Санса

Когда сир Лансель Ланнистер сообщил королеве, что битва проиграна, она лишь проронила, вертя в руках пустую чашу:

— Скажите об этом моему брату, сир. — Голос ее звучал отстраненно, как будто эта новость очень мало интересовала ее.

— Ваш брат скорее всего убит. — Камзол сира Ланселя намок от крови, сочившейся из раны под мышкой. Когда он вошел в зал, несколько женщин подняли визг. — Он был на корабельном мосту, когда тот распался. Сир Мендон, вероятно, тоже погиб, а десницу так и не нашли. Проклятие богам, Серсея, зачем вы велели вернуть Джоффри в замок? Золотые плащи бросают копья и бегут — сотнями. Увидев, что с ними нет короля, они совсем пали духом. Вся Черноводная покрыта обломками, огнем и трупами, но мы могли бы продержаться, если…

Осни Кеттлблэк, отстранив его, вышел вперед.

— Бой идет на обоих берегах реки, ваше величество. Можно подумать, что лорды Станниса сцепились друг с другом — ничего нельзя понять. Никто не знает, куда делся Пес, а сир Бейлон отступил за стены города. Весь берег захвачен врагом. В Королевские ворота снова бьют тараном, а ваши люди, как верно сказал сир Лансель, покидают стены и убивают своих офицеров. У Железных и Божьих ворот собрались толпы, рвущиеся наружу, в Блошином Конце бушует перепившаяся чернь…

«Боги праведные, — подумала Санса. — Вот оно. Джоффри потерял голову, а с ним и я». Она искала взглядом сира Илина, но палача не было видно. И все же она чувствовала, что он здесь, рядом, и ей от него не уйти.

Королева со странным спокойствием обратилась к Осфриду:

— Поднимите мост и заприте двери. Никто не войдет в крепость Мейегора и не выйдет из нее без моего разрешения.

— А как быть с женщинами, которые ушли помолиться?

— Они пренебрегли моей защитой. Пусть себе молятся — авось их защитят боги. Где мой сын?

— В надвратной башне замка. Он пожелал командовать арбалетчиками. Снаружи бушует толпа, половину которой составляют золотые плащи, покинувшие Грязные ворота вслед за королем.

— Приведите его сюда — немедленно.

— Нет! — Лансель так разозлился, что прокричал это в голос. — Мы должны отбить Грязные ворота назад. Пусть остается на своем месте — он король, в конце концов…

— Он мой сын. — Серсея Ланнистер поднялась на ноги. — Ты тоже Ланнистер, кузен, — докажи же это на деле. Что ты стоишь, Осфрид? Я сказала — немедленно.

Осфрид поспешно вышел вместе с братом. Многие женщины тоже ринулись вон, плача и бормоча молитвы. Другие остались за столами, требуя еще вина.

— Серсея, — взмолился Лансель, — если замок падет, Джоффри все равно убьют, ты же знаешь. Пусть останется на месте — я не покину его, клянусь…

— Прочь с дороги. — Серсея хлопнула его ладонью прямо по ране. Он закричал и чуть не лишился чувств, а королева удалилась, не удостоив Сансу даже взглядом. «Она забыла обо мне. Сир Илин убьет меня, а она и не вспомнит».

— О боги, — причитала какая-то старуха. — Мы погибли, битва проиграна, а она убегает. — Дети, чувствуя общий страх, плакали. Санса осталась одна на помосте. Как быть — сидеть здесь или бежать вслед за королевой и молить ее о пощаде?

Сама не зная, зачем это делает, Санса поднялась и громко сказала:

— Не бойтесь. Королева велела поднять мост. Это самое безопасное место в городе. Здесь толстые стены и ров с острыми пиками…

— Но что случилось? — спросила женщина, которую Санса немного знала, — жена какого-то мелкого лорда. — Что Осни сказал ей? Король ранен? Город пал?

— Скажи нам! — подхватили другие женщины. Одна спрашивала про отца, другая про сына.

Санса успокаивающим жестом подняла руки.

— Джоффри вернулся в замок. Он не ранен. Битва продолжается — вот все, что я знаю, и наши сражаются храбро. Королева скоро вернется. — Последнее было ложью, но должна же она была как-то успокоить их. Под галереей Санса заметила шутов. — Ну-ка, Лунатик, рассмеши нас.

Лунатик перекувыркнулся, вскочил на стол, схватил четыре кубка и начал жонглировать ими. Один то и дело падал и бил его по голове. Раздались робкие смешки. Санса опустилась на колени рядом с сиром Ланселем, чья рана после удара королевы стала кровоточить сильнее.

— Безумие, — выдохнул он. — Боги, как же прав был Бес…

— Помогите ему, — приказала Санса двум слугам. Один только посмотрел на нее и бросился наутек вместе со штофом. Прочая челядь тоже разбегалась, и Санса не могла этому помешать. Вместе со вторым слугой она поставила раненого рыцаря на ноги. — Отведи его к мейстеру Френкену. — Лансель был один из них, но ему Санса почему-то не желала смерти. «Я слабая, мягкая и глупая — Джоффри верно говорит. Мне бы следовало убить его, а я ему помогаю».

Факелы догорали — один или два уже погасли. Никто не трудился заменять их. Серсея не возвращалась. Сир Донтос, пользуясь тем, что все смотрели на другого дурака, взобрался на помост и прошептал:

— Ступайте к себе в комнату, милая Джонквиль. Запритесь — и вы будете в безопасности. Я приду к вам, когда битва кончится.

«Кто-нибудь уж точно придет, — подумала Санса, — не ты, так сир Илин». В один безумный миг она чуть не взмолилась, чтобы Донтос ее защитил. Он ведь тоже рыцарь, обученный владеть мечом и поклявшийся защищать слабых. Но нет. У него нет ни отваги, ни умения. «Я и его заодно погублю».

Ей понадобились все ее силы, чтобы выйти из Бального Зала Королевы медленно — она охотно пустилась бы бежать. Дойдя до винтовой лестницы, она побежала-таки наверх — так, что перехватило дыхание и голова закружилась. С ней столкнулся несущийся вниз стражник — украшенный драгоценностями кубок и пара серебряных подсвечников вывалились из его красного плаща и загремели по ступенькам. Он заторопился вслед, не обращая на Сансу внимания, — ведь она не собиралась отнять у него добычу.

В ее комнате было черным-черно. Санса заперлась на засов и ощупью пробралась к окну. Отодвинув шторы, она ахнула.

Южный небосклон, залитый многоцветным заревом, отражал пылающие внизу пожары. Зловещий зеленый прилив омывал облака, и ширились пятна оранжевого света. Красно-желтые отблески обычного пламени боролись с изумрудом и яшмой дикого огня — каждый цвет то вспыхивал, то меркнул, порождая орды недолговечных, тут же умирающих теней. Зеленые рассветы сменялись оранжевыми сумерками. В воздухе пахло как от котла с супом, который слишком долго пробыл на огне и весь выкипел. Во мраке, как рои светляков, носились искры.

Санса попятилась от окна, торопясь зарыться в постель. «Надо уснуть. Когда я проснусь, будет уже новый день, и небо снова станет голубым. Битва окончится, и кто-нибудь скажет, что мне суждено — жить или умереть».

— Леди, — пролепетала Санса. Встретится ли она после смерти со своей волчицей?

Что-то шевельнулось во тьме, и чья-то рука сомкнулась у нее на запястье.

Санса хотела закричать, но другая рука зажала ей рот, едва не удушив. Пальцы были жесткие, мозолистые, липкие от крови.

— Пташка. Я знал, что ты придешь, — прохрипел пьяный голос.

За окном к звездам стрельнуло копье изумрудного света, озарив комнату, и Санса увидела его — черно-зеленого, с темной, как смола, кровью на лице и светящимися по-собачьи глазами. Затем свет померк, и остался только сгусток тьмы в замаранном белом плаще.

— Закричишь — убью. Можешь мне поверить. — Он убрал руку от ее рта. Санса учащенно дышала. Пес взял штоф вина, стоящий рядом с кроватью, и потянул из него. — Не хочешь ли спросить, кто побеждает, пташка?

— И кто же? — Она слишком испугалась, чтобы перечить ему.

— Я знаю только, кто потерпел поражение, — засмеялся он. — Это я.

Таким пьяным она его еще не видела — и он спал на ее постели. Что он здесь делает?

— Почему вы так говорите?

— Потому что это правда. — Засохшая кровь скрывала ожоги на его лице. — Проклятый карлик. Жаль, что я не убил его давным-давно.

— Говорят, он убит.

— Убит? Ну нет. Не хочу я, чтобы он погиб просто так. — Пес отшвырнул от себя опустевший штоф. — Хочу, чтобы он сгорел. Если боги справедливы, они сожгут его, но я должен это видеть. Я ухожу.

— Уходите? — Санса попыталась освободиться, но он держал ее как в тисках.

— Маленькая пташка повторяет все, что слышит. Да, ухожу.

— Но куда?

— Подальше отсюда. Подальше от огня. Через Железные ворота. Куда-нибудь на север.

— Вы не выйдете отсюда. Королева закрыла крепость Мейегора, и городские ворота тоже заперты.

— Только не для меня — ведь на мне белый плащ. И это тоже при мне. — Он похлопал по рукояти своего меча. — Всякий, кто попробует меня остановить, — мертвец. Если только у него нет под рукой огонька, — с горьким смехом сказал Пес.

— Зачем вы пришли сюда?

— Ты обещала мне песню, пташка, — забыла?

Она не понимала, о чем он. Как может она петь для него здесь, под пламенеющим небом, когда люди гибнут сотнями и тысячами?

— Я не могу. Отпустите меня — мне страшно.

— Тебе всегда страшно. А ну посмотри на меня. Посмотри!

Кровь скрывала его шрамы, но широко раскрытые белые глаза пугали ее, и угол его изуродованного рта дергался. От него разило потом, кислым вином и блевотиной, но запах крови заглушал все.

— Я позаботился бы о тебе. Они все меня боятся. Пусть-ка кто-нибудь посмеет тебя тронуть — убью! — Он дернул ее к себе, и ей показалось, что он хочет ее поцеловать. Он был слишком силен, чтобы с ним бороться. Санса закрыла глаза, молясь, чтобы это поскорее кончилось, но ничего так и не случилось. — Не можешь на меня смотреть, да? — Он вывернул ей руку и швырнул ее на кровать. — Давай пой — про Флориана и Джонквиль, как обещала. — Он приставил кинжал к ее горлу. — Пой, пташка, пой, если жизнь дорога.

В горле у нее пересохло со страху, и все песни, которые она знала, вылетели из головы. «Пожалуйста, не убивайте меня», — хотелось закричать ей. Он нажал острием чуть сильнее, и она уже закрыла было глаза опять, покорясь судьбе, но потом вспомнила. Не песню о Флориане и Джонквиль, но все-таки песню. Тонким дрожащим голоском она завела:

Другие слова она забыла и умолкла, боясь, что он убьет ее, но Пес молча отвел кинжал от ее горла.

Чутье побудило ее поднять руку и коснуться пальцами его щеки. Она не видела его в темноте, но чувствовала липкость крови и что-то другое, не кровь, хотя и мокрое.

— Пташка, — проскрежетал он, как сталь о камень, и встал. Санса услышала треск разрываемой ткани и удаляющиеся шаги.

Отважившись наконец слезть с кровати, она поняла, что осталась одна. На полу валялся белый плащ Пса, скомканный, покрытый копотью и кровью. Небо за окном потемнело, и лишь редкие бледно-зеленые призраки плясали среди звезд. Холодный ветер хлопал ставнями. Санса озябла. Она развернула разорванный плащ и съежилась под ним на полу, вся дрожа.

Она не знала, долго ли там оставалась, но через некоторое время где-то в городе зазвонил колокол. Густой бронзовый звон становился все чаще. Что это могло означать? К первому колоколу примкнул второй, потом третий — звон плыл по холмам и низинам, по площадям и переулкам, проникая во все уголки Королевской Гавани. Санса сбросила плащ и подошла к окну.

На востоке брезжил рассвет. Колокола звонили теперь и в Красном Замке, вплетаясь в реку звуков, льющуюся от семи кристальных башен Великой Септы Бейелора. Когда король Роберт умер, тоже звонили в колокола, но тот звон был медленный, скорбный, а не веселый, как теперь. Люди на улицах кричали что-то — тоже весело.

Новости ей принес сир Донтос. Он ввалился в ее открытую дверь, обхватил Сансу своими ручищами и закружил по комнате. Она ни слова не понимала из его восклицаний. Он был пьян не меньше, чем Пес, но счастлив. У нее голова пошла кругом, когда он наконец поставил ее на пол.

— В чем дело? — Она ухватилась за столбик кровати. — Что случилось? Говорите же!

— Кончено! Кончено! Город спасен! Лорд Станнис то ли убит, то ли бежал — никто не знает, да никому и дела нет, его войско разбито, опасность миновала. Они разбиты, они бегут! О, эти яркие знамена, Джонквиль! Нет ли у вас вина? Мы должны выпить вместе. Вы спасены теперь, понимаете?

— Да скажите же толком! — потрясла его Санса.

Сир Донтос запрыгал с ноги на ногу, с трудом умудряясь не упасть.

— Они пришли сквозь пепел горящей реки. Станнис уже по шею зашел в воду, и они напали на него сзади. О, если бы мне снова стать рыцарем! Говорят, люди Станниса почти не сопротивлялись. Они либо пустились в бегство, либо склонили колено и перешли на другую сторону, выкликая имя Ренли! Не знаю уж, что подумал Станнис, слыша это! Мне сказал об этом Осни Кеттлблэк, а ему — сир Осмунд, и люди сира Бейлона говорят то же самое, и золотые плащи. Мы спасены, дорогая! Они пришли по Дороге Роз, вдоль реки, через сожженные Станнисом поля, и доспехи их посерели от пепла, но на их знаменах блистают золотая роза и золотой лев, и дерево Марбрандов, и дерево Рованов, охотник Тарли и виноград Редвина, и дубовый лист леди Окхарт. Все лорды западных земель, вся мощь Хайгардена и Бобрового Утеса. Сам лорд Тайвин перешел с правым крылом на северный берег. Центром командовал Рендил Тарли, а левым крылом — Мейс Тирелл, но битву выиграл авангард. Он врезался в Станниса, как копье в тыкву, и бойцы его выли, как одетые сталью демоны. А знаете, кто вел авангард? Знаете? Знаете?

— Робб? — Едва ли она могла на это надеяться, но все же…

— Лорд Ренли! Лорд Ренли в своих зеленых доспехах, с мерцающими при свете пламени золотыми оленьими рогами! Лорд Ренли с длинным копьем в руке! Говорят, он убил в единоборстве сира Гюйарда Морригена и еще дюжину знаменитых рыцарей. Это был Ренли, Ренли, Ренли! Ах, если бы мне снова стать рыцарем!