Для Эбнера Марша ночь все еще продолжалась. Чтобы утолить голод и страхи, он немного перекусил, после чего удалился в свою каюту. Увы, сон не приходил. Долгие часы лежал Марш в темноте, всматриваясь в колышущиеся тени. Мысли в голове путались, в них все смешалось – чувство страха, вины, подозрительности. Под тонкой накрахмаленной простыней Марш обливался потом. Когда сон все же сморил капитана, спал он беспокойно, метался и ворочался с боку на бок, постоянно просыпаясь. Его одолевали отрывочные, бессвязные видения, наполненные тайным смыслом: льющаяся кровь и пылающие в пожаре пароходы, желтые зубы и Джошуа Энтони Йорк. Бледный и холодный, тот стоял, заливаемый алым светом, и его злые глаза горели огнем и источали смертельную угрозу.

Следующий день стал самым длинным в жизни Эбнера Марша. Все его мысли крутились вокруг одного и того же. К полудню решение созрело. Его застали за неблаговидным поступком. Выяснять отношения с Джошуа Йорком придется, никуда не денешься. Если это положит конец партнерству, пусть так и будет, хотя при мысли о возможной потере «Грез Февра» Маршу делалось плохо, начинало мутить и сосать под ложечкой, как в тот день, когда он увидел щепки, которые лед оставил от его кораблей. Для него это будет означать конец, думал Марш, хотя, вероятно, он это заслужил тем, что подорвал доверие Джошуа. Но капитан не мог пустить все на самотек. Джошуа должен услышать его собственное признание. Нужно встретиться с Йорком до того, как Кэтрин разболтает ему обо всем.

Он предупредил команду:

– О возвращении Джошуа сообщите мне немедленно, независимо от того, когда это произойдет и что я буду делать, непременно отыщите меня. Всем ясно?

Потом Эбнер несколько успокоился и в одиночестве приступил к трапезе. На обед ему подали жареную свинину с зелеными бобами и луком, на десерт – половину черничного пирога.

В два часа ночи пришел один из матросов:

– Капитан, Йорк вернулся и привел с собой еще кого-то. Мистер Джефферс распределяет их по каютам.

– Джошуа уже поднялся к себе? – спросил Марш.

Человек кивнул. Марш схватил трость и направился к лестнице.

У каюты Йорка он немного помешкал, затем расправил плечи и набалдашником трости решительно постучал в дверь. Йорк открыл после третьего стука.

– Заходи, Эбнер, – сказал он с улыбкой.

Марш вошел, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Йорк тем временем прошел на место и вернулся к тому занятию, которому предавался до того, как его потревожили. На столе стояли серебряный поднос и три бокала. Теперь он вытащил еще и четвертый.

– Я рад, что ты зашел, так как привел на пароход несколько человек и хочу тебя с ними познакомить. Как только они устроятся, то зайдут ко мне.

Йорк достал бутылку с напитком для личного пользования и ножом принялся срезать с пробки сургучную печать.

– Меня это не интересует, – резко сказал Марш. – Джошуа, мы должны поговорить.

Йорк поставил бутылку на поднос и повернул голову к Маршу:

– Вот как? И о чем же? Голос у тебя расстроенный, Эбнер.

– У меня на судне имеются запасные ключи от каждого замка. Они хранятся в сейфе мистера Джефферса. Когда ты сошел с парохода в Натчезе, я взял ключи и обыскал твою каюту.

Джошуа Йорк не шевелился, но, когда он услышал слова Марша, губы его сжались. Эбнер Марш посмотрел ему прямо в глаза, как и следовало мужчине в подобной ситуации. Он увидел в них ледяной холод и гнев преданного доверия. Он бы предпочел, чтобы Джошуа накричал на него или выхватил оружие, только бы не смотрел на него таким взглядом.

– Ты нашел что-нибудь интересное? – наконец спросил Йорк бесцветным и равнодушным голосом.

Эбнер Марш оторвал взгляд от серых глаз Джошуа и стукнул тростью о стол.

– В твоих книгах, – сказал он, – полно сообщений о мертвецах.

Йорк ничего не сказал. Мельком взглянув на стол, он сел в одно из кресел и налил себе порцию густого, мерзкого напитка. Только после того, как отхлебнул немного, он жестом указал Маршу на стул.

– Сядь, – скомандовал он. Когда Марш сел напротив, он коротко спросил: – Почему?

– Почему? – немного рассерженно повторил Марш. – Может быть, потому, что я устал от партнера, который ничего мне не говорит, который не доверяет мне.

– Но мы ведь заключили сделку.

– Я это знаю, Джошуа. Я и чувствую себя виноватым, если это имеет значение. Я раскаиваюсь, что сделал это, но еще хуже я себя чувствую от того, что меня застали. – Он горестно усмехнулся: – Кэтрин видела, как я уходил. Она еще расскажет тебе об этом. Послушай, мне следовало бы сразу подойти к тебе и сказать, что меня мучает, поэтому я пришел к тебе сейчас. Может быть, уже поздно, но вот он я, Джошуа. Я так люблю наш корабль, Джошуа, как не любил ничто другое на свете. Тот день, когда мы заберем рога у «Эклипса», станет самым счастливым днем в моей жизни.

Но я много думал и теперь знаю, что мне лучше забыть о пароходе. Потому что продолжаться так, как было до сих пор, не может. На реке полно бандитов, и жуликов, и религиозных фанатиков, и аболиционистов, и республиканцев, и всяких странных типов, но, клянусь, такого странного люда, как вы, я еще не видел. Что вы делаете ночью – меня не волнует. Фолианты, набитые сообщениями о мертвецах, – это, конечно, нечто другое, но кому какое дело, кто что читает? Подумаешь, на «Большом турке» есть один лоцман, который читает такие книжки, что и Карл Фрамм покраснел бы от стыда.

Однако твои остановки, твои ночные вылазки в одиночестве… С этим я не могу больше мириться. Ты задерживаешь мой пароход, черт тебя побери. И, Джошуа, это еще не все. Я видел тебя в ту ночь, когда ты вернулся из Нового Мадрида. У тебя руки были в крови. Можешь отрицать сколько угодно. Можешь ругать меня последними словами. Но я знаю, что у тебя руки в крови, будь я проклят, если это не так.

Джошуа Йорк опустошил стакан и, нахмурившись, снова наполнил его. Когда он посмотрел на Марша во второй раз, лед в его глазах растаял. Взгляд Йорка стал задумчивым.

– Ты предлагаешь мне расторгнуть нашу сделку? – спросил он.

Марш почувствовал себя так, словно получил удар под дых.

– У тебя есть такое право, если ты настаиваешь. У меня же нет денег, чтобы откупиться от тебя. Ты можешь пользоваться «Грезами Февра», а я займусь «Эли Рейнольдз», может быть, с ее помощью и сумею хоть сколько-то заработать. Тогда потихоньку начну с тобой расплачиваться.

– Тебе бы этого хотелось?

Марш метнул в него яростный взгляд:

– Черт побери, Джошуа, конечно, нет!

– Эбнер, – сказал Йорк, – ты мне нужен. Без тебя я не смогу управлять «Грезами Февра». Я учусь водить пароход, я немного познакомился с рекой и ее поведением, но мы оба знаем, что я – не речник. Если ты оставишь меня, половина команды уйдет с тобой. Мистер Джефферс, и мистер Блейк, и Волосатый Майк уйдут, сомневаться не приходится, а также многие другие. Они преданы тебе.

– Я могу приказать им остаться с тобой, – предложил Марш.

– Я бы предпочел, чтобы ты сам остался. Если я соглашусь закрыть глаза на твой проступок, мы сможем продолжать, как прежде?

В горле Эбнера Марша застрял комок. Он не мог его сглотнуть и думал, что вот-вот задохнется. Потом, справившись с ним, капитан произнес самое трудное в своей жизни слово:

– Нет.

– Понятно, – услышал он Йорка.

– Я должен доверять партнеру, – сказал Марш. – И он должен доверять мне. Ты только скажи мне, Джошуа, дай объяснения и снова обретешь партнера.

Лицо Джошуа Йорка исказила гримаса, он прильнул к стакану и медленно принялся пить, словно обдумывая предложение.

– Ты мне не поверишь. История еще более нелепая, чем байки мистера Фрамма.

– Попробуй, проверь ее на мне. Вреда не будет.

– Как раз напротив, Эбнер. – По голосу Йорка чувствовалось, что он говорит серьезно. Он поставил стакан и подошел к книжному шкафу. – Когда ты обыскивал каюту, ты не обратил внимание на мои книги?

– Обратил, – заметил Марш.

Йорк вытащил один из томов в кожаном переплете, вернулся на место и открыл книгу наугад. Страницы пестрели непонятными каракулями.

– Эта книга могла бы просветить тебя.

– Я видел ее, однако ничего не понял.

– Конечно, ты и не можешь понять, – согласился Йорк. – Эбнер, то, что я тебе скажу, трудно для восприятия. Но независимо от того, поймешь ты или нет, все, произнесенное мной, должно остаться в пределах моей каюты. Ты это понял?

– Да.

Глаза Йорка испытующе смотрели на него.

– Эбнер, ошибки быть не может. Ты понимаешь?

– Я же сказал «да», Джошуа, – ворчливо, с обидой в голосе сказал Марш.

– Очень хорошо, – прозвучало в ответ. Йорк указал пальцем на страницу: – Это – относительно простой шифр, Эбнер. Чтобы расшифровать его, нужно знать, что в основе лежит примитивный диалект русского языка, тот, которым никто не пользуется уже несколько сотен лет. Оригинальные тексты, содержание которых изложено в книге, очень и очень древние. В них рассказывается об одном народе, много веков назад жившем на северном берегу Каспийского моря. – Он замолчал. – Прошу прощения. Речь идет не о людях. Я не слишком силен в русском. Правильнее было бы употребить слово «оборотень».

– Что? – переспросил Марш.

– Это один из многочисленных терминов. На других языках название это звучит по-разному. «Крувник», «ведомец», «вьешчи». Еще «вилкарис» и «врколак», хотя два последних по значению несколько отличаются от остальных.

– Ты несешь какую-то чушь, – заметил Марш, хотя перечисляемые Йорком слова прозвучали для его уха не так уж чуждо. Было похоже, что Смит и Браун изъяснялись на таком же языке.

– Тогда я не стану давать тебе африканские синонимы, – сказал Джошуа, – азиатские и какие-то другие. Слово «носферату» тебе о чем-нибудь говорит?

Марш смотрел на него непонимающим взглядом.

Джошуа Йорк вздохнул:

– Ну а «вампир»?

Это слово Эбнеру Маршу было знакомо.

– Что за историю ты собираешься мне поведать? – спросил он прямо.

– Историю о вампирах, – с кривой усмешкой сказал Йорк. – Уверен, что ты их уже слышал раньше. Живые мертвецы, бессмертные, рыщущие в ночи, создания без души, обреченные на вечные странствия. Они спят в гробах, наполненных их родной землей, избегают дневного света и креста, каждую ночь встают и пьют кровь живых. Они способны изменять свой облик и принимать вид летучей мыши или волка. Те, кто часто прибегает к волчьему образу, получают название «оборотень» и считаются совершенно иными существами, но это не так. Это две стороны одной мрачной медали, Эбнер. Вампиры способны также превращаться в туман, а их жертвы тоже становятся вампирами.

Удивительно, что, размножаясь с такой скоростью, вампиры до сих пор не вытеснили живого человека. К счастью, кроме могущества, они имеют и слабости. Несмотря на огромную силу, они не могут войти в дом, куда их не приглашали, ни под видом человека, ни под видом животного, ни в виде тумана. Они обладают великим даром животного магнетизма, о котором писал Месмер, и способны уговорить свою жертву пригласить их к ней в дом. Но они боятся креста, и чеснок служит для них непреодолимой преградой. Они не могут перейти текущую воду. Хотя они выглядят очень похожими на тебя и меня, у них нет души, поэтому они не отражаются в зеркалах. Святая вода способна сжечь их, серебро для них – проклятие, дневной свет способен убить вампиров, если рассвет застанет их где-то за пределами гробов. Но, чтобы избавиться от вампира, нужна отделить его голову от туловища и проткнуть сердце деревянным колом. – Джошуа выпрямился и, отхлебнув своего напитка, улыбнулся: – В этой книге рассказывается о некоторых из них. Они реальные. Старые, вечные и реальные. Эту книгу в шестнадцатом веке написал один оборотень. В ней он рассказал о тех, кто был до него.

Эбнер Марш хранил молчание.

– Ты мне не веришь, – произнес Джошуа Йорк.

– Не совсем, – ответил Марш.

Он принялся пощипывать себя за бороду. Йорк сказал ему еще не все. Все эти истории о вампирах, рассказанные Джошуа, не слишком заботили Марша; куда больше волновало его то, к кому Джошуа Йорк относил себя.

– Давай не будем выяснять, верю я или нет, – предложил Марш. – Если я в состоянии воспринимать байки мистера Фрамма, то смогу выслушать и твои.

Джошуа улыбнулся:

– Ты умный человек, Эбнер. Ты мог все давно сообразить и сам.

– Умный-то умный, да не настолько, – заметил Марш. – Будет лучше, если ты расскажешь.

Йорк снова сделал глоток и пожал плечами:

– Они мои враги. Они вполне реальны, Эбнер. Они на реке повсюду. Читая подобные книги, изучая газеты, прилагая неимоверные усилия, я многих из них выследил в Восточной Европе, в лесах Германии и Польши, в степях России. Теперь я здесь. В Новом Свете, в долине твоей Миссисипи. Я знаю их, и я кладу им конец. – Он улыбнулся: – Теперь мои книги стали тебе понятнее, Эбнер? И кровь на моих руках?

Прежде чем ответить, Эбнеру Маршу нужно было какое-то время подумать. Наконец он сказал:

– Помнится, в большом салоне вместо масляных холстов и тому подобного ты очень хотел повсюду установить зеркала. Для… защиты?

– Совершенно точно. И серебро. Тебе известен второй пароход с таким количеством серебра?

– Нет.

– И опять же, мы передвигаемся по реке. По старой коварной реке, Миссисипи. Бегущая вода, какой свет не видывал! «Грезы Февра» – это священное место. Я могу охотиться за ними, оставаясь для них недоступным.

– Меня тогда удивляет одна вещь: почему ты не распорядился, чтобы Тоби все густо приправлял чесноком? – спросил Марш.

– Я думал об этом, – сказал Джошуа, – но беда в том, что сам я не жалую его.

Марш некоторое время поразмыслил над услышанным.

– Предположим, что я поверил, – промолвил он, – но мне нужно еще кое-что выяснить, и я продолжу задавать вопросы. Почему ты не сказал мне об этом раньше?

– Если бы я сказал тебе об этом в «Доме переселенца», ты бы никогда не согласился взять меня в свою компанию. Я должен иметь власть, чтобы отправиться туда, куда мне нужно.

– А почему ты сам выходишь только ночью?

– Они бродят только ночью. Гораздо проще отыскать их, когда они рыщут по дорогам, а не лежат, затаившись, в своих укрытиях. Я знаю привычки тех, за кем охочусь. Я придерживаюсь и их распорядка.

– А твои приятели? Саймон и прочие?

– Саймон был моим товарищем на протяжении многих лет. Другие недавно присоединились ко мне. Они знают правду и помогают мне исполнять мою миссию. Надеюсь, что с этих пор и ты станешь моим единомышленником. – Джошуа хмыкнул: – Не беспокойся, Эбнер, мы все такие же смертные, как и ты.

Марш запустил пальцы в бороду.

– Дай мне выпить. – Когда Йорк наклонился вперед, он быстро добавил: – Только не этого, Джошуа. Чего-нибудь другого. Виски у тебя есть?

Йорк поднялся и налил ему стакан. Марш одним залпом осушил его.

– Не могу сказать, что мне это нравится. Мертвецы, сосущие кровь, и прочая дребедень… Я никогда не верил в подобные штучки.

– Эбнер, я веду опасную игру. Я не собирался вовлекать в нее ни тебя, ни кого-либо из команды. Я бы никогда не сказал тебе всего того, что сказал, но ты сам настоял. Если ты не будешь вмешиваться, я не стану возражать. Делай то, о чем мы первоначально договаривались, занимайся «Грезами Февра» – больше мне от тебя ничего не нужно, – а я буду заниматься ими. Ты же не сомневаешься в моей способности заниматься этим?

Марш взглянул на свободную посадку Джошуа, вспомнил силу, горящую в его серых глазах, силу его рукопожатия.

– Нет.

– Я многое рассказал тебе и был честен с тобой, – продолжал Джошуа. – Моя цель – это не единственная моя страсть. Я, как и ты, люблю этот пароход, Эбнер, и разделяю многие твои мечты на его счет. Я хочу научиться стоять за его штурвалом, хочу узнать реку. Я хочу внести посильный вклад в тот день, когда мы будем состязаться с «Эклипсом». Поверь, когда я говорю…

Раздался стук в дверь.

От неожиданности Марш вздрогнул. Джошуа Йорк улыбнулся и развел руками:

– Мои друзья из Натчеза зашли, чтобы выпить по стаканчику… Минутку! – громко отозвался он. Маршу же тихим голосом сказал: – Подумай о моих словах, Эбнер. Если хочешь, мы сможем поговорить в другой раз. Но обещай, что никому ничего не скажешь.

– Даю слово, – пообещал Марш. – Черт, да кто в это поверит?

Джошуа улыбнулся.

– Окажи мне любезность, пригласи моих друзей, а я тем временем разолью напитки, – попросил он.

Марш поднялся и открыл дверь.

Снаружи стояли мужчина и женщина и тихим шепотом переговаривались. За их спинами, похожая на театральную декорацию, висела большая желтая луна. Со стороны Натчеза-под-холмом донеслись приглушенные расстоянием обрывки непристойной песни.

– Проходите, – пригласил он.

Незнакомцы, как заметил Марш, оказались красивой парой. Мужчина был молод, почти совсем мальчик, хрупкого телосложения и очень красив – с черными волосами, светлой кожей и полным чувственным ртом. Он едва взглянул на Марша, но и этого холодного взгляда черных глаз оказалось достаточно, чтобы оценить сверкнувшую в них силу. А женщина… Стоило Эбнеру Маршу только посмотреть на нее, и он был уже не в силах оторвать от нее взгляд. Настоящая красавица. Длинные черные как ночь волосы, молочная тонкая кожа, высокие скулы. Талия ее была настолько тонкой, что Маршу захотелось обхватить ее руками, чтобы проверить, сомкнутся ли пальцы.

Женщина пристально рассматривала капитана необыкновенными глазами. Таких глаз Марш никогда раньше не видел: густого фиалкового цвета. Они сулили надежду. Он чувствовал, что готов утонуть в их омуте. Они напоминали Маршу цвет реки, который он видел однажды, от силы два раза за всю жизнь, в сумерках, когда воду на мгновение охватила сиреневая безмятежность, вслед за которой наступила тьма. Марш, казалось, целую вечность беспомощно всматривался в ее глаза, пока наконец женщина, загадочно улыбнувшись ему, не отвернулась.

Джошуа наполнил четыре бокала: Маршу – виски, себе и другим – из своих личных запасов.

– Рад, что вы здесь, – сказал он, подавая напитки. – Надеюсь, устроились удовлетворительно?

– Вполне, – сказал мужчина, взяв бокал. Он с сомнением посмотрел на него. Вспомнив свой прошлый опыт, Марш не мог упрекнуть его в этом.

– У вас замечательный пароход, капитан Йорк, – тепло заметила женщина. – Я с удовольствием прокачусь на нем.

– Надеюсь, что некоторое время мы будем путешествовать вместе, – любезно согласился Йорк. – Что касается «Грез Февра», я очень горжусь им, но комплименты вам лучше направить в адрес моего компаньона. – Он жестом указал на Марша: – А теперь позвольте мне представить вам этого грозного джентльмена: капитан Эбнер Марш, мой компаньон по грузо-пассажирской компании «Река Февр» и, по правде говоря, настоящий хозяин «Грез Февра».

Женщина снова улыбнулась Эбнеру, мужчина только слегка кивнул.

– Эбнер, – продолжил Йорк, – позволь представить тебе мистера Раймона Ортегу из Нового Орлеана и его невесту мисс Валерию Мерсолт.

– Очень рад знакомству, – неловко произнес Марш.

Джошуа поднял бокал.

– Тост, – сказал он. – За новые начинания!

Остальные эхом повторили эти слова и выпили.