Когда мы добрались до набережной, на реку упали первые лучи солнца. Признаюсь, в глубине души я ожидал, что Шрайк исчез. Мои ожидания не оправдались.

Завидев на плоту трехметровую статую, отливавшую металлическим блеском, мы остановились как вкопанные. Шрайк стоял неподвижно, в той же позе, что и накануне ночью. Тогда я отступил, а теперь, справившись с изумлением, шагнул вперед и поднял винтовку.

– Не горячись, – проговорила Энея, кладя руку мне на локоть.

– Какого черта ему нужно? – Я снял винтовку с предохранителя и дослал заряд в патронник.

– Не знаю. Но твое оружие не причинит ему вреда.

Я провел языком по губам, посмотрел на девочку. Мне хотелось объяснить, что плазменный заряд прикончит кого угодно, что он пробивает броню толщиной до двадцати сантиметров (такую броню изготавливали во времена Сети). Энея выглядела бледной и изможденной, под глазами залегли черные круги. Я решил сменить тему.

– Ну так что? Пока он там, на плот нечего и соваться.

Энея стиснула мой локоть.

– У нас нет выхода. – И направилась к причалу.

Я поглядел на А.Беттика. Андроид тяжело вздохнул и пожал плечами. Мы поспешили догнать девочку.

Вблизи Шрайк производил еще более жуткое впечатление. Описывая его, я не случайно употребил слово «статуя». В нем и впрямь было что-то от статуи – если можно вообразить статую, утыканную с ног до головы хромированными шипами, ощетинившуюся лезвиями и длинными тонкими иглами. Я всегда считал себя высоким, но Шрайк был выше меня по меньшей мере на целый метр. Выглядел он весьма, если можно так выразиться, своеобразно. Усеянные шипами наколенники, плоские ступни с кинжальными остриями вместо пальцев, на пятках изогнутые лезвия – должно быть, ими он расчленял тела; гладкий хромированный панцирь перевит колючей проволокой; рук слишком много, верхние сложены на груди, вторая пара как бы прячется под ними. Череп почти гладкий, как-то странно вытянутый, в пасти, похожей на ковш экскаватора, сверкают ряды металлических зубов. На лбу очередное лезвие, чуть выше торчит металлический рог. Большие, глубоко посаженные глаза тускло светятся красным…

– И ты собираешься плыть вместе с ним? – прошептал я на ухо девочке, когда мы остановились метрах в пяти от плота. Шрайк и не подумал повернуться к нам. Глаза чудовища казались остекленевшими, но меня так и подмывало повернуться и побежать, не разбирая дороги.

– А что делать? – тоже шепотом отозвалась Энея. – Сегодня последний день. Нам необходимо плыть дальше.

Краем глаза следя за Шрайком, я посмотрел на небо и на городские здания. Ночью бушевала песчаная буря; казалось бы, небо должно быть красным от пыли, однако, если не считать розоватых облаков, оно было голубым – даже более голубым, чем накануне. Над крышами домов виднелся краешек солнца.

– Может, попробуем найти ТМП? – предложил я. – В конце концов, кто нам мешает путешествовать с комфортом? А если не ТМП, то что-нибудь еще, но без этого предмета обстановки. – Шутка показалась плоской и мне самому; правда, меня отчасти извиняло то, что по большому счету всем нам было не до шуток.

– Пошли. – С этими словами Энея спустилась на причал и перебралась на плот. Я двинулся следом, сжимая в одной руке нацеленную на хромированное чудище винтовку, а другой держась за перила древней лесенки. А.Беттик молча последовал за нами.

Мне вдруг бросилось в глаза, насколько потрепанным и жалким выглядит плот. Нос ушел под воду под тяжестью Шрайка, укороченные бревна во многих местах разошлись, палатку укрывал слой красного песка, кормовое весло грозило вот-вот сломаться, а вещи, которые мы вчера решили не брать с собой в город, напоминали остатки былой роскоши. Побросав в палатку вещмешки, мы уставились в спину Шрайку, ожидая, что монстр шевельнется – три мышки, забравшиеся на коврик, на котором спит кот.

Шрайк не пошевелился. Со спины он производил не менее внушительное впечатление. Хорошо, хоть не видно этих алых, словно налитых кровью глаз.

Энея со вздохом сделала шаг вперед, подняла руку, но так и не отважилась прикоснуться к утыканной шипами руке монстра.

– Все в порядке, – сказала она, повернувшись к нам с андроидом. – Отчаливайте.

– Откуда ты знаешь, что все в порядке? – Не знаю, почему я задал вопрос шепотом… Просто говорить в присутствии Шрайка нормальным голосом казалось верхом безумия.

– Если бы он собирался нас убить, мы бы давно уже были мертвы, – ровным тоном ответила девочка. Шагнула к правому борту, взяла в руки шест и прибавила, обращаясь к А.Беттику: – Отвяжи, пожалуйста, веревку. Время поджимает.

На лице андроида не дрогнул ни один мускул, когда он прошел на нос на расстоянии вытянутой руки от Шрайка. Продолжая сжимать в правой руке винтовку, я левой отвязал кормовой конец. Плот медленно отошел от берега. Теперь он сидел гораздо глубже, вода заливала его чуть ли не до палатки.

– Надо починить плот, – заметил я, кладя винтовку к своим ногам и берясь за кормовое весло.

– Не здесь, – откликнулась Энея и с силой налегла на шест. – Вот пройдем через портал – тогда на здоровье.

– Тебе известно, куда нас забросит?

Она покачала головой. Ее волосы будто потускнели за время болезни.

– Нет. Я знаю только, что это последний день.

Меня вновь обуяли дурные предчувствия.

– Ты уверена, детка?

– Да.

– Но куда нас забросит, не знаешь?

– Я могу лишь догадываться.

– То есть?

Энея печально усмехнулась:

– Все очень просто, Рауль. Если мы не погибнем в ближайшие несколько часов, то отправимся на поиски здания, которое я видела в своих снах.

– А как оно выглядит?

Энея ответила не сразу. Плот наконец-то вышел на середину реки. Центр остался позади, уступил место скверам и бульварам.

– Я узнаю его, как только увижу. – Девочка положила шест на палубу, подошла ко мне и потянула за рукав. Я наклонился. – Рауль, – прошептала она, – если я… если меня убьют, а ты выживешь, передай дядюшке Мартину мои слова. Ну, насчет львов, медведей и тигров… И расскажи, что замышляет Техно-Центр.

Я схватил ее за плечо.

– Не говори так, слышишь? Ничего с нами не случится! И ты сама расскажешь обо всем своему дядюшке!

Энея кивнула и снова взяла в руки шест. Я понял, что не сумел приободрить ее. Шрайк стоял в прежней позе и глядел вдаль. У ног чудовища плескалась вода, солнечный свет отражался от бесчисленных лезвий и шипов.

Я предполагал, что за Мешхедом опять начнется пустыня, но мои предположения вновь не оправдались. Парки и скверы становились все живописнее, вечнозеленые кустарники, лиственные деревья со Старой Земли и бесчисленные пальмы подступали к кромке воды. Вскоре нас окружил самый настоящий лес. Несмотря на раннее утро, солнце припекало.

Поскольку река текла практически по прямой, я закрепил весло, снял рубашку, бросил ее на свой вещмешок и забрал у чуть ли не падавшей от усталости с ног Энеи шест. Девочка одарила меня признательным взглядом.

А.Беттик тем временем стряхнул с палатки песок и уселся рядом со мной. Река сделала поворот, забираясь все глубже в тропические джунгли. Костюм андроида составляли свободная рубашка и желтые шорты, которые он носил на Хевроне и на Безбрежном Море. Широкополая шляпа лежала у ног. Энея меня удивила: она перебралась на нос и уселась поблизости от неподвижного Шрайка.

– Вряд ли он вырос сам по себе, – заметил я, имея в виду лес, и оттолкнулся шестом ото дна, выравнивая плот, который вдруг повело в сторону. – Здесь слишком сухо для джунглей.

– Я полагаю, эти деревья посадили паломники-шииты, месье Эндимион, – отозвался А.Беттик. – Послушайте.

Я прислушался. Щебетали птицы, шелестел листвой ветер, а время от времени доносилось шипение, с каким разбрызгивали воду поливальные установки.

– Невероятно. Лес ведь тянется на десятки километров. Тут нужна целая уйма воды.

– Рай, – проговорила Энея.

– Что ты сказала, детка?

– На Старой Земле мусульманами были в основном обитатели пустынь. Рай для них означал изобилие воды и зелени. А поскольку Мешхед был религиозным центром планеты, деревья, должно быть, посадили для того, чтобы показать правоверным, что ожидает тех, кто следует заветам Аллаха.

– Дорогое удовольствие, – пробормотал я. Повинуясь течению, плот свернул налево. Река стала шире прежнего. – Но куда все-таки подевались люди?

– Об этом надо спросить у Ордена.

– Что? Но ведь эти планеты – и Хеврон, и Кум-Рияд, – оккупировали Бродяги…

– Так утверждает Орден, – промолвила Энея. Я задумался. – Рауль, как по-твоему, что общего у этих миров?

Ответ пришел сам собой.

– Оба отвергли новое христианство. Отказались принять крещение. Потому что на одном жили иудеи, а на другом мусульмане. – Энея молчала. – Неужели ты думаешь… – Меня словно ударили под дых. – Церковь, конечно, может ошибаться, а Орден кичится своей властью, но… – Я вытер со лба заливавший глаза пот. – Господи… Неужели геноцид? – Последнее слово далось мне с громадным трудом.

Энея повернулась ко мне. За спиной у девочки луч солнца отразился от ноги Шрайка.

– Этого мы не знаем, – тихо сказала она. – Но и у Церкви, и у Ордена хватает мерзавцев, которые на такое вполне способны. Не забывай, Рауль, Ватикан почти полностью зависит от Техно-Центра. Крестоформы позволяют управлять людьми…

Я покачал головой.

– Это все понятно. Но геноцид… Нет, не верю. – Слово вызвало в памяти легенды, связанные с именами Горация Гленнон-Хайта и Адольфа Гитлера. Не может быть, чтобы вернулись те времена!

– Происходит что-то ужасное. Я думаю, нам специально показали Хеврон и Кум-Рияд.

– Ты уже говорила, что нас кто-то направляет. – Я навалился на шест. – Но кто? Кто, если не Техно-Центр?

Обливаясь потом, я бросил взгляд на Шрайка. От неподвижного монстра, несмотря на палящий зной, веяло ледяной стужей.

– Не знаю. – Энея обхватила руками колени. – Вон портал.

Над густыми, непролазными джунглями возвышалась увитая лианами, проржавевшая от времени арка. Ветер гнал по голубому небу красноватые от пыли облака.

Я отложил в сторону шест и подобрал винтовку. Геноцид… Мне вдруг представились ледяные пещеры, водопады, океан – и оживающий Шрайк. При этой мысли у меня засосало под ложечкой.

– Держитесь, – предупредил я на всякий случай, когда плот приблизился к арке.

Впереди и вокруг нас словно замерцало знойное марево. Внезапно свет стал другим, сила тяжести тоже изменилась. Мы очутились в новом мире.