ГЛАВА 23. ОСАДА
--- Егор Соснов --- Тик ---
У меня под плащом был бинокль, и я незамедлительно им воспользовался. Рядом стоящий Такасик нахмурившись, вглядывался вдаль.
Я ожидал от крепости бо́льшего, насмотревшись на Земле фильмов про средневековье. Хотя поглядеть было на что. Сооружение имело стену высотой в пять метров, оснащённую небольшими бойницами. Над всей её протяжённостью был сооружён навес, защищающий воинов от непогоды и стрел неприятеля. Имелась смотровая башня, тонкая и высокая, с остроконечной конической крышей. Крыши и навесы были покрыты глиняной черепицей, которая была похожа по форме на чешую змеи и раскрашенную разными оттенками серо-жёлтого цвета. Видимо, черепицу постоянно обновляли, а глину брали из разных мест. Поднятый мост был сделан из копченых бревен и досок и просмолен дегтем для того, чтоб не гнила древесина. А еще он в середине был обит тонкими листами низкокачественно, но хорошо очищенного от ржавчины и грязи железа. Чувствовалась рука заботливого хозяина.
Та речушка, вдоль которой мы все время шли, подступала непосредственно к этой малоразмерной твердыне, наполняя окружающий замок ров своими во́дами. Изо рва торчали частые заострённые колья, а края были выложены крупным булыжником, чтоб не размывало. От реки вверх по стене на высоту человеческого роста поднималась плотная шуба зеленого мха, которую хозяева замка не счищали, считая видимо украшением.
В четырех сотнях метров от крепости виделся лагерь неизвестного войска. Серые и одинаковые, как упаковки в супермаркете, шатры в количестве двенадцати штук слегка колыхались ветром. Суетящиеся между ними фигурки налаживали полевой быт, похожий во всех таких лагерях до неприличия. Некоторые поддерживали костры, некоторые натягивали веревки, забивали колья и подсыпали пологи палаток землей, чтоб не дуло. Мимо людей-караульных ходили нарони с охапками хвороста, шкурами животных и какими-то свертками. В сторонке группа фигурок сколачивала простые осадные машины в виде одного накрытого навесом тарана на колесах и нескольких передвижных укрытий от стрел. План врага был прост: в случае невозможности взять измором, закидать хворостом, мусором и камнями неглубокий ров, потом сломать деревянные ворота. Осаждающие не спешили, видимо, уверенные в том, что защитники никуда не денутся. Было даже видно, как несколько военачальников сидели у открытого стола, сколоченного из дощечек, и о чем-то разговаривали, спокойно попивая вино. При этом один из них догрыз кусок мяса на ребрышке и бросил кость в сторону замка, громко засмеявшись. Его было слышно даже здесь.
Но была ещё одна особенность, которую я заприметил сразу, и которая меня сильно насторожила: у них имелся защитный барьер, предназначенный для противодействия колдовству. И довольно сильный.
Я открыл, было, рот, позвать Белкину, но Всевидящая сама подошла, словно уже научилась читать мои мысли.
- Шурочка, ты чувствуешь?
- Угу. Сильная штука. Его владельцу некуда девать силы, которых нам не хватает. Вот только, я не могу понять, кто из них маг.
- Что ты имеешь в виду?
- Источник заклинания очень рассеян. Я с таким не встречалась.
- Думаешь, специально маскируется?
- Нет. Он сам по себе размыт, словно истекает из самого места. Когда маскируется человек-чародей, источник хаотично скачет по пространству, когда это жрец какого-либо божества, то там нить силы петляет и отражается. Здесь он сам как туман. И я не могу сосчитать количество воинов, ауры вязнут в этом тумане.
- Ну-ка, нон-тар Такасик, взгляните в эту штуку, - протянул я рыцарю бинокль, название которого на местном языке звучало как нечто похожее на 'двувзор'. Способности ментальной спицы, которую мне так и не удалось взломать, проявлялись и в обратном направлении, подгоняя нашу речь под их.
Младший сын феодала неловко приложился к окулярам, а через полминуты начал комментировать.
- Это нон-тар Кропась, но с ним ещё один отряд с гербами храма Великого Дома.
Такасик опустил бинокль, а потом снова поднял, пристально вглядываясь в обстановку.
- Вон они стоят, обсуждают что-то со старшим от храма. А вон отец на стене. Да, хмурый. Ещё бы хмурым не быть войско-то не малое. Но ничего, старшие братья вернутся из похода, они ударят им сзади. Со жрецами великого дома не хочется ссориться, но они сами пришли. Возможно, придётся долго говорить, чтоб так ушли, без боя. Братья наняли отряд в четыре сотни, так что перевес будет на нашей стороне. Можем подождать и прийти домой, когда врага разобьют.
- Что за поход? - спросил я, глянув на рыцаря, увлечённо таращившегося в бинокль.
- Нон-тар Мурля, брат мамы, просил помощи. Кто-то взялся разорять деревни, убивать рабочие ватаги. Даже просто путников давно с левокруга не было. Разбойники распоясались, не иначе. Пришёл к ним сильный вожак и голову подняли.
- Тоже мне Стенька Разин, - буркнул я. - А левокруг это что?
Такасик опустил бинокль и посмотрел на меня как на умалишённого, а потом начал подбирать слова.
- Это... когда идти по левую руку от светила.
- А туда - это правокруг?
- Да.
- А к светилу и от него?
- На свет и супротив света. Но на свет идти бесконечно не получится. Там великое море. Там на ладье нужно, но никто туда не плавал дальше, чем пропадает из виду берег, это опасно. Супротив светила вечные льды. А ежели идти округ, то говорят, что можно вернуться туда, откуда ушёл, но с другой стороны. Но это брехня, сказка для детей и нимф-нарони.
Я ухмыльнулся, поставив в памяти заметку, обязательно показать юноше глобус. Но произнёс другое, и не столько для него, сколько для самого себя, глядя на небо, покрытое прозрачной дымкой быстро бегущих облаков, похожих на морские волны. Они несколько раз роняли брызги моросящего дождя, продолжая своё бегство от чужого солнца. Почти густо-фиолетовые небеса разрезались искрами метеоров и периодическими зелёными всполохами северного сияния.
- У нас Полярная звезда, а у них неподвижное во веки веков светило.
- Оно не всегда неподвижно, - ответил мне Такасик, дав понять, что я высказался на языке сель, универсальной речи этого мира. Сложно будет отвыкать от двух языков дома. - Я помню, был ещё мал, когда оно уплыло за горизонт. Был холод страшный и тьма, думали, что погибнем без света, сожгли весь запас дров, но потом оно вернулось на своё место. Никто не знает, зачем великий дом так сделал. Говорят, при моём прадеде светило, напротив, два цветения хвабука висело прямо над головой, так что тени от стен не было. Лёд отступил, обнажив много железа, и наполнив реку водой в три раза больше нынешнего. Когда светило ушло на место река надолго пересохла. Только когда льды поступили обратно, вода вновь потекла.
Я обернулся и поглядел на своих спутников, что так же напряжённо слушали рассказ Такасика. Рыцарь явно не врал, но и хаотично движение солнца по небу было сложно объяснить.
- Идут переговаривать. Их отец пошлёт в задницу.
Я улыбнулся, услышав расхожее в обоих мирах выражение.
- Идут, идут.
Такасик долго глядел в бинокль, а потом отдал его мне и сжал ладонью рукоять своего меча, который разбойники у него отобрали при пленении. По почти лицу потекли крупные слезы.
- Он убил Атрисика. Он кинул его голову в ров. Атрисик - это второй. Они с Туртаосиком вместе в поход убывали.
- Четыре сотни воинов, говоришь? Покрошили их как капусту. Твоему отцу неоткуда ждать помощи.
Рыцарь сел на землю, обхватив голову руками.
- Будь проклят этот Великий Дом, - шептал он, покачиваясь и всхлипывая, - он совсем обезумел. Я его ненавижу.
Я сел рядом и тихо заговорил.
- Расскажи мне.
- О чём?
- О Великом Доме, почему он обезумел? Почему ты так считаешь? Что ему нужно?
- Ему нужны жертвы. Много жертв. Постоянно и непрерывно.
- Что делают с жертвами? Их сжигают, топят, душат, вырезают сердца?
- Нет, что ты. Их просто отдают ему.
- Это зверь? Он их ест?
- Великий Дом - это Великий Дом. Жертвы просто умирают в муках. Жертва долго кричит, словно её жгут, грызут, все это вместе, а потом умирает. Тогда тащат новую жертву. Мудрейший жрец Буркаса две сотни цветений назад придумал, что можно на алтарь возводить беременную деву, что людскую, что нарони. Тогда умирает не дева, а ещё нерожденный плод. Он создал великое соборище жертвенных шлюх. Семь сотен дев одна за другой возлегали на ложе любому желающему, кто хочет привнести жертву Великому Дому, а потом их водили на алтарь. Плод умирал, рождаясь мёртвым, деву вновь отдавали мужчине. Все шло своим чередом. Всех устраивало такое положение, все платили дань на прокорм этих шлюх, лишь бы самим не угодить на алтарь, но недавно прошёл мор. Страшный мор. Много горожан в священном городе умерло. Почти все жертвенные девы умерли в жару и бреду, жертв стало не хватать. Тогда Великий Дом стал убивать прямо на улицах. Идёт человек или нарони по городу, и вот он уже теряет рассудок, а следом и жизнь от неимоверной боли. И никто не в силах ему помочь. Многие хотели бежать из города и страны, но жрецы объявили, что в этом нет смысла, и выход только один. Жрецы объявили поход по городам и деревням, набирая новое соборище, но уже не семь сотен, а семь тысяч. Это много. Очень много. Помимо этого, теперь казнят на алтаре взрослых и детей целыми семьями за малейшее преступление. Всех пленных и преступников скупают в храме. И ладно бы нарони, а ведь и людей. Меня бы тоже туда отвели, если бы не вы, возможно, туда. Работяг бы точно. Великий Дом обезумел.
Он замолчал, отрешённо глядя под ноги.
- Нам бы узнать, что сейчас происходит в лагере воинов твоего врага, - тихо произнёс я, хлопнув по плечу Такасика.
- Ты что задумал? - спросила у меня по-русски стоящая рядом Ангелина.
- Я? Ничего.
- Нет уж. Говори, что ты задумал.
- Я только поглядеть.
- Не, не, не. Я против. Это не наша война. Пусть сам расхлёбывает. Нам нужен проход домой, и только. Вмешавшись, мы потеряем время и поставим под удар цели экспедиции. Мы узнали, что хотели. Это отсталый мир, где нам не окажут помощи. Чужие проблемы нам не нужны, у нас своих хватает. Я не собираюсь кануть в небытие из-за глупой интриги.
- Она права, - заговорила Александра, - у них сильная противомагическая защита, которую нам не проломить. Мы лишены возможности быстрого восстановления сил. Мы эту битву проиграем.
- Но вот в чём подвох, если у них маг, он нас может почувствовать, если уже не почувствовал. Просто так нам не пройти.
- А я только за, - произнесла Оксана, расчехлив притороченный к ишаку пулемёт.
Береста хмуро смотрела на меня, ничего высказывая, но по лицу и по ауре было видно, что она не горит желанием вмешиваться.
- Нам нужно знать, что происходит, чтоб незаметно пройти, - ответил я. - И мы не будем вмешиваться, лишь наведем панику. Разворошим муравейник, раз не получается так поситать.
- Ну, раз только это, тогда мы с тобой. Рассказывай, - высказала общее мнение Ангелина, сообразив что переубедить меня не получится, а я не хотел бросать этот замок на произвол судьбы. Пусть он чужой, но мне была неприятна мысль о том, что кого-то отдадут в жертву неведомой твари, что пленных женщин будут бесконечно насиловать. Вспомнились девочки из интерната берегинь, осиротевшие на нашей войне.
- Вот в чём подвох, если у них маг, он нас может почувствовать, если уже не почувствовал. Просто так нам не пройти. И есть у меня одна мысль.
Сзади меня по плечу похлопал стажёр, который хромая подбрел к нашему военному совету, и достал из своего кармашка на разгрузочном жилете волшебную палочку, и постучал ею по краешку ноутбука, торчащему из рюкзака.
Стажер приоткрыл ноут и стал листать какие-то файлы с синтетическими фантомами. Я кивнул, понимая, к чему он клонит. У меня тоже были такие же задумки.
- Не тяни, командир.
- У нас же есть те, кого не видно аурным восприятием. У нас есть ночницы. Забыли про них. А меж тем, я их спрятал. Они духи и могут менять форму и размер.
- Забыли, - кивнула Александра. - Хочешь их на разведку отправить? Только их можно видеть, я приноровилась различать искажения, которые они привносят в общий магический фон. Наверное, так для зрячих стекло выглядит.
- Есть другая кандидатура?
Все одновременно покачали головой. Желающих не было. Я распахнул плащ и из подсумка на ремне достал трёх сопротивляющихся появлению на свет ночниц. Небольшие чёрные летучие мыши, вертя головами по сторонам, поползли в тень, бросаемую деревом. Такасик скривился, узрев таких странных созданий. Меж тем одна из ночниц стала увеличиваться и превращаться в подобие человека. Это была та, которая и раньше больше всех походила на человека. Новоиспечённая дева отличалась чёрными бездонными глазами без белков, темно-серой кожей, и, напротив, белоснежными волосами на голове, падающими по спине вниз. Ночница закуталась в черный плащ так, что было видно одно лишь лицо. Остроконечные длинные уши были новинкой.
- Да чтоб это первым пожрал Великий Дом! - не выдержал Такасик, став свидетелем превращения, прокричав проклятье и вскочив на ноги. Превращение было резким и судорожным, а сама ночница до последнего сохраняла жутковатый облик нетопыря.
- Это стажер их под темных эльфов дрессировал, пока мы языков брали, - перехватив мой недоуменный взгляд, прокомментировала Ангелина.
Я задрал лицо вверх и вздохнул, в голове крутилась мысль объявить Сорокину выговор за ребячество, неуместное в этой ситуации, но потом.
- Светило, здесь всегда светло, - прошипело создание, обращаясь ко мне. Глаза её поблескивали в тихой злости.
- Не умрёшь, - буркнула Ангелина.
- Хотите дневной облик? - сразу начал я обрабатывать ночных духов.
Она кивнула.
- Тогда нужно кое-что сделать.
- Я слышала. И меня зовут Скрип.
- Мне все равно как тебя зовут. Скрип, значит, Скрип. Нужно пройтись по окрестным местам так, чтоб никто вас не увидел. Сможешь?
- Да.
- Нужно посчитать солдат в лагере. Нужно поискать местных жителей в округе. Нужно посмотреть вооружение всех, кто здесь есть. Нужно узнать, где колдун. А еще нужно шугнуть местных. Сможешь?
- Да, - ответило создание и двинулось к кустам, забрав своих товарищей, вскоре скрывшись из виду. Лишь качающие ветки говорили о том, что здесь кто-то прошёл.
- Ты им веришь? - спросила Белкина, подобрав с травы мурлыкающую Ольху. Лесавка не тужила в такой момент и была рада простым прелестям жизни. Она знала, что вокруг друзья и беды можно не ждать. Белкина начала гладишь Ольху, совсем как простую кошку.
- Почему бы и нет, - кивнул я в ответ, - здесь чужой для них мир, они так же хотят вернуться, как и мы.
Я взглянул на часы, поймав мельком любопытный взгляд рыцаря. Хотелось есть, но время было для этого совершенно не подходящее. Обед был давно, а ужи н вряд ли скоро предвидится. Вместо этого, я взял бинокль и стал рассматривать лагерь, замок и догорающую деревню, стараясь при этом разглядеть ночниц. Это было глупо, но все одно глаза рыскали в поисках чёрных фигур.
Ждал я, впрочем, не зря. Над лагерем прошёлся протяжный все нарастающий вой, в котором безошибочно угадывалась волчья песня. Вой был таков, что даже земной человек вздрогнет и прислушается к лесным шумам, под громкий стук собственного сердца. Местные жители не ведали, что за твари такие эти волки. В лагере началась возня. Солдаты повыскакивали из своих палаток, побросали котлы с едой, оторвались от подготовки осадных орудий. Лорды начали орать на подчинённых, требуя найти тварей.
Вскоре вою завторили ещё два, таких же тоскливых и полных безысходности существования. Небольшой отряд воинов побежал в лес, вооружившись копьями и луками. Я почувствовал испуганные ауры солдат.
Воины бегали то к одному закоулку, то к другому, но ничего не находили. Вой стих, а на смену ему пришёл визг циркулярной пилы, вонзившейся в дерево. Визг все время менял тональность, а потом смешался с истошным криком, заживо раздираемого на части нарони. Я помнил слова ночниц, что они не убивают, но это было так натурально, что меня невольно взяла гордость за нашу родную нечисть. Такой страх нагнать на инопланетян, что те были на грани истерики, и только крики лорда и обещания расправы со стороны Великого Дома ещё удерживали войско на месте.
Забегали и на стене. Защитники замка пытались разобраться, кто этот новый враг и не получится ли ещё хуже. Если бы была ночь, то эффект многократно усилился. Но и так получалось неплохо.
Даже мои товарищи всматривались, чуть ли не вываливаясь из кустов, не желая пропустить ничего интересного.
Паника в лагере только усиливалась. Что-то смутное возникло среди привязанных ишаков и начало метаться между ними. Животные заголосили в парике, бросившись в разные стороны, таща за собой обрезанные веревки. Солдаты боялись их догнать и успокоить. А когда из леса вышел нарони со снятой кожей, стало совсем жутко. Он прошёл, хрипя от боли, пока внезапно из леса не выскочил пучок чёрных щупалец, схватив бедолагу за ногу. Щупальца обхватили обречённого и потащили обратно в лес, а тот цеплялся руками за землю, оставляя кровавые следы. Это было настолько достоверно, что я поглядел на Белкину. Девушка, уловив нить внимания, обращённого на неё, чуть сильнее выпрямила плечи и прошептала.
- Я ничего не ощущаю. Это иллюзии ночных духов.
Хороши же иллюзии. А ночницы, просвещённые голливудскими ужастиками, начали развивать успех. Чёрная блестящая тварь, размахивая длинным костлявым хвостом, начала с визгом перепрыгивать с ветки на ветки, как безумная белка-переросток. В лес полетели стрелы, пытаясь поразить бесплотный морок. Полководец орал на жреца Великого Дома и хватал за грудки посыльных. Но все это было попусту. Паника только усиливалась, а жрец скривив недоумевающую рожу, слушал упрёки.
- Стой, ты куда? - вдруг закричала Александра.
Я обернулся и увидел, как Ольха в облике нимфы-нарони вышла на открытое пространство. А её ауре горели азарт кровавой игры и охотничий инстинкт дикого зверя при виде испуганной добычи.
- Ольха! - заорал я, - стой!
Но лесавка не слушалась. Она лишь повернулась и, приподняв в руке подарок генерала Булычёва как нож, лёгким бегом направилась в сторону лагеря.
- К бою! - отдал я приказ. - Используем по максиму стрелковое оружие, экономим энергию.
Оксана, давно желавшая пострелять, расправила сошки у Корда и дёрнула за тросик, досылая патрон. Остальные достали пистолет-пулемёты и автоматы, зазвенев затворами. Поймаю, оборву уши этой девчонке.
К тому времени Ольху уже заметили. К ней побежал с десяток солдат, так как жрец стал исходить пеной изо рта и тыкать в ее сторону рукой. Он видимо решил, что маленькая девочка корень всех бед.
- Огонь! - прокричал я, готовясь броситься на помощь девчонке.
Сразу за этим раздался грохот крупнокалиберного пулемёта, скосившего воинов, как кегли. Тяжёлые пули пробивали тонкую кольчугу и кожаные доспехи вместе с телами навылет. Они и кирпичную стенку прошибают, что им средневековая броня.
- Прикройте!
Я выскочил вслед за лесавкой, держа в руках свой Каштан. Когда лёгонькая обнажённая фигурка была уже совсем близко, я снова закричал, но вместо ответа у Ольхи потекли контуры тела, как всегда, когда она совершала превращения. Это было что-то новое, большое. Короткий заячий хвостик, присущий нарони, вытянулся в длинную плеть. Лесавка наклонилась вперёд, но не упала на четыре лапы, а лишь стала расти в размерах. Лицо преобразилось в жуткую маску, полную огромных кинжаловидных зубов. И она все продолжала расти. По гладкой коже прошлась волна, стягивая её в ребристые наросты. Крокодилья шкура покрылась тёмными и светлыми полосами.
Я бежал вслед за ней, понимая бессмысленность своих действий. А сзади по воинам стрекотали стволы, сея смерть. Барьер, предназначенный для защиты от магии и слабых стрел, не мог задержать то, что сотворил технический прогресс человечества.
В лагерь мы влетели бок о бок, я и огромный доисторический ящер, сошедший с иллюстраций про вымерших титанов, в нем было не меньше пяти метров от кончика хвоста до морды и метра два с лишним в холке. Монстр раскидал всех, кто там был, а потом взревел с громкостью тепловозного гудка и начал охоту. Мне ничего не оставалось делать, как просто расстреливать всех, кто там был. Хорошие? Плохие? Сейчас не было никакой разницы. Сейчас были только я и лесная девчонка, опьяненная кровью.
Ольха своим огромным весом снесла палатку, вырвав из земли державшие ее колышки, повисшие безвольными плетями на веревках. На соломе, настеленной внутри, сжалась связанная девушка-нарони в разорванной бедной одежде. Без комментариев было понятно, что ее многократно насиловали. Отрешенное безразличие в зареванных серых глазах сменилось диким ужасом, когда Ольха-аллозавр на секунду замедлилась, рассматривая возможную жертву, а потом взревела и шагнула прочь, ухватив пробегающего мимо солдата зубатой пастью. Доисторический ящер легко повалил добычу, наступил на него левой лапой, а потом дернул головой, с влажным хрустом разрывая тело пополам, как тряпку. Девушка-нарони, что есть сил, попыталась заорать сквозь кляп и отползти ко мне. Но она опять замерла, когда увидела выбежавших на меня храмовых воинов во главе со жрецом, единственных, кто оказал какое-то сопротивление.
На уровне рефлексов я создал щит, и тот теперь едва заметно мерцал вокруг меня зыбким белесым пламенем. Воины закричали боевой клич и бросились на меня. Я навел Каштан на солдат и нажал спусковой крючок. Очередь девятимиллиметровых пуль, выпущенная в упор, легко пробила кольчугу, стеганную ткань и деревянные щиты, выкашивая отряд. Когда же они подошли совсем близко я, через силу продираясь сквозь защиту неведомого мне местного мага, ударил телекинетической волной, раскидывая врага в стиле звездных воинов, только сейчас меня можно было сравнить отнюдь не с джедаями. Упавших ничего не стоило добить. А когда патроны кончились, стал убивать фокусным импульсом, получая за каждый удар болезненный откат от чужого барьера. Крестьянка с еще большим ужасом смотрела на чудовище в человеческом облике, под пылающим взглядом которого головы пытающихся подняться воинов начали одна за другой взрываться темными брызгами. Еще четверка просто замерла и молча упала, развалившись на половинки, срезанная невидимой силой. Но это уже не я постарался, а Ангелина, вымещая накопившуюся в ней злость.
Впереди остались только несколько гвардейцев Великого дома во главе со жрецом. Они не стали доставать мечи. А вытянули в сторону руки. Я почувствовал колдовство, проскочившее по полянке искрой высокого напряжения. Воздух перед воинами сгустился, став тем же подобием бесцветных стеклянных тел, что и Тени Великого Дома. Эта прозрачная масса быстро обрела очертания, став тварями размером с автомобиль. Четыре подобных крабам существа раскрыли зазубренные клешни, шевеля глазами на стебельках.
Я не стал останавливаться, сходу всадив в одного из монстров импульс. Тварь беззвучно дернулась, когда внутри неё, рождая пузыри, вспыхнула миниатюрная молния. Это стало сигналом для атаки остальных. Монстры разом шагнули в мою сторону, с плавностью промышленных автоматов, направляемых гидравликой.
Щит жреца, висевший над полем, мешал творить колдовство. Каждое мое заклинение отзывалось болью в голове, и я вскинул пистолет-пулемет, делая передышку между чарами. Оружие застрочило у меня в руках, всаживая пули в тела существ. Было видно, как они висели в этом прозрачном желе, остановив свой полет.
Снова загрохотал Корд. Серебро его тяжелых пуль возымело эффект, взрываясь ярким голубым огнем, а следом по ним ударила золотистая вспышка Ангелины, оторвав у ближайшего создания клешню и пару лап. Оно завертелось на месте, скребя гальку оставшимися конечностями.
Это дало мне еще одну передышку. Я выставил вперед черный клинок, стискивая его в левой руке, а правую отвел в сторону, сжимая автоматическое оружие. Отработанным приемом телекинеза отсоединил пустой магазин, тут же упавший на камни. Из подсумка выскочил другой, блеснув серебром верхнего патрона, и ловко скользнув в положенное ему место. Чары дернули затвор, досылая боеприпас в канал ствола. В то же время я увидел, как два воина, что стояли по бокам от жреца изменились. На правой руке теперь красовался стеклянный доспех, начинавшийся в виде наплечника, и становившийся большой рачьей клешей внизу, там, где полагалось быть латной перчатке. Сквозь рифлёный панцирь были видны сжатые кулаки.
Воины подняли свои клешни-полудоспехи, раскрыв их почти на сто двадцать градусов, а потом сжали, делая такое движение, словно вытаскивали что-то из воздуха. Между клешей сгустились яркие оранжевые искры, похожие на освободившиеся из неоновых ламп огоньки. Воины еще сильнее закрыли свои колдовские клешни-перчатки, направив на меня. Огоньки выскочили из стеклянных тисков, как вишневые косточки, сжатые между пальцами.
Один из огней взметнул пыль и камни у моих ног, заставив прикрыть лицо рукой, а второй ударил по моей защите, растаяв как небольшое северное сияние.
Я отступил на шаг, и наотмашь взмахнул рукой с кинжалом справ налево, словно отбиваясь от опасного насекомого. С земли сорвались камни, что меня окружали, заставив воинов Великого Дома, закрыться от мелких, но болезненных многочисленных ударов. А я тем временем начал почти в упор расстреливать крабов, отступая назад, к лесу. Крабы были живучи, но неспешны, так что я успел два раза сменить магазин, заставляя ближайшего гореть голубоватыми огнями от серебряных пуль как светодиодная гирлянда.
Еще двое уже таяли, убитые очередями Корда и ударами Фотиди. Сосредоточившись на сущности, я совершенно упустил из виду момент, когда огромный доисторический ящер с ревом налетел на троицу гвардии Великого Дома. Одного он просто сбил с ног, заставив ободрать разбить лицо о гальку. Второго схватил за голову и дернул, отрывая ее и обливаясь фонтаном темно-красной жидкости. Третьему прилетела очередь из пулемета.
Я рванул к крабу и воткнул в него черный клинок, и существо без всяких спецэффектов растаяло как мираж. Бой был завершен, враг либо убит, либо бежал. За считаные десятки минут осада была снята, а Ольха, уже в облике нимфы-нарони, вприпрыжку хлюпая босыми ногами по кровавой каше, подскочила ко мне и, проведя ладонью по окровавленному лицу, начала раскачиваться, спрятав сложенные в замок ладошки за спину. Весь её вид выражал самодовольство, мол, похвали меня. Не хватало ещё замурлыкать и положить передо мной мышь. Хотя, кинутый к ногам лагерь и почти полтысячи разбежавшихся воинов тоже было неплохо. Я подошёл к ней и обнял.
- Молодец.
****
Орда шла по следу, протяжной вереницей совершая марш сквозь Навь. Орда растянулась, так как сам мир препятствовал их движению: земля под лапами и ногами превращалась вязкую жижу, трава крючковатыми когтями и тонкими бесчисленными зелеными клешнями и лапами вцеплялась в панцири и глянцевую кожу, ожившие деревья стонали от боли, но сдвигали корни и ветви, так что врагу приходилось проламываться сквозь этот барьер.
Навь готовилась к встрече незваных гостей..
Земля вспучилась, раздвигая лес и приподнимая на новорожденном холме закованного в черный доспех худощавого мужчину с осунувшимся лицом и глубоко посаженными глазами, восседающего на вороном коне. Слабый ветер колыхал длинную седую бороду и белые как снег волосы, прибранные стальной короной с острыми зубцами.
- Идет, погань, - произнес мужчина, прищурив льдисто-голубые глаза, наблюдая за потоком сил вторжения, а потом обратился к подошедшему тщедушному человеку: - Все готово?
- Да, Ваше Бессмертие. Войско ожидает команды. Ваш брат тоже готов, - ответил помощник, подав небольшой свиток, скрепленный мерцающей печатью.
- Передай Вию , что начинаем, - ответил владыка нижнего царства, - а потом поднял острием вверх большой полуторучный меч.
Когда же он его опустил, земля задрожала под ногами полчища мертвых воинов, которые перешли с хода на бег и вклинились в поток вторженцев.
- За Навь! За Чернобога! - поднялся над тернистым лесом многоголосый крик.
Закипел бой, где жители преисподней схлестнулись с тем, что чуждо Нави. Чуждые монстры превосходили числом рати Нави, валя на землю воинов и срывая с них доспехи, чтоб разодрать на куски тела, но мертвецы действовали слаженно, а клинки из прозрачной тверди проходили сквозь броню и плоть черного врага, как опасная бритва сквозь сочный фрукт.
Поняв, что оказался в невыгодной ситуации, координатор Погони подал команду на перегруппировку, и, собрав отступившие силы в кулак, пошел на прорыв к точке выхода. Не для того, чтоб сбежать, а чтоб уйти по следу дальше.
Чародей-воитель скрипнул зубами и поднял меч, чтоб ввести в бой резерв, но его остановила высокая бледная женщина в бело-голубых княжеских нарядах, возникшая рядом из небытия.
- Погоди, Кощей , - произнесла Мара Моревна, богиня зимы и смерти, - мой черед.
Женщина взмахнула рукой, и Навь разорвал предсмертный рев двигателей, объятого пламенем падающего авиалайнера. Заглушающий все звуки этого мира Боинг сначала левым крылом, а потом и всей тушей врезался в землю и огненным вихрем прокатился по силам вторжения, сметая тварей и поднимая фонтаны грязи. Стон сотен человеческих душ наполнил мир мертвых, преждевременно завершивших свои жизни, вопль тысячи сгорающих в огне тварей, пришедших незваными в этот мир, был ему ответом, а следом нахлынуло болото, пожирая и самолет, и людей, и вторженцев.
Чуть погасло пламя, по обугленным останкам монстров и обломкам самолета пошел мертвый полк.
