ГЛАВА 30. ПОЛОВИНА ДУШИ ЧЕЛОВЕКА
--- Егор Соснов --- Тик ---
Мосинку сделали через четыре часа после того инцидента с дочерью лорда и жертвой местного божества. Сразу изготовили пробный экземпляр и раскрыли оцинкованные упаковки с боеприпасами, которые хранились в Урале. Показательные испытания решили провести снаружи замковых стен. Каменная кладка с приставленной к ней разборной деревянной конструкцией, на котором наказывали Имринку для этого хорошо подходила. Досчатый помост сейчас был положен боком на манер огромной мишени с нарисованными углем фигурами. Так как в условиях местных реалий рыцарь не мог стрелять лёжа, то внесли изменения в конструкцию щита, добавив ему небольшую выемку сверху, куда можно было положить ствол винтовки как на опору. А также добавили дополнительный ремешок, позволяющий стрелку одновременно придерживать и сам щит и цевье винтовки.
Я вставил пальцами по очереди пять патронов в магазин винтовки, а затем закрыл затвор, дослав при этом первый патрон в канал ствола. Перед глазами до сих пор стояла сцена с избитой девочкой и мёртвой женщиной-нарони. До сих пор слышно эхо их криков. Стоило усилий повернуть голову к стоявшим сейчас рядом воинам и тем нарони, которых избрали для пробного обучения. Лорд наблюдал немного в стороне, зато Такасик чуть ли не под руку лез, даже пришлось повысить на него голос, чтоб не мешал.
Дико было проводить занятие по стрельбе с теми, кто до этого огнестрельное оружие никогда не видел, и не слышал о нём ничего. Значит, никакой теории, только практика, а остальное пусть останется на совести колдовских сил чужих чародеев.
- Я сейчас зарядил винтовку патронами. Можно стрелять.
- А где у неё ворот или рычаг, чтоб натягивать пружину? - спросил начальник стражи, скептически рассматривая мои действия. Этот старый вояка постоянно пытался показать, что он умнее других. Это напрягало.
Вместо ответа я упёр приклад в плечо и плавно нажал на спусковой крючок. Громыхнул выстрел, от которого все воины вздрогнули. В воздухе повис специфический запах пороховых газов. В ушах слегка зазвенело.
- Всё. Нарисованный враг убит, - произнёс я, повернув затвор и отведя назад.
На траву упала стреляная гильза, а я вернул затвор в переднее положение, загнав новый патрон в ствол.
- Соберу, потом буду упражняться, - произнёс все тот же начальник стражи, подняв гильзу с земли.
- Её второй раз нельзя использовать. Можно выкинуть либо применить как-то по-другому. Но не стрелять.
- Эдак все можно потратить и биться нечем будет, - проворчал стражник, которого так и подмывало назвать пенсионером.
- Если не будете попусту расстреливать, то вам хватит того количества, что мы дадим на десяток цветений хвабука, а там уже и Мефистофель вам дарить начнёт.
- Это хорошо.
Я ухмыльнулся и протянул винтовку Такасику. Юный рыцарь сразу приложил её к плечу.
- Сильнее прижимай, а то ударит, - начал я показывать, пояснять и поправлять, - Нет, левую руку вот сюда, это цевьё. А правую сюда, это шейка приклада. Палец на этот крючок, он называется спусковым. Теперь подними винтовку так, чтоб железный стебель, называемый стволом, смотрел в сторону мишени. Теперь посмотри поверх ствола так, чтоб разрез на этом железной щепке, называемом прицельной планкой, совпал с той точкой. Это мушка. Тогда попадёшь. Сделал? Теперь плавно нажимай пальцем на спусковой крючок.
Понятие плавности Такасик явно не освоил, дёрнув очень резко. Отдача слегка качнула юношу, когда он выстрелил. Но с десяти шагов не попасть умудрится только безрукий инвалид, поэтому на доске появилось ровненькое круглое отверстие с тёмными краями.
- Великие предки! - воодушевлённо сверкая глазами, вскрикнул Такасик.
Оружие всегда оказывает на мужчин действие сродни чарам. Притягивает и не отпускает, заставляет восхищаться и благоговеть. И чем лучше оружие, тем сильнее это колдовство. Он положил ружье на кусок ткани, расстеленный на утоптанной земле, и побежал осматривать точку попадания.
- Насквозь! И даже на стене выбоина как от кайла! Великие предки!
Рыцарь с хохотом схватил винтовку и, снова прицелившись, нажал на спусковой крючок. Естественно, ничего не произошло. Он с вопросом посмотрел на меня.
- Перезарядить надо, - произнёс я.
- Как?
- Видишь стебелёк с кругляком на навершии. Это рукоятка затвора. Подними её вверх правой рукой, а потом потяни на себя. Видишь выскочила пустая гильза, и показались целые патроны? Теперь затвор вперёд направь и поверни рукояткой вниз. Все. Теперь стреляй.
Такасик с тихим лязгом выполнил эти действия, вскинул винтовку и снова выстрелил.
- Так просто! Теперь я сам.
Он снова начал весь цикл.
- Столько новых слов, - произнёс лорд Бурбурка, - Винтовка, затор, цевьё. Это же на вашем языке?
- Да, нон-тар, на нашем. И слов со временем станет ещё больше. Особенно, когда к вам попадут вещи посложнее, чем это оружие.
- А какое самое сильное оружие у вас? - спросил лорд, подняв на уровень лица тот самый стилет, из-за которого выпорол Имиринку.
- Разное. Скажу только, что примени его здесь, от замка ничего не останется, только большая яма и выжженная земля вокруг неё.
- Страшные у вас войны. Ты даже не успел увидеть врага, а он тебя уже убил.
Я тяжело вздохнул.
- Вы правы, нон-тар Вы совершенно правы.
- Зачем тогда воюют?
Я ещё раз вздохнул, порылся в памяти и начал читать стих. Конечно, он в вольном переводе на язык сель звучал больше как проза, но, все же, смысл вполне понятен.
Тени древних скачут во мраке.
Души отцов пойдут с нами в бой.
Солдаты готовят оружие к драке,
Что б больше крови пролить за собой.
Какой-то счастливец спит безмятежно.
Кто-то богов молит, кто-то молчит,
Кто-то шутки бросает небрежно,
Кто-то на глупость чью-то ворчит.
Штурм будет утром на самом рассвете,
Когда солнце окрасит все красным кораллом
Когда враг попадётся в хитрые сети,
Сплетённые мудрым отцом-генералом.
Он и сейчас, глаза не смыкая,
Над картой склонив седую главу,
Фишки резные пальцем смещает,
Решая своих легионов судьбу.
И вот оно утро. Солнце как кровь.
Солдаты строят ряды пред атакой.
И к жизни вдруг закипает любовь,
Словно это последняя самая драка.
На фоне неба могучей скалой
Вздымаются тёмные крепкие стены,
Окружённые мутной от тины водой.
И стен не колеблют времён перемены.
Проклятою вечностью стало мгновенье
Когда в тишине слышны крики врагов.
И падают в душу крупицы сомненья,
Грызут изнутри, словно стая волков.
И вот он сигнал перехода в атаку.
Три стрелы горящих - три ярких звезды.
В зловещей тиши завыли собаки,
Да кони, заржав, закусили узды.
Хриплым криком отдали команду легаты.
Десять тысяч сапог первый сделали шаг,
Когда в атаку помчались солдаты.
И будет повержен на землю наш враг
Потом все смешалось в кровавую кашу.
Лязг алебард, свист кованых стрел,
Что жизнь оборвали чужую и нашу.
До наших раздоров им нет теперь дел.
И вот они стены - закрыли полнеба,
И с грохотом в стену ударил таран.
Теперь страха нет - ты жаждешь победы,
Глаза закрывая на множество ран.
Врата заскрипели и рухнули разом,
Открыв перед войском большую прореху.
И все что творится, схвачено взглядом.
И выбраны цели мечам на потеху.
...Этот яростный бой был решён изначально.
Втоптаны в грязь неприятеля стяги.
И ветер, стеная и воя печально,
Разносит над миром песню отваге.
Живые получат богатство и славу
И будут искать себе новых врагов.
А тем, кто принял смерти отраву,
Награда лишь горькие слезы да рёв.
С первого мига в начале времён
Так было, так есть и так будет вовеки,
У разных народов и разных племён,
Ведь война - половина души человека!
Со стороны послышались хлопки и голос Мефистофеля.
- Браво. Браво. Сам сочинил?
Я кивнул.
- Замечательное описание рода людского, несмотря на некоторые огрехи. Война половины души человека, - продолжил бес.
- И мы принесли это в сей мир, - горько усмехнулся я, глянув на винтовку.
- Принесли первые. Уходило семнадцать, друг мой. А дошли первые мы.
Бес стоял и смотрел, прищурив глаза, на Такасика, пытающегося снарядить магазин винтовки. А я замер.
- Семнадцать? - наконец, выдавил я.
- Да, - легко ответил Мефистофель, играя роль аристократа на беззаботной прогулке. - Мало кто знает. Я знаю. Даже Булычёв не знал. Когда Маре привели невесть откуда взявшиеся души, она тут же снарядила экспедицию. Несколько бесов должны были глянуть и сразу уйти. Они не вернулись развеявшись. Назад пришли только обрывки образов. Мара снарядила целый экспедиционный корпус. Семьдесят бесов, почти пять сотен проклятых, таких как Сорокин. Это страшная сила. Но они ушли и пришли ни с чем. Два раза они ходили в мир, оказавшийся выжженным и стерильным. Мара ради эксперимента взяла человеческих наёмников и отправила их. И снова они обшарили лишь голые камни. Морок мира. Мара ещё несколько раз собирала разные экспедиции, и все впустую, но ведь души пришли из другого нормального мира, значит, он есть и, возможно, не один. Ей в итоге пришлось звать других богов, чтоб решить задачу. Она предоставила им сведения, дабы объединить усилия. Но чтобы отправить ещё одну экспедицию, пришлось подбирать её состав. Так выбор пал на вас. Вы избранные. Особые.
- Нас отправляли наугад.
- Не совсем. Нащупали некую нить, тянущую из Нави в другие миры. Она есть не у всех, далеко не у всех, и только у магов. Несколько человек из предыдущих экспедиций имели такие нити в своей душе. Двое уши. Один, правда, почти сразу погиб, принеся образы густых лесов, диких зверей и разорванную в клочья Луну, чьи обломки кружатся кольцом по небу. Другая ещё была жива на момент нашего убытия. Мара ждёт её возращения, хотя бы клочков души.
- У нас есть шанс вернуться?
- А ты думаешь, я бы пошёл с вами, не будь стопроцентной вероятности на возращение? Технологию возврата отработали, осталось только с маяками разобраться.
- Почему нам этого не сказали сразу?
- Нельзя. Это могло бы нарушить нить. Такое уже было. Все, вот он человек, вот нить, но стоит рассказать о выжженной земле, как туда и приводило. Это как в квантовой физике, когда экспериментатор влияет на результат измерения. Нельзя было рассказывать.
- А почему ты сейчас рассказываешь?
- А зачем молчать? Мы нашли этот мир. Он тоже неплох. Теперь вам нужно просто вернуться. Дорожка протоптана. Можно строить портал.
****
Координатор завис в воздухе, шевеля черными лепестками и сверкая фиолетовыми искрами внутри трех десятков похожих на огромные икринки единиц разума. Недалеко от него было сооружение, похожее на то, что делали люди. Но там жили не только люди. Это он уже понял.
Мясник стоял перед Координатором и держал в руке голубоватую икринку, извлеченную из нарони, чей обезглавленный труп сейчас валялся на окровавленных камнях. Икринка судорожно подрагивала, когда поток своей силой давил волю капсулированной души, и вытягивая из неё знания.
Знания гласили: объекты погони были здесь. Знания требовали: 'Их нужно найти! Нужно выследить! Нужно убить!' Знания вносили сомнение: 'Но меня слишком мало, а они сильны. Нужно подгадать момент! Не выдать себя'.
Координатор перевел свое внимание на еще одного местного, что рыдал и трясся, стоя на коленях. Координатор сфокусировал свою волю на этом местном. Худенькое тельце выгнулось, и Нимфа-нарони подавилась беззвучным криком. Оно забыло, как дышать, забыло, как двигаться, забыло всё. Для него теперь были только Координатор его воля. А когда Координатор ослабил хватку, и нимфа выпрямилась, неподвижно замерев в ожидании приказов.
'Идти по следу', - дал знание действий Поток: 'А я буду готовиться к бою. Буду набирать армию'.
