосы, потерла виски. Успокоение не приходило. Наоборот, с каждой секундой становилось все тревожнее.
Как он там? Начался бой или еще нет? Если начался, то…
Нет, так не могло продолжаться. Мне надо было видеть все своими глазами. Все доводы, которые приводил мужчина, просто вылетели из головы.
Откинув в сторону одеяло, быстро поднялась. В тот же миг дверь распахнулась и вбежал Киан. Малыш уже был одет в симпатичный костюмчик светло-бежевого цвета. В руках была все та же игрушечная собачка.
— Доброе утро.
— Доброе, — я привычно присела, раскрыв объятья и наслаждаясь теплом родного человека. — Ты уже проснулся?
— Да. Мэри помогла мне одеться. Там принесли завтрак, и Ульф уже ждет.
— Ульф?
Сердце словно пропустило удар. Неужели я все проспала и поединок уже закончился? Он пришел для того, чтобы сообщить мне… Нет, этого не может быть.
— Да. Он сказал, что тебе надо одеваться, завтракать, и мы пойдем гулять.
— Гулять, — тихо повторила за ним.
— Давай собираться. — Киан выскользнул из моих объятий и закружился по комнате. — Там солнышко и небольшой мороз. А снега еще нет.
— Да, сейчас, — быстро поднявшись с колен, улыбнулась сыну и направилась в сторону шкафа.
Угрызений совести по поводу того, что Ирбис меня одевал, обувал и кормил, не было. Почему я должна была биться в истерике, швырять наряды и кричать, что он не смеет меня унижать, даря вещи? Ни у меня, ни у Киана не было нормальной одежды, а Снежный проявил заботу о нас. За одно это стоило сказать спасибо. В конце концов, я и есть его луана. И его обязанность обо мне заботиться. А о другом думать не было смысла.
— Иди в гостиную, я сейчас переоденусь и приду, — поцеловав малыша, велела я. — И на сладкое не налегай.
— Да, мама.
Платье я выбрала простое — темно-фиолетовый муслин, белый воротничок и узкие манжеты. Оно было не только простым, но и удобным, потому что застегивалось на мелкие пуговички спереди, обрисовывало грудь и талию и мягкими складками спадало вниз.
— Доброе утро, госпожа Солнечная, — улыбнулся пожилой перевертыш, вставая. — Вы отлично выглядите.
Журнальный столик ломился от яств. Подносы плотно стояли друг к другу. И чего тут только не было: ароматная выпечка, горячий чай и сладкие десерты. Киан уже заканчивал завтрак, с аппетитом поедая пышную булочку с жидким медом.
— Спасибо, — я села на кресло и расправила складки платья. — А вы здесь?..
— Снежный попросил проводить вас на регистрацию.
— А он… — произнести вслух это было трудно. — Уже? Или…
— Поединок начнется через час, — ответил тот, понимая, что именно я хотела, но так боялась спросить. — И вы туда не пойдете. У меня четкие инструкции, куда и когда сопроводить вас. Я понимаю ваши чувства, но Ирбису сейчас нужна концентрация. А вы будете его отвлекать. Выпейте чаю, госпожа Солнечная.
Кивнув, я потянулась к чайнику и на автомате налила в фарфоровую чашку дымящийся напиток. Знакомый запах трав привел в чувство и заставил принюхаться. Цветы боярышника, арония, душица, мелисса, мята и ягоды боярышника, а также листы смородины — все это ингредиенты отличного успокаивающего чая.
— И что это значит? — отставляя в сторону чайник, спросила у Ульфа.
— Всего лишь бодрящий напиток.
— Успокаивающий чай.
— Но не зелье же. А чай, — парировал тот с довольной улыбкой. — Пейте, госпожа Солнечная.
Подозрительно глянув на него, сделала первый глоток. И на мгновение закрыла глаза, чувствуя, как тепло разливается по всему телу.
— Мам, а можно мне еще булочку? — подал голос Киан.
— Хорошо, но только одну, — подмигнула сыну и вновь взглянула на Ульфа. — Вы давно знаете Ирбиса?
— С самого первого дня его прибытия в Долину. Вот уже почти двадцать лет.
— Правда? — я слегка подалась вперед. — Так долго?
— Да, я много лет служу семье Север. Тот год был тяжелым для всех, — тяжело вздохнул перевертыш и слегка покачал головой. — Погиб старший сын лорда Севера. Дядя Кристофера… наследник. Хороший был мальчик, настоящий воин, смелый и сильный.
— Что с ним случилось?
— Никто точно не знает… Просто лорд Север вернулся из Империи не с сыном, а с молодым одичавшим.
— Ирбисом? — сделав еще один глоток, спросила я.
Есть по-прежнему не хотелось, хотя ароматы стояли невероятные.
— Да. Никто из них никогда не рассказывал о том, что произошло. Просто молчат или переводят разговор… Но что-то тогда точно случилось.
— Но что? Зачем скрывать?
— Этот вопрос не ко мне, — ответил тот, а некоторое время спустя добавил: — Но многие считают, что милорд Питер спас Ирбиса ценой собственной жизни.
