КНИГА ТРЕТЬЯ
КАРТЫ НА СТОЛЕ
Меня теснят с правого фланга; в центре я отступаю; положение прекрасное. Начинаю атаку.
Генерал Фердинанд Фош
Глава четырнадцатая
Опустошение Медного моря
1
Джаффрим Роданов шел по воде в тени перевернутого корпуса рыбачьей лодки, слушая, как волны разбиваются о доски, заплескивая ему за голенища. В такой дали от города песок и вода залива Расточительности очень чисты. На воде никакой грязи, на дне нет ржавеющего металла или черепков посуды. И никаких трупов — плавающих плотов для прожорливых птиц.
Вечерние сумерки седьмого дня месяца аурима. Идрина свистнула. Она стояла, прислонившись к борту брошенной шлюпки, не слишком близко, но и не слишком далеко, лишь доказывая своим присутствием, что Роданов не один и что его местонахождение известно экипажу.
Прибыла Жаклин Колвард.
Она оставила своего первого помощника рядом с Идриной, сняла сапоги и ступила в воду, не закатывая брюк. Старая несгибаемая Колвард, которая грабила корабли, когда он еще мальчишкой сидел, уткнувшись носом в пыльные свитки. До того как он увидел настоящий корабль, а не нарисованный на бумаге.
— Джаффрим, — сказала она. — Спасибо, что развлекаешь меня.
— Есть только одно, о чем ты сейчас хотела бы поговорить, — сказал Роданов.
— Да. И ты тоже, верно?
— Было ошибкой давать клятву Дракасте.
— Правда?
Роданов заткнул большие пальцы рук за пояс с оружием и посмотрел на темнеющую воду, на рябь, под которой исчезали его лодыжки.
— Я проявил щедрость, а следовало бы — цинизм.
— Значит, ты считаешь себя единственным, кто мог воспретить это?
— Я мог не давать клятву.
— Тогда вышло бы четверо против одного, и этим одним оказался бы ты, — сказала Колвард. — А Дракаста все равно отправилась бы на север, но постоянно оглядывалась бы через плечо.
Роданов почувствовал, как его охватывает холодное возбуждение.
— В последние дни я замечаю любопытные вещи, — продолжала Колвард. — Твой экипаж проводит мало времени в городе. Ты берешь запас воды. А еще я видела, как ты на юте проверял инструменты. Опробовал алидаду.
Его возбуждение усилилось. Она пришла сюда к нему одна, чтобы возражать или подстрекать? Если первое, то неужели она настолько неблагоразумна, чтобы оказаться в пределах его досягаемости?
— Значит, ты знаешь, — сказал он наконец.
— Да.
— Хочешь отговорить меня?
— Хочу убедиться, что все делается правильно.
— А…
— У тебя есть свой человек на борту «Ядовитой орхидеи», верно?
Захваченный врасплох Роданов не имел возможности укрыть свои намерения.
— Если расскажешь, как ты узнала, — ответил он, — я не стану оскорблять тебя отрицанием.
— Это обоснованное предположение. В конце концов, ты ведь пытался однажды подсунуть мне своего человека.
— Ага, — сказал он, втягивая воздух сквозь зубы, — значит, гибель Риелы в шлюпке не была случайной.
— И да, и нет, — ответила Колвард. — Но это действительно произошло в шлюпке.
— Ты…
— В претензии? Ты осторожный мужчина, Джаффрим, а я исключительно осторожная женщина. Именно общая осторожность свела нас здесь сегодня вечером.
— Хочешь отправиться со мной?
— Нет, — сказала Колвард. — По чисто практическим причинам. Во-первых, «Подарок» готов к выходу в море, а «Дракон» нет. Во-вторых, если мы объединимся, это вызовет… неприятные разговоры, когда Дракаста не вернется.
— Разговоры все равно пойдут. И свидетельства останутся. Мой экипаж не заставишь навсегда прикусить язык.
— Но вы можете случайно встретиться в открытом море из-за чего угодно. А если мы поплывем вместе, выводы будут неизбежными.
— И я должен считать случайным совпадением то, что, хотя ты уже несколько дней как заметила мои приготовления, твой «Дракон» все еще не готов к выходу.
— Ну…
— Избавь меня от этого, Жаклин. Я готов был действовать в одиночку до того, как мы сегодня встретились. Не думай, что ты меня одурачила и заставила таскать тебе каштаны из огня.
— Джаффрим, мир. Если стрела попадает в цель, не важно, кто ее пустил. — Колвард распустила седые волосы, и влажный ветер шевельнул их. — Что ты намерен делать?
— Думаю, самое очевидное. Найти ее. До того, как она причинит нужный Страгосу ущерб.
— А когда ты ее догонишь, что дальше? Вежливые переговоры, залп на залп?
— Предупреждение. Последний шанс.
— Ультиматум Дракасте. — Колвард свела брови, и морщины на ее лице стали почти вертикальными. — Джаффрим, ты слишком хорошо знаешь, как она отзывается на любую угрозу: как пойманная в сеть акула. Попробуй приблизиться к такой твари, потеряешь руку.
— Значит, схватка. Полагаю, мы оба знаем, что именно этим и кончится.
— И с каким исходом?
— Мой корабль сильней, и у меня на восемьдесят человек больше. Красиво не будет, но я предполагаю, что математика пересилит.
— Убить Замиру.
— Да, это неизбежно…
— Допустим, ты вежливо позволишь ей умереть в бою.
— Позволю?
— Подумай, — сказала Колвард. — Хотя предложенный Замирой курс слишком рискован, в одном отношении ее логика безупречна.
— В каком?
— Убить ее, а также Ревелла и Валору значит перевязать уже гниющую рану. Гноя лишь прибавится. Нужно удовлетворить амбиции Максилана Страгоса, а не расстроить временно его планы.
— Согласен. Но чем больше я готов, тем меньше мне хочется тонкостей. Я буду прям с Дракастой. И ты будь со мной пряма.
— Победа нужна Страгосу не чтобы удовлетворить тщеславие, но чтобы подмять город. Если победа, достаточно убедительная, будет одержана на виду Тал-Веррара, зачем ему и дальше тревожить нас здесь?
— Мы возложим на алтарь жертву, — прошептал Роданов. — Замиру.
— После того, как Замира причинит ущерб. После того как она вызовет в городе панику. Если знаменитого пирата, прославленную Замиру Дракасту, за чью голову назначена награда в пять тысяч солари, в цепях проведут по городу… призовут на суд сразу после того, как она глупо выступила против города…
— Страгос — победитель. Тал-Веррар един в своем восхищении. — Роданов вздохнул. — Замира подвешена в клетке над Кладбищенской Ямой.
— Все довольны, — сказала Колвард.
— Но вдруг я не сумею взять ее живой?
— Что бы ты ни передал Страгосу — сойдет. Труп или голову, живую или мертвую — он получит необходимый трофей, и веррарцы заполнят улицы, чтобы увидеть его. Думаю, разумно будет передать ему и то, что останется от «Ядовитой орхидеи».
— Я выполняю грязную работу. И отдаю ему лавры победителя?
— А Призрачные острова в безопасности.
Прежде чем снова заговорить, Роданов некоторое время смотрел на воды залива.
— Так мы предполагаем. Но ничего лучше у нас нет.
— Когда уходишь?
— С утренним приливом.
— Не завидую тебе — провести «Подарок» через Купеческие ворота…
— Я сам себе не завидую. Пойду Гостиным проходом.
— Днем, Джаффрим?
— Важен каждый час. Больше не хочу терять ни минуты. — Он повернулся к берегу, чтобы взять свои сапоги и уйти. — Если опоздаешь и не займешь место, ничего не купишь.
2
Чувствуя, как глаза жгут неожиданно выступившие слезы, Локки снял палец со спускового крючка самострела и медленно направил оружие вверх.
— Может, объяснишь почему? — спросил он.
— Потом. — Свое оружие Жеан не опустил. — Отдай самострел. Медленно. Медленно!
У Локки дрожала рука; нервная реакция сделала его движения дергаными. Сосредоточившись, стараясь держать чувства в узде, Локки передал свой самострел Жеану.
— Хорошо, — сказал Жеан. — Не опускай руки. Вы двое прихватили веревку?
— Да.
— Я держу его под прицелом. Свяжите его. Свяжите по рукам и ногам и убедитесь, что узлы прочные.
Один из нападавших опустил самострел и стал рыться в кармане в поисках веревки. Второй тоже опустил самострел и достал нож. Он едва успел перевести взгляд с Локки на своего товарища, как Жеан сделал следующий ход.
Держа в одной руке свой самострел, в другой самострел Локки, он развернулся и послал стрелы в головы чужаков.
Локки слышал резкий щелчок спущенных тетив, но потребовалось несколько секунд, чтобы он осознал увиденное. Он стоял дрожа, разинув рот, а два незнакомца дергались и умирали, истекая кровью. Один из них рефлекторно нажал на спуск, и стрела со слабым щелчком улетела в темноту.
— Жеан, ты…
— Неужели так трудно было отдать мне это проклятое оружие?
— Но ты… ты сказал…
— Я сказал… — Жеан бросил самострел, схватил Локки за воротник и встряхнул. — Что значит «Я сказал», Локки? Почему мы разбираемся с тем, что именно я сказал?
— Ты не…
— Боги, ты дрожишь! Ты мне поверил? Как ты мог? — Жеан выпустил Локки и в ужасе смотрел на него. — Я считал, ты очень естественно мне подыгрываешь.
— Ты не дал мне никакого условного сигнала, Жеан! Что я должен был подумать?
— Как это не дал? Я послал тебе сигнал «лгу» так же ясно, как виден этот горящий корабль! Когда протянул ладонь к этим идиотам.
— Ты не…
— Нет, протянул! А если бы даже забыл! Невероятно! Как ты мог подумать… когда, по-твоему, я мог успеть с кем-то договориться? Мы два месяца проторчали на одном и том же корабле!
— Жеан, без этого сигнала…
— Я дал его тебе, тупица! Сигнал «Смотрите, Жеан Таннен сейчас соврет, что предал своего лучшего в этом долбаном мире друга паре уличных головорезов»! Что, надо почаще использовать этот сигнал? Неужели нам это нужно?
— Я не видел сигнала, Жеан. Клянусь всеми богами!
— Ты его прохлопал.
— Прохлопал? Да. Хорошо. Я его не заметил. Было темно, повсюду самострелы. Но мне не нужен был сигнал. Я и так должен был знать. Прости меня, Жеан.
Он вздохнул и посмотрел на два тела, из неподвижных голов которых торчали оперенные стрелы.
— Вообще-то нам следовало допросить одного из этих ублюдков, верно?
— Да, — согласился Жеан.
— Это была… дьявольски меткая стрельба.
— Да.
— Жеан.
— М-м-м?
— Пора делать ноги.
— О. Да. Бежим!
3
— Эй, на корабле! — крикнул Локки, когда шлюпка подошла к борту «Ядовитой орхидеи». Он с облегчением выпустил из рук весла; Калдрис гордился бы скоростью, с какой они плыли от Тал-Веррара через флотилию лодок со священниками и пьяницами, мимо пылающего галеона и почерневших корпусов предыдущих жертв, сквозь серую дымку, все еще наполняющую воздух.
— Боги, — сказала Дельмастро, помогая им подняться на борт, — что случилось? Вы ранены?
— Мои чувства уязвлены, — ответил Жеан, — но вся эта кровь взята по такому случаю напрокат.
Локки посмотрел на свой нарядный костюм, выпачканный кровью по крайней мере двух нападавших. Они с Жеаном напоминали пьяных мясников-любителей.
— Вы получили то, что вам было нужно? — спросила Дельмастро.
— Что нам было нужно? Да. То, чего мы хотели? Нет. А загадочные нападающие не дали нам ни минуты покоя в этом проклятом городе. Их было слишком много.
— Кто это был?
— Понятия не имеем, — ответил Локки. — Как эти выродки узнали, где мы и кто мы такие? Ведь нас не было почти два месяца! Мы так старались не привлекать внимания!
— Солнечный Шпиль, — чуть застенчиво сказал Жеан.
— Но ведь они ждали нас на пристани? Это было ловко подстроено.
— Вас преследовали до корабля? — спросила Дельмастро.
— Мы не заметили, — ответил Жеан, — но сваляли дурака, слишком задержавшись в городе.
Дельмастро кивнула, достала свисток и трижды свистнула.
— На палубе! Вставить стержни в кабестан! Подготовиться к подъему якоря. Боцманская команда, поднять шлюпку!
— У вас расстроенный вид, — сказала она Локки и Жеану, когда на всем корабле закипела деятельность.
— А чему радоваться? — Локки потер живот: он все еще ощущал тупую боль там, куда ударил вышибала из Солнечного Шпиля. — Да, мы ушли, но кто-то постарался причинить нам уйму неприятностей.
— Знаете, что я люблю делать, когда у меня дурное настроение? — приветливо сказала Эзри. — Грабить корабли.
Она подняла палец и медленно показала через палубу, мимо суетящихся матросов, на море, где стоял на якоре другой корабль, освещенный кормовыми фонарями, разгоняющими южную тьму.
— И вот как раз такой корабль!
Несколько мгновений спустя они стучали в дверь каюты Дракасты.
— Вы не держались бы на ногах, если бы кровь была ваша, — сказала Дракаста, впуская их. — Наверно, не стоит надеяться, что это кровь Страгоса?
— Вы правы, — ответил Локки.
— Жаль. Ну, по крайней мере вы вернулись. Это вселяет уверенность.
Паоло и Козетта лежали в своих постелях и мирно спали. Дракаста, казалось, не испытывала потребности говорить шепотом. Локки улыбнулся, вспомнив, что в детстве и сам спал, несмотря ни на какие помехи.
— Добились какого-нибудь прогресса? — спросила Дракаста.
— Мы выиграли время, — ответил Локки. — И выбрались из города. А это вызывало сомнения.
— Капитан, — сказала Дельмастро, — мы тут рассудили, нельзя ли приступить к следующей части нашего плана пораньше. Прямо сейчас.
— Хочешь взять кого-нибудь на абордаж и познакомиться поближе?
— Подходящий кавалер ждет приглашения на танец неподалеку, примерно в двух милях к юго-западу. Подальше от города, за рифами…
— А город в данный момент занят праздником, — добавил Локки.
— Всего лишь короткий визит, о каких мы говорили, — продолжала Дельмастро. — Разбудим их, заставим напустить в штаны, заберем казну и товары полегче, побросаем кое-что за борт, перережем тросы, выведем из строя такелаж…
— Ну, наверно, где-то нужно начинать, — ответила Дракаста. — Дел, пошли Утгара вниз за моими шелками и подушками. Я хочу, чтобы детям устроили временную постель в ящике для тросов. Это справедливо, мне ведь все равно придется будить их и спрятать.
— Хорошо, — сказала Дельмастро.
— Какой ветер?
— Северо-восточный.
— Разверни корабль на юг, в правую четверть. Поднять топсели, но медленно и незаметно. Прикажи Оскарлу спустить шлюпки, но держать их за корпусом, чтобы наш друг не увидел.
— Есть, капитан.
Дельмастро сбросила плащ на стол Дракасты и выбежала из каюты. Несколько секунд спустя Локки услышал шум на палубе: Оскарл кричал, что они минуту назад подняли шлюпку, а Дельмастро в ответ прохаживалась насчет безруких слабоумных лентяев.
— Вы двое выглядите чудовищно, — сказала Дракаста. — Придется завести особый сундук, чтобы держать окровавленные наряды отдельно. В следующий раз надевайте только коричневое и красное.
— А знаете, капитан, — сказал Локки, глядя на пропитанные кровью рукава своей куртки, — у меня появилась идея. Очень-очень забавная…
4
Во втором часу утра, когда Тал-Веррар наконец забылся пьяным сном, а огни праздника погасли, «Ядовитая орхидея», замаскированная под «Химеру», подошла к «Счастливой сардине». Она миновала побитый маленький кеч на расстоянии в двести ярдов, при минимальном количестве навигационных огней и без окрика. Но в этом не было ничего необычного: в здешних водах пираты не нападали на корабли уже больше семи лет.
В темноте невозможно было разглядеть, что на палубе «Орхидеи» нет шлюпок.
Эти шлюпки медленно появились из тени справа от корабля и по неслышному сигналу гребцы энергично налегли на весла. От их усердия вода побелела. Три слабые пенные линии протянулись от «Орхидеи» к «Сардине», но к тому времени как одинокий часовой на кече что-то заметил, было уже поздно.
— Ревелл! — закричал Жеан, стоя в передней шлюпке. — Ревелл!
Все еще в своем окровавленном наряде, он обвязал голову красным платком и взял в оружейной «Орхидеи» окованную железом дубину. За ним наверх полезли моряки с «Орхидеи»: Джабрил и Малакасти, Стрева и Раек. Они размахивали дубинами, оставив сабли в ножнах.
Три полные пиратов шлюпки подошли с трех разных сторон; орущие, размахивающие дубинами безумцы согнали маленький экипаж кеча на палубу; они выкрикивали имя, ничего не говорившее пленным; наконец, когда все подчинились, предводитель мучителей поднялся на палубу, чтобы насладиться своей победой.
— Меня зовут Ревелл!
Локки расхаживал по палубе перед тремя моряками с кеча и его необычным пассажиром в синем. Как и Жеан, Локки остался в окровавленной одежде, перепоясался красным шарфом и надел на голову красный платок, а для большего эффекта обвесился драгоценностями Замиры.
— Оррин Ревелл! И я вернулся, чтобы нанести визит вежливости Тал-Веррару!
— Не убивайте нас, сэр, — попросил капитан маленького корабля, худой человек лет тридцати с глубоким загаром, полученным за много лет на море. — Мы даже не из Тал-Веррара, выполняем чартерный рейс…
— Вы прерываете важнейшие гидрографические изыскания! — закричал человек в синем, пытаясь встать на ноги. Его держали несколько улыбающихся моряков с «Орхидеи». — Эти сведения жизненно важны для всех моряков! Вы перережете собственное горло, если…
— Что за важнейшие гидрографические изыскания, старик?
— Изучение строения морского дна…
— Строение морского дна? А его можно есть? Потратить? Забрать в свою каюту?
— Нет, нет и еще раз нет!
— Хорошо, — сказал Локки. — Бросьте этого придурка за борт!
— Невежественные ублюдки! Лицемерные обезьяны! Отпустите… Отпустите меня!
Локки с удовлетворением заметил, что гидрографа выбрасывать за борт собрался Жеан: он не только испугает этого человека до потери сознания, но и сохранит контроль над происходящим и не даст причинить старику никакого вреда.
— О, пожалуйста, сэр, не нужно! — взмолился капитан «Сардины». — Мастер Донатти совершенно безвреден, сэр, пожалуйста…
— Послушайте, — сказал Локки, — неужели на этой старой лохани все, кроме меня, безмозглые идиоты? Зачем мне пачкать сапоги об этот хлам, если у вас нет того, что мне нужно?
— Гидрографические изыскания? — спросил капитан.
— ДЕНЬГИ! — Локки схватил его за ворот и поставил на ноги. — Мне нужно с борта этой шлюпки-переростка все ценное, вся выпивка, все, что можно продать, иначе вы увидите, как тонет этот старый ублюдок! Как вам такие гидрографические изыскания?
5
Для маленького корабля не такая уж ничтожная добыча; очевидно, Донатти хорошо заплатил за свои «изыскания» и к тому же не хотел пускаться в плавание без привычных домашних удобств. Вскоре на «Орхидею» ушла шлюпка, нагруженная вином, хорошим табаком, шелковыми подушками, книгами, инструментами, алхимическими наркотиками и мешочками с серебряными монетами; а пираты «капитана Ревелла» тем временем заканчивали грабить корабль.
— Рулевые тросы перерезаны, сэр, — доложил Жеан спустя полчаса после того, как корабль был взят на абордаж.
— Фалы и лини перерезаны, — крикнула Дельмастро, явно наслаждаясь ролью рядового пирата-грабителя. Она расхаживала вдоль борта с топором в руках, словно по капризу перерубая разные тросы.
— Что бы это ни было, рубите!
— Сэр, пожалуйста, — умолял капитан, — нам понадобится очень много времени, чтобы это починить. Ведь все ценное вы уже взяли…
— Я не хочу уморить вас здесь, — сказал Локки, слушая мольбы капитана: он зевнул, изображая скуку. — Только выиграть несколько часов, прежде чем новость достигнет Тал-Веррара.
— О, сэр, мы сделаем все, что скажите. Все, что хотите. Мы будем молчать…
— Прошу нас, — ответил Локки. — Сохраните хоть каплю достоинства, мастер Сардина. Я хочу, чтобы вы говорили об этом. По всему городу. Попробуйте этой историей разжалобить шлюх. Может, в харчевне-другой всем нальют бесплатно. И самое главное — повторяйте мое имя. Оррин Ревелл.
— Оррин Ревелл, сэр.
— Капитан Оррин Ревелл, — сказал Локки, доставая стилет и поднося его к горлу капитана. — На добром корабле, украденном в Тал-Верраре. Дайте им знать, что я по соседству!
— Я… хорошо, сэр.
— Отлично. — Локки отпустил капитана и убрал кинжал. — Тогда мы заканчиваем. Можете получить свой забавный маленький кораблик обратно.
Локки и Жеан встретились на корме, перед тем как сесть в последнюю уходящую на «Орхидею» шлюпку.
— Боги, — сказал Жеан, — архонту понравится.
— Ну, мы сдержали слово. Обещали пиратские нападения со всех сторон света — вот. Мы только не уточняли, что главным исполнителем будет корабль Замиры. — Локки послал воздушный поцелуй в сторону раскинувшегося на севере города. — Счастливого праздника, протектор.
6
— Если и есть что-нибудь такое, чем я больше не хотел бы заниматься никогда в жизни, — сказал Локки, — так это висеть здесь целый день и красить задницу проклятого корабля.
На следующий день в третьем часу Локки и Жеан висели на грубых веревочных креплениях, привязанных к гакаборту «Орхидеи». Теперь, когда наспех сооруженная темная маскировка «Химеры» была убрана, они трудолюбиво нарекали корабль новым именем — «Радость». Их руки и одежду покрывали пятна серебряной краски.
Они успели написать «Радо…»; Паоло и Козетта строили им рожи в окне кормовой каюты Дракасты.
— Мне кажется, пиратство очень похоже на пьянство, — сказал Жеан. — Вздумаешь провести за этим занятием всю ночь — на следующий день придется платить.
Уйдя от города на сорок или пятьдесят миль, «Орхидея» утром повернула на север; Дракаста поспешно убралась из района нападения на «Сардину» и решила весь следующий день создавать своей старушке новую маскировку. Вернее, поручила это Локки и Жеану.
В четвертом часу дня им наконец удалось дописать «…сть» в слове «Радость». Прожаренных солнцем, мучимых жаждой, Дельмастро, Дракаста и Нарсин вытащили их на борт. Они залпом выпили предложенную воду с розовым вином, и Дракаста приказала им идти за ней в каюту.
— Вчера ночью мы отличились, — сказала она. — Отличились — и запутались. Не сомневаюсь, архонт очень разозлится.
— Я бы дорого заплатил, чтобы следующие несколько дней мухой просидеть на стене таверны в Тал-Верраре, — сказал Локки.
— Но это также заставило меня задуматься… о нашей общей стратегии.
— А именно?
— По вашим словам, капитан и экипаж не веррарцы. Им меньше поверят. Возникнут сомнения в их правдивости. Пойдут глупые сплетни и слухи.
— Верно…
— Мы, конечно, занесли заразу… — продолжала Замира. — Начнутся комментарии, рассуждения; Страгоса ждет много огорчений, но паники не будет; веррарцы не начнут в тревоге собираться на перекрестках. Наш первый опыт пиратства по просьбе Страгоса — скверная работа.
— Вы раните нашу профессиональную гордость, — сказал Жеан.
— Свою тоже. Но подумайте… может, нам нужны несколько таких неудачных набегов?
— Кажется, объяснение назревает очень интересное, — сказал Локки.
— Дел сегодня сказала мне, что ваши надежды покончить с трудностями связаны с личным алхимиком Страгоса: вы-де надеетесь заручиться его помощью, если сделаете заманчивое предложение.
— Это правда, — подтвердил Локки. — Именно в этом отношении наше ночное посещение Мон-Магистерии закончилось неудачей.
— Значит, мы должны дать вам возможность возобновить знакомство с этим алхимиком. Еще один правдоподобный повод для посещения Мон-Магистерии, и скорого посещения. Верные слуги хотят выслушать мнение хозяина о своей работе.
— Ах-х-х, — сказал Локки, — и если он вздумает устроить нам раздрай, то мы по крайней мере будем уверены, что он примет нас, чтобы поболтать.
— Совершенно верно. Итак. Нам нужно что-нибудь… колоритное. Что-нибудь поразительное, какой-нибудь пример искренности ваших стремлений работать на Страгоса. Но… угрозы непосредственно Тал-Веррару быть не должно. Такой, чтобы Страгос счел это полезным шагом в нужном направлении, — нет.
— Хм-м-м… — сказал Жеан. — Поразительное. Колоритное. И не угрожающее. Не уверен, что это совместимо с пиратской жизнью.
— Коста, — сказала Дракаста, — вы очень странно на меня смотрите. У вас появилась идея, или вы слишком много времени провели сегодня на солнце?
— Поразительное, колоритное и не угрожающее непосредственно Тал-Веррару, — прошептал Локки. — Боги! Капитан Дракаста, вы окажете мне честь, если выслушаете одно скромное предложение…
7
Гора Азар этим утром, двадцать пятого аурима, была спокойна, и небо над Салоном Корбо, не тронутое серым дымом старого вулкана, было синим, как речные глубины. Еще одна теплая зима на северном побережье Медного моря в климате более надежном и предсказуемом, чем веррарские часовые механизмы.
— Новый приступ близок, — сказал Зоран, старший утренней стражи на пристани.
— Волны такие же, как всегда, — ответил его молодой напарник Джиатти, глядя на гавань.
— Да я не о бурях, идиот, а о посетителях. О богатых джентльменах. О землевладельцах.
Зоран поправил свой оливково-зеленый плащ, стряхнул с него пыль и пожалел, что не надел форменную войлочную шляпу стражи леди Салжески. В ней он выглядит выше, но пот из-под нее заливает глаза.
За природными скальными стенами гавани Салона Корбо к двум стоявшим на якоре в спокойном море лашанским фелукам только что присоединился стройный бриг, двухмачтовик с корпусом из ведьмина дерева. От брига отходила шлюпка: несколько знатных пассажиров и дюжина гребцов.
Шлюпка подошла к причалу, и Джиатти спустился вниз и стал разматывать швартов. Когда шлюпка была привязана, он подошел к ней, поклонился и подал руку, чтобы помочь молодой; женщине встать со скамьи.
— Добро пожаловать в Салон Корбо, — сказал он. — Как к вам обращаться и как вас представить?
Невысокая молодая женщина, необычайно мускулистая для своего положения, приветливо улыбнулась, принимая руку Зорана. На ней был костюм цвета лесной зелени с юбками такого же цвета; этот цвет очень шел к ее коротко остриженным каштановым волосам. Однако на ней было меньше косметики и драгоценностей, чем обычно у таких посетителей. Бедная родственница владельца корабля?
— Простите, мадам, но я должен знать, о ком доложить.
Женщина благополучно выбралась из шлюпки, и он отпустил ее руку. Но она, к его удивлению, свою руку не убрала и одним быстрым гибким движением прижала к его бедру кинжал вороненой стали. Зоран ахнул.
— Хорошо вооруженные пираты, отряд в девяносто восемь человек, — сказала женщина. — Если закричишь или будешь сопротивляться, станешь удивленным евнухом.
8
— Спокойно, — сказала Дельмастро; Локки, Жеан, Стрева, Джабрил и Большой Конар тем временем поднимались на причал. — Мы все здесь друзья. Просто богатая семья решила навестить вашу прелестную маленькую деревушку. Город. Поселок.
Она держала кинжал между собой и старшим служителем пристани так, что со стороны его невозможно было увидеть. Конар обнял за плечи младшего служителя, словно они давно знали друг друга, и что-то прошептал ему на ухо. Тот побледнел.
Медленно, аккуратно моряки с «Орхидеи» поднимались на пристань. В центре группы те, кто был в нарядной одежде, старались не шуметь, потому что под плащами были увешаны целым арсеналом звякающего оружия. Было смешно надеться, что служители на пристани не заметят сабли на поясах гребцов.
— Мы на месте, — сказал Локки.
— Место кажется приятным, — заметил Жеан.
— Внешность обманчива. Теперь подождем, пока капитан не начнет игру.
9
— Прошу прощения. Прошу прощения, сэр?
Замира Дракаста, одна в самой маленькой шлюпке с «Орхидеи», смотрела вверх на скучающего стражника за резным планширом ближайшей к «Орхидее» яхты. На яхте, пятнадцати ярдов в длину, была одна мачта и по четыре весла с каждого борта. Весла сейчас были подняты и торчали, как крылья у чучела птицы. Сразу за мачтой стоял похожий на палатку павильон с дрожащими на ветру шелковыми стенами. Этот павильон располагался между стражником и берегом.
Стражник сверху вниз смотрел на нее, прищурившись. Замира была в толстом бесформенном желтом платье, почти рабочей одежде. Шляпу она оставила в каюте и убрала браслеты с рук и ленты из волос.
— Что вам угодно?
— Хозяйка велела мне присматривать за работами на корабле, пока сама развлекается на берегу, — сказала Замира. — Мне нужно передвинуть кое-что тяжелое, и я подумала, не пособите ли вы мне.
— Хотите, чтобы я спустился и поработал для вас мулом?
— Было бы очень любезно с вашей стороны.
— Несколько минут наедине с вами и вашим ротиком, и я готов убирать любое ваше дерьмо.
— Как… неприлично. Моя хозяйка…
— А кто же ваша хозяйка?
— Будущая леди Эзриана де ла Мастрон из Никоры…
— Никора? Ха! Тоже мне благородные господа. Пошла вон!
Стражник отвернулся, посмеиваясь.
— Ага, — сказала Замира. — Пусть так. Я знаю, когда меня не хотят.
Она наклонилась и сдвинула тусклый брезент на дне шлюпки у своих ног. Под ним лежал самый тяжелый самострел из арсенала «Орхидеи», со стрелой длиной с руку.
— Но мне все равно.
Две секунды спустя стражник, несомненно, удивился, увидев наконечник стрелы, вышедший у него из груди. Замира подумала, было ли у стражника время поискать и древко, прежде чем он рухнул: верхняя и нижняя части его позвоночника больше не соединялись.
Замира через голову стащила желтое платье и бросила на корму шлюпки. Под ним она была в своем нагруднике с Древним стеклом, рубашке и брюках, в сапогах и легких кожаных поножах. Оружейный пояс на талии пуст; Замира протянула руку под банку, достала свои сабли и сунула в ножны. Подвела шлюпку к самому борту яхты и махнула Нарсин, стоявшей на носу «Орхидеи». Два моряка перелезли через борт брига и прыгнули в воду.
Минуту спустя пловцы оказались у шлюпки. Замира помогла им подняться из воды и посадила на весла. Потом начала извлекать шплинты, высвобождая якорную цепь яхты — ни к чему тратить время на подъем якоря. Два гребца повели шлюпку, Замира сидела на руле, и в несколько минут они поставили яхту за «Орхидеей».
На яхте, вооруженный и в доспехах, начал собираться экипаж, смотревшийся категорически неуместно на крохотном, украшенном орнаментом из завитков суденышке. Замира отсчитала сорок два человека и решила, что больше яхта не выдержит. Моряки сидели на палубе, на веслах и заполнили каюту. Правильно: две трети экипажа наносят главный удар на берегу, оставшаяся на «Орхидее» треть занимается кораблями в гавани.
Она махнула Утгару: тот до ее возвращения будет старшим. Утгар улыбнулся и отошел от борта, чтобы заняться приготовлениями.
Гребцы Замиры обогнули «Орхидею» и сразу за ее кормой повернули направо и устремились к берегу. Впереди виднелись нарядные здания и уступчатые сады, разложенные словно яства на банкете.
— Кто прихватил «последний штрих»? — спросила Замира.
Один из моряков достал красный шелковый флаг и прикрепил его к фалу для вымпелов.
— Ну хорошо. — Замира села на носу яхты и привычно поправила сабли на поясе. — Весла, быстрей! Доставьте нас на берег.
Яхта устремилась вперед по спокойным водам залива, и Замира увидела, как несколько человек на утесах наконец-то подняли тревогу. Одни или два побежали к городу. Кажется, они прибегут одновременно с тем, как Замира выйдет на прибрежный песок.
— Поднять красный флаг, — крикнула она, — и давайте повеселимся!
Когда на фале развернулся по ветру красный флаг, все моряки на «Орхидее» испустили дикий невнятный вопль. Крик эхом разнесся по всей гавани, и замаскированные моряки на пристани выхватили оружие. Теперь все с утесов бежали в город; сабли Замиры блеснули на солнце.
Вот что такое «прекрасное утро».
10
— Неужели было необходимо так обчищать Салон Корбо? — спросил Страгос.
Локки и Жеан сидели в кабинете архонта, окруженные слабыми теневыми движениями тысяч механических насекомых. Возможно, вследствие слабого освещения, но Локки показалось, что за прошедшие с последней встречи дни морщины на лице Страгоса углубились.
— Было очень весело. Вам чем-то дорого это место?
— Нет, Ламора… но я считал, что вы сосредоточите свою деятельность в окрестностях Тал-Веррара.
— Салон Корбо принято считать окрестностями…
— Разве это корабль, Ламора?
— В гавани были корабли.
— Вот данные от моих агентов, — сказал Страгос. Двумя пальцами, он поднял листок пергамента. — Потоплены две фелуки. Сожжены или потоплены сорок шесть яхт, прогулочных барж и более мелких судов. Украдено сто восемнадцать рабов. Девятнадцать стражников из частной охраны графини Салжески убиты, шестнадцать ранены. Большинство помещений Салона Корбо и гостиниц сожжено, сады почти уничтожены. Стадион разрушен. Разнообразный ущерб и потери по первой, приблизительной, оценке превышают девяносто пять тысяч солари. Вы не тронули только магазины и дом самой леди Салжески.
Локки усмехнулся. Это было сделано сознательно: после того как самые важные гости бежали в имение, подобное крепости, и забаррикадировались внутри с оставшимися солдатами, штурмовать поместье не имело смысла. Моряки погибли бы под его стенами. Но когда единственный противник оказался запертым в верхней части долины, экипаж Дракасты получил возможность свободно грабить и жечь всю долину. В этом набеге погибло только четыре моряка.
Что касается магазинов — Локки специально попросил, чтобы район, окружающий семейную мастерскую Баумондейнов, не тронули.
— У нас не было времени захватить все, — сказал он. — Кстати, сейчас, когда Салон Корбо почти уничтожен, кое-кто из тамошних ремесленников захочет переселиться в Тал-Веррар. Здесь, под вашей охраной, они будут в большей безопасности.
— Как вы можете тратить время на столь успешные набеги, — сказал Страгос, — когда ваши усилия, направленные на главную цель, так незначительны?
— Позвольте не согласиться…
— Одно нападение Оррина Ревелла — кстати, спасибо за него — в ночь праздника на ириданский кеч, нанятый чудаковатым ученым. Еще два нападения, оба в районе Салона Корбо, одно капитана Ревелла, второе — неизвестного капитана де ла Мастрона. Дракаста боится брать вину на себя?
— Мы пытаемся создать впечатление, что действует много пиратов…
— Вы испытываете мое терпение. Никаких крупных грузов вы не захватили, никаких кораблей в море не сожгли, даже не убили никого из экипажей. Вы довольствуетесь деньгами и тем, что легко утащить, вы унижаете и пугаете пленников, но их кораблям причиняете всего лишь легкий вред и исчезаете.
— Мы не можем обременять себя тяжелым грузом: нам еще предстоит немало плавать.
— Вам следовало бы больше убивать. Сейчас город скорее забавляется, чем пугается; бегство Ревелла по-прежнему вредит моей репутации, но мало кто опасается, что это… хулиганство выйдет боком веррарский торговле. Даже нападение на Салон Корбо не вызвало тревоги. Ваши последние действия создают впечатление, будто вы боитесь снова подойти к городу, и воды остаются безопасными. — Страгос сердито посмотрел на Локки, прежде чем продолжить. — Если бы я сейчас покупал что-нибудь у торговца, предложенный товар меня не устроил бы.
— Конечно, — ответил Локки, — но разница в том, что, если я заказываю, скажем, новый костюм, я не даю портному яд, чтобы он правильно скроил рукава.
— Речь идет о моих жизни и состоянии, — сказал Страгос, вставая. — И о ваших тоже — в зависимости от вашего успеха. Мне нужны мясники, а не шуты. Захватывайте корабли так, чтобы это было видно с городских стен. Убивайте экипажи. Забирайте груз или сжигайте его… пришло время серьезных действий. Это и только это потрясет город до основания. И не возвращайтесь, — он говорил, подчеркивая каждое слово, — пока не прольете кровь в этих водах. Пока вновь не станете бичом.
— Да будет так, — сказал Локки. — Еще одна доза противоядия…
— Нет, — ответил Страгос.
— Если хотите, чтобы мы работали уверенно…
— Вы в безопасности, как засоленные яйца в корзине. Свою последнюю дозу вы получили меньше двух недель назад. Еще шесть недель опасность вам не грозит.
— Но… подождите, архонт, — вмешался Жеан, когда Страгос уже собрался уходить. — Еще одно. Когда мы вернулись в город и ночь праздника, на нас снова напали.
Глаза Страгоса сузились.
— Те же убийцы, что раньше?
— Если вы имеете в виду ту же тайну, то да, мы так считаем, — сказал Жеан. — Нас поджидали на пристани, когда мы возвращались от Реквина. Если они получили сообщение о том, что мы в городе, то действовали очень быстро.
— А единственное место, где мы побывали до визита в Золотые Ступени, — добавил Локки, — это здесь.
— Мои люди не имеют отношения к этому делу, — сказал Страгос. — Вообще я впервые об этом слышу.
— Мы оставили за собой четверых мертвецов, — сказал Локки.
— Это прошло незамеченным. После праздника констебли нашли по всему городу не меньше тридцати тел; их поставляют ссоры и грабежи. — Страгос вздохнул. — Очевидно, это не мое дело, и мне больше нечего сказать вам по этому поводу. Возвращайтесь-ка лучше на корабль. Немедленно.
— Бегом, — согласился Локки. — И будем держаться от островов как можно дальше.
— Вас настигли последствия какого-то прошлого преступления, — сказал Страгос. — Ну, ступайте. Больше никакого противоядия и никаких консультаций. Новую порцию получите только тогда, когда испуганные купцы сбегутся к моим воротам, умоляя спасти их от опасности, ждущей за гаванью. Идите и делайте свое дело.
И он удалился, не добавив ни слова. Мгновение спустя вошел взвод «глаз» и остановился в ожидании.
— Черт побери, — сказал Жеан.
11
— Мы доберемся до этого мерзавца, — сказала Эзри, когда они вечером лежали в ее каюте. «Ядовитая орхидея», которая теперь именовалась «Непостоянством», шла по неспокойному морю примерно в двадцати милях к юго-востоку от Тал-Веррара, и они держались друг за друга, раскачиваясь в гамаке.
— Это трудно, — ответил Жеан. — Мы не увидим его, пока не причиним какой-нибудь серьезный ущерб по его требованию… а если мы это сделаем, мы так осложним ситуацию, что больше ему не потребуемся. И получим не противоядие, а нож в спину. Или… в самом крайнем случае нож получит он…
— Жеан, я не хочу этого слышать. Не говори об этом.
— Надо смотреть правде в глаза, любимая…
— Я в это не верю, — сказала она. — Не верю. Всегда есть возможность напасть или уйти. Здесь всегда так было. — Она перекатилась на него и поцеловала. — Я же говорила, Жеан Таннен, нельзя сдаваться, а я всегда добиваюсь своего.
— Боги, — прошептал Жеан, — как я только жил до встречи с тобой?
— Плохо, жалко, убого, — ответила она. — А я осветила твою жизнь. Для того меня и послали сюда боги. Ну ладно, перестань ныть и скажи мне что-нибудь приятное.
— Что-нибудь приятное?
— Да, болван. Я где-то слышала, что любовники, оставшись наедине, говорят друг другу ласковые слова…
— Да, но с тобой это вроде смертельной боли.
— Очень возможно. Сейчас отыщу саблю…
— Эзри, — неожиданно серьезно сказал он. — Послушай… когда все это кончится, Страгос и все прочее, мы с Леоканто можем стать… очень богатыми людьми. Если удачно завершится наше другое дело в Тал-Верраре.
— Не если, — возразила она. — Когда.
— Ну пусть. Тогда… ты можешь пойти с нами. Мы с Лео говорили об этом. Тебе не обязательно выбирать какой-то один образ жизни, Эзри. Можно… попробовать всего понемногу. У нас будет такая возможность.
— Что это значит?
— Мы можем раздобыть яхту, — говорил Жеан. — В Вел-Вираззо есть частный причал, где богачи держат свои лодки и баржи. Обычно там можно найти яхты на продажу, если у тебя на руках есть несколько сотен солари. А у нас они будут. Мы все равно собирались в Вел-Вираззо, чтобы… закончить свое дело. Можем за два дня подготовить яхту и… просто поплавать. Подрейфовать. Развлечься. На время притвориться скучающими богатыми бездельниками.
— Снова вернуться к этому, да?
— Как захочешь. Все будет, как ты захочешь. Ты ведь всегда добиваешься своего?
— Пожить немного на яхте с тобой и Леоканто… Не обижайся, Жеан, для сухопутного человека ты держишься неплохо, но он, по его собственным словам, не проведет и башмак по луже мочи…
— А для чего, по-твоему, мы берем тебя с собой?
— Ну, я представляла себе, что в некоторой связи вот с этим, — сказала она, перемещая руки в стратегически более интересное место.
— Ага, — сказал Жеан, — так и есть, но ты могла бы быть почетным капитаном…
— А можно мне назвать яхту?
— Как будто ты позволишь сделать это кому-нибудь другому.
— Хорошо, — прошептала она. — Если нужен план, то он есть. Решено.
— Ты серьезно…
— Черт побери, да с той добычей, что мы взяли в Салоне Корбо, весь экипаж может месяцами не просыхать, когда доберемся до Призрачных островов. Замира какое-то время обойдется без меня. — Они поцеловались. — С полгода. — Они снова поцеловались. — Год или два, может быть.
— Всегда есть возможность напасть или уйти, — прошептал Жеан между поцелуями.
— Конечно, — тоже шепотом ответила она. — Никогда не сдавайся, и со временем непременно найдешь то, что ищешь.
12
В серебристом свете раннего утра Джаффрим Роданов прохаживался по юту «Страшного подарка». Они шли на северо-запад примерно в сорока милях юго-западнее Тал-Веррара, при ветре с правого борта. Волны достигали пяти-шести футов.
Тал-Веррар. Полдня плавания до города, которого они целых семь лет избегали, как колонии прокаженных; до места стоянки флота, который, если его рассердить, сокрушит даже его «Подарок». В этих водах нет подлинной свободы, только иллюзия. Трогать жирных купцов он не смеет, разграбить богатый город не в силах. Но с этим можно жить. Лишь бы не страдали свобода и возможность грабить на южных морях.
— Капитан, — сказала Идрина, неожиданно появляясь на юте с чашкой своего обычного приправленного коньяком утреннего чая в руке, — не хочу портить отличное утро…
— Ты не была бы моим первым помощником, если бы поцелуй в мою задницу был важнее управления кораблем.
— Мы очень быстро добрались сюда, но уже неделю болтаемся без цели, капитан.
— Только за последние два дня мы встретили две дюжины купцов, люггеров и прогулочных яхт, — ответил Роданов, — но не видели ни одного военного флага. У нас еще есть время найти «Орхидею».
— Это верно, капитан. А вот когда найдем ее…
— Самый хороший план может отправиться в задницу. Да, знаю.
— Похоже, она не оповещает о себе как о Замире Дракасте на «Ядовитой орхидее», — сказала Идрина, прихлебывая чай. — Скажем, мы рады встрече, мы и сами известные грабители кораблей с Призрачных островов и тоже можем нанести сюда визит?
— Она может назваться как угодно, — ответил Роданов, — писать у себя на корме что угодно, поднимать любые паруса, походить на жалкую шебеку, но корпус-то у нее один. Темного ведьмина дерева. И мы не видели его много лет.
— Все корпуса темные, пока не подойдешь совсем близко, капитан.
— Идрина, будь у нас возможность получше, уж мы бы ее не упустили. — Роданов зевнул и потянулся, чувствуя, как приятно расслабляются напряженные мышцы спины. — Но мы знаем только, что захвачены несколько кораблей, а теперь еще Салон Корбо. Она где-то здесь, на западе. И вот что я сделаю — буду и дальше прочесывать море.
— Да, — хмыкнула Идрина. — Моря тут — хоть опрочесывайся.
— Идрина, — негромко сказал Роданов, — я очень далеко зашел: нарушил клятву и собираюсь убить друга. И зайду еще дальше, насколько потребуется, и буду искать ее кильватерный след, сколько понадобится. Мы будем плавать по этому морю, пока не найдем друг друга.
— А если экипаж решит, что…
— Ну, до этого далеко. А ты пока удвой число ночных наблюдателей. А днем утрой. Мы посадим половину экипажа на мачты, если понадобится.
— Новый парус! — послышался крик с верхушки грот-мачты. Крик передали по палубе, и Роданов бросился вперед, не в силах сдерживаться. За неделю они слышали это раз пятьдесят, но каждый раз крик мог означать тот самый парус.
— Где?
— На три румба с правого борта.
— Идрина, — крикнул Роданов, — поднять больше парусов! Прямо к нему! Руль, курс северо-северо-восток правым галсом.
Кем бы ни был встречный корабль, в такой ветер и на такой волне «Страшный подарок» в море как дома; размер и масса позволяют ему разрезать волны, которые погасят скорость более легкого корабля. Очень скоро они окажутся в пределах видимости.
Тем не менее минуты тянулись бесконечно медленно. «Подарок» лег на новый курс, поймав ветер, дующий прямо в корму. Роданов рыскал по юту, ожидая…
— Капитан Роданов. Это двухмачтовик! Повторяю: две мачты!
— Хорошо! — крикнул в ответ Роданов. — Идрина! Первого помощника на ют!
Она появилась через минуту, ее светлые волосы раздувал ветер. По пути она проглотила остатки своего утреннего чая.
— Возьми на грот-мачту мою лучшую подзорную трубу. И скажи… как только что-нибудь узнаешь.
— Есть, — ответила она. — По крайней мере есть чем заняться.
Утро тянулось с мучительной медлительностью, но по крайней мере небо безоблачное. Хорошие условия для наблюдения. Солнце поднималось выше и грело все сильнее, пока…
— Капитан, — крикнула Идрина, — корпус из ведьмина дерева! Двухмачтовый бриг с корпусом из ведьмина дерева!
Роданов больше не мог стоять на месте.
— Я поднимаюсь! — крикнул он.
Он с трудом поднялся на смотровую площадку грот-мачты — уже много лет он предоставлял это более легким и молодым морякам. Здесь сидели Идрина и впередсмотрящий; он подвинулся, давая место капитану. Роданов взял подзорную трубу и принялся разглядывать корабль на горизонте. Смотрел до тех пор, пока не рассеялись все сомнения.
— Это она, — сказал он. — Она что-то сделала со своими парусами, но это «Орхидея».
— Что теперь?
— Поднять все паруса! Покрыть возможно большее расстояние, пока она нас не узнала.
— Хотите остановить ее сигналами? Предложить переговоры, потом напасть?
— «Давайте говорить руками, чтобы губы наши читались как написанные нами книги, и отыщем место, где только боги и крысы могут услышать наши слова».
— Опять ваша поэзия?
— Стихи, а не поэзия. Нет. Рано или поздно она нас узнает и сразу разгадает наши намерения.
Роданов передал трубу Идрине и приготовился спускаться по вантам.
— Прямо на нее, плащи сбросить и оружие обнажить. Ради ее последнего боя дадим ей хоть это…
