Сигнал тревоги в боевом скиммере капитана де Сойи раздался ровно за два часа до появления девочки.

– Обнаружена воздушная цель, курс один-семь-два, движется в северном направлении, скорость двести семьдесят четыре километра в час, высота четыре метра, – перечислял оператор, находившийся на корабле класса «три К», в шестистах километрах от поверхности планеты. – Расстояние до цели пятьсот семьдесят километров.

– Четыре метра? – переспросил де Сойя у генерала Барнс-Эйвне, которая сидела напротив за панелью управления в центре боевой рубки.

– Пытается подобраться незамеченным, – отозвалась генерал, женщина невысокого роста, с бледной кожей и рыжими волосами. Ни кожи, ни волос из-под боевого скафандра не было видно. За три недели знакомства де Сойя не заметил, чтобы Барнс-Эйвне хоть раз улыбнулась. – Тактический визор, – прибавила генерал.

Капитан опустил визор. Цель находилась у южной оконечности Эквы и двигалась на север.

– Почему мы не засекли ее раньше?

– Возможно, аппарат только что взлетел. – Барнс-Эйвне проверяла показания своего тактического комлога. Поначалу между генералом и капитаном возникло напряжение, длившееся около часа, в течение которого де Сойя втолковывал генералу что к чему. После этого разговора Барнс-Эйвне ни в чем не перечила капитану, которого большинство офицеров бригады считали ватиканским шпионом. Последнее де Сойю ничуть не заботило. Главное – доставить на Пасем девочку, а кем тебя считают окружающие, дело третье.

– Визуальный контакт отсутствует. Песчаная буря. Кстати, она движется в нашем направлении и будет здесь до часа «С».

Так обозначался момент, в который откроется Сфинкс. Лишь горстка офицеров знала истинную причину, по которой в долину перебросили столь многочисленный контингент. Швейцарские гвардейцы не ворчали, но вряд ли кому-либо доставляло удовольствие пребывание на захудалой планетке с ее частыми песчаными бурями.

– Направление прежнее, курс один-семь-два, скорость двести пятьдесят девять, высота три метра, – сообщил оператор. – Расстояние пятьсот семьдесят километров.

– Пора сбивать. – Барнс-Эйвне переключилась на канал прямой связи. – Ваши предложения?

Де Сойя поднял голову. Скиммер повернул к югу. Снаружи, за похожими на глаза манты блистерами, промелькнули загадочные Гробницы Времени. На горизонте виднелась коричнево-желтая полоса.

– Может, сбить с орбиты?

– Это просто. Хотите, продемонстрирую, как действует пехота? – Генерал нажала на красную кнопку, которая на тактическом дисплее располагалась у южной оконечности защитного периметра, и перешла на боевую частоту. – Сержант Грегориус!

– Слушаюсь, госпожа генерал. – Голос у сержанта был низкий и хриплый.

– Вы следите за целью?

– Так точно.

– Перехватить, опознать и уничтожить, сержант.

– Есть, госпожа генерал.

На тактический комлог поступила картинка с орбиты: над дюнами неожиданно взмыли человеческие фигурки. Пять гвардейцев поднялись над облаком пыли, их полимерные экраны потускнели. На любой другой планете солдаты летели бы на электромагнитных отражателях, а на Гиперионе им приходилось пользоваться объемными реактивными ранцами. В воздухе пятерка рассыпалась и устремилась на юг, навстречу буре. Расстояние между членами группы составляло несколько сотен метров.

– Инфракрасное изображение, – приказала Барнс-Эйвне, когда штурмовая группа скрылась в клубах песка. – Высветить цель. – На тактическом дисплее вспыхнуло размытое пятно. – Маленький, – заметила генерал.

– Самолет? – Наземный тактический дисплей был де Сойе в новинку.

– Слишком маленький. Может, параплан с мотором. – В голосе генерала не было и тени беспокойства.

На глазах у де Сойи скиммер пересек южную часть Долины Гробниц Времени и увеличил скорость. Песчаная буря неумолимо приближалась.

– Расстояние до точки перехвата сто восемьдесят километров, – лаконично сообщил сержант Грегориус. Де Сойя переключился на прием изображения с генеральского визора, и теперь они оба наблюдали то, что видел сержант, – стену песка, сквозь которую гвардейцы летели, как сквозь ночь, по приборам.

– Ранцы нагреваются. – Де Сойя сверился с комлогом. Голос принадлежал капралу Ки. – Песок набивается в воздухозаборники.

Де Сойя посмотрел на Барнс-Эйвне. Той предстояло принять нелегкое решение – еще немного, и гвардейцы начнут падать; но если они упустят неопознанный аппарат, генералу не избежать неприятностей.

– Сержант Грегориус, – ровным голосом произнесла генерал, – приказываю уничтожить цель.

– Госпожа генерал, – отозвался сержант после секундной заминки, – мы можем продержаться… – К голосу сержанта примешивался вой ветра.

– Уничтожить цель, сержант! – перебила Барнс-Эйвне.

– Слушаюсь!

Де Сойя увеличил радиус обзора и вдруг заметил, что генерал наблюдает за его манипуляциями.

– Полагаете, это отвлекающий маневр? Нас водят за нос?

– Может быть.

Нажатием пальца Барнс-Эйвне объявила готовность номер пять. Готовность номер шесть означала боевую тревогу.

– Посмотрим, – сказала она.

Между тем отделение сержанта Грегориуса открыло огонь. На расстоянии в сто семьдесят пять километров, тем более в условиях песчаной бури, когда воздух насыщен электричеством, лучевое оружие не годится. Грегориус выпустил стальной дротик, способный перемещаться со скоростью шесть звуковых. Цель продолжала двигаться прежним курсом.

– По-видимому, у него нет датчиков. Летит вслепую, – заметила генерал. – На автопилоте.

Дротик пролетел мимо и взорвался на расстоянии в тридцать метров от цели, выбросив навстречу летательному аппарату двадцать тысяч стальных игл.

– Цель уничтожена, – сообщил оператор с орбиты в тут же самую секунду, когда Грегориус доложил: – Попал.

– Найти и опознать, – приказала генерал. Скиммер развернулся и полетел обратно к Долине.

Де Сойя посмотрел на генерала. Стреляем издалека, но бросаем людей на съедение буре?

– Слушаюсь, – отозвался сержант. Его голос заглушил треск статических разрядов.

Скиммер опустился ниже, и де Сойя в тысячный раз за минувшие недели увидел Гробницы Времени. Сейчас он смотрел на них со стороны, противоположной той, откуда когда-то приближались паломники (последнее паломничество состоялось триста лет назад): Дворец Шрайка, напоминающий своими бесчисленными зубцами о существе, которое не появлялось тут много лет; далее Пещерные Гробницы, три подряд, разинутые пасти в розовом мраморе стены ущелья; огромный Хрустальный Монолит, Обелиск, Нефритовая Гробница; и, наконец, украшенный затейливой резьбой Сфинкс – крылья распростерты, дверь запечатана.

Капитан взглянул на хронометр.

– Час пятьдесят шесть, – сказала Барнс-Эйвне.

Де Сойя пожевал губу. Все подходы к Сфинксу вот уже несколько месяцев охраняли швейцарские гвардейцы. За их спинами располагались прочие подразделения. У каждой Гробницы – на случай, если пророчество окажется не совсем верным – стоял патруль. За пределами долины занимали позиции подкрепления. Из космоса вели постоянное наблюдение факельщики и командный звездолет. На краю долины находился готовый к немедленному старту личный катер де Сойи, который должен был доставить капитана вместе с девочкой на авизо «Рафаил» (на борту корабля установили соответствующих размеров реаниматор).

Но сперва эту девочку по имени Энея следует окрестить. Таинство совершится в часовне на борту «Святого Бонавентуры», сразу после того как они окажутся в космосе. А три дня спустя она воскреснет на Пасеме, и капитан передаст ее с рук на руки адмиралу Марусину.

Де Сойе не давали покоя две мысли: что, если девочка пострадает, несмотря на все заверения кардинала Лурдзамийского? Что, если им не удастся захватить ее? Честно говоря, непонятно, какую угрозу для Ордена и Церкви может представлять ребенок – пускай даже ребенок из прошлого, ребенок, общавшийся с Техно-Центром.

Капитан отогнал надоедливые мысли. От него требуют не понимания, а послушания; он должен выполнять приказы начальства, служа в лице командиров Святой Церкви и Иисусу Христу.

– Нашли, – донесся сквозь треск голос сержанта Грегориуса. Де Сойя отрегулировал резкость визора, различил в клубах песка пять фигурок, увидел деревянные обломки, разодранный картон и покореженную металлическую конструкцию, нечто вроде планера с простенькой солнечной батареей.

– Управляемый летательный аппарат, – доложил капрал Ки.

Де Сойя отключил визор и улыбнулся генералу Барнс-Эйвне.

– Очередная учебная тревога? Если мне не изменяет память, пятая за день.

– В следующий раз тревога может оказаться боевой, – ответила генерал без тени улыбки. – Готовность номер пять подтверждаю, – проговорила она в микрофон. – В час «С» минус шестьдесят готовность номер шесть.

Командиры подразделений принялись рапортовать о выполнении приказа.

– Признаться, я не понимаю, кого мы опасаемся, – заметил капитан.

Барнс-Эйвне пожала плечами:

– Пока мы с вами беседуем, к Гипериону вполне могут подлетать Бродяги.

– Если так, им лучше нападать целым Роем, – отозвался де Сойя. – Иначе у них ничего не выйдет. Мы легко с ними справимся.

– На словах все просто, а вот на деле… – протянула генерал.

Скиммер совершил посадку. Открылся люк, на землю спустился трап. Пилот повернулся к генералу с де Сойей, снял визор и доложил:

– Мне было приказано сесть у Сфинкса за 110 минут до часа «С». Мы сели на минуту раньше.

Де Сойя поднялся:

– Хочу размяться, пока есть возможность. Не желаете присоединиться, генерал?

– Нет. – Барнс-Эйвне вновь поднесла к губам микрофон.

Разреженный воздух снаружи буквально искрился. Небо над головой было, как везде на Гиперионе, лазурным, однако над южной стеной каньона уже мерцало марево.

Де Сойя посмотрел на хронометр. Час пятьдесят. Капитан набрал полную грудь воздуха, пообещал себе не смотреть на часы по крайней мере минут десять и направился к возвышавшемуся неподалеку Сфинксу.