32
Они устали умирать. Восемь звездных систем за шестьдесят три дня, восемь ужасных смертей и мучительных воскрешений для каждого. Капитан де Сойя, сержант Грегориус, капрал Ки и стрелок Реттиг устали умирать и воскресать.
Всякий раз, стоило ему прийти в себя после воскрешения, де Сойя вставал перед зеркалом и разглядывал свое обнаженное тело, которое выглядело так, словно с него только что содрали кожу. Капитан осторожно прикасался к крестоформу, который непрерывно менял цвет с красного на лиловый и обратно, смотрел на свои дрожащие руки… В течение нескольких дней он обычно не мог собраться с мыслями, голоса других доносились как бы издалека, капитан с трудом разбирал слова собеседника, будь то адмирал космофлота, губернатор какой-либо планеты или приходской священник.
Де Сойя все чаще предпочитал черной форме Ордена одежду священника – сутану с высоким воротником. На поясе у него висели четки, которых он практически не выпускал из рук: молитвы успокаивали, помогали привести в порядок мысли. Капитану давно перестали сниться сны, в которых Энея была его дочерью, в которых он бродил по Возрождению-Вектор, разыскивая свою сестру Марию. Теперь ему снился Армагеддон – пылающие орбитальные леса, охваченные пламенем миры, лучи нейродеструкторов, утюжащие плодородные долины и оставляющие горы трупов…
Уже после первого прыжка де Сойя понял, что ошибался. В беседе с адмиралом Марусиным он заявил, что за два стандартных года обследует двести планет: три дня на воскрешение, разведка – и новый прыжок. Приблизительно шестьсот стандартных суток, около двухсот добровольных смертей. Но выяснилось, что на деле все обстоит иначе.
Первый прыжок они совершили на ТК-Центр, бывшую административную столицу Великой Сети, объединявшей множество миров Гегемонии. В былые годы на ТКЦ проживали десятки миллиардов человек; планету окружало кольцо орбитальных поселений, куда ходили с поверхности космические лифты. Порталы, река Тетис, Гранд-Конкурс, мультилиния – словом, ТКЦ был центром информационной мегасферы; на нем находилось здание правительства Гегемонии, на нем приняла смерть от рук разъяренной толпы Мейна Гладстон, по приказу которой корабли ВКС уничтожили Сеть. Когда произошло Падение, прекратилась подача энергии, летающие города рухнули наземь. В стоэтажных небоскребах десятки тысяч людей умерли с голоду прежде, чем их успели вывезти на скиммерах спасательные команды, – ведь попасть туда можно было только через порталы или с помощью лифта. Поскольку собственного сельского хозяйства на ТКЦ не было (продукты питания доставлялись с других планет через наземные и космические порталы), вспыхнули голодные бунты, продолжавшиеся пятьдесят местных лет, то бишь тридцать стандартных. Когда они наконец отбушевали, статистика подсчитала, что потери ужасны – миллиарды погибли голодной смертью и пали в кровавых схватках.
В эпоху Гегемонии ТК-Центр был также столицей вольнодумства и разврата. Там приживались только наиболее сибаритские и наиболее жестокие культы – Церковь Последнего Искупления, Церковь Шрайка, которые худо-бедно пользовались популярностью у скучающих, утомленных жизнью обитателей ТКЦ. На самом же деле на протяжении столетий владычества Гегемонии предметом поклонения была для таукитян власть: они стремились к власти, безмерно ее жаждали, а добыв, всячески старались сохранить. Власть была божеством миллиардов, а когда божество кануло в небытие вместе с большинством приверженцев, уцелевшие прокляли власть. Им было не до прежних услад: они трудились на развалинах городов, в тени полуразрушенных небоскребов, распахивали плугами собственного изготовления поросшие сорняками участки земли между бесчисленными шоссе и среди опустевших магазинов Гранд-Конкурса, ловили рыбу в реке Тетис, которую еще недавно бороздили тысячи роскошных яхт и прогулочных катеров.
Иными словами, перемены буквально напрашивались, и когда через шестьдесят стандартных лет после Падения на планете появились миссионеры и солдаты Ордена, обращение нескольких миллиардов обитателей ТКЦ прошло быстро и гладко. Остовы правительственных зданий сровняли с землей, а на их месте, используя камни и сталопласт, из которых они были сложены, воздвигли величественные соборы, куда каждый день приходили возблагодарить Господа толпы новообращенных.
Архиепископ ТКЦ со временем сделался настолько влиятелен, что начало казаться, будто он бросает вызов Святейшему Престолу. Так продолжалось много лет. Наконец могущество архиепископа достигло пределов, выйти за которые означало навлечь на себя гнев Ватикана – эти пределы были установлены в 2978 году от Рождества Христова, или в 126 году после Падения, когда от Церкви отлучили его высокопреосвященство, кардинала Клауса Кроненберга; итак, могущество достигло пределов и далее распространялось уже в установленных рамках.
Все это капитан де Сойя узнал после прыжка от Возрождения-Вектор к ТК-Центру.
На ТКЦ они пробыли восемь дней. Войдя в систему, «Рафаил» отправил на планету опознавательный код; четырнадцать часов спустя состоялось рандеву с кораблями Ордена, которые несли боевое дежурство на орбите. Восемь часов ушло на торможение, еще четыре на то, чтобы доставить тела в столицу ТКЦ, город Сент-Пол. Так прошел первый день.
Лишь спустя четыре дня (техники настояли на том, что капитану и его спутникам необходим дополнительный отдых) де Сойя встретился с архиепископом ТКЦ, ее преосвященством Ахиллой Сильвацкой. Целый день ушел на всякие формальности. Поскольку де Сойя имел при себе папский диск, то бишь обладал, можно сказать, неслыханными полномочиями, местные церковники решили воспользоваться случаем. Через несколько часов капитан получил в общем-то довольно смутное, но достаточное представление о провинциальных интригах и борьбе за власть: архиепископ Сильвацкая могла только мечтать о сане кардинала, ибо после отлучения Кроненберга было установлено, что духовный лидер ТКЦ, желающий остаться на планете, не может подняться выше архиепископа; тем не менее ее влияние в этом секторе галактики превосходило влияние не только многих кардиналов, но и адмиралов космофлота. Судя по всему, Сильвацкая опасалась, что де Сойя прибыл с проверкой.
Впрочем, капитана нимало не затрагивали ни опасения Сильвацкой, ни провинциальные дрязги. Его заботили только нуль-порталы. На пятый день пребывания на планете он наконец-то одолел пятьсот метров, отделявшие собор Святого Петра и дворец архиепископа от реки – точнее, от оправленной в камень речушки, которая когда-то была частью Тетиса.
Громадные арки порталов (инженеры предупреждали, что любая попытка разобрать их может привести к ядерному взрыву) давным-давно затянули хоругвями, чтобы убрать с глаз долой эти ошметки язычества. Канал тянулся вдоль бывшего Дома Правительства и Оленьего парка; расстояние между порталами составляло около двух километров. В сопровождении своих солдат и архиепископа, за которой следовала толпа охранников, капитан приблизился к первому порталу и встал так, чтобы отчетливо видеть второй, с хоругвью, изображавшей страдания святого Петра.
Поскольку этот участок Тетиса находился ныне во владениях ее преосвященства, вдоль канала и на перекинутых через него мостах стояли часовые. Офицеры службы безопасности заверили де Сойю, что порталы бездействуют и никто из них в последние дни не появлялся.
Де Сойя потребовал организовать круглосуточную охрану порталов, установить поблизости камеры, датчики, сигналы тревоги и ловушки. Посовещавшись с архиепископом, представители службы безопасности неохотно согласились. Они явно воспринимали действия капитана как посягательство на их полномочия. Де Сойя не знал, смеяться ему или плакать.
На шестой день капрал Ки подцепил некую загадочную лихорадку и оказался в больнице. Де Сойя решил, что болезнь – побочный эффект воскрешения: ведь каждому из них пришлось пережить немало неприятных минут. День спустя выяснилось, что Ки уже в состоянии самостоятельно передвигаться; капрал умолял де Сойю забрать его из больницы на «Рафаил», и капитан было согласился, но архиепископ Сильвацкая попросила отслужить мессу за Папу Юлия. Отказаться не представлялось возможным, и де Сойя отслужил тем вечером мессу кардиналам в красных сутанах – стоя под гигантским изображением Тройного Венца и Скрещенных Ключей (то же изображение присутствовало и на папском диске), купаясь в ароматах благовоний, под звон колокольцев и пение детского хора, в котором насчитывалось шестьсот человек, простой солдат-священник с Мадре-де-Диос и утонченная Ахилла Сильвацкая совершили таинство Христова распятия и воскрешения. Сержант Грегориус, как обычно, принял причастие из рук капитана, несколько десятков избранных также получили гостию, а три тысячи прихожан молились и благоговейно взирали на происходящее.
На восьмой день «Рафаил» покинул систему ТКЦ, и капитан де Сойя впервые обрадовался неизбежной смерти.
В следующий раз они воскресли на Небесных Вратах. В эпоху Гегемонии эту планету подвергли терраформированию, после чего засадили деревьями, а ныне она почти вернулась к своему первобытному состоянию: смертоносные болота, ядовитая атмосфера, испепеляющее излучение Веги-Прим… Бортовой компьютер «Рафаила» проявил самостоятельность и вывел последовательность миров Сети, которые, по его мнению, следовало проверить (интересно, спросил себя капитан, на чем строились эти расчеты – ведь кто знает, куда ведет портал на Возрождении-Вектор?); какое-то время спустя де Сойя заметил, что они постепенно приближаются к Старой Земле – та находилась менее чем в двенадцати световых годах от ТКЦ и в восьми с хвостиком от Небесных Врат. Неожиданно для себя де Сойя понял, что хотел бы посетить систему Старой Земли, пускай даже самой Земли давно нет, пускай Марс и прочие населенные планеты, спутники и астероиды представляют собой галактические задворки, глухую провинцию, не заслуживающую, как и Мадре-де-Диос, ни малейшего внимания с точки зрения Ордена.
Но на Старой Земле порталов никогда не было; посему де Сойе пришлось обуздать свое любопытство и удовлетвориться тем соображением, что он приблизится к системе Старой Земли настолько, насколько это возможно.
Пребывание на Небесных Вратах также растянулось на восемь дней, но вовсе не из-за внутрицерковных интриг. На орбите находился небольшой воинский гарнизон, охранявший планету, но практически не ступавший на ее поверхность. В былые годы население Небесных Врат составляло четыре миллиона человек, но за двести семьдесят четыре года после Падения оно сократилось до восьмидесяти безумцев, месивших грязь на поверхности: еще до того как Мейна Гладстон приказала взорвать порталы, на Врата обрушились Бродяги, которые уничтожили планетарную сферу сингулярности, стерли с лица земли столицу с ее чудесными садами и разбомбили аэростанции, строившиеся не одно столетие. Со временем почва окислилась и на ней перестало расти что бы то ни было.
На планете вроде бы имелись полезные ископаемые, но солдатам они были не нужны, поэтому редко кто спускался на поверхность. Де Сойе пришлось долго убеждать начальника гарнизона, майора Лима, в необходимости организовать экспедицию. На пятый день пребывания в системе Веги-Прим де Сойя, Грегориус, Ки, Реттиг, лейтенант Бристоль и десяток солдат облачились в скафандры и поднялись на борт челнока, который доставил их к бывшему руслу реки. Порталов не обнаружилось.
– Я полагал, их невозможно уничтожить, – заметил де Сойя. – Техно-Центр сконструировал порталы таким образом, что они способны выдержать что угодно.
– Но ведь их нет, – отозвался лейтенант Бристоль и приказал пилоту возвращаться на орбиту.
Де Сойя отменил приказ и на основании полномочий, которые давал папский диск, потребовал просканировать русло. Вскоре выяснилось, что порталы на месте, километрах в шестнадцати друг от друга, но погребены под стометровым слоем грязи.
– Вы удовлетворены? – поинтересовался у де Сойи по рации майор Лим. – То ли Бродяги постарались, то ли арки завалило оползнями. Это ведь не планета, а сущий ад.
– Может быть. Я хочу, чтобы ваши люди откопали порталы и установили вокруг атмосферные купола. И не забудьте выставить часовых.
– Вы что, спятили? – рявкнул майор. – Прошу прощения, сэр, – добавил он чуть погодя, вспомнив, видимо, о папском диске.
– Напротив, я в здравом уме, – холодно отозвался де Сойя. – У вас семьдесят два часа. Если не уложитесь, майор, пеняйте на себя – следующие три года вам придется провести не на орбите, а на поверхности планеты.
Майор уложился в семьдесят часов. Порталы откопали, установили атмосферные купола и выставили охрану. Что ж, тех, кто путешествует по реке Тетис, ожидает радушный прием: кипящая грязь, ядовитая атмосфера, солдаты в боевых скафандрах с оружием на изготовку… В последнюю ночь на орбите, уже на борту «Рафаила», де Сойя вознес молитву Господу. Ему очень хотелось верить, что Энея не появлялась на Небесных Вратах. Когда раскапывали порталы, никаких костей не нашли, но почва здесь настолько кислая, что моментально разъедает кости…
На девятый день капитан покинул систему Веги-Прим, напоследок строго-настрого наказав майору Лиму наблюдать за порталами, куполов не убирать и быть в будущем повежливее с гостями.
В третьей по счету системе, которую посетил «Рафаил», их никто не ждал. Авизо вошел в систему NGC-26296, передавая опознавательный код, на который не получил ответа. В системе имелось восемь планет, но только одна из них, известная под прозаическим названием NGC-4BIV, была пригодна для жизни. Данные, которыми располагал бортовой компьютер, свидетельствовали, что нуль-порталы на этой планете – не более чем каприз правительства Гегемонии и Техно-Центра. Планету никогда не терраформировали и не пытались колонизировать, лишь осуществили в начале Хиджры посев РНК; Тетис провели сюда, по-видимому, лишь для того, чтобы туристы получили как можно больше впечатлений.
Тем не менее на планете жили люди, которых компьютер «Рафаила» обнаружил, дожидаясь, пока придут в себя после воскрешения члены его экипажа. Насколько мог судить ущербный – по сравнению с настоящими ИскИнами – искусственный интеллект корабля, население планеты составляли биологи, зоологи, туристы и снабженцы, застрявшие на ней во времена Падения и вернувшиеся к первобытному состоянию. Спаривались дикари часто и охотно, однако в джунглях и высокогорных районах планеты обитали от силы несколько тысяч человек. Все объяснялось очень просто: численность населения регулировали хищные животные, появившиеся на поверхности NGC-4BIV благодаря посеву РНК. Человечина считалась у зверья деликатесом.
Пытаясь разыскать порталы, бортовой компьютер едва не перегрелся от напряжения. В памяти хранились только сведения о том, что порталы расположены в северном полушарии, на реке протяженностью шесть тысяч километров. Корабль вышел на орбиту над громадным континентом в северном полушарии и стал фотографировать и сканировать русло реки. К несчастью, на континенте обнаружилось три крупные реки, две из которых текли на восток, а одна на запад; компьютер не сумел определить приоритеты и принял решение просканировать все три, а общая протяженность рек составляла более двадцати тысяч километров.
Короче, когда к исходу третьего дня начали биться сердца членов экипажа, компьютер ощутил нечто вроде электронного эквивалента облегчения.
Стоя перед зеркалом и слушая, как механический голос описывает планету, Федерико де Сойя ощутил отчаяние. Ему захотелось плакать. Он остро завидовал капитанам Стоун, Буле и Хирну, которые охраняли внешние рубежи и, быть может, в эту самую минуту сражались с Бродягами. Господи, у них там наверняка все просто и понятно!
Поговорив с Грегориусом и двумя другими подчиненными, де Сойя внимательно изучил результаты компьютерного анализа, немедленно отверг реку, которая текла на запад, вдалеке от наполненных жизнью джунглей и болот, на том основании, что для Тетиса она не слишком живописна – сплошные каньоны; вторая река не годилась из-за избытка порогов и водопадов. Оставалась третья – широкая и спокойная. В ходе предварительного сканирования обнаружились десятки, если не сотни объектов, напоминавших порталы, – нагромождения камней и тому подобное, но более тщательный осмотр всякий раз разочаровывал.
Порталы нашлись на пятый день. Их разделяло громадное расстояние, но ошибки быть не могло. На всякий случай оставив на борту «Рафаила» капрала Ки, де Сойя лично повел катер к ближайшей из арок.
События разворачивались по сценарию, которого капитан страшился сильнее всего. Как определить, побывала девочка на этой планете или нет? Расстояние между порталами составляло без малого двести километров; кружить на катере над джунглями можно было сколько угодно – выяснить что-либо не представлялось возможным, да и спросить было не у кого.
Катер приземлился на островке неподалеку от первого портала. Де Сойя обсудил положение дел с Грегориусом и Реттигом.
– Их корабль прошел через портал на Возрождении-Вектор три недели назад, – сказал сержант, не вставая с кресла.
– Если они попали в мир вроде этого, – заметил Реттиг, глядя на свой скафандр, напоминавший вторую кожу, – то запросто могли улететь. С какой стати им и дальше двигаться по реке?
– Верно, – согласился де Сойя. – Но я почти уверен, что их корабль поврежден.
– Мы не знаем, насколько сильно, – проговорил Грегориус. – Может, он заделал пробоину или отправился чиниться на базу Бродяг? В конце концов отсюда рукой подать до Окраины.
– А девчонка не могла бросить корабль? – спросил Реттиг.
– Могла. Но мы не знаем даже, вправду ли порталы работают или это какая-то хитрая уловка.
– Смешно, сэр, честное слово. – Грегориус положил руки на колени. – Уж проще найти иголку в стоге сена… Была такая поговорка.
Капитан поглядел в иллюминатор, за которым бесшумно раскачивались на ветру высокие папоротники.
– Мне почему-то кажется, что порталы действуют. И девчонка, уверен, поплывет по реке. Не знаю на чем – может, на том аппарате, на котором улетела из долины Гробниц Времени, может, на плоту или на лодке, но поплывет.
– А что мы делаем здесь? – поинтересовался Реттиг. – Либо девчонка нас опередила, либо… Ждать можно хоть до скончания века. Вот если бы у нас была сотня «архангелов», можно было бы забросить патрули на все миры…
Де Сойя кивнул. В часы молитвы его не раз посещала мысль, насколько все было бы проще, если бы «архангелы» представляли собой обыкновенные авизо с искусственным интеллектом на борту. Такой корабль по прибытии в ту или иную систему передавал бы местным властям послание Ватикана и, даже не тратя времени на торможение, снова уходил бы в гиперпространство. Однако капитан знал, что Церковь запрещает использование настоящих ИскИнов, да и полагаться на местные власти достаточно рискованно. Насколько было известно де Сойе, авизо класса «архангел» насчитывалось всего три – «Михаил», «Гавриил» (на котором к нему прибыли посланцы Святейшего Престола) и «Рафаил». Находясь на орбите Возрождения-Вектор, он думал о том, чтобы послать на поиски девочки другие авизо, но быстро выяснил, что это невозможно: у Ватикана были другие планы относительно «Михаила» и «Гавриила». Умом де Сойя понимал, почему девочку должен искать только он и никто другой. Умом, но не сердцем. Ведь что получается: они потратили без малого три недели на то, чтобы обследовать два мира. Между тем корабль-робот способен облететь двести миров и передать нужное сообщение меньше чем за десять стандартных дней… Тогда как «Рафаилу» с экипажем, при нынешних темпах, потребуется четыре-пять лет. Капитан с трудом подавил желание рассмеяться.
– Будем искать корабль, – проговорил де Сойя. – Если девочка отправилась дальше самостоятельно, их корабль либо куда-то улетел, либо находится на одном из миров Сети.
– Вы сказали «их», сэр, – произнес Грегориус. – По-вашему, девочка не одна?
– Кто-то же помог ей улететь с Гипериона, – ответил де Сойя.
– Может, ей помогали Бродяги? – предположил Реттиг. – Если так, они наверняка на полпути к своему Рою. И девчонку, кстати, могли забрать с собой.
Эту возможность они обсуждали не раз и не два. Де Сойя поднял ладонь, показывая, что разговор окончен.
– Надо искать корабль. Он может навести нас на след девочки.
– Сэр, мы осмотрели джунгли с воздуха. – Грегориус ткнул пальцем в сторону зеленой стены, проступавшей сквозь пелену дождя. – Корабля там нет. Может, вернемся на «Рафаил»? В конце концов, когда попадем в следующую систему, кто вам мешает отправить сюда военный отряд? Пускай охраняют порталы.
– А сколько этот отряд будет добираться? Восемь-девять месяцев, не меньше. – Капитан посмотрел на капли дождя на лобовом стекле катера. – Надо обыскать реку.
– Не понял, сэр, – проговорил Реттиг.
– Если обстоятельства вынуждают бросить корабль, его наверняка постараются спрятать, так?
Швейцарские гвардейцы уставились на своего командира. Де Сойя заметил, что у них дрожат руки. Видимо, еще не до конца пришли в себя после воскрешения.
– Мы просканируем русло реки и близлежащие джунгли, – подытожил капитан.
– На это уйдет целый день, – заметил Реттиг.
– Передайте капралу Ки, пускай запрограммирует радар на сканирование джунглей в пределах двухсот километров от русла в каждую сторону. А мы осмотрим реку. Наш радар слабее, зато территория меньше.
Гвардейцы молча кивнули.
Они обнаружили нечто со второго захода. Крупный металлический объект находился на дне реки, в нескольких километрах от первого портала. Катер завис над находкой, а де Сойя связался с «Рафаилом».
– Капрал, мы тут кое-что нашли. Если понадобится, будьте готовы уничтожить цель по моей команде. Понятно? Только по моей команде.
– Так точно, сэр, – отрапортовал Ки.
Грегориус и Реттиг, взяв необходимое снаряжение, подошли к открытому люку.
– С Богом, – сказал де Сойя.
Сержант прыгнул. Ранцевый двигатель скафандра сработал за мгновение до того, как ноги Грегориуса коснулись воды. В следующую секунду к сержанту присоединился Реттиг. Оба держали оружие на изготовку.
– Вижу цель на тактическом дисплее, – доложил Грегориус.
– Изображение удовлетворительное, – отозвался де Сойя. – Ныряйте.
Гвардейцы исчезли под водой. Де Сойя опустил катер к самой поверхности и включил носовые прожекторы, лучи которых легко проникли сквозь толщу темно-зеленой воды.
– Глубина около восьми метров.
– Есть контакт! – воскликнул сержант.
На видеомониторе возник металлический корпус, вокруг которого сновали рыбы и клубился ил.
– Воздушный шлюз открыт, – продолжал Грегориус. – Судя по размерам, очень может быть, что мы нашли то, что искали. Реттиг останется снаружи. Я пошел внутрь.
Де Сойе захотелось пожелать сержанту удачи, однако он промолчал. Грегориусу наверняка не требуется никаких пожеланий. Капитан положил руку на панель управления плазменной пушкой, которая составляла все вооружение катера.
Картинка на мониторе оставалась прежней, поскольку изображение на нее теперь передавала камера, установленная на скафандре Реттига. Прошла минута-другая. Потом еще столько же. Де Сойя буквально не находил себе места от беспокойства. Ему казалось, что звездолет вот-вот выпрыгнет из воды и устремится ввысь в отчаянной попытке оторваться от погони.
– Реттиг! – окликнул он.
– Здесь, сэр.
– Что у вас там происходит?
– Не могу сказать, сэр. Наверно, корпус блокирует передачу. Подожду минут пять, потом… Я что-то вижу, сэр!
Де Сойя тоже различил на мониторе шлем сержанта Грегориуса, показавшийся из открытого люка. В объектив камеры Реттига угодил луч фонаря, и монитор на мгновение сделался серым.
– Капитан, – донесся бас Грегориуса, – это не тот корабль. Похоже на прогулочную яхту, такие были в прошлом у толстосумов. Знаете небось, они могли летать и плавать.
– Что с ней стряслось? – осведомился де Сойя, переведя дыхание.
На мониторе было видно, как сержант ткнул пальцем вверх и оба гвардейца устремились к поверхности.
– По-моему, ее затопили, сэр. Внутри с десяток скелетов. Может, и побольше. Два детских. Как я уже сказал, эта штука могла летать и плавать, даже под водой; вряд ли они забыли задраить люки… – На глазах у глядевшего в иллюминатор де Сойи две фигуры в боевых скафандрах взмыли над рекой. – Наверно, застряли тут после Падения и решили не мучиться. Я, конечно, могу ошибаться, но…
– Мне кажется, вы правы, сержант, – откликнулся де Сойя. – Возвращайтесь. – Он нажал на кнопку, приводя в действие механизм люка.
В те несколько секунд, которые он еще оставался в одиночестве, капитан успел поднять руку и благословить реку, корабль на дне и тех, кто принял смерть на его борту. Вообще-то Церковь не жалует самоубийц, но Ей известно, что в жизни и в смерти нет ничего постоянного. Точнее, подумалось де Сойе, Церкви, может, и неизвестно, зато он знает наверняка.
* * *
Они установили у каждой из арок датчики движения – девочку приборы, естественно, не остановят, зато сообщат отряду, который де Сойя намеревался прислать на планету, проходил кто-либо через порталы или нет. Затем катер взмыл в небо и какое-то время спустя состыковался с «Рафаилом» над сверкающим лимбом затянутой облаками NGC-4BIV. Корабль тут же начал разгоняться, готовясь к прыжку. Следующим по списку, составленному компьютером, был Мир Барнарда.
Эта планета находилась в непосредственной близости от системы Старой Земли – каких-то шесть световых лет, а потому была колонизирована одной из первых, еще до Хиджры. Капитану подумалось, что он как бы получает возможность заглянуть в прошлое человечества. Впрочем, очнувшись на базе Ордена, в шести астрономических единицах от Мира Барнарда, де Сойя сразу же ощутил разницу. Красный карлик, звезда Мира Барнарда, имела массу приблизительно в пять раз меньше той, какой обладало солнце Старой Земли, а ее спектральная световая эффективность составляла всего 1/2500 солнечной. Мир Барнарда занимал столь высокое место по шкале Сольмева только благодаря тому, что располагался очень близко к своей звезде, в 0,126 астроединицы; к тому же на его терраформирование ушло не столетие и не два. Очутившись на поверхности планеты, де Сойя убедился воочию, что те, кто терраформировал Мир Барнарда, сотворили настоящее чудо.
Планета сильно пострадала во время предшествовавшей Падению атаки Бродяг, а вот само Падение если и сказалось на ней, то лишь в незначительной степени. Во времена Гегемонии она представляла собой разительную противоположность многим другим мирам Сети: развитое сельское хозяйство (здесь выращивали множество культур, завезенных со Старой Земли, – кукурузу, пшеницу, соевые бобы и тому подобное) причудливо сочеталось на ней с большим количеством институтов и колледжей, которыми Мир Барнарда и славился. Эта комбинация сельскохозяйственной глубинки (укладом жизни Мир Барнарда напоминал какой-нибудь крохотный североамериканский городок начала двадцатого столетия) с интеллектуальным центром дала Гегемонии немало замечательных ученых, писателей и мыслителей.
После Падения Мир Барнарда рассчитывал не столько на свой интеллектуальный потенциал, сколько на сельское хозяйство. Орден, прибывший сюда лет пятьдесят спустя, на первых порах столкнулся с ожесточенным сопротивлением. Местные жители не нуждались ни в новом христианстве, ни в Святейшем Престоле на Пасеме. Под власть Ордена планета перешла только в 3061 году от Рождества Христова, через 212 лет после Падения, когда завершилась кровопролитная война между католиками и партизанскими шайками, члены которых называли себя Истинно Верующими.
Как сообщил де Сойе архиепископ Герберт Стерн, большинство колледжей опустело, часть превратили в мужские и женские семинарии. С партизанами в общем и целом удалось покончить, хотя отдельные стычки случались и по сей день – в лесистой горной местности, известной под названием Индюшиный Край.
Река Тетис протекала именно там, и на пятый день пребывания в системе де Сойя вместе со своими спутниками отправился туда в сопровождении шестидесяти солдат и отряда личных телохранителей архиепископа.
Партизаны им не встретились. Река текла по широким долинам, потом ныряла в теснины, прорезала лиственные леса, выросшие из доставленных когда-то со Старой Земли семян, и разливалась наконец по возделанным землям. В основном то были плантации кукурузы, среди которых иногда попадались фермерские домики с хозяйственными постройками. Ничто не предвещало опасности и ничего не произошло.
Воздушные патрули облетели на скиммерах лес, но корабля Энеи не обнаружили. Река же была слишком мелкой, чтобы на ее дне мог спрятаться звездолет. Майор Энди Форд, который командовал солдатами, выразился весьма поэтично: «Самое лучшее место для прогулок на байдарках по эту сторону Шугар-Крик». Кроме того, протяженность реки составляла всего несколько километров. Поскольку на Мире Барнарда имелись современные средства слежения, предположение о том, что корабль девочки мог взлететь незамеченным, отпадало. Из разговоров с фермерами выяснилось, что никакие чужаки в Индюшином Краю в последнее время не появлялись. Начальник гарнизона, архиепископ и местные гражданские власти пообещали де Сойе не спускать глаз с порталов и заверили, что партизаны, буде те объявятся, им не помеха.
На восьмой день де Сойя попрощался со всеми новыми друзьями и покинул Мир Барнарда. «Челнок» доставил капитана на орбиту, где он пересел на факельщик и вскоре очутился на борту «Рафаила». В памяти де Сойи, бросившего прощальный взгляд на планету, запечатлелась идиллическая картина: двойной шпиль величественного собора в городе Сент-Томас, который раньше назывался Буссард-сити.
Теперь дорога вела прочь от Старой Земли. Де Сойя, Грегориус, Ки и Реттиг пришли в себя в системе Лакайль-9352; если Тау Кита лишь казалась невообразимо далекой экипажам первых «ковчегов», то Лакайль-9352 была таковой на самом деле. Очередная задержка объяснялась не бюрократическими проволочками и не теплым приемом. Проблема заключалась в природных условиях. Планета, известная в эпоху Гегемонии как Горечь Сибиату, а позднее переименованная приверженцами Новой Церкви в Неизреченную Благодать, еще в прежние времена едва ли подходила для жизни, а ныне не соответствовала никаким стандартам. Река Тетис когда-то бежала по двенадцатикилометровому пенолитовому туннелю, воздух, в котором поддерживалось приемлемое давление, был пригоден для дыхания. Двести с лишним лет назад туннель обветшал и развалился, вода выкипела при низком давлении, а воздух улетучился в разреженную метаново-аммиачную атмосферу.
Де Сойя не представлял, кому понадобилось включать этот мир в состав Сети. Гарнизона на планете не было, присутствия Церкви тоже не ощущалось, если не считать нескольких священников, которые поддерживали дух глубоко религиозных колонистов, добывавших бокситы и серу. Двое или трое колонистов вняли уговорам де Сойи и согласились отвести капитана к руслу реки.
– Если девчонка выскочила здесь, она должна была умереть на месте, – заметил Грегориус, изучая портал над пересохшим руслом и осколками пенолитовой трубы. Задувал смертоносный ветер, пыль так и норовила проникнуть под скафандры.
– Не обязательно, – возразил де Сойя. Он медленно поднял голову и поглядел на оранжево-желтое небо. Атмосферный скафандр в отличие от боевого значительно затруднял движения. – Корпусу корабля метан с аммиаком не страшен. Кстати, до колонии далеко… Взлетай сколько угодно, никто не заметит.
Седовласый и сутулый проводник в видавшем виды скафандре утвердительно кивнул:
– Верно, святой отец. Некогда нам на звезды-то таращиться, работать надо.
Судя по всему, сюда присылать военный отряд не стоило. Во всяком случае, так считали подчиненные де Сойи.
– Пожалейте парней, сэр, – проговорил Грегориус. – Препоганое местечко, того и гляди задница отвалится. Прошу прощения, святой отец.
Де Сойя отвлеченно кивнул. Они установили у порталов последние из имевшихся на борту «Рафаила» датчики движения: побывали на пяти мирах из двухсот, а запасы уже иссякли. Как ни крути, придется посылать солдат. К боли, которая терзала все тело, и сумятице в мыслях – неизбежным последствиям воскрешения – теперь примешивались сомнение в собственных силах и уныние, переходящее в отчаяние. Капитан чувствовал себя дряхлым, ослепшим от старости котом, которому велели поймать мышь, но который не в состоянии караулить сразу у двухсот норок. Далеко не в первый раз ему остро захотелось очутиться на Окраине – с теми, кто сражается с Бродягами.
Словно догадавшись, о чем думает командир, Грегориус спросил:
– Сэр, а вы заглядывали в тот список планет, который составил компьютер?
– Разумеется, сержант. А что?
– Некоторые из этих планет нам больше не принадлежат. Я имею в виду миры на Окраине. Они ближе к концу списка. На них давным-давно хозяйничают Бродяги, а компьютеру хоть бы хны…
– Знаю, сержант, – устало проговорил де Сойя. – Когда я давал задание компьютеру, то не стал уточнять, какие миры не следует включать в список.
– Восемнадцать планет, – произнес Грегориус с кривой усмешкой. – Как по-вашему, сэр, хорошо нас там встретят?
Де Сойя молча кивнул.
– Сэр, – сказал капрал Ки, – если вы решите обследовать эти планеты, мы с радостью пойдем за вами.
Де Сойя оглядел подчиненных и подумал, что, наверно, требует от них слишком многого.
– Спасибо, ребята. Если не возражаете, решение примем, когда настанет время.
– То есть лет через сто? – уточнил Реттиг.
– Может быть. Ладно, пора отсюда сматываться.
Вскоре «Рафаил» покинул систему Лакайль-9352.
* * *
Не выходя за пределы Задворок (этот сектор был обследован и получил свое название еще до Хиджры), авизо совершил два прыжка к терраформированным планетам, исполнявшим некий изысканный танец на расстоянии в половину светового года между тусклым Эпсилоном Эридана и не менее, если не более тусклым Эпсилоном Индейца.
Евразийский Эксперимент на Омикроне II и Эпсилоне III представлял собой смелую попытку осуществить наяву утопию, добиться совершенства в процессе терраформирования и политического переустройства планеты. Этот эксперимент затеяли в основном неомарксисты, которые норовили укрыться от гонений на враждебных, казалось бы, человеку мирах. Во времена Гегемонии на смену утопиям наяву пришли космические базы и автоматические заправочные станции ВКС, однако благодаря тому, что путь «ковчегов» и спин-звездолетов, направлявшихся когда-то на Окраину, пролегал через системы Эридана и Индейца, две планеты были колонизированы. Именно у них впоследствии потерпел поражение флот Гленнон-Хайта. Орден, привлеченный стратегическим местоположением планет, реконструировал заброшенные базы ВКС и восстановил мало-помалу выходившие из строя терраформационные установки.
Обследование реки Тетис на этих планетах не заняло много времени. Оба участка находились в глубине территорий, на которых размещались военные базы; кругом было столько солдат, что девочка, не говоря уж о корабле, ни за что не смогла бы ускользнуть незамеченной. Де Сойе уже доводилось бывать на Эпсилоне Эридана – по пути на Окраину, – и он знал, что мимо тамошних караулов не прошмыгнет и мышь, но все же решил взглянуть на порталы собственными глазами.
Впрочем, была и другая причина, по которой капитан задержался на Эпсилоне Эридана. Ки с Реттигом пришлось отправить в лазарет. «Рафаил» поставили в док, техники осмотрели бортовой реаниматор и обнаружили в нем серьезные неполадки. На ремонт ушло три стандартных дня.
Теперь можно было надеяться, что успевшие сделаться привычными последствия воскрешения – боль во всем теле, сумятица в мыслях и перепады настроения – если и не исчезнут совсем, то станут существенно слабее.
– Куда вы направляетесь? – спросил отец Дмитрий, священник-реаниматор, неотступно сопровождавший де Сойю на протяжении всего пребывания капитана на планете.
Де Сойя помедлил с ответом. «А почему бы и не сказать?» – подумалось ему.
– На Безбрежное Море. – Это была последняя планета на Задворках Старой Земли, далее шли миры, колонизированные уже после Хиджры. – Отсюда до нее около трех парсеков. Это водный мир, расположенный в паре световых лет от…
– Как же, помню, помню, – проговорил пожилой священник. – Мне довелось побывать на ней десятки лет назад. Я обращал рыбаков-язычников, приводя их в лоно Церкви. – Седовласый отец Дмитрий благословил собеседника. – Капитан де Сойя, молю Господа, чтобы вы нашли то, что ищете.
Едва ли не перед самым отлетом с Безбрежного Моря де Сойя по чистой случайности наткнулся на след.
То был шестьдесят третий день путешествия, второй после воскрешения на орбитальной станции и последний на планете. Роль связного с командованием гарнизона – и одновременно гида – выполнял разговорчивый молодой лейтенант по имени Бэрин Алан Спраул; подобно всем гидам, юнец говорил не умолкая и сообщил де Сойе гораздо больше того, чем капитану хотелось знать. Впрочем, лейтенант оказался неплохим пилотом, что пришлось весьма кстати: де Сойя ни разу в жизни не садился за штурвал орнитоптера.
Летательный аппарат взмыл в воздух и полетел на юг, прочь от плавучего города Сент-Терез; капитан наслаждался положением пассажира.
– Почему порталы стоят так далеко друг от друга? – спросил он.
– Ну, это целая история, – отозвался лейтенант.
Де Сойя перехватил взгляд Грегориуса. Сержант позволял себе улыбаться в открытую только перед боем, но за время, проведенное вместе, де Сойя научился различать мимику Грегориуса. Любой другой человек расхохотался бы, а сержант лишь состроил гримасу.
– Гегемонии почему-то вздумалось построить здесь порталы реки Тетис, хотя уже была и сфера сингулярности, и куча личных порталов… По-моему, бредовая идея. Где это видано, чтобы река текла в океане? Короче, порталы воткнули на пути Срединного Течения, что в общем-то имело смысл – только там и можно встретить левиафанов и прочих тварей. Сплошная экзотика… Правда, возникла одна проблема… – Де Сойя посмотрел на капрала Ки, дремавшего у иллюминатора, сквозь который в салон проникал солнечный свет. – Никто не знал, на чем строить порталы – а они настолько громадные, сэр… Скоро сами увидите. Конечно, есть коралловые рифы, но с ними лучше не связываться, того и гляди уплывут; в океане попадаются плавучие острова, но те тоже не годятся – не выдерживают даже человеческого веса, нога и та сразу проваливается. Вон, сэр, с правого борта как раз такой остров. Знаете, что в конце концов придумали инженеры? Порталы закрепили приблизительно тем же способом, каким мы фиксируем на месте наши города и платформы. Спустили на воду здоровенные площадки – «здоровенные» самое подходящее слово, сэр… Потом забросили в море тяжелые якоря, такие разлапистые, знаете, чтобы уж наверняка зацепились… Вот только до дна далековато. По меньшей мере десять тысяч фатомов. Ничего себе глубинка, верно, сэр? Кстати, на дне обитают всякие странные личности, отдаленные родичи тех, что иногда появляются на поверхности. Жуткие твари, сэр, несколько километров длиной…
– Лейтенант, – перебил де Сойя, – скажите на милость, какое отношение все это имеет к моему вопросу? – Снаружи доносился свист рассекаемого крыльями машины воздуха – высокий, почти на пределе слышимости, буквально уваливавший в сон. Капитан еще держался не в пример похрапывавшему Ки и Реттигу, который сидел задрав ноги и закрыв глаза.
– Потерпите, сэр. – Спраул ухмыльнулся. – Наши платформы и города тоже держатся на якорях, поэтому их местонахождение практически не изменяется, даже во время Большого Прилива. А что касается порталов… Наши приборы отмечают на планете повышенную вулканическую деятельность. Между прочим, сэр, на дне все иначе, нежели на поверхности, уж поверьте. Местные твари порой как сцепятся – только щепки летят… В общем, инженеры придумали вот что: если датчики порталов фиксируют увеличение вулканической активности, то порталы… гм… мигрируют. Пожалуй, это наиболее точное определение, сэр.
– Вы хотите сказать, что расстояние между порталами реки Тетис зависит от вулканической деятельности на дне океана?
– Так точно, сэр. – Улыбка на лице лейтенанта Спраула выражала, по всей видимости, удовольствие и искреннее изумление по поводу того, что офицер космофлота, оказывается, разбирается в подобных вещах. – Кстати, вон один из них. – Лейтенант заложил вираж. Вскоре машина зависла в нескольких метрах над порталом, у подножия которого плескались фиолетовые волны, разбивавшиеся о ржавое металлическое основание арки.
Де Сойя потер подбородок. Он устал до изнеможения; спутники капитана, судя по их виду, чувствовали себя ничуть не лучше. Если бы можно было увеличить срок между воскрешением и смертью…
– Я бы хотел увидеть второй портал.
– Слушаюсь, сэр! – Лейтенант развернул машину и повел ее над волнами. Де Сойя незаметно для себя задремал и очнулся, лишь когда Спраул, не слишком церемонясь, потряс его за плечо. Близился вечер, на фиолетовую поверхность моря падали косые лучи солнца, а черная арка портала отчетливо вырисовывалась на фоне закатного неба.
– Отлично, – проговорил капитан. – Сканирование продолжается?
– Так точно, сэр, – отозвался пилот. – Мне сообщили, что техники увеличили радиус сканирования, но пока не обнаружили ничего, кроме нескольких левиафанов. Кстати, теперь к нам валом повалят рыбаки.
– Насколько я понимаю, сэр, – подал голос Грегориус, сидевший рядом с лейтенантом, – рыбаков тут много.
– Вы правы, сержант. – Спраул искоса поглядел на чернокожего гиганта. – Если не считать добычи водорослей, рыба – наш основной источник доходов.
Де Сойя ткнул пальцем в сторону платформы, находившейся в нескольких километрах от портала.
– Очередной приют рыбаков? – Капитану вспомнился день, который он провел вместе с начальником местного гарнизона, разбирая доклады с таких вот платформ. Ни в одном докладе не упоминалось ни о корабле, ни о девочке, хотя на Безбрежном Море подобные платформы попадались едва ли не на каждом шагу. Уж кто-то должен был заметить звездолет…
– Он самый, сэр. Подлететь поближе или не стоит?
Де Сойя окинул взглядом портал, арка которого возвышалась над орнитоптером, и сказал:
– Возвращаемся на базу, лейтенант. Нас ждет к обеду епископ Меландриано.
Брови Спраула поползли вверх, словно им захотелось добраться до линии коротко остриженных волос. Лейтенант повел машину по кругу – так сказать, давая старшему по званию возможность бросить прощальный взгляд.
– На платформе, похоже, не так давно произошла авария, – заметил де Сойя, который не отрывался от иллюминатора.
– Так точно, сэр, – откликнулся лейтенант. – Один мой приятель нес там дежурство, недавно сменился… Официальное название этой платформы – «Станция номер триста двадцать шесть в Срединном Течении». Так вот, приятель рассказывал, что какому-то браконьеру взбрело в голову взорвать станцию.
– Диверсия? – поинтересовался де Сойя.
– Скорее партизанская война, сэр. Ее ведут местные жители, потомки тех, кто поселился здесь еще до прибытия Ордена. Не случайно на каждой платформе несут дежурство воинские отряды, а море на протяжении рыбацкого сезона патрулируют катера. Если рыбаки разбредутся, сэр, на них наверняка нападут, поэтому приходится держать ухо востро. Видите лодки, сэр? Скоро они выйдут в море в сопровождении боевых катеров. Левиафаны поднимаются к поверхности, когда встают все три луны… Вон, большая уже показалась. На лодках установлены прожекторы, чтобы дурить головы левиафанам: те думают, что это луны, и сами лезут в ловушку. Браконьеры тоже применяют этот способ.
– Мне кажется, тут просто негде спрятаться, – проговорил де Сойя, поглядев на бескрайнее водное пространство.
– Так точно, сэр, – отозвался Спраул. – То есть вовсе нет. Браконьеры маскируют свои лодки под плавучие острова, у них есть субмарины и одна драга, как две капли воды похожая на левиафана, честное слово.
– Значит, какой-то браконьер попытался взорвать платформу? – Де Сойя поддерживал беседу только для того, чтобы не заснуть.
– Ну да, сэр. Это случилось восемь Больших Приливов тому назад. Одиночка, что немного странно… Как правило, они нападают толпой. Подорвал несколько скиммеров и орнитоптеров. Обычное дело; правда, больше достается лодкам и катерам…
– Прощу прощения, лейтенант, – прервал де Сойя. – Восемь Больших Приливов – сколько это суток?
– Извините, сэр. – Спраул закусил губу. – Я тут родился. Сами понимаете, привык… В месяц бывает в среднем четыре Больших Прилива, то есть диверсию устроили два месяца назад.
– Злоумышленника задержали?
– Так точно, сэр. – Лейтенант снова ухмыльнулся. – Это целая история. – Спраул поглядел на капитана, словно испрашивая разрешения продолжать. – Если в двух словах, то браконьера сначала поймали, потом он взорвал свои заряды и попытался удрать, и кто-то из часовых его застрелил.
Де Сойя кивнул и закрыл глаза. В докладах, которые он просматривал на базе, упоминалось о множестве подобных инцидентов. Похоже, на Безбрежном Море партизанская война уступала в популярности только рыбной ловле.
– Что самое забавное, – закончил свой рассказ лейтенант, – этот парень пытался улететь с платформы на ковре-самолете. Такими пользовались во времена Гегемонии…
Де Сойя резко выпрямился, посмотрел на своих людей, которые тоже мгновенно встрепенулись.
– Поворачивайте, лейтенант. Я хочу побывать на платформе.
– И что случилось потом? – в пятый раз спросил де Сойя. Вместе со швейцарскими гвардейцами он сидел в кабинете управляющего. Кабинет находился на верху радарной башенки, прямо под радаром. За окном вставали три луны.
Управляющий, капитан морского флота Ч.Доббс Поул, дородный мужчина с нездоровым румянцем на лице, уже в начале разговора вспотел от напряжения.
– Когда стало ясно, что этот человек не принадлежит ни к одной из рыбацких групп, лейтенант Белиус решил его допросить. Стандартная процедура, святой отец.
– А потом? – Де Сойя не сводил с управляющего взгляда.
– Ему каким-то образом удалось ускользнуть. – Управляющий провел языком по губам. – Мы выяснили, что он столкнул лейтенанта Белиуса за борт.
– Могу я поговорить с лейтенантом?
– Боюсь, что нет, святой отец. Он то ли утонул, то ли его сожрали акулы. Их всегда много у платформы…
– Опишите того человека, которого вы умудрились упустить. – Де Сойя подчеркнул последнее слово.
– Лет двадцать пять или около того, святой отец. Высокий, широкоплечий…
– Вы сами его видели?
– А как же, святой отец! Я находился на палубе вместе с Белиусом и стрелком Аментом в тот самый миг, когда парень начал вырываться и столкнул Белиуса за борт.
– Столкнул лейтенанта, ускользнул от вас с вашим стрелком, хотя вы оба были вооружены… Вы позаботились надеть на него наручники?
– Конечно, святой отец. – Управляющий вытер носовым платком испарину со лба.
– Заметили вы что-нибудь необычное в его поведении? Что-нибудь, о чем не сообщили в своем… изумительно кратком отчете?
Управляющий было сунул платок в карман, потом достал снова и вытер шею.
– Нет, святой отец. Ну вообще-то… Ему порвали свитер на груди. Я успел заметить, что он отличается от нас с вами… – Де Сойя вопросительно приподнял бровь. – У него не было креста. В смысле, крестоформа. Я как-то не подумал, что это может быть важно… Большинство местных браконьеров отвергают крест. И то сказать, какие они браконьеры с крестами?..
Де Сойя пропустил вопрос мимо ушей.
– Значит, этот человек спрыгнул на нижнюю палубу и исчез? – спросил он, подойдя вплотную к управляющему.
– Никуда он не исчезал, сэр. На нижней палубе был спрятан его летательный аппарат. Я, как полагается, объявил тревогу и поднял гарнизон в ружье.
– Тем не менее ему удалось взлететь и покинуть платформу?
– Да. – Судя по всему, управляющий ломал голову над своей участью. – Мы засекли его на радаре, потом разглядели в приборы ночного видения. Он летел на ковре… Стоило нам открыть огонь, как он направил ковер обратно к платформе.
– На какой высоте?
– Высоте? – Капитан Поул озадаченно нахмурился. – По-моему, метров двадцать пять или тридцать. Приблизительно вровень с нашей верхней палубой. Он летел прямо на нас, святой отец, будто собирался сбросить бомбу. Тут как раз сработали заряды, которые он установил раньше… Честно сказать, перепугал меня до полусмерти…
– Продолжайте. – Де Сойя посмотрел на Грегориуса, который стоял в позе «вольно» за спиной управляющего. На лице сержанта было написано отвращение; чувствовалось, что он готов задушить капитана Поула собственными руками.
– Ну… Раздался взрыв, потом другой, третий… Спецкоманда кинулась тушить огонь, а мы со стрелком Аментом и другими часовыми остались на месте…
– Весьма похвально, – с нескрываемой иронией заметил де Сойя. – Продолжайте.
– Это все, святой отец, – проговорил капитан Поул.
– Неужели? Вы приказали стрелять по ковру?
– Да… Приказал, сэр.
– И все часовые выстрелили одновременно?
– Да. – Глаза управляющего словно остекленели: он отчаянно пытался вспомнить, как все было. – По-моему, да. Часовых было шестеро, не считая нас с Аментом.
– Вы тоже выстрелили?
– Э-э… Понимаете, на платформу напали, летная площадка горела, а этот террорист приближался к нам… Что у него было на уме, одному Богу известно…
Де Сойя кивнул, хотя ответ капитана его не удовлетворил.
– На ковре рядом с ним никого не было?
– Кажется, нет. В темноте трудно что-либо разглядеть, сэр.
Де Сойя посмотрел в окно, за которым вставали луны. Сквозь стекло струился оранжевый свет.
– В ту ночь луны уже взошли?
Поул снова облизнулся, как бы прикидывая, соврать или не стоит. Он знал, что де Сойя уже допросил стрелка Амента и остальных часовых; а де Сойя знал, что Поул об этом знает.
– Только-только, сэр, – пробормотал управляющий.
– Как сейчас?
– Да.
– Так видели вы на ковре кого-нибудь еще или нет? Кого-нибудь или что-нибудь? Скажем, вещмешок или пресловутую бомбу?
– Нет, – раздраженно бросил Поул, на какой-то миг справившись со страхом. – Между прочим, святой отец, чтобы взорвать два скиммера и три орнитоптера, ему понадобилась всего-навсего одна упаковка пластиковой взрывчатки.
– Верно подмечено. – Де Сойя подошел к окну. – У ваших часовых, включая стрелка Амента, были иглометы?
– Так точно.
– У вас, если мне не изменяет память, тоже?
– Да.
– И все заряды попали точно в цель?
– Думаю, да, – ответил Поул после непродолжительной паузы.
– Вы это видели? – негромко поинтересовался де Сойя.
– Стервеца разнесло в клочки, сэр… Я видел… Как если бы в вентилятор сунули кусок дерьма… Потом ковер полетел обратно, словно кто-то потянул за веревочку… Пролетел пару метров и упал в море, рядом со стойкой Л-3. Тут же подскочили акулы, ну и…
– Значит, тело вы не обнаружили?
– Нет, – с вызовом ответил Поул. – Я заставил Амента и Килмера подобрать то, что осталось. Они взяли багры, «кошки» и сеть… Но это было уже после того, как мы потушили пожар и убедились, что платформа в общем и целом не пострадала. – Судя по тону, капитан постепенно обретал уверенность в себе.
Де Сойя кивнул:
– И где сейчас эти останки?
Управляющий скрестил пальцы рук, которые едва заметно дрожали.
– Мы их похоронили, сэр. В море, разумеется. Сбросили на следующее утро с южной стороны… Так сказать, устроили акулам званый завтрак.
– Но вы убедились, что это был тот самый человек?
Поул прищурился, отчего его глазки сделались совсем крошечными.
– Конечно, сэр. Тот самый браконьер. Вы меня простите, святой отец, но я не понимаю, чем он вас заинтересовал. Обыкновенный браконьер, таких на Безбрежном Море полным-полно.
– У вас что, все браконьеры летают на коврах-самолетах, то бишь на старинных ТМП, капитан?
– ТМП? – дрогнувшим голосом переспросил Поул.
– Совершенно верно. Кстати, почему вы не упомянули о ковре в своем отчете?
– Не думал, что это настолько важно. – Поул пожал плечами.
– Вы сказали, ковер некоторое время продолжал лететь? А потом упал в море и утонул?
– Да. – Поул выпрямился и расправил складки кителя.
– Стрелок Амент утверждает, что все было по-другому. – Де Сойя пристально взглянул на капитана. – По словам вашего подчиненного, ковер достали из воды, после чего вы забрали его себе. Это правда?
– Ничего подобного! – воскликнул управляющий, переводя взгляд с де Сойи на Грегориуса, затем на Спраула, на Ки с Реттигом и обратно на де Сойю. – После того как он упал в море, я его больше не видел. Амент – гнусный лжец.
Де Сойя кивнул Грегориусу и произнес, обращаясь к Поулу:
– Насколько мне известно, капитан, за старинную вещь, тем более в рабочем состоянии, даже на Безбрежном Море можно выручить кругленькую сумму. Так?
– Не знаю, – выдавил Поул, не сводивший глаз с Грегориуса. Сержант приблизился к личному шкафчику управляющего, запертому на ключ. – Я не имел ни малейшего понятия, что это за штука.
Де Сойя вновь повернулся к окну. Самая крупная из трех лун заслонила собой небо у восточного горизонта. На фоне луны отчетливо виднелась арка нуль-портала.
– Эта штука называется ковром-самолетом, – тихо проговорил он. – Мы уже имели удовольствие наблюдать ее на радаре в Долине Гробниц Времени на планете Гиперион. – Священник кивнул Грегориусу.
Сержанту хватило одного удара, чтобы сорвать дверь шкафчика с петель. Грегориус сунул руку внутрь, пошарил среди бумаг и пачек и достал аккуратно свернутый ковер, который и выложил на стол управляющего.
– Арестуйте этого человека и уберите его с глаз долой, – приказал де Сойя. Лейтенант Спраул и капрал Ки выволокли Поула из кабинета.
Де Сойя и Грегориус развернули ковер. В лунном свете засверкали золотые нити. Де Сойя прикоснулся к поверхности ковра, нащупал дырки в тех местах, где в ткань вонзились иглы. Повсюду виднелись пятна крови, скрывавшие затейливые узоры; к задней части ковра пристал кусок человеческой плоти.
– Сержант, вы читали длинную поэму под названием «Песни»? – осведомился де Сойя, поглядев на Грегориуса.
– «Песни»? Никак нет, сэр. Я вообще мало читаю… И потом, разве она не запрещена?
– Кажется, вы правы, сержант. – Де Сойя отступил на шаг от стола и в который уже раз бросил взгляд на луну за окном. «Очередная загадка, – подумалось ему. – Когда мы ее решим, девчонка окажется в моих руках». – Поэма действительно запрещена. – Де Сойя повернулся и направился к двери, жестом приказав Реттигу скатать ковер. – Пошли. – Из его голоса начисто исчезла всякая усталость. – У нас много дел.
