Глава 1
История создания военно-монашеских орденов

В армиях крестоносцев после взятия города-крепости Иерусалима в 1099 году, с благословения папы римского на базе различных христианских братств стали создаваться особые духовно-рыцарские организации, получившие название «рыцарские», или «военно-монашеские ордена».

Некоторые исследователи считают, что прототипом христианских военно-монашеских орденов послужила мусульманская организация — рибат (ribat). Члены этой организации жили в укрепленном монастыре и совмещали духовную жизнь (как христианские монахи) с вооруженной борьбой с врагами ислама. Правда, в отличие от христианских военно-монашеских орденов, члены рибат уходили в такой мусульманский монастырь только на какое-то определенное время, поэтому можно сказать, что они были больше похожи на христиан-крестоносцев, принявших крест на время крестового похода. Но как бы там ни было, большинство исторических фактов свидетельствует о том, что рыцарские ордена были порождением христианского общества Средневековой эпохи. В то время западные христиане уже видели в вооруженной борьбе за правое дело средство спасения души и акт милосердия, что стало для мирян, стремившихся вести религиозный образ жизни, альтернативой поступлению в монастырь: ведь церковный запрет на ношение оружия, в котором некоторые видели препятствие к развитию военно-монашеских орденов, относился только к священнослужителям. Естественно, появление таких организаций, как рыцарские ордена, у многих христиан вызвало сомнения и опасения. На первых порах даже некоторые вступившие в военно-монашеский орден терзались сомнениями о законности своего предназначения. Частично это объясняется тем, что в Средние века всякое новшество приживалось с трудом. Большинство христиан считали военно-монашеские ордена низшей формой религиозного служения по сравнению с обычным монастырем с его духовным, созерцательным направлением. Против рыцарских орденов выступали и те, кто продолжал считать греховным любое насилие. Чтобы хоть как-то оправдать существование рыцарских орденов, один из идеологов крестовых походов Бернар Клервоский (1090–1153), живший в XII веке, в специально посвященном рыцарским орденам труде «De laude novae militiae» («В похвалу новому рыцарству») пытался оправдать их существование, примирив служение Богу и военную деятельность.

Первоначальная задача рыцарских орденов состояла в том, чтобы защищать христианских паломников и охранять христианские владения на Востоке от нападения последователей ислама. Папа и правители христианских государств в Палестине прекрасно понимали, что только рыцари военно-монашеских орденов будут служить даже там, где не согласятся или не смогут служить светские рыцари.

Вступая в военно-монашеский орден, рыцарь приносил обычный обет монашества: бедности, целомудрия, послушания. Рыцарь должен был исполнять долг гостеприимства и неустанно вести войну против неверных. Членами орденов могли быть как рыцари, так и простолюдины, которые составляли отдельную группу. А некоторые военно-монашеские ордена допускали в свои ряды даже женщин. Члены рыцарского ордена беспрекословно повиновались главе ордена — гроссмейстеру, или великому магистру, который, в свою очередь, подчинялся непосредственно папе римскому, а не правителям, на землях которых располагались владения ордена.

Духовные рыцарские ордена почти во всем были похожи на монашеские ордена, но у них был определенный устав (разрешающий вести военные действия), утвержденный папой, и особая отличительная одежда. Подобно монашеским орденам, рыцарские ордена поначалу состояли из немногих лиц. Но, в отличие от монашеских орденов, рыцарские ордена вели активную военную деятельность, поэтому численность членов рыцарских орденов быстро возрастала. Члены ордена распределялись по различным должностям. В первое время, когда в орденах еще соблюдалась простота, их отличительным знаком служил обычный крест красного цвета, который первые крестоносцы избрали для себя сами. Правда, для различия внутри ордена они нередко изменяли как форму, так и цвет креста, и даже цвет нижней одежды и плаща, к которым он прикреплялся. В церковных документах есть запись, в которой говорится, что нашивать крест на одежду разрешили в 1146 году специальной папской буллой, и то только рыцарям знатной крови и представителям орденов. Гораздо позже, когда рыцарские ордена разбогатели и в некоторых из них, как и в монашеских орденах, развилась страсть к роскоши, не только одежда рыцарей, но и вся их внешняя обстановка стала отличаться большим богатством. Роскошь проявлялась и в установлении новых всевозможных отличий для служебных должностей: гроссмейстера, капелланов, ратников. Благодаря щедрым пожертвованиям и грамотной административной политике большинство рыцарских орденов в скором времени превратились в мощные финансово-независимые военные организации, обладающие значительным влиянием.

Всего в период с XII по XV век было образовано около 20 военно-монашеских орденов. Из них три ордена были самыми сильными, влиятельными и обладали по тем временам огромными состояниями. В эту тройку входили: орден госпитальеров-иоаннитов, орден тамплиеров-храмовников и Тевтонский (Немецкий) орден.

Духовно-рыцарские ордена, возникшие на Святой земле, помимо Востока участвовали в военных действиях и на других территориях христианского мира. Так, например, первыми вступили в войну в Испании рыцари-тамплиеры (в 1143 году граф Барселонский уговорил тамплиеров принять участие в Реконкисте) и госпитальеры (они приняли участие в Реконкисте в середине XII века). Пиренейский полуостров привлекал к себе внимание рыцарских орденов как источник доходов и одновременно потенциальная возможность пополнить свои ряды новыми братьями. Влияние рыцарей-госпитальеров и тамплиеров привело к тому, что уже в третьей четверти XII столетия в Испании возникло несколько собственных военно-монашеских орденов. Так, в 1158 году в Кастилии был основан орден Калатравы, а в Леонском королевстве в 1170 году — орден Сантьяго-де-Компостела. Примерно в 1173 году появился орден Монтегаудио, владения которого находились в основном в Арагонском королевстве. В 1176 году в Португалии возникла организация, позже ставшая орденом Авиш. Примерно в то же время в Леонском королевстве был создан орден Сан-Хулиан-де-Перейро, предшественник ордена Алькантары. В 1170–1300 годах возникли ордена Сан-Хорге-де-Альфама и Санта-Мария-де-Эспанья. Эти испанские ордена уже изначально были военными организациями, основанными по примеру орденов тамплиеров и госпитальеров. Но при попытке объяснить появление этих организаций необходимо принимать во внимание как надежды и планы их основателей и первых членов (основателем ордена Монтегаудио, к примеру, был разочаровавшийся член ордена Сантьяго), так и настроения испанских королей, покровительствовавших этим орденам. Христианские правители Испании, безусловно, надеялись таким образом получить в лице рыцарей орденов серьезную военную силу против мусульман как на суше, так и на море (Альфонс X Кастильский всячески поддерживал орден Санта-Мария-де-Эспанья, надеясь на помощь мореходов в борьбе с мусульманами за контроль над Гибралтарским проливом). Следует также отметить, что орден Калатравы появился после того, как тамплиеры, которым ранее пожаловали замок Калатраву, оказались неспособными его защищать. К тому же местные ордена не должны были посылать средства в Святую землю, а испанские правители, покровительствуя сразу нескольким военно-монашеским организациям, могли контролировать ситуацию таким образом, чтобы ни один отдельный орден не стал слишком могущественным. На первых порах испанские правители даже надеялись использовать эти местные организации в борьбе со своими же христианскими соперниками, но ордена быстро распространились по всей территории полуострова и по отношению к конфликтам между христианскими королями заняли нейтральную позицию. Кстати, несмотря на поддержку королей, не все испанские военно-монашеские ордена процветали. Так, в 1188 году орден Монтегаудио был вынужден объединиться с орденом госпиталя Святого Искупителя в Теруэле, а в 1196 году они влились в орден тамплиеров. Некоторые из братьев не смирились с этим союзом и обосновались в Монфрагуэ на реке Тахо в Кастилии; позднее эта группа вошла в орден Калатравы. Эти перемены были обусловлены внутренними трудностями ордена Монтегаудио и группы в Монфрагуэ. Объединение же ордена Санта-Мария-де-Эспанья с орденом Сантьяго-де-Компостела произошло после того, как последний понес огромные потери в 1280 году в сражении при Моклине. Другие же испанские ордена сохранились, но остались сугубо местными, испанскими организациями. Время от времени испанские ордена планировали распространить свое влияние на территории Северной Африки, Святой земли и даже прибалтийских стран, но ни один из этих планов не был осуществлен.

В Центральной Европе, в отличие от Испании, тамплиеры и госпитальеры не были первыми духовно-рыцарскими орденами, которые с оружием в руках защищали и распространяли христианство. В начале XIII века европейцы больше рассчитывали на новые, европейские духовно-рыцарские ордена, такие, как Тевтонский орден. Именно он сыграл главную роль в покорении Пруссии и Ливонии. Орден меченосцев и Добжиньский орден были основаны уже в самой Европе для защиты миссионеров: первый возник в Ливонии в 1202 году при поддержке епископа Альберта, а второй — в Пруссии, приблизительно в 1228 году, по инициативе епископа Прусского Христиана и польского князя Конрада Мазовецкого. Позже эти ордена вошли в состав Тевтонского ордена.

Тевтонский орден впервые появился в Центральной Европе в 1211 году, по просьбе венгерского короля Андрея II. Король предложил ордену трансильванскую область Бурзу под условием защиты ее от набегов половцев. Для Тевтонского ордена это было выгодным предложением, так как появлялась возможность расширить свои владения в Европе. Но в 1225 году король Андрей, испугавшись усиления Тевтонского ордена, отобрал у него пожалованные земли. Примерно в это же время князь Конрад Мазовецкий предложил ордену Кульмскую землю с условием, чтобы рыцари защищали ее от пруссов. Последовавшие переговоры, в которые включился и германский император Фридрих II, привели к созданию на территории Пруссии независимого государства под управлением Тевтонского ордена. Примерно к 1230 году орден стал весьма влиятельной организацией на территории Пруссии, а потом, объединившись с меченосцами, распространил свое влияние и на Ливонию.

После того как Тевтонский орден был изгнан из Венгрии и утвердился в Пруссии, венгерские и польские правители пытались искать помощи у других военно-монашеских орденов. В 1237 году польский князь Конрад Мазовецкий даже пытался возродить Добжиньский рыцарский орден в замке Дрогичин на реке Буг, но из этого ничего не вышло. Рыцари-тамплиеры тоже недолго пробыли на Польской земле, которую им пожаловали в 1250 году, а рыцари-госпитальеры и вовсе отказались защищать пожалованные им венгерским королем Белой IV в 1247 году земли, которые простирались от Трансильванских Альп до Дуная. Бела IV надеялся на помощь госпитальеров в борьбе не только против язычников, но и против раскольников. И хотя венгерскому королю такая помощь оказана не была, тамплиеры, и госпитальеры, и рыцари Тевтонского ордена внесли свою лепту в защиту Латинской империи франков, созданной в 1204 году после четвертого крестового похода.

В XIII веке крестовые походы все чаще направлялись против инакомыслящих внутри христианства. Духовенство использовало рыцарские ордена против еретиков и противников папы, а также других нарушителей спокойствия в Западной Европе. Рыцарские ордена вмешивались и во внутренние конфликты на Кипре и в Иерусалимском королевстве, а в 1267 году папа Климент IV предложил госпитальерам выступить на стороне Карла Анжуйского против последних Гогенштауфенов в Южной Италии. В XIII веке делались попытки основать новые рыцарские ордена на юге Франции для борьбы с ересями. Однако эти ордена просуществовали очень недолго, за исключением итальянского ордена Пресвятой Девы Марии, чей устав, утвержденный в 1261 году, вменял рыцарям в обязанность защиту веры и Церкви и подавление гражданских беспорядков. И все же главной функцией военно-монашеских орденов в XII–XIII веках была борьба с нехристианами на границах западного христианского мира.

К XIV веку у военно-монашеских орденов поубавилось энтузиазма и стремлений к защите или возвращению Святой земли. В то время, несмотря на происходившую кодификацию канонического права и принятие отдельными орденами новых уставов и других юридических документов, формальный статус членов военно-монашеских орденов Латинской церкви изменился очень мало. Они по-прежнему принимали обеты бедности, целомудрия и послушания и должны были следовать правилам общежития своего ордена. Каждый орден имел устав, одобренный папским престолом. Папа мог вмешиваться во внутренние дела военно-монашеских орденов и даже распускать их, что и было проделано Климентом V с тамплиерами в 1312 году. После расправы над тамплиерами положение других военно-монашеских орденов во многом изменилось, хотя поначалу это и не отразилось на количестве желающих вступить в эти ордена. Действия военно-монашеских орденов стали объектом критики и споров, высказывались даже предположения об объединении их в единый орден и о конфискации всех их земельных владений. Пока шло следствие по делу тамплиеров, папа в 1310 году начал еще одно расследование, касающееся деятельности другого влиятельного военно-монашеского ордена — Тевтонского. Поводом к расследованию послужило большое количество жалоб на деятельность Тевтонского ордена в Ливонии. Правда, надо сказать, что, в отличие от тамплиеров, расследование против тевтонского ордена не особенно повредило его членам.

В 1312 году папа передал ордену госпитальеров часть земельного имущества тамплиеров. Передача госпитальерам богатств ордена тамплиеров вызвала серьезную озабоченность монархов на Пиренейском полуострове, и это, в частности, привело к тому, что в Кастилии большая часть имущества тамплиеров была захвачена местной знатью, а в Валенсии и в Португалии появились новые национальные военно-монашеские ордена. Кстати, после роспуска ордена тамплиеров папа Климент V сумел сохранить за Церковью большую часть их имущества, аргументируя это тем, что светские власти не должны вмешиваться в дела военно-монашеских орденов. Правда, часто интересы самих орденов не совпадали с интересами папского престола, но в период «авиньонского пленения пап» (1312–1377) когда папский престол находился в Авиньоне в зависимости от французского короля, авиньонские папы не только критиковали военно-монашеские ордена, но и выполняли по отношению к рыцарям-монахам функции кассационного суда, разрешая их внутренние споры; они также постоянно защищали интересы и права военно-монашеских орденов на всей территории латинского христианского мира. Так, на северо-востоке Европы папы пытались примирить деятельность Тевтонского ордена с интересами других лиц и организаций, тоже пытавшихся обратить в христианство языческие племена Литвы и Ливонии. Однако тевтонские братья всячески ускользали из-под папского контроля и ссорились с францисканцами, рижским архиепископом, польским королем и другими светскими правителями. В 1319 году папа Иоанн XXII способствовал разрешению организационного конфликта внутри ордена госпитальеров, выбрав новым магистром энергичного Элиона де Вильнева. Из Авиньона папы настаивали на проведении реформ и начале активных действий, по мере того как остров Родос, на котором обосновались госпитальеры, превращался в крупный антитурецкий бастион. Авиньонские папы все более активно вмешивались в дела рыцарей-монахов и даже пытались влиять на назначения внутри военно-монашеских орденов, особенно в Италии, где они назначали членов ордена госпитальеров управлять папскими областями. Однако до поры до времени папы соблюдали определенную долю осторожности и сдержанности в делах, касавшихся ордена госпитальеров и Тевтонского ордена, и только в 1377 году папа Григорий XI, ранее организовавший проверку западных владений госпитальеров, настоял на назначении магистром Родоса своего протеже Хуана Фернандеса де Эредиа. После этого положение всех орденов, за исключением Тевтонского, резко ухудшилось: папы стали постоянно вмешиваться в дела управления орденами и даже отнимали у них земельные владения, передавая их своим фаворитам и родственникам.

В XIV веке некоторые малочисленные ордена, такие, как, например, английский орден святого Фомы, имевший небольшое поместье на Кипре, отказались от военных действий и превратились в просто монашеские общины. В то же время в Испании хоть военно-монашеские ордена и продолжали управлять своими обширными владениями, они все больше попадали под влияние испанских монархов, которые хотели не только контролировать деятельность орденов в Испании, но и вернуть себе земли и привилегии, ранее пожалованные ими рыцарям-монахам. Арагонская корона закрепила за собой земли госпитальеров и тамплиеров в Валенсии для того, чтобы создать новый военно-монашеский орден Монтесу для защиты границы с Мурсией (мусульманское государство в Испании, существовавшее с XI по XIII век). В 1317 году было решено, что арагонские госпитальеры будут лично приносить вассальную присягу арагонскому королю перед тем, как приступить к своим административным обязанностям. Тем самым король, которому уже удалось предотвратить отправку людей и средств на Родос, получил некоторую возможность контролировать назначение в ордене, а следовательно, и использовать часть доходов госпитальеров в собственных целях. Важность введения вассальной присяги арагонскому королю стала ясна во время восстаний 1347–1348 годов, когда все ордена сплотились вокруг престола, и во время войн с Кастилией после 1356 года. Королем была предпринята попытка основать еще один орден — Сант-Хорхе-де-Альфама — на Каталонском побережье, но это предприятие успехом не увенчалось: магистр ордена и его сестра были захвачены в Альфаме африканскими пиратами, и в 1400 году орден присоединился к ордену Монтессе. Два года спустя король Мартин предложил, чтобы все арагонские ордена, и в том числе госпитальеры, были реорганизованы в maestrats — магистерства — под королевским управлением и занимались борьбой на море с мусульманами-африканцами. А в 1451 году арагонский король Альфонс V обдумывал план размещения на острове Мальта ордена Монтесы, несмотря на то что тот имел очень ограниченный военный опыт.

Что же касается кастильских орденов Сантьяго, Алькантары и Калатравы, то они продолжали свои традиционные действия по заселению и защите от мавров обширных латифундий в Андалусии, несмотря на то что граница теперь проходила много южнее их земельных владений. Даже в XV веке эти ордена продолжали заселять покинутые мусульманами деревни. Помимо этого кастильские ордена выполняли и другие функции. Например, орден Алькантара охранял португальскую границу в Эстремадуре. В 1340 году все испанские ордена участвовали в победе христиан при реке Саладо, за которой последовало завоевание Альхесираса в 1344 году. Однако вскоре после этого война против упрямого горного анклава Гранады затихла в связи с длительной гражданской войной в Кастилии, и ордена стали участниками семейных интриг и жестоких политических конфликтов и усобиц. Как в случае с Орденом Монтесы, кастильские ордена в это время довольно редко выступали против мусульман. Однако в 1361 году три кастильских магистра и приор госпитальеров находились в рядах королевской армии, одержавшей победу над маврами, но потом разбитой при Гвадиксе.

В Кастилии ордена охраняли границы, не участвуя в активных действиях: 1350–1460 годы были годами официального перемирия (за исключением двадцати пяти лет), нарушавшегося только отдельными стычками. Так, около 1389 года магистры Калатравы и Алькантары возглавили вылазку к воротам Гранады, разграбили ее пригороды и послали вызов мусульманскому королю. А когда в 1394 году магистр Алькантары Мартин Яньес де ла Барбуда нарушил перемирие с мусульманами и погиб в безрассудной вылазке, движимый обостренным чувством долга вести священную войну, король, пытавшийся его остановить, даже извинился перед маврами. Реконкиста в Кастилии возобновилась благодаря регенту Фернанду, завоевавшему с помощью военно-монашеских орденов в 1410 году Антекеру. Ордена продолжали защищать крепости и границы, где магистры нередко командовали королевскими армиями, но чаще всего члены орденов служили королевскими капитанами и командовали отрядами, в которых не было рыцарей-монахов. Однако орден Калатрава, например, участвовал в шести пограничных рейдах в 1455–1457 годах, а ее магистр захватил в 1462 году Арчидону. А в гранадской кампании (в 1482–1492 годах состоялась наиболее успешная крестовая экспедиция XV века — поход Фернандо V Арагонского и Изабеллы Кастильской на Гранаду), увенчавшейся завоеванием последнего мусульманского эмирата на Пиренейском полуострове, воевали члены всех орденов. Из десяти тысяч конных воинов, пришедших в Гранаду в 1491 году, орден Сантьяго выставил 962 конных воина (плюс 1915 пеших воинов), орден Алькантара — 266, госпитальеры — 62, орден Калатравы выставил примерно 400.

Еще задолго до падения Гранады в 1492 году политические амбиции Кастилии росли и уже простирались за пределы Пиренейского полуострова. Мечты о завоевании Марокко, например, отслеживаются в хрониках начиная с XIII века. Борьба против ислама на землях Испании и Португалии имела еще более древние корни. Она несла политическую и религиозную окраску. Многовековое противостояние, которое сами испанцы называют Реконкиста (переводится как обратное завоевание), придало испанскому христианству воинственный характер. Кстати, последняя фаза Реконкисты зависела от брака Фернандо V Арагонского (у Фернандо были сложные титулы: он был Фернандо II для Арагона и Сицилии, потом стал Фернандо V Кастильским после брака с Изабеллой, а поскольку Арагону принадлежали территории в Южной Италии, то и Фернандо III Неаполитанским) и Изабеллы Кастильской, заключенного в 1469 году и положившего конец, по крайней мере на какое-то время, давнишнему соперничеству двух королевств, и от прекращения династических споров в Кастилии, что и удалось сделать Изабелле через десять лет после свадьбы. И только после этого Изабелла смогла заняться Гранадой без досадных помех. Ее взгляды и темперамент вполне соответствовали набиравшей силу в тогдашней Кастилии воинственной нетерпимости к другим религиям. Более того, в интересах и Арагона, и Кастилии было изгнание мавров с полуострова до того, как османы разовьют свою морскую мощь и смогут, подражая альморавидам и альмохадам, вторгнуться в Испанию через дверь, открытую им братьями-мусульманами. Именно поэтому захват Аламы графом Кадиса в начале 1482 года развился в завоевательную кампанию, кульминацией которой стало падение Гранады десять лет спустя.

Несмотря на то что насридский эмират Гранада формально был мусульманским государством, он в значительной степени напоминал своих католических соседей. Отдельные воины свободно пересекали границу и меняли сюзеренов, иногда и не по одному разу. Приграничные кланы находились в сложных отношениях между собой. Общество Гранады отличалось воинственностью, в нем господствовал менталитет осажденной крепости. Была сильна религиозная мотивация, армию укрепляли добровольцы из Северной Африки. С другой стороны, североафриканские гази часто были непопулярны. Правители Гранады предпочитали поддерживать отношения с католической Кастилией, но не с исламским Марокко.

Армии Насридов были весьма прогрессивны. Воины (тагри) пограничных областей (тугур) играли большую роль. Возводились пограничные замки. Военная элита Гранады напоминала европейское рыцарское сословие. Наиболее эффективная часть армии Гранады состояла из легкой пехоты и конницы (альмогаверов). Об этом свидетельствуют испанские источники XIII–XIV веков.

Первая армия Насридов включала в себя большое количество андалузской конницы и пехоты из клана Насридов. Союзники рекрутировались в армию через систему джунда — территориальный призыв, зарегистрированные солдаты (джунди мутадавван) несли постоянную воинскую повинность. В ранний период своей истории Гранада также использовала берберов-добровольцев и наемников. Отряд телохранителей эмира состоял из христиан. Некоторые правители XIV века приглашали к себе новых берберских воинов, пока племя заната не образовало отдельную армию. Во время своего второго правления Мухаммед V лишил берберов привилегий и ввел новую систему призыва. Кроме того, Мухаммед V сформировал полк личной гвардии из 200 легковооруженных конных воинов. Его наследники увеличили численность этого полка, а также сформировали еще один полк, укомплектованный мамелюками европейского происхождения (малугун).

Статус провинциальной военной элиты в Андалузии XIII века был ниже, чем у рыцарей христианской Иберии, но выше, чем у племенной конницы из Северной Африки. Гарнизоны важных пограничных крепостей возглавляли шайх-хасса. По-видимому, эти гарнизоны входили в состав джунда. Каждый крупный полк армии Гранады возглавлял вали. Командная структура была традиционной. Эмир со штандартом райя возглавлял отряд численностью 5000 человек. Каид с аламом командовал тысячью воинов. Накиб с ливой возглавлял 200 человек. Ариф с бандом командовал сорока воинами, а назир с укдой был начальником над восемью воинами. Отдельный корпус жандармерии (шурта), возглавляемый саиб аль-шурта, действовал в самом городе Гранада. Добровольцы из Северной Африки имели отдельную командную структуру, возглавляемую шейх аль-гузатом. Главные военные центры находились в Гранаде, Малаге, Гуадисе и Ронде. Кроме того, множество небольших военных баз располагалось вдоль границы и побережья. Добровольцы из Северной Африки держали свой штаб в замке Фуэнхирола. Во время похода боевой дух гранадских солдат поддерживали различные религиозные деятели. В армии также имелся корпус проводников (ладил), медиков, оружейников и ораторов. Главная мечеть в Гранаде помогала экипировать армию.

В стратегическом отношении кампании Гранады имели целью удержать горные перевалы через окружающие страну хребты. Поскольку основным способом ведения боевых действий в Испании было совершение набегов на территорию противника с целью ее экономического разорения, в Гранаде выработалась система раннего оповещения. При появлении противника крестьяне старались укрыться в крепостях, а местное ополчение наносило по противнику беспокоящие удары. По возможности на отряды противника устраивались засады. Для обороны использовались естественные преграды, каналы и сады.

Экипировка конных воинов Гранады значительно изменилась с течением времени. До начала XIV века конные воины Гранады мало отличались от воинов-христиан. Каждый всадник имел двух лошадей. Но по мере роста берберского влияния численность гранадской конницы увеличилась. Теперь каждый всадник имел только одного коня, при этом его экипировка стала значительно легче. К XV веку воины легкой конницы Гранады (джинете) продолжали носить короткие панцири, легкие шлемы, кожаные щиты. Вооружались воины короткими копьями с широкими наконечниками и дротиками.

Арбалетчики составляли большинство гранадской пехоты. При этом доля арбалетчиков была велика и среди берберов. Так, одна из армий, сформированная в начале XIV века, насчитывала 8000 конных воинов и 75 000 арбалетчиков. Из них 50 000 происходили из района Альпухаррских гор. Другие источники свидетельствуют о том, что в открытых сражениях гранадцы придерживались традиционной тактики. Легкая конница старалась расстроить боевые порядки противника, наступающего на пехоту. Сначала конные воины бросали дротики, а потом атаковали противника мечами. Конница действовала мелкими группами. Воины защищали себя кожаными щитами, несколько раз переходя в атаку, а затем отступая.

Испанское влияние на гранадский костюм отчетливо ощущалось в XIV–XV веках. В результате появилась характерная гранадская мода — тафсил, которая отличалась как от ближневосточного, так и североафриканского стиля одежды. Ибн-Сайд отмечает, что в XIII веке андалузские воины одевались и экипировались в том же стиле, что и их христианские противники. Даже алые плащи (каба), которые носили исламские командиры, представляли собой аналог испанского капо, а не персидского каба.

Богатство Андалузии, постоянная угроза с севера, а также традиционная тяжелая экипировка воинов стимулировали в Андалузии производство оружия и экипировки. Исламская Мурсия славилась кольчугами и железными панцирями, которые иногда украшались позолотой. По свидетельству ибн-Сайда, конница носила кольчуги (дир), иногда полные кольчужные конские доспехи, большие деревянные щиты (тур), тяжелые копья, легкие седельные топоры (табарзин) и иногда луки. Во время покорения Арагоном Майорки мавританские конные воины носили стеганый перпунт, длинный европейский меч, ножны с ремнем, щит, копье и шлем, изготовленный в Сиракузах или Сарагосе. Ибн-аль-Хатиб писал, что андалузские конные воины по-прежнему носят «длинные кольчуги, подвешивают щиты на плечо, шлемы без позолоты, копья с массивными железными наконечниками и седла с дополнительными отсеками в задней луке». Позднее, в XIV веке, ибн-Худхайл сообщает, что старые длинные кольчуги с длинным рукавом теперь считаются ненужной деталью экипировки. Он также описывает чешуйчатую мисруду, которая представляла собой аналог европейской бригандины. Также он упоминает «тканую и вышитую» джидлу и традиционный исламский пластинчатый джавшан.

Если говорить о шлеме, то все источники единодушно свидетельствуют о том, что андалузская конница отказалась от тяжелого европейского шлема, заменив его разными типами легкого шлема, плотно сидящего на голове. Кожаная дарака теперь была самой распространенной разновидностью щита. Ее держали на расстоянии от тела, гася удары, которые наносил противник. Знаменитый гранадский меч (джинете) предназначался для легкой конницы и изготавливался в Гранаде, Альерии и Мурсии. В конце XV века в Гранаде появились искривленные сабли, вероятно североафриканского происхождения.

Арбалеты с многослойными рогами стали основным пехотным оружием. Хотя ибн-Худхайл полагает, что арабский лук лучше подходит для конного воина, гранадская конница все же чаще вооружалась арбалетами вместо луков. Ибн-Худхайл описывает конструкцию арбалета достаточно подробно, называет различные породы древесины и приводит математические формулы, необходимые для расчета правильных пропорций арбалета. Стремя крепилось к ложу арбалета ремнем, вырезанным из шкуры горного козла. Тетиву плели из хлопчатобумажной нити. Автор также отмечает, что искусство стрельбы из арбалета прямо зависит от времени, потраченного на тренировку, а также от навыка плавно спускать тетиву.

В XIII веке ибн-Саид писал, что каждый андалузский конный воин имеет свой уникальный герб, так же как и испанские рыцари. Однако после того как в Гранаде отказались от копирования тактики европейской рыцарской конницы, в прошлое ушли и гербы. Большинство флагов Насридов имело красное поле, на котором помещались различные надписи религиозного характера.

Не вызывает удивления то обстоятельство, что эмират Гранада большое внимание уделял строительству укреплений. Насриды нашли имеющиеся укрепления устаревшими и частично разрушенными. Поэтому была предпринята крупная программа по восстановлению и перестройке укреплений. Особенно активно шло строительство вдоль побережья, где возводились сторожевые башни (талиа) и рибаты с добровольческими гарнизонами. Многие пограничные замки Гранады ничем не отличались от испанских. Обычно замок имел каменный донжон и двойную крепостную стену. Большие крепости Насридов были построены в муваххидском стиле. Вход в крепость имел два, а то и три поворота. Иногда главную линию укреплений окружала дополнительная низкая стена (сулукийя). В некоторых случаях замки получали внешние башни — баррани, которые выходили за линию стен, соединяясь с основным комплексом мостом, проходящим над стеной. Еще одной типичной разновидностью укреплений была калахурра — укрепленная башня, достаточно комфортная, чтобы в ней мог жить правитель. Наконец, некоторые гранадские замки позднее получили пушечные бойницы, а у основания главных башен были выстроены бастионы с орудийными батареями. Гранадцы использовали пушки для стрельбы по кораблям католиков во время осады Алхесираса в 1342–1344 годах. Одни пушки стреляли ядрами, другие — большими стрелами. Спустя полтора века арсенал огнестрельного оружия у последних защитников Гранады включал в себя всевозможные виды ручного огнестрельного оружия того времени и пушек разного калибра.

Исламский флот пытался держать Гибралтарский пролив открытым, чтобы обеспечить связь с Северной Африкой. Прежде чем мусульмане потеряли Гибралтар, здесь у них была база для многочисленного флота. Флот, по крайней мере его галерная часть, состоял из флотов (устул), которыми командовали адмиралы (каид аль-бахр). Оружием кораблей служили луки и арбалеты команды. На каждом корабле имелся офицер-раис, отвечавший за плавание, и каид, отвечавший за абордажные команды. Именно ослабление морского могущества Гранады стало одной из основных причин ее падения как государства.

Впервые со времен Людовика Святого одно из главных европейских правительств сумело организовать и успешно провести длительный большой крестовый поход. Для этого потребовались объединенные и хорошо координированные усилия, потому что Гранада была отлично вооружена и окружена сильными укреплениями. Завоевание ее требовало применения крупных военных сил, терпеливо, год за годом используемых для уменьшения размеров эмирата путем захвата отдельных местностей. Мобилизация людей, лошадей и мулов, создание и поддержание артиллерии и пороховых складов, запасов продовольствия и снаряжения требовали централизованных усилий. Только в осаде Басы в 1489 году участвовало около 52 тыс. воинов. И в первую очередь для этого нужны были огромные деньги — около 800 миллионов мараведи (золотых испанских монет) согласно некоторым сообщениям. Снабжением войска и финансированием войны занималась сама королева. Как писал один из историков этой войны Фердинанд дель Пульхар, «королева не прекращала думать о том, как достать деньги на войну с маврами и для других целей своего королевства».

Большая часть средств на эту войну была получена из крестоносных источников — из церковных налогов и от продажи индульгенций. И король Фернандо V Арагонский, и Изабелла Кастильская прилагали все усилия к тому, чтобы каждая крестовая папская булла становилась широко известной. Результаты этих действий можно назвать поразительными, особенно если вспомнить о непопулярности проповеди антитурецкого крестового похода в других странах Европы. В какой-то степени этот успех можно объяснить тем, что индульгенции продавались недорого, привилегии даровались щедро, проповедники и сборщики налогов пользовались всесторонней поддержкой светских властей, а с фронта поступали регулярные сообщения о том, что получаемые средства действительно тратятся на войну. Кастильцы не только давали деньги, но и воевали и погибали во имя национального и священного дела. Сочетание патриотизма с религиозным рвением уже наблюдалось в некоторые моменты Столетней войны и в борьбе гуситов в Чехии, но наиболее ярко оно проявилось в 1480-х годах в Кастилии. Прямое государственное руководство крестовым походом вкупе с патриотизмом и религиозным рвением указывало на дальнейший путь развития крестоносного движения.

В прибалтийских же районах Пруссии и Ливонии, разделенных бесконечно оспариваемой полосой земли, Тевтонский орден с успехом продолжал вести свое продвижение на восток. Борьба с языческими племенами была уже не столь кровавой и ожесточенной, как в XIII веке, особенно в западных областях Пруссии. Тевтонский орден сохранял кое-какие владения в Средиземноморье, в частности в Сицилии и Апулии, а также командорства и вербовочные пункты во Франконии и в Тюрингии, в долине Рейна и в других германских землях. В отличие от испанских орденов, Тевтонский орден не располагался на территории какого-то одного государства. Пруссия и Ливония не входили в состав Германской империи и находились в зоне влияния и императора, и папы, что часто приводило к спорам и противостоянию этих двух властей. Внутри самого ордена велись жаркие споры: братья, находившиеся в Прибалтике, призывали перенести штаб-квартиру на север и сконцентрировать все усилия на борьбе с литовцами, другие же хотели продолжать действия по возвращению Святой земли. Наконец, в 1309 году гроссмейстер Зигфрид фон Фейхтванген перенес главный монастырь из Венеции в Пруссию, не спрашивая на то согласия братьев. Его преемник Карл фон Трир был выслан в 1317 году в Германию. В 1324 году в Пруссии был выбран следующий гроссмейстер Тевтонского ордена — Вернер фон Орсельн, и начиная с этого времени резиденцией гроссмейстеров стал огромный замок на берегу реки в Мариенбурге. Для постоянного поступления необходимой для существования ордена военной добычи рыцарям-монахам приходилось проводить частые военные кампании. При гроссмейстере Винрихе фон Книпроде (1352–1382) литовцам было нанесено сокрушительное поражение с помощью знатных западных добровольцев. Кстати, даже маршал Франции Жан де Бусико в молодости три раза принимал участие в походах Тевтонского ордена, а будущий король Англии Генрих IV — два раза. Каждый год тевтонские рыцари обычно проводили две военные экспедиции в Пруссию и одну в Ливонию. Что интересно, успехи Тевтонского ордена способствовали его падению. Так, под натиском рыцарей ордена в 1386 году литовцы объединились с поляками и в 1389 году официально приняли христианство, что лишило смысла существование Тевтонского ордена. Потому что «Священную войну» стало просто не с кем вести. Но орден, несмотря на это, продолжал вести военные действия, преследуя уже чисто политические цели. В конечном итоге враги Тевтонского ордена объединились в стремлении вернуть свои земли, и в 1410 году поляки и их союзники наголову разбили тевтонскую армию при Грюнвальде. Понеся серьезные потери, Тевтонский орден все же смог выжить и остаться в Мариенбурге под руководством энергичного гроссмейстера Генриха фон Плауена.

В 1487–1499 годах кастильские военно-монашеские ордена были практически национализированы короной. В 1523 году орден госпитальеров был вынужден покинуть остров Родос. В 1525 году прусское отделение Тевтонского ордена превратилось в светскую организацию. Германское и ливонское отделения Тевтонского ордена просуществовали до 1561 года. Реформация нанесла удар и по ордену госпитальеров, его приорства были распущены протестантскими правителями: в Швеции — в 1527 году, в Норвегии — в 1532 году, в Дании — в 1536 году и в Англии — в 1540 году.

В XVI веке испанские военно-монашеские ордена и Тевтонский орден претерпевали фундаментальные изменения, приведшие к прекращению ими активных военных действий, только орден госпитальеров продолжал воевать. Его по-прежнему поддерживали и папа, и император, и многие другие правители. Папа Климент VII, выбранный в 1523 году при участии магистра госпитальеров, раньше и сам был членом этого ордена. После вынужденного отплытия с Родоса в 1523 году великий магистр госпитальеров (госпитальеров тогда называли родосскими рыцарями) Филипп Виллье де л’Иль-Адан со своими рыцарями странствовал целых восемь лет, пока император Священной Римской империи Карл V не отдал ордену в ленное владение маленький скалистый остров Мальту с двумя соседними островами — Гоцо и Комино. Новые владения госпитальеров находились в Средиземном море между Сицилией и североафриканским побережьем. С этого времени госпитальеров стали называть мальтийскими рыцарями. Мальтийский орден (госпитальеры), обосновавшись на новом месте, стал проводить активную антитурецкую деятельность, можно сказать, что он стал форпостом христианских держав в борьбе с Османской империей, достигшей к этому времени апогея своего могущества. Наивысшего расцвета Мальтийский орден достиг в правление великого магистра Жанна де ла Валлетта (1557–1568 гг.), ветерана последней осады Родоса в 1522 году, при котором Мальте пришлось выдержать страшную осаду турок. После 1561 года Мальтийский орден продолжал оставаться активной и независимой военной организацией. В 1565 году мальтийские рыцари сумели отбить нападение турок, что придало им уверенности, и они стали тут же строить новый город — Ла-Валлетту — и мощную систему фортификационных укреплений вокруг главной гавани. В итоге благодаря стараниям Мальтийского ордена остров превратился в мощный бастион, угрожавший стратегическим коммуникациям между Стамбулом и Александрией, которые были столь необходимы мусульманам для войны на фронтах Египта, Туниса, Алжира и Марокко. Массивные новые укрепления, превратившие остров в огромную каменную крепость, делали его практически неприступным, и турки больше не осмеливались нападать на Мальту. Военный успех мальтийских рыцарей основывался на постоянном контролировании морских вод от Туниса до Калабрии, причем главной целью госпитальеров было не потопление вражеских кораблей, а захват добычи, выкупы и рабы. Госпитальеры также принимали активное участие в общеевропейской жизни — их часто можно было встретить при папском, французском, венецианском и других дворах, где они иногда даже занимали светские посты. В Ла-Валлетте была организована морская академия для командного состава, и многие ее выпускники стали офицерами французского флота, но к XVIII веку война на море пошла на убыль, как, впрочем, и сама турецкая угроза. Но, несмотря на то что война на море почти затихла, причем во многом благодаря госпитальерам, мальтийские рыцари полностью военные действия не прекращали никогда. Так, например, в 1749 году госпитальеры атаковали Оран, а в 1798 году около своего острова захватили тунисское судно. Госпитальеры пользовались в Западной Европе большим уважением, и многие из них находились в близких семейных и политических отношениях с правителями своих провинций. Орден по-прежнему официально находился под юрисдикцией папского престола, и решения пап оказывали влияние на его политику. В 1792 году Национальная ассамблея Франции конфисковала французское имущество ордена, а 12 июня 1798 года Мальта без боя сдалась Наполеону. После сдачи острова госпитальеры обвинили магистра Фердинанда фон Гомпеша в измене и сместили его с должности. Следующим великим магистром ордена госпитальеров стал в 1798 году 16 декабря российский император Павел, а резиденция ордена (конвент) была перенесена в Санкт-Петербург. После смерти императора Павла его преемник Александр I отказался от звания великого магистра, а потом и вовсе упразднил орден на Российской земле. Постепенно орден стал терять свои земли и в других странах, и в 1834 году капитул ордена был перенесен в Рим. С тех пор судьба ордена госпитальеров тесно связана с историей папского престола.

Тевтонский орден после падения Мальты еще какое-то время продолжал участвовать в военных действиях. Орден потерял в 1525 году Пруссию, но сохранил владения во многих католических и даже некоторых протестантских германских землях. В 1561 году последний ливонский магистр Готхард Кеттлер сам перешел в протестантство и превратил орденское государство в светское. Часть Ливонии отошла к Польше, а бывший магистр стал наследственным герцогом Курляндии и Семигаллена. К 1577 году в Тевтонском ордене насчитывался всего 171 человек. В 1595 году тевтонские рыцари воевали с турками уже не как представители Тевтонского ордена, а в качестве членов императорского двора. После 1606 года все тевтонские рыцари теоретически были обязаны прослужить в армии ордена три года, но на практике вместо этого они могли управлять командорствами, занимать посты в администрации в Мергентейме или вступать в регулярную германскую армию. Начиная с 1648 года в орден на равных правах стали приниматься лютеране и кальвинисты, и Тевтонский орден стал трехконфессиональным.

В 1658 году Тевтонский орден обсуждал планы совместных действий с Венецией и Мальтой (госпитальерами), а в 1662-м — организации тевтонской флотилии на Дунае. В 1664 году гроссмейстер Тевтонского ордена Иоганн Каспар фон Ампринген командовал отрядом рыцарей в бою с турками в Венгрии, а в 1668 году он провел неудачную экспедицию против турок на Крит. Некоторые тевтонские рыцари воевали в составе гарнизонов городов на османской границе. С 1696 года гроссмейстер Тевтонского ордена финансировал полк в составе австрийской армии, в котором служили члены ордена, получая жалованье как от своих командорств, так и от австрийского военного начальства; в 1740 году тевтонцы принимали участие в австро-прусской войне, но не в качестве рыцарей военно-монашеского ордена, а как представители немецкого княжества. Другими словами, Тевтонский орден как таковой в начале XVIII века воевал крайне редко. В 1699 году орден насчитывал всего 94 рыцаря и 58 священников. Тевтонский орден пробыл в Мергентейме до 1809 года, после чего перенес свою резиденцию в Вену. Как и орден святого Стефана, и испанские ордена, Тевтонский орден был инкорпорирован в светскую армию, однако владения ордена, сохранившиеся за пределами Австрии, обеспечивали ему некоторую независимость.

Испанские военно-монашеские ордена тоже стали редко участвовать в военных действиях. В 1625 году три испанских ордена насчитывали 1452 брата, из них 949 — почти две трети — состояли в ордене Сантьяго. В 1637 и 1645 годах король Испании и Португалии Филипп IV, готовясь к войне с Францией, неоднократно требовал от братьев выполнить их военные обязанности перед короной, но орденское дворянство совсем не стремилось участвовать в сражениях и всячески пыталось избегать этого с помощью протестов и уловок. В 1640 году для формирования батальона было собрано 1543 рыцаря из военно-монашеских орденов, включая орден Монтесы, но только 169 (11 процентов) из них оказались пригодными для защиты родной земли — остальные братья были либо слишком молоды, либо слишком стары, либо слишком больны, либо просто не хотели принимать участия в военных действиях. Последние посылали за свой счет замену, платили штрафы или укрывались от призыва. И в конце концов этот батальон был послан на усмирение взбунтовавшихся каталонцев. После этого инцидента рыцари стали откупаться от обязанности нести военную службу. Как и в случае Тевтонского ордена, члены которого воевали за интересы австрийского престола, батальон испанских орденов не представлял собой группу рыцарей-монахов, защищавших христианское дело, набранные туда люди просто были обязаны защищать территории своего светского государя. В 1775 году три полка, содержавшиеся орденами Алькантарой, Сантьяго и Монтесой, послали на осаду Алжира всего 468 человек. Испанские ордена превратились в анахронизм. Что же касается португальских орденов, то они перестали существовать в 1820–1834 годах, а владения всех трех кастильских орденов были конфискованы в 1835 году. В XIX веке военно-монашеские ордена были обречены на отмирание, так как они являлись частью «старого режима». Конфискации и другие репрессивные меры, проводившиеся против военных орденов Наполеоном и победителями Великой Французской революции, поставили точку в военной деятельности этих организаций. С этого времени ордена превратились в невоенные аристократические братства, благотворительные или эзотерические организации.