Тасрен Мейн немного постоял на улице, наслаждаясь прикосновением снежных хлопьев к обнаженной коже. Ощущение снега, целующего его обращенное к небу лицо, было необычайно приятным. Тасрен решил, что это очень красиво и очень правильно, хотя ничего подобного в своей стране он не видел; ночной воздух родины был лишь слегка прохладным, этого холода едва-едва хватало для того, чтобы выпал снег. Ветер утих, и город погрузился в безмолвие. Звуки шагов прохожих скрадывались слоем белых влажных кристалликов на земле. Снегопад в Акации совсем не походил на жестокие бураны Мейна, и все же Тасрен увидел в этом знак. Послание родины, благословение Тунишневр. Предки напоминали Тасрену о важности его миссии. Все, что он делает, пойдет на благо народа мейн…

Снег падал на Акацию… Даже небеса видят грядущие перемены.

Тасрен преодолел последнюю лестницу, миновал двор и приблизился к банкетному залу. Другие гости уже входили в двери. Тасрен провел пальцами по парику, проверяя все шпильки и булавки, которые удерживали его на месте. Одежда убийцы была безукоризненна, плечи укутаны лучшим плащом посла. Тасрен знал, что в прежние времена никто не мог приблизиться к акацийскому монарху ближе, чем на сто шагов. Правители наблюдали за подобными собраниями со значительной дистанции, будто смотрели представление. Короля закрывала стена стражей-марахов, стоявших, преклонив колено, с обнаженными мечами; их одежда и лица были припорошены бронзовой пылью. Они напоминали статуи, готовые ожить и ринуться в битву при возникновении малейшей угрозы. Тасрен слыхал, что марахов обучали не только боевому искусству, но и наблюдению за людьми — их движениями, поведением и манерой держаться. Впрочем, это было давно. Роскошь размягчает людей, делает их беспечными. Интересно, что подумали бы древние короли, если б увидели сегодняшний банкет?..

Тасрен кивнул стражникам у двери. Они поздоровались с ним, признав посла. Ни намека на подозрение в глазах, улыбки широкие и искренние. Следуя указаниям Гурнала, Тасрен прошел через длинную приемную залу, отделявшую его от цели. Стены в зале были увешаны картинами, изображающими древних акацийцев. Здесь же стояли статуи — очевидно, прежних королей Акации. Между статуями замерли солдаты в ладно пригнанных доспехах, их ладони лежали на рукоятях мечей. Стражники были так же неподвижны, как и каменные люди, которых они охраняли.

Дверь в дальнем торце вела в банкетный зал. У входа собралось несколько мужчин — сановники и их охрана. Тасрен прошел мимо, зная, что теперь ни один его шаг не останется незамеченным. Каждое движение рук, манера держаться, черты лица — все окажется на обозрении. Тасрен загодя прорезал дыру в изнанке камзола и спрятал там оружие. Теперь ему пришлось пробормотать успокаивающую молитву, чтобы пальцы перестали дрожать. Рука сама тянулась к оружию, и Тасрен боролся с желанием выхватить его и перерезать горло первому же человеку, кто косо на него глянет.

Перед распахнутыми дверями банкетного зала глава стражи любезно улыбнулся Тасрену, ненавязчиво загораживая дорогу. По обе стороны от него стояли солдаты-марахи. Эти не склонны были улыбаться. За их спинами Тасрен увидел комнату, освещенную сотнями ламп и заполоненную людьми. Слышались приглушенный гул голосов и музыка струнных инструментов. В воздухе плыли запахи изысканных блюд. Командир марахов принялся обыскивать Тасрена, убеждаясь, что гость пришел без оружия — тронул его за плечо и провел рукой по бедру. Он назвал Тасрена именем Гурнала и спросил, как ему нравится погода. Впрочем, убийца видел, что мысли мараха заняты другим. Он смотрел мимо Тасрена, на стражников во внешнем зале. Кивком и жестами он дал им понять, что с приходом последнего гостя можно будет закрыть наружные двери. Затем командир снова обратил взгляд к гостю, продолжая обыск. Тасрен сохранял на лице каменное спокойствие, хотя внутри был сжат, как пружина, и готовился кинуться вперед, проложив просеку сквозь толпу гостей, если будет необходимо.

Однако прежде чем стражник вернулся к своему делу — которое могло стоить ему жизни, — в дальнем конце зала пропел рог. Это был знак начала церемонии, сменившийся более нежной мелодией. Офицер что-то весело сказал, поспешно обхлопал Тасрена и пропустил его внутрь. Пальцы мараха так и не коснулись спрятанного оружия.

Итак, одно из самых сложных препятствий осталось позади. Теперь Тасрену оставалось лишь спокойно сидеть, наблюдая за открытием банкета. Он видел, как в зал вошел король; далее последовала свита, сын и дочь короля, ошенийский принц, канцлер Таддеус Клегг и охрана, окружавшая их всех полукольцом. Хотя, по словам Гурнала, это была «маленькая вечеринка, только для своих», в зале оказалась добрая сотня людей. И многие из них стояли между убийцей и его жертвой. Первые несколько секунд Тасрен не двигался вовсе. Он чувствовал, что покрывается потом, и изо всех сил старался успокоиться… дышать медленно и ровно… сосредоточиться… очистить разум… Как учили. Нужно создать правильный момент смерти жертвы: собрать вместе мириады движущих сил мир и направить их вперед — точно стрелу, пущенную из лука, через качающиеся в воздухе кольца. Тасрен внимательно наблюдал за ближайшими к королю гостями, отмечая, как они держат себя, куда смотрят и на каком расстоянии от жертвы находятся.

В тот момент, когда Тасрен начал двигаться, он стал единым целым с толпой. Пару раз он отступил вбок, отодвинув кого-то с дороги, чтобы достичь открытого пространства, и, наконец, поймал удачный момент. Леодан здоровался с гостями, отвечая на приветствия из толпы. Кому-то он улыбнулся, кому-то кивнул, потом, словно узнав старого друга, шагнул вперед и оставил охранников за спиной. Он раскинул руки, будто намереваясь обнять человека, и птицы, вышитые на рукавах его, зашевелились как живые.

Тасрен выхватил из-под камзола кинжал. Быстрое движение привлекло внимание толпы. Лезвие отразило свет ламп, рассыпая во все стороны яркие лучи. Смертоносная вещь, которой не могло, не должно быть в этом зале… Тасрен сделал несколько стремительных шагов вперед. Глаза короля обратились к нему, в них было недоумение. Рот Леодана чуть приоткрылся, словно он собирался произнести имя посла. Тасрен чуть наклонил изогнутое лезвие кинжала, метя в левую глазницу. Он бы преуспел, если б один из стражников не помешал ему. Марах вскочил на стол и взмахнул мечом, целя в правое запястье убийцы. Тасрен отдернул руку; марах промахнулся и потерял равновесие. Второй рукой Тасрен схватил стражника за лодыжку и сильно дернул. Марах пошатнулся. Тасрен толкнул его так, чтобы он упал на другого охранника, выбив у того обнаженный меч.

Друг короля, которого Леодан так и не успел обнять, теперь стоял перед монархом, вскинув руки к лицу и разинув рот. Тасрен ударил мужчину каблуком под колено, и он повалился на пол. Тут же слева подлетел еще один стражник с мечом наготове. Тасрен вскинул руку с кинжалом; стражник увел меч вверх, но Тасрен подогнул колени, повернувшись вокруг своей оси, и ударил солдата рукоятью кинжала под мышку. Рукоять заканчивалась острым шипом, который проткнул одежду, кожу и мышцы солдата. Тасрен повел рукой вниз, и шип пропахал длинную борозду в человеческой плоти — от подмышки до пупа.

Послышался чей-то высокий голос, выкрикивающий приказы. Королевский сын, понял Тасрен. Но какую бы команду ни отдавал юнец, это уже не имело значения. Тасрен до сих пор не использовал кинжал по-настоящему; теперь время пришло. Прежде чем кто-нибудь успел остановить убийцу, он шагнул к королю и, глядя в его ошеломленное лицо, ударил в верхнюю, часть груди, слева — точно в глаз одного из вышитых ошенийских журавлей. Один простой выпад. Короткий укол. На груди Леодана выступило маленькое пятно крови, и король тут же прикрыл его ладонью. Дело было сделано. Все оказалось куда проще, чем представлял себе Тасрен.

Он остановился и замер, выпрямив спину и расправив плечи. В доли секунды солдаты окружили его плотным кольцом. Стражники убили бы его на месте, если бы их не смутила внезапная неподвижность убийцы. Солдаты промедлили, и Тасрен получил возможность высказаться, не спуская глаз с короля, которого теперь окружала стена охраны. Он, Тасрен Мейн, сын Хеберена, младший брат Хэниша и Маэндера, умрет с радостью в сердце, зная, что совершил великое деяние. Он убил тирана. Он долго ждал этой минуты и теперь, наконец, счастлив, потому что завершил дело своей жизни.

— Многие прославят меня, — сказал Тасрен на ломаном акацийском, с трудом подбирая слова. — Многие прославят меня и последуют за мной.

Он прижал кончик изогнутого кинжала к своей шее и резко ударил лезвием по сонной артерии. И секунду спустя рухнул на гладкие плиты пола, глядя, как окружающий мир искажается перед глазами, как предметы меняют форму, мало-помалу сливаясь в многоцветные пятна. Он упал лицом вверх, и его еще бьющееся сердце выкидывало в воздух фонтаны крови, заливавшей грудь и лицо. Моргая, Тасрен посмотрел на зал сквозь завесь алого тумана. Король уходил из зала в центре плотной толпы людей, сгрудившихся вокруг него, точно пчелы вокруг матки. Они вытолкали Леодана наружу, поддерживая его под локти. Король тяжело обвис на их руках, все еще прижимая ладонь к окровавленной груди. На миг, когда ничто не перекрывало обзор, Тасрен увидел разинутый рот короля и его глаза, полные боли, изумления и страха.

Созерцая все это, Тасрен подумал о старшем брате и пожалел, что Хэниш не видел его деяния. Впрочем, он вскоре услышит о нем, и его сердце наполнится гордостью.

Ненасытная пустота уже пожирала тело Тасрена, по капле выпивая жизнь. Он прошептал молитву, ощущая во рту вкус жидкого металла. Благодать снизошла на него. Он завершил наконец то, к чему шел так долго. Достиг своей главной цели. Он положил начало великим переменам и теперь шел за грань бытия без страха и сожаления, как солдат, сражавшийся за правое дело. Прежде чем сознание померкло, Тасрен начал произносить слова Воссоединения — хвалебного гимна Тунишневр.